Время лечит?

… Люди страдают не от того, что происходит, а от своего отношения к происходящему… *** Колледж был для Питера не только местом получения знаний, но и местом, от которого все внутри скручивалось. Флеш Томпсон — один из тех, кто издевался над омегой. Питер решил не применять супер силу к обычным людям ради своей выгоды. Несмотря на все побои со стороны одногруппников парень оставался верен своей цели. Ни один день не обходится без поддразниваний, пошлых, а иногда жестоких шуток и драк. Несмотря на всю ту злобу и ненависть Питер не может ударить в ответ. Для остальных он — хилый ботаник, но в душе — супер герой, который спасает мирных граждан, зачастую жертвуя собой. Первые две пары прошли на удивление хорошо — Питер отвечал на интересующие вопросы преподавателя, записывал конспекты. После небольшого ланча из сосиски в тесте и чая должна была быть ещё одна пара — химия. На ней Паркер умело мог приготовить в укромном месте паутину для веб-шутеров. Тема катодов и анодов завлекает, особенно интересна экспериментальная часть. После пары Питер собрал оставшуюся паутину из шкафчика в стеклянную банку, закрыл крышкой и положил в рюкзак. Ручки, карандаш, штрих и тетрадь также были аккуратно сложены и припрятаны во внутренний карман. Чутье внезапно дало о себе знать, когда омега спускался к боковому выходу из школы. Паркер после этого случая будет более осторожен в своих намерениях оставить чутье без внимания. Как только парень вышел из школы, то почувствовал загривком опасность и пригнулся. Не удивительно, что чутье предупредило своего владельца — один из прихвостней Томпсона постарался ударить его, а другой тем временем заломил руку омеги, который не стал давать отпор, и тот поволок его в слепую зону камеры. Питера швырнули на землю, больно пришибая к поверхности. Один из альф сел верхом на левую заломленную руку Паркера, придавливая метку. Питер весь сжался, скривив губы. — Я не думаю, что ты такой хилый Паркер, — Флэш присел возле омеги и с довольно серьёзным лицом продолжил, — раз каким-то раком оказался возле Старка. Питер не понимал, где и кто мог видеть их вдвоём. Не мог же Питер засветиться на камеру? — И что за в обносках ты ходишь? — альфа оттянул край футболки, — я видел тебя совершенно другим, больше похожим не на альфу, а на омегу, в красивых брендовых вещах. — кривляясь, произнес Томпсон. Такой стройный с фигурой и этими кудряшками, — альфа больно оттянул волосы вверх. Питер никогда бы не подумал, что влипнет во что-то такое. — Что ты несешь, Флэш? — Питер осмелился открыть рот, за что и получил по затылку от парня сверху. Тот прижал его голову к траве. — Найджел, дай мне его портфель. Тот, что стоял возле стены кинул сумку Флэшу в руки. Внезапно омегу бросило в холод — внутри паутина и костюм. Томпсон стал вытряхивать абсолютно все — ручки, тетради, дневник, банку с наполнителем шутеров. Как только альфа взялся открывать второй отдел сумки, Питер резко взял всю мощь в свои руки и сбросил обнаглевшего парня с себя, быстро выхватил свою сумку и побежал. Но омега не пробежал и двух метров — запнулся о подножку, больно обцарапав предплечья о кору дерева рядом, сумку, благо, успел закинуть на одну из дальних веток. Как только Питер открыл глаза, то сразу почувствовал боль в носу, кажется, его кто-то ударил. — Ах ты, тварь. — Рик пнул его по тазобедренной кости со всей силы, не жалея лежащего Питера. Омега вскрикнул. — Просто он ещё больше нарывается, — Флеш взял ту самую банку с паутиной, и продолжил, — а знаешь, Паркер, ты вообще-то молодец, — альфа схватил подбородок омеги и резко развернул к себе, — я не думаю, что твоя мать смогла бы родить более красивого омегу, чем ты. Питер остолбенел. Чутье завопило. Что он только что сказал?! Омега? Кто мог сдать его, а главное зачем? Глаза Питера расширились, не веря в происходящее. — Не знаю, что такого нашёл в тебе Тони Старк, но я думаю, что ты ему больше не нужен будешь, — сказал Томпсон по злому, с насмешкой. Питер не успел ничего понять, как увидел руку с чем-то белым и зажмурился, готовясь у удару. После всего Питер открыл глаза и услышал хохот со стороны одноклассников, а после того, как не смог вдохнуть — началась паника. Питер дотронулся правой ладонью до нижней части лица и бросил шокированный взгляд на оскалившегося Флеша и пятерых его людей. Питер не мог дышать, сердце участило свой ход и стало стучать все громче и громче. Дыхательные пути закрывала паутина. Питер ошарашенно стал водить по лицу руками, но только растирал ещё больше по щекам белую субстанцию, пока та уже в свою очередь моментально затвердела. — Твою мать, он ещё пытается размазать это говно! Твои навыки в химии обернулись против тебя! Я видел, как ты готовил эту дрянь, зачем ты переводишь продукты, а, Питер? — альфа толкнул Паркера, и тот влетел в ствол дерева прямо спиной на острый сук. Из глаз брызнули слезы. Питер не мог так просто задохнуться. И как на зло растворитель для паутины закончился на прошлой неделе. Питер мычал и пытался хоть как-то себе помочь, но ничего не выходило. Тогда омега решился на отчаянный шаг — просто по живому содрать все с лица. Повернувшись к стволу дерева, чтобы его лицо никто не видел, кое как зацепившись ногтями за края корки Питер потянул все вниз со всей своей паучьей силой, сдирая прямо с верхним тонким слоем часть кожи паутину. По всему школьному двору раздался душераздирательный крик. Парень посадил все свое горло, тем самым напугав до смерти группу людей перед ним. Стоя на коленках, омега продолжал надрывно плакать. Одним рывком, будто пластырь, он содрал остатки паутины. Слезы застилали весь обзор, но по его рукам было понятно — крови — море. — Эй, имбицил, ты чекнутый что ли?! — заорал один из поддавал, увидев руки и футболку, забрызганную в крови. Трава была того же алого яркого оттенка. Голова омеги была опущена низко низко, а лоб упирался в поверхность. Слезы продолжали бежать из глаз. Питер медленно поднялся под шокированные взгляды Флеша и отшатнувшихся старшеклассников и побрел прочь, еле волоча ноги, закрывая свое лицо руками. Словно зомби с окровавленным лицом и вялой, мёртвой походкой, омега добрел до больницы, что находилась через дорогу от школы, запинаясь, поднялся по ступенькам, хватаясь за перила, оставляя тёмные разводы, и рухнул на пороге, теряя сознание. *** Тони сидел на очередном собрании, в которое его в очередной раз затащила Пеппер. Чтобы Старк только ещё раз согласился на это — никогда. Время близилось к семи вечера, а Пятница ещё ни разу не сообщила о парне, который должен был придти к пяти на стажировку. И это было странно. Ни звонка, ни сообщения. Наверное, парень просто решил пропустить стажировку из-за учёбы, ничего страшного, поэтому Тони предпочёл забыть этот инцидент и расспросить Питера пятого числа, через день. Недолго думая, после ухода с собрания, Старк направился в свою мастерскую. Как бы Тони не хотел, чтобы рядом никого не было, да вот только внутри грыз червячок, почему то желающий присутствие какого-то определённого человека. *** Ричард находился в своей спальне и работал за ноутбуком, как вдруг зазвонил его телефон. Это был неизвестный номер, поэтому мужчина сбросил вызов, положив телефон на кровать. Но как только альфа снова настроился на работу его вновь отвлекли. Звонил один и тот же номер. Ричард решил взять трубку. — Алло, здравствуйте, кем Вам приходится Питер Паркер? — заговорил женский голос на том конце и задал тревожный вопрос нахмурившемуся Паркер у старшему. — Моим сыном. Кто вы? — Ричард говорил чётко с нажимом. — Сегодня к нам в отделение реанимации попал юноша, — тяжело сказала девушка, — Он находился в тяжёлом состоянии. Сейчас его состояние более менее стабилизировалось и он нуждается в медикаментах и оплате лечения. Мы просим вас приехать. Больница «Medeor», пятый этаж левого крыла, отделение хирургии. — Буду через пятнадцать минут. — Ричард некрасиво выругался и швырнул телефон на одеяло, — Сука… Взгляд его был яростным, крайне не добрым, что говорило лишь об одном — лучше мужчину сейчас не трогать. *** Ричард был в больнице уже через десять минут — на машине куда быстрее, особенно если она — порш. Ему показали кабинет глав врача хирургического омежьего отделения и Ричард, не теряя ни минуты ворвался в помещение без стука, захлопнув за собой дверь. — Я Ричард Паркер, моего сына привезли к Вас сегодня, объясните ситуацию. — мужчина выглядел крайне серьёзным и дерзким, что полностью соответствовало ситуации. — Здравствуйте, — девушка обратилась к Паркеру, на её бейджике, как успел заметить альфа, было имя «Аманда», — сегодня к нам поступил подросток семнадцати лет, как мы позже выяснили, один из учеников принёс его сумку с документами и телефоном. Нед Лидс, если я не ошибаюсь. Так вот, его состояние было тяжёлым, он прошёл реанимацию и сейчас отдыхает. К сожалению, — альфа решительно подняла свои глаза, — нам пришлось наложить около пяти швов на нижнюю челюсть и переносицу, а также провести операцию по удалению опухали на левом плече. Операции длились по четыре часа каждая. Объясните пожалуйста мне, многоуважаемый, как такая запрещённая метка могла оказаться на семнадцатилетнем ребенке, вашем сыне. Главрач выглядела крайне недовольно и излучала убийственную ауру, её золотые глаза с суженными зрачками были сщуренны, а волнистые волосы были как змеи медузы Гаргоны. — Что вы мне хотите сказать своими словами? — зарычал Ричард, — Не перекладывайте на меня вину каких-то отморозков с переулка, — альфа сжал ладони в кулаки и приблизился к женщине, что сделала и альфа, хлопнув ладонями по лакированному столу. — Скажите спасибо тому, кто смог убедить меня провести эту операцию, — говорила низко женщина-врач, — Вы сейчас не вправе повышать свой голос, мы спасли вашего сына. В противном случае, — альфа выпрямилась, доставая из шкафчика дубового стола папку с документами, — Питер Паркер бы умер через полгода. Ричард молчал. Ему нечего было сказать. Он чувствовал свою вину, но не признавал и даже не понимал, что ответственность лежит на нем. — Подпишите и оплатите, а затем Вы встретитесь с человеком, которому должны кланяться в ноги. — Не разговаривайте со мной в таком тоне. Это ваша работа. Мы с вами по разные стороны находимся, и никак не на одном уровне, — эти слова были очень грубы, но такова правда. Женщина только недовольно вздохнула и набрала номер телефона. — Уокер, войди ко мне. Ричарду показалось это имя знакомым, но никак в его памяти не могло всплыть, где именно и когда. В кабинет зашёл молодой человек, с виду — омега, хрупкий и красивый. — Здравствуйте, мистер Паркер, — сказал тот настороженно и серьёзно, а брови свёл к переносице. — Здравствуйте. — Мистер Паркер, Вы должны благодарить этого человека, за то, что он уговорил нас провести эту сложную операцию. Неожиданно Ричард изменился в лице и ухмыльнулся. — Оу, спасибо Вам, Хью Уокер, — протянул альфа, увидев страх на лице омеги. — Подождите, вы знакомы? — вмешалась Аманда. — О, конечно, я помню этого прелестного молодого человека. Хью побледнел в лице и попросился выйти из кабинета, на что Аманда согласилась и под подозрительный взгляд отпустила подчинённого. — Я смотрю, он у Вас такой стеснительный, — улыбнулся Ричард, плавным движением поправив край пиджака, — чтож, я могу подписать документы и выплатить нужную сумму. — Мистер Паркер, мы не можем так быстро отпустить вашего сына. Ему нужно после хирургического отделения отлежать на обследовании в гинекологическом. — Я понимаю, — Ричард вытащил свой телефон и открыл свой счёт, — на какой счёт я могу перевести деньги? — В документах все указано, там один общий адрес. Ваш счёт за все услуги, включая отделение гинекологии — пятнадцать тысяч долларов. — Да, конечно. Паркер одним нажатием перевёл тридцать тысяч долларов и наблюдал за вытянутым удивлённым лицом Аманды. — Мистер Паркер, пятнадцать тысяч, а не тридцать. — А остальные пятнадцать, Вам, за молчание и сокрытие гендера моего сына. — Поняла Вас, все будет сделано. — призом ельно фвркнула она. — Отлично, могу я увидеть сына? — Конечно можете, палата пятьсот пятая. Ричард вышел из кабинета и после того, как дверь кабинета закрылась, Аманда, не сдержавшись, воткнула стержень ручки в стопку бумаг, зло смотря на подписанные договора и уведомление о тридцати тысячах долларов. *** Ричард вошёл в отдельную палату. Светлые стены, пол с мягким ворсистым белым ковром и бежевые шторы. В первом верхнем углу — телевизор. У дальней стены стоит холодильник, стол и микроволновка, чайник. Справа отдельное помещение для душевой и туалета. А слева стоит длинная широкая койка, на которой находится сам омега. Альфа медленно скользнул по его телу. Лицо сплошь было забинтованно плотным слоем бинта, открыты были только рот, через который была проведена тонкая трубочка, и кончик носа с ноздрями. Торс был оголен и прикрыт махровым одеялом, а левое плечо и большая часть кожи вокруг — перебинтованно, кое-где выступили капельки крови. На правом предплечии стоял катетер, а рядом полная капельница со спазмолитиком и кровоостанавливающим. Рядом стояла тумбочка, а на ней лежала сумка парня. Питер слабо отреагировал на вошедшего, немного повернув голову. Ричард сразу же изменился в лице и подлетел к сыну, садясь на рядом стоящий металлический стул с бежевой обшивкой сидения и спинки. — Солнышко, это я, — ласково протянул Ричард, с сожалением смотря на Питера, аккуратно взял его руку в свою, — ничего не говори, ты в больнице, все будет хорошо, я к тебе буду приходить. Тебя перевезли от Мидтаунской больницы в Городскую стационарную «Medeor». Питер слабо сжал ладонь и прижал руку отца к бедру, переплётая пальцы. Омега тяжело вздохнул и остался неподвижен. — Может тебе включить какую-то музыку? — М-м, — отрицательно промычал омега, сильнее сжимая руку. Дверь палаты открылась и туда заглянула медсестра. — Простите, сейчас будет перевязка, приходите в другое время, пожалуйста. — Да, конечно, — Ричард вновь обратился к Питеру, — я приду, сынок, спокойной ночи, ласточка моя, — Паркер тихо вытащил руку и погладил большим пальцем костяшки омеги, а после вышел из палаты. Медсестра принесла с собой бинты, антисептик и прочие инструменты. Девушка тоже была омегой, довольно опытной перевязчицей и медсестрой, а также именно она по указанию Хью была приставлена к палате пятьсот пять. — Я пришла тебе сделать перевязку, меня зовут Элизабет, мне двадцать шесть и я омега. Девушка уже было хотела начать, как увидела еле заметную дрожь рук парня, а затем посмотрела на бинты в области глаз. Она сразу сжалилась, потому что в тех местах бинты были мокрыми. Питер плакал, тихо, больно, глубоко. — Извини, я начну, — сказала она и приготовилась делать перевязку, — я думаю, что тебе пока что не стоит смотреть в зеркало, чтобы не расстраиваться ещё сильнее… Питер только еле заметно кивнул и сжал одеяло. Элизабет начала снимать бинты один слой за другим, постепенно доходя до ваты, которую она бережно смочила раствором хлоргексидина и через несколько минут ватка отмокла. Девушка замерла. Ей открылся очень грустный вид, она бы не хотела именно сейчас давать парню зеркало, с учётом того, что левый глаз он не может открыть совсем, пока что. Медсестра нежно протёрла и продезинфицировала швы и наложила новую повязку, то же самое она проделала и с кожей, освобождённой от проклятой метки. — Ну вот и все, я закончила. — Спасибо… — прошептал парень. — Наздоровье, Питер, — Элизабет отключила капельницу и закрыла катетер, а в бутыль рядом добавила больше питьевой воды, — до завтра. Девушка, приоткрыла окно и выключила свет, а затем вышла и тихо закрыла дверь. Питер кивнул и замер, потом потянулся к кольцу и снял с руки, положив на тумбочку. Глубоко и надрывно вздохнул, опустился на подушку и уже через мгновение уснул, уставший от этого дня. *** Омега проснулся от того, что его в очередной раз разбудила медсестра, второй раз за утро, только в первый раз она подала градусник. Температуру Питер не видел, но ощущал, как термометр показывал примерно тридцать семь и пять. Для его паучьего организма это высокая температура, если учесть, что нормальная для омеги — двадцать восемь градусов. Медсестра только пришла для того, чтобы поставить новую капельницу и сделать перевязку. Элизабет вновь спросила у Питера, как он себя чувствует, на что парень ответил отрицательно. — Я тебе не стану предлагать зеркало, надеюсь, что ты не станешь вставать и просить его у меня, — девушка грустно улыбнулась и повела плечом, продолжая осторожно разматывать бинты, — сегодня уже намного лучше, швы не такие красные, думаю, через два дня можно снимать шелковую нить, — радостно проговорила девушка, смачивая вату хлоргексидином. «Возможно, завтра» — подумалось Паркеру, ведь паучая регенерация делала свое дело. — Насколько там все плохо? — задал вопрос Питер после того, как Элизабет полностью освободила повреждённое лицо омеги. — Тебе нужен прямо честный ответ? — омега кивнул, — Не так плохо, как могло быть, но все равно очень много повреждений. Не все лицо, слава Богу… Питер продолжал молчать, напоследок сказав медсестре все-таки отвести того к зеркалу. Девушка не хотела и долго отговаривала, но Паркер не мог жить ещё два дня в догадках и представлять со стороны насколько он стал некрасив. После любого ножевого ранения или пули всегда остаётся маленький шрам, поэтому даже с регенерацией Питера — шрамы останутся, возможно, надеятся омега, просто пигментация. Элизабет подвела Питера, придерживая, к зеркалу. Сначала омега долго не решался поднять взгляд и наконец встретиться с реальностью, но когда посмотрел — земля стала ватой. Его лицо было отекшим. Вся кожа ниже глаз была испещрена маленькой чешуйкой, а самый большой шрам из тех остальных пяти тянулся от самого рта до века левого глаза. Омега приблизился и начал медленно вертеть головой, осматривая, а сзади стояла девушка, на лице которой было написано сожаление. — Как получилось… — омега громко сглотнул, — что мне наложили швы? — Твоё лицо было в ужасном состоянии, врачи до сих пор не знают, что могло так сильно его покоробить… Но некоторые до сих пор не могут отойти от увиденного… — Отведи меня пожалуйста обратно. Элизабет исполнила просьбу омеги и аккуратно вывела из ванной, придерживая за руку, ведь организм Питера ещё слабый. Паркер сел на кушетку и молчаливо прошёл весь процесс перевязки. *** Элизабет сильно волновалась, потому что с тех пор, как Питер увидел себя в зеркало прошло уже два дня, и он ни разу не сказал ни одного слова. Швы она сняла сегодня утром, продезинфицировала и наложила повязку. Питер реагировал только когда к нему приходил его отец, чтобы принести некоторые продукты. Ричард Паркер ласково расспрашивал сына, но тот молчал, только кивая или мотая головой в знак отрицания, сжимал отцовскую руку. Но больше никто не пришёл к омеге. Элизабет не знала, что послужило причиной неразговорчивости, но и не предполагала, что все будет настолько серьёзно. А омеге не хотелось разговаривать, тяжело почему-то было открыть рот, наверное, от усталости от всего. Парень не включал телевизор, не сидел в телефоне, который уже давно отключился из-за разрядки батареи. Единственным, что он делал достаточно часто, чтобы это стало поводом для беспокойства — подходил к зеркалу в ванной и осматривал лицо. Еда, сон, туалет, зеркало, окно. Рутина, в которую попал Питер Паркер. *** На улице лил дождь с самого утра. К дому подъехало такси. Из него вышла молодая девушка с большой сумкой и зонтом в руках и поспешила войти в дом. — Я наконец-то дома, Питер, Ричард! — громко и радостно крикнула Мэй. Сегодня она вернулась из своей долгой командировки. Телефон Питера был отключён, поэтому девушка волновалась и хотела поскорее встретиться со своим племянником. — Мэй, я так рад, — мягко произнёс Ричард, забирая пальто у омеги, — хорошо, что ты приехала, Питер хотел тебя увидеть. — Да, где он? — Мэй улыбнулась и встретилась с нахмуренным сожалеющим лицом, её улыбка сошла на нет, — что такое? Что с ним? — обеспокоенность и немного истерично спросила она. — Только не волнуйся, с Питером уже все нормально, он выздоравливает в городской стационарной больнице «Medeor», — Мэй от удивления раскрыла глаза и схватилась за голову, — все в порядке, Мэй. Просто несчастный случай, твой племянник идёт на поправку, не переживай. — Объясни же мне наконец, — девушка с грохотом поставила дорожную сумку на пол, — что произошло? И почему ты, — она возмущённо тыкнула пальцем в грудь Ричарда, — не позвонил и не рассказал? — А что ты хочешь? Чем бы ты помогла в поездке? Волновалась бы только больше. — альфа также не уступал, пытаясь вразумить обеспокоенную тётушку, — Питер в порядке, здесь нужно решать вопрос уже с психологом. — на вопросительный взгляд девушки альфа продолжил, — Он не разговаривал со мной уже два дня. Он молчит. Его лицо все в шрамах, я не знаю что произошло, но персонал и врачи говорят, что все непонятно и размыто. Они не знают причины. У него на лице всё в ранах, и все они психологически давят на него. — закончил говорить мужчина и потёр переносицу, морща нос. — Сейчас же, мне нужно к нему. — Давай хотя-бы позавтракаем? — возмутился Ричард, — ты время видела? — он показал на свои наручные часы, — время семь часов. Я хочу есть. Часы приёма только с десяти, мы успеем. Мэй тяжело вздохнула и сжала губы в тонкую полоску. — Хорошо… — Только есть ещё кое-что, что тебе нужно знать, только не кричи. — Что опять, — простонала она, — чем ты меня ещё хочешь убить? — Ричард отвёл взгляд, затем громко выдохнул и ответил после минуты молчания. — Питер — омега. *** Питер лежал в кровати и читал журнал, принесенной его подругой — Элизабет. Девушка все это время ухаживала за ним присматривала. Питер с тех пор не сказал ни слова, но сам же он считал, что все в порядке и оно пройдёт. Новая статья о будущей линейке Старкфонов Stark industries заставила задуматься о том, что Тони Старк времени не терял, а уж тем более какое ему дело до семнадцатилетнего парня? На душе скреблась кошка. Для Питера было очевидно, что никакой ценности для мужчины он не представляет и подавно. Тем более, тот разговор с Флешем вспоминать больно. Впрочем, сама ситуация воспринимается очень болезненно и невыносимо. Та боль, кровь — омега зажмурил глаза и схватился за грудь, которая стала подниматься все чаще, и постарался немедленно успокоиться. Дверь внезапно распахнулась и на пороге появилась Мэй. Она, тяжело дыша, подлетела к Питеру и стала осматривать его лицо, грудь, плечо. — Господи… Питер смотрел на неё шокировано и радостно. Улыбка дрогнула на его лице, но как только он потянулся, чтобы обнять свою любимую родственницу — та отшатнулась и поспешно вышла за дверь к Ричарду. Питер был удивлён, а внутри была непонятная каша из чувств. Что только что сейчас произошло? Не медля ни секунды, омега встал и направился к выходу из палаты, но, как только он занёс кисть над ручкой двери — остановился, прислушиваясь к горячему спору между Мэй и Ричардом. -… невозможно! Это ужасно! — Питер стал прислушиваться ещё сильнее, приложив ухо к щели двери. — Мэй. Успокойся пожалуйста. Питер не сделал ничего плохого… Что он сделал? — на повышенном тоне разговаривал альфа. — Он родился, Ричард, — процедила она сквозь зубы, а сердце Питера в этот момент словно остановилось, а мир перестал существовать, — он омега, которую посмела родить Мэри. Вы мне врали, — шипела она, — Вы врали мне! — кричит она. — Да что ты такое говоришь, одумайся! — Ричард взмолился, чтобы Мэй перестала так кричать и хоть немного поняла ситуацию. — Да я видеть его не могу, — в словах девушки было так много яда, что Питер просто не мог поверить в то, что сейчас эти жуткие слова говорит его тётя, — он шлюха, уродец в моей семье, — тянет она каждую букву, а сердце омеги в этот момент готово разбиться. — говоришь, его трахали во все щели? — Да хватит уже! Он такой же, как и прежде, ничего не изменилось! Он твой племянник! И я не сказал именно это! Сука…- ошалело выдохнул альфа, зарываясь рукой в свои волосы, мученически уставившись на Мэй. — Не смей говорить мне об этом! Пусть убирается из моего дома. Вы посмели мне врать столько времени, я на своём горбу его воспитала, потратила семнадцать лет жизни, чтобы потом просто узнать, что он омега, который трахается с кем попало?! Он урод, он мне противен… Как ты не поймёшь этого?! — она дышала быстро, со злостью выплевывая каждое слово, которое не могло не убить. — Мэй, — горько произнёс Ричард, — что ты говоришь, как ты можешь это говорить… Мэй… — Ни слова больше, — перебила она мужчину. Послышался стук каблуков, а затем быстрые шаги за ней и зовущее «Мэй!». Щеколда двери в палату повернулась, запирая владельца внутри. Питер убрал руку с защёлки и медленно опустил к себе на колено. Пол был прохладный, но омеге было все равно. Парень сидел на ковре в своем длинном больничном халате с короткими рукавами и смотрел куда-то в вперёд, в никуда. Сейчас не хотелось ни есть, не пить. Жить. Не хотелось жить. Питер сидел на полу долго, перебирая в памяти каждое сказанное в порыве злости слово его тёти. Парень уже понял, что отец рассказал обо всем тёте. Стало все равно, выкинут ли его вещи или оставят. Для омеги существовали в данный момент только ковёр и ветер из окна пятого этажа. Стало невыносимо больно, но это была какая-то тупая боль, не дающая прочувствовать себя полностью. Слез не было, было только чувство, будто изнутри выжгли все и ставили мёртвое сердце в грудной клетке и тонну щебня и пыли от него, не дающего дышать. Сил встать омега не нашёл, как и пошевелить хоть пальцем. В дверь раздался стук. Питер не ответил. — Питер, это я, — омега понял по голосу, что это была Элизабет, — пожалуйста, открой дверь… Питер молчал, хотел открыть, да вот только что-то в глубине останавливало. После долгих пяти минут девушка продолжила: — Я знаю, ты меня слышишь, просто хотела сказать, что ты можешь со мной поговорить об этом… — омега слушал, но не слышал, его будто ударили обухом по голове, — и ещё, — продолжила Элизабет, — обед принесут через сорок минут, пожалуйста, поешь… Питер услышал тихий отдаляющиеся топот скользящих по полу тапочек. В данный момент Питер ощущал только три чувства — боль, пустоту и желание исчезнуть куда-нибудь, но только подальше отсюда. Последняя разъедала изнутри, разносясь по телу сильной колкой. А ещё — ненависть. Она была обращена ни к тёте, которая наговорила так много, ни к отцу, который рассказал частичную правду, а к себе. Питер ненавидел в данный момент себя, свою сущность, испытывал глубочайшую вину. Паркер поверил в слова тёти, что самое страшное — принял за чистую монету. Тогда парня будто что-то толкнуло вновь посмотреть на себя в зеркало. Он медленно, шатаясь, встал и побрел в ванную комнату с большущим зеркалом в пол. Нездоровый интерес зашкаливал — омега стянул с себя больничную сорочку и оторвал лейкопластыри с битами от бывшей метки. На её месте были широкие стежки, соединяющие несколько краёв кожи и гематома. Сейчас, смотря на себя, он испытывал ненависть. Он ненавидел каждую часть своего тела. Эти ноги казались уродливо тонкими и кривыми, торс совсем не считался с его изуродованным лицом и казался куском чьей-то плоти. Этот выпирающий позвоночник хотелось вырвать, эти волосы — обстричь до самых кончиков корней, а эти изящные руки — разбить в хлам. Питера дико пугали такие мысли, но он ничего не мог поделать с собой и своими демонами, говорящими что и как нужно сделать… Шепчущими на ухо, какого это, когда самый близкий человек не хочет видеть тебя. Насколько больно все это ощущать. Чувства переполняли, негатив наполнял внутреннюю чашу, пока последняя капля не упала за край. Бах Питер со всей своей силы ударил кулаком свое отражение, которое рассыпалось на множество острых осколков, которые расцарапали стопы омеги. Разбитое изображение — точно душа парня, что истязала себя. Питер медленно опустил свою ногу на стекла, продолжал вдавливать её в груду стекла, пока не захотел переключиться на что-то другое, пока нога не начала скользить на собственной крови. Паркер медленно наклонился и взял один из больших кусков острого материала и сдавил сильно, наблюдая за тем, как капли алой яркой крови выступают из пореза. «Ты виноват в том, что родился» Питер вновь нанёс удар, разбивая костяшки о стену, забрызгивая кровяными каплями. «Омега, которая трахается со всеми подряд» Питер не смог терпеть мысль о том, что может быть в его животе после того, как переспал с теми альфами.Парень вновь нанёс удар по животу, чтобы уж точно перестать волноваться об этих омежьих органах. «Шлюха» Захотелось отрезать все, что находится ниже пояса. Вырезать их, ее — матку. Омега не желал понести от абсолютно чужих его людей. «Тварь» Он когда нибудь ударит за это Флеша. «Урод» А за это — убьёт всех, кто встанет у него на пути. Питер не выдержал и со всей дури провел куском прозрачного, местами окровавленного предмета по своей правой щеке, в сторону подбородка. Боли Паркер не чувствовал, только смотрел на то, как обильное количество тёмной жидкости капает на его грудь. Адреналин полыхал по венам. Но этого Питеру было мало. В голове крутилось «Шлюха», и Паркер нанёс удар по груди, проводя по одному из сосков глубокий и длинный порез. Голос шептал «Урод», а сердце страдало ещё больше. Питер продолжал кромсать незажившую кожу лица, выводил на груди обрывочные узоры, что больше напоминали рисунок сумасшедшего. «Омега» — если бы Питер знал, что родится таким, то умолял бы Бога не рождать его. Если бы он знал, что станет «шлюхой», молил бы о стерилизации. Если бы он только догадывался, что назовётся «уродом», то не стал бы связываться с теми, кто смог бы его так назвать. Если бы он только знал, какое отношение будет к нему, и что он в один момент потеряет все то, что у него было — уехал бы как можно скорее от туда, где раньше был его дом. Омега не заметил, как оказался на полу, лежащим на левом боку головой ко входу. Все руки были липкие, и только сейчас Питер понимал, что все это время ему было невыносимо больно на душе. И это чувство не смогла перекрыть даже физическая боль, которая охватила его с ног до головы. Глаза медленно слипались и веки становились тяжёлыми. Очень сильно хотелось спать. Питер подумал, что было бы не так уж и плохо немножко поспать, чтобы этот сон наяву наконец-то закончился. Чтобы омега проснулся, и все было бы как прежде. Он любим, в доброй семье. И никто не отрекался от него, никто не бранил, никто не ненавидел. *** Старк сидел в своей лаборатории вместе с Бэннером, обсуждал планы и сроки выполнения задач. — Ну, ты убедился, что это не Питер? Тот мальчик, сын Ричарда. — Брюс вопросительно поднял брови. — Да, я просто убеждён, что он невиновен. — Тони ковыряться в одном из изобретений, в грязной, испачканной майке. — Это пацан игнорирует мои сообщения, понимаешь? Он настолько занят, что не может ответить, или что? — раздражённо воскликнул Тони, когда случайно обжёгся паяльником. — Ты проверь его костюм, кольцо, может, что-то есть? — Бета записывал в тетради процесс распада химической формулы. — Нет, — махнул рукой Старк, — все глухо. Ничего не могу посмотреть, все в блоке. — альфа не думал, что мог допустить ошибку в программном коде. Пятница просто напросто сообщила, что связи нет, её сестрёнка не отвечает. Бэннер сидел в кресле напротив Тони с тетрадью в руках, очках на переносице. — Ты пробовал звонить Ричарду? — задумчиво произнес учёный. — Ты мог бы через него узнать, все ли хорошо с мальчиком. И вправду, Тони совсем позабыл, что есть человек, у которого он мог узнать всю интересующую информацию. — Да, пожалуй, так и сделаю. Дальше Бэннер лишь обеспокоенно уставился на то, как Тони вбежал в уборную лаборатории, поднял крышку унитаза с резким стуком и начал протяжно и громко блевать. — Тони, ты как? — бета заглянул к Старку и терпеливо ждал, пока желудок того успокоится, а дыхание выравняется. — Порядок. — ответил Старк, вытирая туалетной бумагой влагу с губ, — Дерьмо какое-то сожрал, наверное. Учёный пожал плечами и помог мужчине встать, поддерживая за локоть. — Пойдем, тебе нужно проветриться. Я намешаю тебе абсорбент.

***

Писк нарушал тишину больничной палаты. Питеру пришла в голову мысль — «нужно выключить будильник и поспать ещё немного», но ни одна из частей тела не могла сдвинуться с места. Омега слегка приоткрыл глаза и понял, что на его лице надета кислородная маска, от которой тянется толстенный прозрачный шнур. Он находился не в своей палате, как понял, потому что лёгкое дуновение ощущалось не слева, а справа. Глаза были закрыты, но что-то не давало их открыть. — Питер Паркер, кивните, если меня слышите, — раздался молодой мужской голос рядом с ним. И Питер кивнул, — Моё имя — Дэниел Джонс, и я — психотерапевт. Будем знакомы. Питер вслушивался внимательно, но для чего этот парень находится здесь? — Ты сейчас в безопасности, за тобой будет наблюдать Элизабет, медсестра. Я — один из консилиума врачей, что были приставленны к твоей палате. — голос был очень приятным и молодым, бархатным и низким, омеге внутри Паркера понравилась такая комбинация. Питер понял, что рядом с ним находится альфа — запах хвои на берегу у моря. Очень знакомый запах, а самое главное похожий на чей-то. — Я приду к тебе сегодня вечером. Элизабет и Кэтрин сделают тебе перевязку. Через полчаса тебе поставят ещё одну капельницу, ужин будет ровно в шесть часов вечера. Сейчас три часа дня. — все по пунктам разложил парень, — до встречи. Питер кивнул и услышал, как дверь в палату закрылась, и он остался в тишине. Через полчаса дверь в палату снова распахнулась. Питер успел задремать и когда услышал женский голос, то понял, что пришли делать перевязку. — Привет, Питер, — голос Элизабет был грустным, слегка тяжелым, — мы сейчас сделаем тебе перевязку, поэтому не пугайся… — омега кивнул и приготовился. Девушки подошли к больному и разложили свои инструменты на тумбочке рядом. Питер почувствовал, как женские руки начали действовать. Слой за слоем и кожа была уже обеззаражена и аккуратно очищенна. Омега слышал, как девушки переговаривались шёпотом, но суперслух пока что не действовал и тем более, в голове был какой-то непонятный гул, уши заложило. — Питер, не трогай лицо, хорошо? — парень кивнул, — отлично. Я сейчас тебе поставлю капельницу с анальгетиком. Через час уберу. Не делай ничего сверхъестественного, пожалуйста… Омега кивнул и дождался, пока медсестры покинут палату. После того, как в помещении вновь наступила тишина — Питер погрузился в дремоту. *** Юноша проснулся как раз тогда, когда принесли ужин. Питер постарался увидеть хотя-бы что-то, но глаза было невозможно разлепить. После попыток парень смог немного приоткрыть только правый глаз. На ужин была куриная котлета с пюре и подливкой, суп-лапшичка, пара кусочков белого хлеба и чёрный чай с сахаром. Рот болел, но Паркер смог приоткрыть губы и поесть все, что было, потому что с его то метаболизмом еда летела и моментально переваривалась. Нужно будет попозже попросить ещё. Очень вкусно. Питер облизал губы и вытер руки о салфетку. Чай остался немного остывать на тумбочке. Позже омега выпил сладкий прозрачный напиток, пришла женщина и убрала тарелки. Тогда Питер и попросил позже принести ему добавку, на что разносчица дала положительный ответ. Если сказать честно, омега не знал, почему его руки перебинтованы практически все, как и ноги, торс, шея. Все было не так. Тело не болело, потому что регулярно три раза в день ставили капельницу со спазмолитиком. Питер не помнил, что произошло, а когда пытался вспомнить — ничего не получалось. Только лишь грустные взгляды Элизабет говорили о чем-то серьёзном. Омега захотел узнать и потянул за рукав девушка, находящейся рядом. Она ставила капельницу и посмотрела на парня, обеспокоенно и вопросительно. Паркер не мог заговорить, не получалось, выходили только какие-то сиплые тихие вздохи вместо слов. Он указал рукой на бинты и на грудь, после чего вновь посмотрел на медсестру. — Ох, Питер, прости, я не могу тебе сказать… Мне запретили что-ли о тебе рассказывать. Твоему отцу мы доложили о твоём состоянии, сейчас Дэниел Джонс разговаривает с ним. Омега насторожился, но остался спокойным. Сколько он так прождал, можно было сказать по настенный часам. В верхнем левом углу находилась маленькая точка размером с вишню. Питер догадался — скорее всего это камера, не иначе. Омега хотел в туалет, но никак не мог встать — ноги не слушались своего хозяина. Паркер попытался жестами показать, что хочет, и Элизабет догадалась. Она поспешно открыла дверцу низкого шкафчика, находящегося возле двери, и достала от туда «уточку». Этот предмет больше был похож на вытянутую миску в форме капли. Девушка попросила приподнять таз, а затем поставила под закрытый простыней пах омеги уточку. Питер сходил в неё, но низ живота тянуло со страшной силой. Позже он заметил рядом с собой какой-то красный пакетик с трубкой, ведущей под простыню и потянулся, чтобы посмотреть. Когда ткань приоткрылась, то взору предстал весь перевязанный живот, бедра. Белоснежный бинты оплетали собой все тело парня, он был похож на мумию. Трубка уходила куда то под пластырь и плотный слой марли. — «Что это?» — он задал немой вопрос Элизабет. Девушка только покачала головой и извинилась перед тем, как выйти из палаты. После этого сразу же зашёл парень, а когда Питер принюхался, то понял, что это тот самый врач-психотерапевт. Парень кивнул в знак приветствия и прикрылся простыней. — Здравствуй снова, Питер. Я пришёл, чтобы с тобой побеседовать. — взгляд пациэнта был пытливым, — Меня зовут Дэниел Джонс, если ты забыл. Я — твой психотерапевт. Сейчас ты находишься в отделении гинекологии. Тебе сделали операцию по удалению яичника, пострадал и второй яичник, но его бережно ушили. Пришлось удалить левую маточную трубу. Это слегка повлияет на твой дальнейший образ жизни, но ты останешься жив и способным иметь детей.— на непонимающий и ошарашенный взгляд юноши врач продолжил, — Я сразу раскрыл все карты, потому что между нами не должно быть недомолвок. А сейчас я вынужден спросить — помнишь ли ты что либо из сегодняшнего дня? Питер сразу помотал головой в знак несогласия. Врач продолжил: — Я вынужден тебе все рассказать, чтобы мы смогли начать работу с тобой. — Джонс выдержал длинную паузу, а омега — успел успокоиться, — с твоей стороны была совершена попытка самоубийства. Благо, безуспешная. Глаза Питера округлились, а сам он наклонился ближе и одними губами сказал безмолвное «Нет…» — И в тоже время это правда. Тебе наложили несколько швов, ты хорошо постарался над своим телом и лицом. Нам нужно обговорить все, что произошло. Камера в коридоре записала происходящее между твоим отцом и Мэй Паркер. — при упоминании этого имени омега задышал часто-часто, поднялась необъяснимая тревога. В это время Дэниел вытащил пачку таблеток и выдавил одну из длинных маленьких таблеток в ладонь омеги. — Выпей. Вот вода, — альфа дал стакан прозрачной жидкости омеге, — эти таблетки тебе придётся принимать несколько месяцев. Выдавать первое время тебе их буду я, как твой лечащий врач. Питер жадно запил таблетку, выпивая чуть ли не весь стакан, но был остановлен. — Тебе пока что нельзя так много пить. Операция прошла удачно, но нужно дать зажить организму. — парень кивнул и отдал стакан с недопитой водой обратно Джонсу, — Так вот, сейчас слушай и ничего не говори. Я буду с тобой работать все это время, пока ты находишься в больнице, дальше ты будешь ходить ко мне каждую неделю на приём в эту больницу. После выписки тебе нельзя будет оставаться одному в доме. Со дня, когда тебя выпишут, ты будешь жить с отцом. Он будет следить за твоим состоянием. Скажи честно, это Ричард Паркер поставил тебе эту метку, — альфа взглядом зелёных глаз указал на левое плечо больного. Питер медленно, с задержкой, кивнул, — я так и думал. Поэтому ты каждую неделю будешь приходить ко мне и говорить обо всем, о чем хочешь. Сейчас подсознательно ты блокируешь свою речь. Вот некоторые отличительные знаки, которые тебе помогут общаться с отцом и одноклассниками. Я объясню им ситуацию так, чтобы они не догадались, что произошло. Дэниел открыл блокнот и вытащил оттуда листовок десять, которые, как буклеты, были расписаны и разрисованы. Омега с интересом взял одну из них в свои руки и попытался жестом повторить «Привет». — «Здравствуй» — легко улыбнулся Джонс, а на лице Питера появилось облегчение. Дэниел обговорил с Питером некоторые детали из будущих встреч, альфа показал примерно, чем они будут заниматься, чтобы помочь омеге выкарабкаться из такой непростой ситуации. — «До встречи» — жестом попрощался психотерапевт. — « Досвидания» — ответил Питер, помахав ему рукой. Питер не хотел в данный момент думать о чем-то плохом. Омега хотел просто с кем-то поговорить. Бог услышал его и в дверь постучали. В открывшейся щели показалось знакомое лицо — Ричард. Питер улыбнулся и подозвал к себе взмахом руки. — Солнышко… — отец выглядел замученным, а под глазами залегли синяки. Ричард осторожно подошёл к сыну и присел на краешек матраца. Паркер старший поджал губы и свёл густые брови к переносице, — Питер, сынок, не загоняй меня в могилу раньше времени… Питер грустно улыбнулся и потянулся своей ладошкой к широкой руке отца и переплел пальцы. Они долго молчали. Ричард смотрел на сына, осознавая свою глубокую вину и стыд за Мэй. Питер в это время иногда улыбался, обнажая маленькие клычки, сжимая и разжимая пальцы руки. Ричард все думал о произошедшем инциденте и посмотрел записи с камеры видео наблюдения, которые показала ему Аманда. С мужчиной провел беседу психотерапевт, который объяснил, что нужно быть предельно осторожным, чтобы не убить психику мальчика, что понадобиться много времени на восстановление. — Питер, я принёс тебе некоторые продукты и сладости, чтобы ты мог кушать столько, сколько захочешь… — альфа поставил сумку с продуктами на колени, — здесь есть некоторая домашняя еда. Я сложил её в контейнер. Какао, молоко, сахар, — он улыбнулся, увидев улыбку сына, — ещё зашёл в кулинарию и купил тебе пирожное, — Питер поддался вперёд, заглядывая внутрь, чтобы взять в руки прозрачный контейнер и увидеть любимую корзиночку и парочку сладких кусочков бисквитного тортика. — «Спасибо» — одними губами произнёс омега и поспешил обнять своего отца, выражая всю благодарность. — Солнышко, — глаза Ричарда заслезились и он постарался скрыть это от Питера, обняв в ответ. В данный момент Ричард был готов расцеловать сына, но не мог, шрамы не позволяли. Мужчина возненавидел Мэй, поэтому сразу же по приходу домой собрал все вещи сына и отвёз к себе на базу. Он не хотел оставлять мальчика рядом с той, которая так согрешила… Мэй кричала и кидалась в Ричарда тарелками и столовыми приборами, хотела порвать и выкинуть альбом с детскими фотографиями Питера, но альфа остановил её, выхватив альбом быстрее, чем та успела швырнуть его на зажженные комфорки плиты. Ричард тяжело вздохнул и понял, что Питер успел уснуть на его плече. Мужчина аккуратно опустил тело омеги, придерживая голову, на большую подушку и направился к холодильнику. Паркер разложил продукты по полкам и осмотрелся. Палата была выделена самая дорогая из всех присутствующих. Только единственное, что сделали по просьбе психотерапевта — сняли зеркало в ванной комнате. *** — Почему он улыбается после всего того, что с ним было? — Ричард был в недоумении, что делать, — это мой сын, я хочу сделать все для того, чтобы он был счастлив… — Вы все правильно делаете, — щёлкнул ручкой психотерапевт и сделал некоторые пометки у себя в бизнес-блокноте, — сейчас вашему сыну нужна поддержка и любовь, самое главное — не давите на то, чтобы он заговорил, — Ричард кивал, но в голове не укладывалось то, что произошло с Питером, — его улыбка — это защитная реакция, и когда вновь произойдёт стрессовая ситуация, будьте готовы. Поэтому я вам и посоветовал находится с ним рядом. Есть вероятность того, что ситуация может повториться. Сейчас он ничего не помнит, это тоже защитная реакция. Видимо момент был настолько травматичен, что психика не выдержала и защитилась. Не каждый сможет сотворить такое со своим телом, Питер был не в себе. Любой человек испытывает боль, но если вы говорите, что ситуация уже повторялась, то я могу предположить, что это глубокая депрессия, около сорока пяти баллов. Я выпишу ему сильные антидепрессанты, которые помогут, но для начала пусть пропьет полгода Serenata, а затем перейдём на следующие. Внимательно следите за состоянием мальчика и если будут какие-то подозрения, тогда звоните в любое время суток. — Спасибо, мистер Джонс… Я могу ведь приходить навещать его? - Ричард сидел в кресле для пациентов и держал руки перед собой, скрестив пальцы. — Конечно, посещение утром с десяти до двенадцати, а вечером с четырёх до шести. Всего хорошего, мистер Паркер. — До свидания, мистер Джонс. Ричард вышел из кабинета и направился к выходу, обдумывая сложившуюся ситуацию. Мужчина позвонил Старку. Сначала были гудки, а затем на другом конце ответили: — Здравствуй, Ричи! — голос Тони был явно на веселе. — Тони, ты пьяный что-ли? — альфа остановился, когда услышал музыку на том конце провода. — Да, я пью. Ты мне запрещаешь? — слышно было, что Старк подкалывал Ричарда. — Делай что хочешь, только не натвори глупостей. — кто-то разбил стекло, и послышалось «Не трогайте мой виски!», — ох… Я хотел передать, что Питер будет отсутствовать неделю, у него сейчас большая загруженность, постарайся его не отвлекать, хорошо? — Н-да? Я думал он решил бросить своё супергеройство… Упс, ты ничего не слышал. — Старк по-пьяному икнул. — Я все знаю про Человека — паука. И нет, он просто занят, ещё неделя, и он будет свободен. Максимум недели две. Главное, не отвлекай его. — Хорошо, я тебя понял, Ричи… Как нибудь сам разберусь со своими проектами, ай! Наташа, я сказал тебе положить на место этот виски, Наташа! — телефонный разговор закончился, а Ричард сунул телефон в карман, сел в машину и поехал на базу. Ночной город смог бы забрать его переживания, но на сердце было тяжко, его солнышко, Питер, хотел себя убить. Ричард зажмурился на долю секунды — глаза слипались. С той попытки Питера прошло уже пять дней. Мужчина не спал все это время и работал на проектом. Мысли, крутившиеся в голове не давали продыху. Омега находился в трехдневной коме, но ему, конечно же, никто ничего не сказал по этому поводу, чтобы юношеское сердце хоть немного отдохнуло. Мужчина ехал домой только с одной целью — найти подходящую формулу для вакцины и лечь поспать, чтобы хоть немного восстановить свои силы.