Без тебя жизни нет

      — Мин Юнги, сматывайся отсюда, пока я не сломал тебе что-нибудь или не вызвал копов. Не приближайся к моим детям.       Юнги замер. Дети испуганно смотрели то на него, то в сторону Чона. Шестерёнки в голове Юнги сопротивлялись малейшим действиям. «Что за чёрт?..»       — Чтобы близко не подходил к моим детям. Сталкерить решил? Чёртов псих. Мало было того, что ты сделал пять лет назад?       Юнги больше не мог сдерживать свой гнев. Бесконечные оскорбления, обвинения со стороны Хосока уже надоели. Хосок ничего не понимал. Не имел право. Всё, что происходило между ним и Чимином — это их жизнь и их любовь. Ни Хосок… нет, никто другой не имели право вмешиваться в их отношения. Да, Юнги мудак, но он хотел всё исправить. Даже если Чимин перестал любить его. Даже если он теперь для Чимина ровным счётом никто. Но Чимин должен знать, что Юнги его любил тогда, любит и сейчас не меньше. Что Юнги никогда не изменял своему любимому человеку. Что это всё было недоразумение. Что Юнги всё понял и жалел обо всём день и ночь. Что Юнги без Чимина в этой жизни жить не хотел. Что всё случилось из-за его глупой ошибки. Что Юнги тоже хотел и хочет, чтобы у них были малыши. Что Юнги очень, очень перед Чимином виноват, но он не предавал его. Он не изменял никогда. Юнги должен рассказать Чимину, что его чувство было искренним, как сердце Чимина.        — Дети… Хоби-хён?       Тихий, но такой родной голос остановил Юнги от того, чтобы не врезать по Хосоковой наглой морде. Чимин. Чимин тут. И он напуган. Дети напуганы.       — Папа… папа…       Малышка Юнджи крепко обняла Чимина, а перед Юнги мир начал крутиться и проваливаться к чертям. Что за чёрт? Чимин папа? Это он папа этих двух чудесных малышей? Это их с Хосоком дети? Но как… как? Такого не может быть.       — Чимин…       Кое-как из себя выдавив имя омеги, Юнги не мог пошевелиться. Тяжело сглотнул, хмурясь, стал дышать глубже. Юнги кое-как пытался сдерживать свои эмоции. А они бурлили в крови, обещая вот-вот взорваться. Но он должен сдержаться перед детьми. Напугать этих маленьких ангелов не хотелось. И Чимин был слишком напуган. Его бледность пугала не на шутку.       — Чимин, что… что тут происходит?       — Уходи, Мин Юнги, пока цел…       Опять летели угрозы со стороны Хосока. Но они были проигнорированы Мином. Лишь маленький альфа, крепко обняв отца, испуганно смотрел в сторону Юнги. И Юнги стало не по себе. Он испортил тихую идиллию их жизни. Он опять испортил всё прекрасное.       — Хоби-хён, пожалуйста, забери детей домой, нам надо поговорить.       — Но Мини…       — Пожалуйста…       — Хорошо… дети, пошли домой, уже поздно. Папа… он скоро придёт.       — Папа… я…       — Не бойся, доча, всё в порядке, — как можно искренне улыбнулся омега.       — Дядя… он ведь не плохой?       У Юнги что-то ёкнуло, а Чимин замер. Плохой ли Юнги? Настолько же тяжёлый этот вопрос для них обоих. Потому что Чимин даже самому себе не мог бы сказать «Да». Потому что Юнги не плохой, наверное… просто он перестал любить? И это совершенно не его вина. Просто всё когда-то заканчивается, чтобы начаться "Новое начало". Как и у них. Вот только Чимин все эти годы думал, что он начал всё сначала, но оказалось, это была просто иллюзия. Обман. Обман самого себя. А сейчас… сейчас тот самый момент. Отпустить и начать всё сначала.       — Юнджи, малышка, прости меня, я не обижу твоего папу. Я… просто его старый друг.       Говорить всё это было очень больно. Да, видел Бог, что у Юнги на кусочки крошилась душа, стремясь не предупредив, покинуть его тело навсегда. Юнги давно не жил, а лишь существовал. Но сейчас, казалось, он вовсе готов покинуть этот мир. У них есть дети. Его омега… нет, теперь точно не его…       — Иди с отцом, я скоро буду.       Омежка всё же покинула их. К удивлению, Хосок молча отвёл детей в сторону дома, не проронив ничего колкого. Завидовал ли Юнги их семье? Определённо да. Они прекрасные и, главное, счастливые. То, чего у него сейчас нет и не будет никогда. После того как они оказались одни, оба заняли качели на детской площадке. Уже довольно стемнело, но луна была яркая, и Юнги мог увидеть на прекрасном лице Чимина первый раз после того, как они встретились, открытую грусть. Чимину грустно. Опять. Из-за него.       — Прости…       Сказав, Юнги уставился на полную луну, чтобы не видеть любимые глаза Чимина. Чимину не шёл такой грустный взгляд. Он должен только улыбаться от счастья, а не грустить вот так из-за него. Мину не по себе от этого.       — Юнг… то есть… господин Мин, я…       — Пожалуйста, Мини, давай без формальности, — перебил он омегу. Слишком больно. — Я готов к любому наказанию. Я уже получил своё, ты уж поверь. Я готов умереть сто раз, чтобы только ты меня простил. За… за всё, что я с тобой сделал. Но, чёрт… не надо так… зови меня по имени, пожалуйста.       Юнги готов на всё только, чтобы этот человек не считал его чужим. Пусть между ними теперь ничего нет, но стать чужим для него было слишком.       — Мини, я… я чувствую себя, как хрусталь… чуть что рассыплюсь к чертям… Я так облажался, что готов на всё только, чтобы ты меня простил.       — Я… не       — Не можешь, — за омегу закончил он. — Я понимаю… я действительно понимаю, что не заслуживаю такого. Но я рад, что ты… что у вас есть дети. Я очень рад за тебя… за вас всех. Ты заслуживаешь большего. Я не мог дать тебе такую радость. Я был эгоистом. Я не видел, как ты потерял свет из-за меня. Я не видел твоей душевной боли и твоего одиночества хотя был рядом физически. Я был слишком тупым, чтобы понять тебя и поддержать в трудные моменты. Я был слишком груб, когда ты так ждал нежности и заботы. Я был слишком большим эгоистом, чтобы видеть, как тебе со мной стало плохо. И я…       — Пожалуйста, прекрати, — перебил он Мина.       Омега больше не мог терпеть. Юнги прав, но от его слов легче не стало. Наоборот, почему-то что-то давило на грудную клетку, аж мешало дышать свободно. Почему это происходит с ними? Почему судьба опять играет с ними злую шутку? Ведь он это всё пережил за эти пять лет. Ведь он вроде смирился со своей судьбой?..       Если даже это не так. Если даже сам не замечая он создал иллюзию и думал, что отпустил любовь к этому человеку, это ничего не изменит. Потому что между ними ничего не должно быть. Ведь всё было закончено когда-то пять лет назад. Почему Юнги вернулся? Кому теперь нужны его оправдания? Точно не Чимину. Омега не смог бы забыть тот кошмарный день, как бы этого ни желало его сердце. Потому как Чимин не может простить ни себя, ни Юнги за жизни своих малышей. Да, его дети живы-здоровы, но он чуть не потерял их. Из-за него. Из-за Юнги. Может, он поступил несправедливо, не рассказав Юнги о детях. Но так надо. Этот грех он взял на себя и умрёт с этим секретом. Потому что Юнги в его жизни это не конец, а без конца «новое начало» не наступит никогда. А ему так хотелось, чтобы всё прошло, всё закончилось. Он так устал.       — Ю-Юнги, я не хочу вспоминать прошлое, — тяжёлый, глубокий вдох. — То, что между нами было, уже прошлое. Я уже пережил это всё, и сейчас это не имеет значения, — врал он. — Я сейчас счастлив. Поэтому не стоит открывать старые раны. Нам надо идти вперёд. Не буду врать: было больно, было нелегко. И даже не уверен, что когда-то забуду то, что было, и прощу тебя. Но тебе это не нужно. Просто продолжай жить дальше. Нет смысла, понимаешь? То, что было уже в прошлом.       Сказать эти слова так тяжело, что в груди что-то тяжёлое застряло. Хотелось кричать во весь голос, пока он не сорвётся до конца. Как же больно. Но он должен быть сильным и отпустить всё, что было. Как бы он сильно ни любил этого человека, он должен поставить точку, закончить всё былое и начать всё сначала.       — Я… — выдавив эти слова Юнги, закрыл глаза, жмурясь до белых пятен.       Юнги казалось, что вокруг него закончился воздух. Он разрушился изнутри, в голове на повторе звучало каждое слово омеги. Его разорвало на миллионы молекул. Тело болело ужасно, но по сравнению с душой это было мелкое покалывание. Кошмарно больно принять как факт: омега теперь не его. Даже когда пять лет назад он чувствовал потерю любимого человека, не было так больно. Может, это из-за того, что теперь он узнал, что у Чимина есть дети? Дети от любимого альфы. Может, из-за того, что у него получилось то, о чём он даже мечтать не мог пять лет назад? Возможно. Чимин. Чимин больше не его. Это невыносимо. И чего же он ожидал через пять-то лет? О чём же думал, когда на крыльях маленького огонька, но с надеждой летел к Чимину? Ему нельзя было возвращаться. Хотя бы для счастья Чимина. Он ведь опять причинил неудобства. Он опять создал проблему для единственно любимого человека.       — Хён, я не желаю тебе зла. Да, простить я тебя не могу, но я желаю тебе только счастья. Просто забудем всё и продолжим жить дальше.       Сказать эти слова он был обязан. Чтобы между ними не было недосказанности. Он и действительно не желал Юнги ничего плохого. В конце концов никто не виноват, в том что у них, не получилось. Если только не считать того, что Юнги должен был сказать всё ему в глаза. Просто рассказать, что остыл? Разлюбил? Или всё-таки влюбился в другого? На последний вопрос омега так хотел узнать ответ, что кое-как удержался не спросить вслух. Но хотелось. Очень хотелось узнать, изменил ли Юнги ему?       — Я тебя понял… я понял всё, прости за беспокойство. Я не знал… я не хотел, честно. Но я должен был тебе сказать одну, — сделав паузу, он уставился в лицо Чимина.       Хотел увидеть там хоть какую-то реакцию. И получил то, чего хотелось. Чимин первый раз смотрел на него не с холодным безразличием, а с волнением. Ох… как же Юнги скучал по этим глазам. Но только он хотел видеть солнечную улыбку, а не волнение.       — Я честно не помню тот день. Совсем. Только отрывками твои слёзы в глазах и боль в голосе. Я был… я в тот день перебрал. Ты ведь знал, что я начал нюхать всякую дурь. И вот тот день я был совсем не в себе. Я не помню ровным счётом ничего. Но я чувствовал, что сделал что-то ужасное. Я был у Тэхёна, но он выгнал меня. А я дурак ушёл, думал, просто сильно обидел тебя, решил дать время, чтобы ты успокоился.       Юнги рассказывал то, что было после того случая. Произносить каждое слово невыносимо. Ком в горле мешал говорить ровно, без задержки. Кажется, он успел заплакать, но ему так плевать. Он должен всё рассказывать прямо сейчас и оставить этого человека навсегда. Может быть, ему надо было просто уйти, ничего не сказав, не объяснив? Возможно, так было бы лучше. Но ему хотелось, чтобы Чимин считал его любовь искренней. Чистой, как и сам Чимин. Хотелось, чтобы Чимин узнал, что он никогда ему не изменял и не изменит в будущем.       — Сурён, моя помощница — и она в то время была новенькой. Она не знала о наших отношениях. Она не знала, что ты для меня значишь. И самое глупое в том, что я об этом узнал лишь за несколько дней до вылета сюда. Это было ужасно. Ведь все эти пять лет я никак в голове не мог соединить все пазлы в единое целое. Я думал ты, бросил меня из-за того, что устал от меня. Думал, тебе надоело терпеть мои выходки. И был полностью убит после того, что Тэхён рассказывал, как ты все эти годы хотел детей, но у тебя… нет, у нас не получилось. Я был просто дураком, что не видел, как тебе было тяжело. Я был просто мудаком, который даже не сообразил подумать о детях. Но я их люблю, Чимин-а. Я тоже хотел, чтобы у нас были дети. Как и твои с Хосоком. Прости за эти слова… просто прости меня за всё. Но знай: я никогда в жизни не изменял тебе. Ты как был единственным, так и останешься навсегда. Мне так жаль… мне так жаль, Чимин-а. Я… можно мне иногда смотреть на них. Издалека. Не пойми неправильно. Просто мне тяжело принять как факт, что у вас есть дети. Дети, о которых ты мечтал долгие годы, и я эти пять лет. Они ведь ангелы. Они такие… а сколько им?       Вопрос застал Чимина врасплох. Он не думал, что их разговор пойдёт в такое русло. Всё резко вышло из-под контроля. То, что рассказывал Юнги, переварить было слишком тяжёлой задачей. И как теперь ему с этим справиться? И как ему теперь быть дальше? Нет, он не может вернуть всё обратно. Так нельзя. Да, он узнал, что Юнги не изменял и любил его искренне, как и он. Но из-за детей Чимин не может вернуться к Юнги. Даже если он их отец. Пак Чимин эгоист.       — Им… Им скоро исполнится четыре годика, — проговорил омега почти шёпотом.       Чимин не знал, что ответить. Просто не было подходящего слова в его словарном запасе. Да, полегчало, но боль не прошла. Она и не пройдёт.       — Что бы ни было, это уже в прошлом. Я… я не знаю, что ответить. Если тебе это важно, могу сказать, что стало легче в сердце. Из-за… из-за того, что ты не изменял, пока у нас была любовь… но я…       — Я тебя понял. Только прошу, не отказывай в моей последней просьбе. Я не хочу злить тебя и Хосока, но не могу отказаться от того, что мне было приятно встретиться с Юнджи. И Юонги тоже… пусть даже я ему не понравился вовсе. Я совершенно случайно познакомился с Юнджи. Она у вас слишком добрая, как и ты. Честно, я не знал, что они ваши дети. Поэтому, пожалуйста, не отказывай. Я издалека буду смотреть на них, пока буду в Сеуле. А после коллаборации вы меня никогда не увидите… вживую…       — Но мы…       — Нет, послушай, — перебил он Чимина. — После того, как закончим с треком и его продвижением, я уеду отсюда и больше не появлюсь в вашей жизни. Я оставлю лицензии трека только на тебя. Можешь петь его где и с кем угодно. Только не отказывайся, так нам обоим лучше. Я не хочу вам испортить жизнь. Я не имею на это права. Просто… будь счастлив и всё. Мне большего не надо.       Чимин пытался ответить, найти услышанному адекватное объяснение, но так и не нашёл. Было слишком много открытий. Как бы он ни проклинал тот день, когда судьба их опять свела вместе, сейчас от этого легче не станет. Кажется, не только он решил отпустить свою единственную любовь, но и Юнги тоже. Но Чимин честен с собой, он рад узнать истину о искренней любви и всех страданиях альфы. Но боль в душе не отпустила, а наоборот, стала давить в груди сильнее… Нет, не стоит сейчас об этом думать. Он этого человека простить не может. Так нельзя.       — Хорошо… я согласен с тобой… но я не понимаю насчёт детей?       Чимин и действительно не понимал мотивы Юнги к его же просьбе. Зачем он хочет видеть его детей? Быть может, это инстинкты? Может, в душе Юнги почувствовал своих детей? Нет, такого не могло быть, не так ли? Ведь он отнёсся к этому так спокойно. Он не устраивал допросы или не смотрел осуждающе. Не отчитывал, мол, так быстро нашёл вместо меня кого-то. Ведь тот Юнги, которого пять лет назад Чимин оставил в тёмном замке, такое сказал бы точно. В тех днях, когда Юнги выплескивал на него свой гнев, сказал бы точно что-то колкое. Чимин помнил, как тот взбесился, когда Чимин сказал, что ему больно и обидно. Как грубо говорил, нашёл ли Чимин кого-то другого. Но сейчас Юнги так спокойно принял тот факт, что Чимин буквально через год родил от другого альфы. Что они уже большая и, главное, счастливая семья. Он был уверен в своих словах и готов был принять всё, что скажет Чимин, просто чтобы Чимин был счастлив?       — Зачем тебе это?       «Зачем?» Юнги и сам не знал. В голове не было никакого чёткого объяснения. Просто. Просто хотелось увидеть то, чего у него никогда не будет? Возможно. Или увидеть чудо по имени Юнджи. Почему-то в душе от одного воспоминания о ней стало тепло и уютно. Вопреки всему, своей ошибки он не будет отрицать, Хосок идеален для Чимина. Он сделал омегу счастливым. Он дал то, чего сам Юнги понять-то не успел.       — Скажу честно, не знаю. Прости. Считай это последней просьбой.       — Хорошо. Тогда я пошёл, дети ждут. Всего хорошего.       — Спасибо… Спасибо за любовь.       Чимин не ответил. На ватных ногах поднялся и ушёл. Юнги не должен это видеть. Он не должен видеть так бессовестно капающие горячие слёзы. Может, прямо сейчас Чимин совершил большую ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни…       Пак Чимин эгоист.

* * *

      Жизнь продолжается…       Как и у Юнги тоже. Если можно считать это жизнью. Он дышал? Да, дышал, несмотря на тупую боль в грудной клетке. Его сердце всё ещё стучало? Да, всё ещё оно стучало. Это в книгах пишут, что умирают, когда теряют любимого человека, а в реальной жизни так не получится. Да, может быть, ужасно больно, но от этого люди не могут умереть, даже если сильно захотят. Просто вы перестанете жить по-настоящему, а лишь продолжите существовать. Будете на автомате делать всё то, что делали и до этого. Дни перестанут приносить вам счастье и удовольствие. Всё потеряет цвет, становясь серым, всё предстанет в тёмном свете. Но всё же жить вы будете. Как и Юнги тоже.       Он больше не уходил из студии. Погружаясь в темноту, пока не уснул от усталости. Он устал морально. Его ментальное состояние пошатнулось жёстко. Сдерживать себя было тяжело, но он справлялся на пять с плюсом. Ведь был бы он сейчас в Пусане, коротал бы свои дни с алкоголем. А здесь не хотелось. Он ведь сказал Чимину, что жалеет о том, что натворил в прошлом. Потому совесть и не позволяла опять оказаться перед Чимином таким же мудаком, каким он являлся все эти годы.       Юнги отпустил? Да, он отпустил свою любовь. Он хотел Чимину счастья. А Чимин счастлив без него. Если ты любишь человека искренне тебе важнее его счастье с кем бы он не был, не так ли? Чимин счастлив, он это видел каждый божий день.       Вот и сейчас сидя в машине чуть вдалеке от детской площадки Юнги с улыбкой наблюдал за детьми. За чудесными детками Чимина. Юнжди с Юонги в одинаковых спортивных костюмах весело игрались в аттракционах. Их различать на самом деле не так уж тяжело как казалось. Омежка в бежевом, а альфачонок в чёрном костюме, не боясь испачкаться, счастливо улыбались, пока играли в догонялки, кто быстрее закончит трудности в аттракционах. Их смех было слышно, несмотря на расстояние. А в душе Юнги от него становилось тепло и уютно.       Теперь Юнги не плакал, когда видел их, как это было раньше. Сейчас он пытался получить от этого хоть немного счастья, чтобы всю жизнь вспоминать и сохранять в памяти, как самую большую драгоценность всей своей жизни. Это дети Чимина, а всё, что касается Чимина, для Юнги дорого. Юнги не хотел принять как факт, что отец этих детей Чон-чёртов-Хосок. Альфа пытался сосредоточиться на главном — это дети Чимина. Единственного любимого человека всей его жизни.       Юнги на самом деле не понимал, почему он так полюбил этих детей. Каждый раз, выходя из студии, пока шёл до площадки, он в голове попытался найти ответы, но всё было безуспешно. Потому что мозг не давал чёткий ответ, а сердце каждый раз, когда он видел их радовалось. Как только Юнги слышал их смех и видел счастливую улыбку, чувствовал себя самым счастливым. Пусть даже это мимолётный обман или иллюзия — ему неважно. Главное здесь и сейчас его душа нашла хоть немного покоя. Да, скоро проект закончится и он больше их не увидит, но главное сейчас ему хорошо. С ними. Даже на расстоянии.       Пока он с улыбкой смотрел на детей, начался несильный дождик. Погода была тёплой и от этого дождь стал приятным. Сегодня их выходной, и, кажется, Хосок с Чимином тоже дома. Он запретил себе думать о том, что сейчас они делают дома. Это было слишком. Ему долго думать не пришлось. Потому как через несколько минут появились родители близняшек. Сначала Чимин, недовольно надув губы, что-то ворчал, чтобы дети пошли домой. Юнги слышал его мелодичный голос даже сквозь звук дождя. Кажется, дождь сейчас на его сердце капал с тихим стуком. Больно.       Прямо сейчас Юнги так хотелось подбежать к ним и обнять всех троих. Укутать теплом и защищать от каплей дождя. Как же хотелось. Но… Но у них есть тот, кто их обнимет, и это не он. Хосок появился так же быстро, он и помечтать не успел. Но, в отличие от Чимина, Хосок улыбался во все зубы и крепко обнял Чимина, не забыв оставить в его макушке, короткий поцелуй. А Чимин под веселый смех детей перестал дуться и тоже улыбнулся искренне. Счастливо. Они счастливы.       Дождь продолжал капать в сердце Юнги, а дети с родителями теперь играли под дождём с громким смехом. Они счастливы. Вот главное.

* * *

      Наконец-то закончился их проект.       Трек получил высокие оценки по всему миру. Чимин другого от Юнги и не ожидал. Они выступали в разных местах по продвижению своей коллаборации. Теперь как-то легче. После последнего разговора Юнги перестал на него давить. Кажется, альфа смирился. Он теперь не смотрел таким несчастным взглядом. Просто было в нём немного боли и отчаяния, но не как раньше. Иногда улыбался кошачьими глазами. Иногда мог сказать тихие комплименты для поддержки. И будто в этом ничего странного нет. Будто они хорошие знакомые, а не бывшие…       Чимин и сейчас, как и тогда, не мог назвать их отношения чем-то другим. Что же это было вообще, отношения? Но теперь это так неважно. Всё прошло. Всё в прошлом.       Юнги сегодня улетит обратно в Пусан. Что же Чимин чувствовал? Боль. Да, всё ещё боль. Она тупая, не сильная, но от этого совсем не легче. Он плакал ночами в объятиях Хосока, пока тот крепко обнимал и обещал, что будет рядом. Что всё пройдёт. Всё наладится. А Чимин не верил. Не Хосоку. А себе. Легче не будет. Точно.       Юнги, как и обещал, дал им всё лицензии, чтобы Чимин мог выступать где и с кем угодно. А он своё дело закончил. Обещал больше не беспокоить. Больше не появляться на его пороге.       Но… легче не стало. Любовь есть. Она останется в его сердце на всю жизнь. Чимин даст эту любовь своим детям. И тоже смирится. Скоро.       Перед Хосоком теперь даже не стыдно, а больно. Но Чимин уже принял, как факт, что он чёртов эгоист. Он даст Хосоку свой ответ, чтобы тот больше его не ждал и не портил себе жизнь. Он объяснит Хосоку что безнадёжно влюблён в Юнги на всю жизнь. Он не сделает Хосока счастливым, как бы этого ни хотелось. Ведь Чимин искренне любит своего хёна. Только как друг, как брат, но не больше…

* * *

      Прошло почти полгода. Юнги, как и обещал, больше их не беспокоил. И даже не появлялся на каналах. Он писал, как раньше, но сам не пел. И Чимин не хотел думать, что в этом виноват он. Может, просто устал? Может, просто нет желания? Может, просто нечего сказать? Возможно. Чимин не должен об этом думать. И не будет.       — Мини, — тихо постучал в двери его комнаты Хосок.       Теперь они жили отдельно. Не так уж и давно, но наконец Чимин на это решился, а Хосок не отказывал. Но Чимин в любое время мог прийти к нему поговорить по душам и уснуть в его объятиях. От этого отказаться было слишком сложно. Пак Чимин всё ещё эгоист.       — Да, хён.       — У Юнджи была небольшая температура. Оу, Чимин-а, успокойся, — пытался успокоить его Хосок, подойдя поближе. — Я уже дал жаропонижающее, и сейчас с ней всё в порядке. Ты что так?       Так — это Чимин сидел в темноте, погружаясь в свои мысли. Последнее время он часто так делал, но почему - сам не понимал. Просто. Наверное…       — Хорошо, прости, хён, что я…       — Хватит, Мини, ты ничего плохого не сделал. Не переживай. Я повторяю уже миллионный раз: они мои дети и мне нравится о них заботиться. Ты просто устал. И ничего в этом плохого нет.       Есть. На самом деле есть. Чимин просто эгоист. Хосок заботится не только о нём, но и о его детях. И ему ужасно стыдно. Только он ничего собой не мог сделать. Кроме как плакать в его объятиях.       — Пошли уже спать.       И Чимин не против. Не против спать в объятиях этого человека.

* * *

      — Хён, Хосок-хён, у Юнджи опять температура. Мы идём в больницу. Юонги тоже со мной. Пожалуйста, приезжай быстрее в центральную детскую больницу.       Руки тряслись. Ему страшно. Нет, он не первый год родитель. Понятное дело, дети болеют иногда. Но почему-то уже второй день его дочка температурит без кашля или соплей. Он понятия не имел, что могло случиться.       — Чон Юнджи, пять лет. Да, температура, не кашляет, соплей нет. Но аппетит стал плохой. Второй день температурит.       Пока он отвечал на вопросы врача, его дочка тихо всхлипывала на кушетке. Сердце сжималось от боли. Его дочке плохо. Это ужасно.       — Мини, я тут.       — Хён, ей плохо, — кое-как сдерживал свои слёзы Пак. — Я во всём виноват. Я…       — Прекрати, всё будет в порядке, да, доктор? Я Чон Хосок, отец этих малышей.       — Доктор, ребёнок потерял сознание…       — Юнджи… доча, Хён!!! Что они говорят?! Пожалуйста, пустите меня к дочери!!! Что с ней?! Юнджи!!!