Тот, кто изменил всё

      Как непредсказуема наша жизнь. Всего одно событие, одна деталь, один человек могут изменить судьбу в лучшую, а порой и в худшую сторону.       Меня зовут Эрнесто, и это история моей жизни. В моём юном возрасте на мою жизнь уже свалилось немало невзгод и лишений. Моя мать и отец жили в Испании, в маленькой деревушке Вальделобос, находящейся далеко за пределами цивилизации. Здесь они оба родились, выросли и познакомились друг с другом. Здесь же и появился на свет я сам.       Сразу после момента моего рождения случилось первое несчастье в моей жизни — моего отца не стало. Со слов святого отца и старосты деревни — Битореса Мендеза, - его загрызли волки, когда он и ещё с десяток мужчин из деревни отправились на охоту. Ещё двое положили свои головы в том самом месте, где погиб отец. В результате волков пристрелили, только толку от этого было немного: умерших не вернуть к жизни и местью дело никак не исправить. Для моей матери это была ужасная трагедия: умер любимый муж, отец и кормилец.       К счастью для меня, горевала она недолго, - просто не было времени, когда на руках был годовалый ребёнок, - и, хоть наш домик был маленький, а огород и того меньше, у нас была возможность пережить первые заморозки в моей жизни. Моя мать, кстати, неплохо шила, поэтому пусть и небольшие, но деньги у нас в семье тоже имелись. Другим в деревне везло куда меньше. Впрочем, наша деревня хоть и была маленькой, ограждённой от всех удобств городской жизни, но люди в ней всегда были доброжелательны и приветливы; все старались друг другу помочь если не деньгами, так продуктами. Мужчины все вместе работали на полях, ловили рыбу в местном озере или охотились, а женщины хлопотали по дому, занимались домашним скотом или заботились о маленьких детях.       В нашей деревне даже детям находилась работёнка, поэтому те, кому уже было шесть-восемь лет, должны были помогать взрослым. Детей к труду приучали быстро. Эта участь не обошла и меня, когда мне самому только-только исполнилось шесть лет. Хоть я и не чурался любой работы, которую мог получить от матери или любого другого взрослого в деревне, но выполнял её с большой неохотой. Книги были моей большой страстью, и я всегда ходил с какой-нибудь из них подмышкой. Увы, в деревне с книгами была беда, а о библиотеке и мечтать не стоило; впрочем, у отца Мендеза всегда можно было найти что-нибудь новенькое. К слову, именно он научил меня и многих деревенских детей читать, писать и считать. Он также прививал нам любовь к Богу и религии, интересно читал проповеди и всегда был готов выслушать. - Эрнесто, что ты опять тут делаешь? - громогласно молвил староста, нарушая тишину в маленькой церквушке. - Мне казалось, что сеньора Люсия попросила тебя собрать яйца из курятника? - У неё в курятнике всего восемь куриц, святой отец. Чего там собирать-то? - лениво проговорил я, снова погружаясь в приключения Тома Сойера. - Если бы ты сразу выполнил поручение, то мог уже быть свободен. - Я мог бы, да, святой отец. Но вы ведь знаете сеньору Люсию. Она тут же скажет сделать что-нибудь ещё, и мне опять не удастся почитать! - возмутился я и привстал с церковной скамейки. - Маленький ты хитрец, Эрнесто. - усмехнулся староста и взъерошил мои белокурые волосы. - Ладно, можешь пока почитать здесь, прогонять я тебя не буду и говорить сеньоре Люсии, что ты здесь, тоже. Но через час чтобы встал и отправился выполнять поручение, договорились?       Мои серые глаза весело заблестели и кивком головы я дал понять святому отцу, что выполню уговор… через час.       Да, у меня были белокурые волосы, которые мне достались от отца; со слов моей матери я знаю, что его бабушка была не из этих краёв, поэтому её волосы тоже были светлые. А вот цвет глаз мне достался от матери. Я очень отличался от других детей в деревне, так как многие из них были брюнетами и с карими глазами, но они никогда не обижали и не задирали меня из-за этого. Пожалуй, крепкой дружбы у меня ни с кем не было, но и врагов я не имел. Думаю, книги всегда были моими лучшими друзьями.       Детство кончилось, когда прошёл мой восьмой день рождения . Тогда в нашу деревню пришла холодная зима, а вместе с ней и странная болезнь, забравшая с собой много жизней. Смерть не щадила никого: доставалось и пожилым, и молодым, и совсем ещё юным. Погибших было столько, что их не успевали оплакивать, на кладбище не было места, чтобы хоронить, умершие были погребенены в кое-как сколоченных гробах. Наша деревня потеряла всякие краски: в одних домах можно было услышать истошные крики и плач, в других - стоны боли, около третьих и вовсе валялись трупы домашней птицы и скота. А бывало, что трупы были человеческими. Святой отец ходил поникшим, но всеми силами старался не показывать свою слабость.       Я больше не мог смотреть на всё это горе и ужас, и стремглав побежал домой. Дома едва-едва горел свет очага, но запах похлёбки немного отгонял все горести. - Вчера заходила сеньора Люсия. - нарушила тишину мать. - Умер её муж, сеньор Фернандо. Умер во сне, слава тебе Господи! Она говорит, что болезнь не успела его потрепать так, как сеньора Хулио. А уж что было с маленьким Тадео я и вспоминать не хочу. - она закрыла лицо руками и плач беззвучно сотрясал её плечи. - Мам, всё будет хорошо! Скоро всё это закончится, и наша деревня снова расцветёт, люди снова буду счастливы. Все эти люди попали в рай и теперь им там будет очень хорошо! - я понимал, что мои слова в тот момент звучали, как наивный лепет пятилетнего ребёнка, но это всё, что я мог тогда сказать. - О, Эрнесто… мой дорогой Эрнесто! - мать убрала руки с заплаканного лица. - Я боюсь того, что ждёт нас завтра, мой любимый. Дети в нашей деревне умирают один за другим в чудовищных муках! Вспомни, ещё пять дней назад к нам заходила малышка Агата, а сегодня она уже лежит в земле. А Горацио? Ему же вот только неделю назад исполнилось столько же, сколько и тебе, а сейчас он лежит в кровати еле живой. Кандида заходила сегодня ко мне, чтобы взять немного картофеля; говорит, что пару дней назад он был ещё бодр и здоров, а сегодня… сегодня уже не может самостоятельно поесть!       После последнего слова она просто заплакала навзрыд. Я не знал, попытаться ли как-нибудь успокоить её или же оставить в покое и пойти в кровать. Я схватил кружку и уже хотел было кинуться к бочонку со свежей водой из колодца, как она молниеносно схватила мою руку и крепко сжала в своих. - Я хочу, чтобы ты знал, Эрнесто, - твёрдо проговорила она. - если с тобой что-нибудь случиться, я не смогу жить на этом свете. Я наложу на себя руки, я выйду к волкам в лес, я… я утоплюсь в озере! - Но, мама, если ты это сделаешь, то будешь… - только и успел молвить я в приступе паники. - Нет! Я не смогу жить, когда ты с твоим отцом будете лежать в сырой земле, Эрнесто. Когда умер Алонсо, я поклялась, что буду сильной ради тебя… что буду воспитывать в тебе любовь к жизни! - Но, мама, если ты убьёшь себя, то ты будешь проклята! - через слёзы удалось выкрикнуть мне. - Святой отец говорил, что тем, кто покончил с собой, не место в раю! Дорогая моя матушка, если ты не попадёшь в рай, то мы больше никогда не увидимся. И отца ты тоже больше не увидишь. Прошу, не говори таких слов! Со мной всё будет хорошо, я никуда не буду выходить, пока не закончится эта… эта чума. Казалось, что мои слова наконец смогли успокоить её. Достав серый платок из кармана, она вытерла слёзы и, впервые за долгое время, улыбнулась. - Где ты только таких слов нахватался, сынок? - Из книг, мама, из книг.       В тот вечер я дал себе слово, что буду беречь себя и лишний раз не буду выходить из дома. Но разве знал я тогда, что несчастье уже подбирается к нашему дому.       Горе пришло на следующий день когда мою мать охватил сильный жар. Всё её тело стало покрываться синими пятнами, а из-за сильного кашля она даже не могла нормально говорить. Я был очень напуган и собирался бежать за врачом, но она успела схватить мою худую руку. - Эрнесто, - её голос был тихим и хриплым из-за частого сильного кашля, - не переживай обо мне, пожалуйста. Мне ничего не грозит, доктор сказал, что взрослые люди моего возраста быстро поправляются и…       Она снова сильно закашляла, закрыв рот ладонью. Из моих глаз ручьём полились слёзы, когда я заметил капли крови на её пальцах. - Нет! Это ненормально, мама! - паника поглотила меня целиком. - У тебя кровь, ты вся горишь и не можешь говорить из-за кашля! Нам надо позвать врача, я сейчас сбегаю за ним, только подожди немного! - Не волнуйся...кха...обо мне...кхе-кхе! - она старалась перекричать меня, но кашель снова начался. - Пожалуйста, успокойся и выслушай меня, Эрнесто.       Увидев, как она страдает, я внимательно посмотрел на неё… на её измученное лицо, на слабо трясущиеся руки, на красные глаза. - Со мной всё будет хорошо, просто нужен сон и побольше воды. - она слабо улыбнулась мне. - И я не хочу, чтобы ты куда-то уходил. Прошу, посиди рядом со мной и… почитай мне книгу. Твой отец часто любил мне читать книги, эта любовь к чтению у тебя от него. Это поможет мне заснуть, и завтра я уже буду чувствовать себя намного лучше, вот увидишь.       Я взял книгу Чарльза Диккенса «Лавка Древностей» и принялся читать. Сейчас чтение не доставляло мне какого-то утешения или успокоения. Да и о каком утешении может идти речь, когда рядом с тобой лежит больная мать? В печи догорало последнее полено, его треск слегка убаюкивал, а тьма, царящая в доме, ещё сильнее влекла ко сну.       Проснулся я из-за ярких лучей лунного света, падающих на моё кресло. Никогда не думал, что луна может так ярко светить по ночам. Когда я засыпал, стрелки часов едва-едва доходили до половины третьего, неужели усталость и беспокойство так утомили меня, что я проспал до ночи? Который час? Нужно положить в печь ещё дров, чтобы мама не замёрзла, а ещё сделать ей горячего чая — она всегда мне говорила, что сон и горячее питьё помогает при простуде.       Я быстро надел свою куртку и выбежал из дому. На улице в самом деле стояла поздняя ночь; лунный свет озарял своим светом всю площадь. Мне нужно было перебежать главную дорогу и пройти к противоположному дому, наша поленница находилась именно там. Темноты я никогда не боялся, опасность в нашей деревне могли представлять только волки, но и они давно перестали к нам заходить. На улице завывал сильный холодный ветер, поэтому хотелось как можно скорее набрать дров и забежать в дом, подальше от темноты и холода. Оглядевшись по сторонам, я неторопливо начал переходить улицу, чтобы чавканье грязи под моими ногами никого не разбудило. Стараясь ступать как можно более осторожно, я заметил какое-то движение в центре площади. Синяя искра в том направлении заставила меня резко остановиться. Точнее искры… их было две. Не могу понять, что тогда произошло со мной, но готов поклясться, что это был настоящий животный страх, какого я не испытывал за всю свою жизнь. Страшно было даже дышать.       «Но это же глупо! В нашей деревне отродясь не было ничего, что могло бы вызвать такой всплеск ужаса. Да и, хоть сейчас и ночь, но люди-то в домах могут выбежать, стоит мне только позвать на помощь. Хватит вести себя как последний трус, Эрнесто! Тебе уже восемь лет!»       Сглотнув слюну, я набрался смелости и посмотрел в лицо своему страху: там, примерно в десяти шагах от меня, стоял человек, одетый в странный длинный халат… балахон… рясу? Широкий капюшон его одеяния был накинут на голову и почти полностью закрывал его взор, но какое-то странное сияние исходило оттуда. Это его глаза… так сияют? Какой притягивающий лазурный блеск. Неужели всё дело в луне… или это какой-то фокус?       Человек отлично видел меня, в этом не было сомнений. Мне даже казалось, что он улыбался, но от улыбки этой было как-то не по себе. Словно бы он рассматривал меня так же, как и я его, только я ощущал если не опасность, то точно сильную тревогу от ночной встречи. Он же выглядел абсолютно расслабленным.       «Этот мужчина точно не из наших краёв. Что он делает в центре площади ночью? Нужна ли ему помощь? Ну же, Эрнесто, будь вежливым и почтенным к гостям, как учила мать. Вздохни поглубже, прогони весь страх и предложи свою помощь. Сомневаюсь, что он нападёт на меня.»       Эти десять шагов до незнакомца были подобны восхождению на виселицу. Всё это время лазурные глаза мужчины были направлены на меня, будто он изначально и предполагал, что всё так и будет. Клянусь, его улыбка стала ещё шире! - До… доброй ночи, сеньор. - предательская дрожь в голосе выставила меня перед незнакомцем если не дураком, то трусом. - Я… могу вам че… чем-то помочь? - Здравствуй, дитя. - вежливо поздоровался мужчина в рясе. Его голос был достаточно громким, чтобы я услышал его сквозь завывающий ветер. - В помощи я не нуждаюсь, но пришёл сюда, чтобы оказать её этой деревне. Мне известно, что большая боль и страдания, словно пелена, накрыли это поселение и его жителей.       Его слова пронзили меня как молния. Откуда он всё это знает? - Всё так, сеньор. - быстро закивал я. - Как вы прознали о наших бедах? Наша деревня столь далеко от города, не думал, что кто-то знает о нас. - Мне известно многое, дитя. - его улыбка уже не казалась мне такой пугающей. Он положил свою ладонь на мою голову. Не понимаю почему, но хоть его рука была холодной - вероятно из-за погоды, - но от его прикосновения на душе стало теплее. - Проклятье поселилось в этих краях и теперь стучится в каждую дверь, забирая всё больше и больше жизней. Я здесь, чтобы остановить её властвование и избавить сей народ от мук. - Может быть мне стоит позвать отца Мендеза, сеньор? Он деревенский староста и наш священник. Я думаю, что вам стоит поговорить с ним. - Не стоит его беспокоить в столь поздний час, милое дитя. Утром я сам с ним поговорю. - он слегка нахмурился. - Кстати, тебе самому стоит быть в постели в это время. Что заставило тебя выбежать на улицу ночью? - Меня зовут, Эрнесто, сеньор. - слово «дитя» из его уст стало немного раздражать. - Я уже не ребёнок, мне восемь лет, сеньор. Мне надо набрать дров для дома, иначе мама замёрзнет и заболеет ещё сильнее. - Эрнесто, - казалось, он смакует моё имя, - твоя мать больна? Я могу помочь ей.       И тут я серьёзно задумался: матери нужна помощь, и этот человек может помочь ей, но… это незнакомец. Смею ли я впустить незнакомца в свой дом? Какой бы приятной ни была его улыбка сейчас, какие бы тёплые ощущения ни исходили от его прикосновений, но этого человека я вижу впервые. Могу ли я рисковать здоровьем самого дорогого мне человека? Нет, не могу! - Не стоит, сеньор. - вежливо, но твёрдо ответил я. - Она сказала мне, что завтра ей станет лучше.       Казалось, мой отказ его немного удивил и даже огорчил. У меня сложился какой-то стойкий образ дьявола в обличье мудрого старца, которому достаточно лишь войти в дом - и он станет там полноправным хозяином. Если рассуждать в этом направлении, то всё сходится: странный мужчина в длинной рясе с капюшоном, лазурные светящиеся глаза, холодные руки, а ещё он появился здесь поздно ночью. Нет, я поступил правильно, когда отказал ему! - Что же, переубеждать я тебя не буду. Надеюсь, что ты прав и завтра твоя мать поправится. Думаю, что тебе стоит поспешить к ней, дитя.       Я только кивнул и уже было бросился бежать к дому, как вспомнил, зачем выбежал на улицу. Незнакомец в балахоне всё ещё наблюдал за мной, даже когда я отошел от него в сторону поленницы. Не спускал глаз, пока я набирал дрова. Странно, когда я с ним разговаривал, у меня пропало ощущение страха, но стоило мне от него отойти, как ужас и опасения вернулись; чувствовал себя кроликом, за которым наблюдает филин. И то ли от взгляда этих лазурных глаз, то ли от холода, но руки никак не могли ухватить несколько небольших поленьев. Пальцы разжимались и дрова падали на мёрзлую землю.       «Так, Эрнесто, успокойся! Соберись и возьми эти злосчастные дрова. Маме нужна твоя помощь! Не думай ни о холоде, ни об этом человеке. Это просто странный незнакомец. Ты с ним поговорил, он не враждебен к тебе…» Холодная рука опустилась на мою голову и я еле удержался, чтобы не заорать. - Эрнесто, сынок, скорее домой! - тёплый шёпот коснулся моего уха. - Мама?       Услышав знакомый голос, я обернулся, но никого не обнаружил. Даже мужчина в балахоне теперь отвернулся к воротам, ведущим к дому старосты деревни, но не покинул своего места наблюдения. Решив, что это мой шанс, я скорее подобрал четыре самых крупных полена с земли и побежал в сторону дома. На секунду я задумался, стоит ли попрощаться с ночным гостем, но тот, казалось, больше не обращал на меня никакого внимания, поэтому я быстро бросил эту затею.       В доме за время моего отсутствия стало заметно холоднее, поэтому медлить я не стал и тут же засунул все дрова в печь, зажёг спичкой старую газету и положил между поленьями. Огонь стал поглощать их. В доме постепенно становилось немного теплее и светлее.       После ночной встречи с гостем спать совсем не хотелось, в голове роились десятки мыслей, одна тревожнее другой. Кто этот человек? Как он прознал о нас и о нашем горе? Может этот человек вовсе не с хорошим умыслом пришёл? И как мама могла позвать меня и тут же исчезнуть?       Я глянул в сторону маминой кровати и, казалось, через моё сердце прошёл удар — покрасневшие глаза были чуть приоткрыты, на потрескавшихся губах с боку виднелись капельки засохшей крови, а левая рука безжизненно свисала с кровати. Мгновенно я подбежал и прикоснулся к ней — кожа холодная, синих пятен стало ещё больше, теперь они были на руках, ногах и груди. Она не дышала. - Ма...ма-а-а-мм? - только и смог выдавить я. Должно быть весь воздух покинул и мои лёгкие.       Никакого ответа… никакой реакции. Только тишина.       «Так, Эрнесто, не паникуй! - хоть слёзы и катились по лицу нескончаемым потоком, но я старался взять себя в руки и не поддаваться панике. - Может ещё есть способ её спасти? Может она только недавно перестала дышать?! Нет, Эрнесто, приди в себя, не будь дураком… она мертва! Мертва, ничего ей больше не поможет… никто ей больше не поможет! Ты читал много книг, ты знаешь, что такое смерть, ты видел всех этих больных людей в нашей деревне! Очнись от своего наивного сна… она мертва. Ты стал причиной этого, Эрнесто… ты не позвал врача! Ты не позволил незнакомцу…»       Мысли снова вернули меня к недавней встрече со странным ночным гостем. Незнакомец. Он говорил, что может помочь! Может ещё не всё потеряно. Не теряя больше ни минуты, я выбежал из дому в одной домашней одежде. Увы… незнакомец ушёл.       А был ли незнакомец?