К Огигии (заморожено)

      Ему дали ночь, чтобы собрать вещи. Сяо Лун на такое предложение отреагировал усмешкой: не то, чтобы у него было что собирать. Да и вряд ли ему разрешат что-то забрать, не его же собственность, пусть это и пара рубашек. Мысленно он, конечно же, ответил бы гордо: не нужны ему эти рубашки, тем более, что они все равно стали малы (скорее всего дело в наконец-то появившемся нормальном питании, хоть секретарь периодически и забывал про обед и ужин). В общем, у него не было ни вещей, ни даже чемодана. Оставалось только слоняться по комнате в ожидании.       Зато появилось время обдумать произошедшее. Устроенная суета в отделе все ещё вызывала лишь довольную улыбку. Сяо Лун понимал, что наслаждался не столько результатом, сколько паникой людей, и думал, а смог бы он при других обстоятельствах почувствовать что-то похожее? В Ли Юэ. Был один вариант, более того он однажды уже случился, но тогда паника быстро сменилась агрессивными настроениями, что начисто отбило желание когда-нибудь это повторять. Ну ничего, он всем ещё отомстит — и людям, и богам. И пока Сяо Лун шел четко по плану: чтобы все получилось, нужна власть и сила, и он почти это заполучил.       Юсупов все ещё вызывал опасения. То он советует не лезть, то появляется из ниоткуда со знанием о происходящем — очень подозрительно. Ещё и этот его семейный приют… Сяо Лун не знал, чего ожидать, и это…нет, не пугало, настораживало. Не было того завораживающего благоговения перед изменениями, которое было с ним на корабле или в поезде. Он уже достаточно пожил в Снежной, чтобы понять, что здесь от людей можно ожидать чего угодно (впрочем, ничего нового, люди везде одинаковы). Но ничего не поделаешь, он уже согласился.       И вообще, какой из него дипломат? Тем более шпион. Юноша, проходя мимо зеркала, на секунду остановился, чтобы оценить масштаб бедствия, но тут же отвернулся. Дипломаты все богатые, обворожительные, они продают услуги своего государства с помощью своей внешности, а он…тощий, уродливый, благо хоть больше не в грязи, в свои восемнадцать уже седой, на такого даже если нацепить украшений из казны, все равно не поможет, только ужаснее смотреться будет. Затея заранее неудачная. Юсупову потребуется совершить чудо, чтобы что-то с этим сделать, да только с чудесами Сяо Луну не везёт. Однажды попробовал понадеяться на чудо, и что в итоге…       Юноша вздохнул, наконец присев на кровать. Нет, так он себя заведет явно не в позитивные мысли, а потом не уснет из-за кошмаров. Следовало сейчас же прекратить мыслительную деятельность и лечь спать, что он и сделал.       С утра его разбудил стук в дверь. Сяо Лун тут же подскочил: слух у него был превосходный, да и сон чрезвычайно чуткий. Неужели проспал? Он быстро надел очки, вставая с кровати, оделся. На пороге его встретил Юсупов. — Готов?       Юноша кивнул. — Ты что, никакие вещи не берешь? — А у меня нет ничего, — ответил бывший секретарь, выходя из комнаты и запирая ее навсегда. Нужно только ключ отдать заведующему.       Впервые за эти месяцы Сяо Лун вышел на улицу. Феликс Феликсович уверенно прошествовал к странной крытой повозке, запряженной не менее странными зверями: лошадей в Ли Юэ не было, только их изображения. Юноша замер на пороге, аккуратно смотря то на карету, то на небо. Оттуда медленно сыпались огромные белые крошки. Так вот как выглядит снег вблизи… Красиво, будто кто-то сверху сыпет пух, только вот слишком холодно. — Давай, быстрее внутрь, замёрзнешь, — послышался голос Юсупова.       Верно, у Сяо Луна ведь ни кофты, ни пальто не было: когда он только приехал в Снежную, было ещё относительно тепло. Однако Сяо Лун не мог себя пересилить. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что, если бы боги были чуть милостивее, он хотел бы управлять чем-то подобным: красивым и холодным. После ещё одного крика пришлось послушаться.       Сяо Лун сел в повозку. Дверь кареты захлопнулась, и они тронулись. Слышалось лишь мерное цоканье копыт и шуршание колес по снегу: плотные окна не пропускали не только холод, но и бо́льшую часть звуков.       Юноша спокойно прислонился к окну, изредка поглядывая на сменяющиеся дома, деревья и улицы. Да, чуть поугас интерес, по сравнению с приездом в страну. Но, если так посудить, чего он тут еще не видел? Те же дома, люди. Поэтому появившееся время вполне можно было использовать как долгожданный отдых, потому что отчего-то ему казалось, что в ближайшие несколько лет нормальный отдых ему не светит.       Юсупов же отдыхать, видимо, не планировал. — Все забываю тебя спросить, как тебе в отделе-то?       Сяо Лун чуть не обернулся, чтоб пораженно на него посмотреть. — А когда мы приедем? — равнодушно перевел тему он. — В зимнее время мы живём в загородной усадьбе, после такого снегопада пару часов дорога займет точно, так что к ужину будем, — тут же быстро ответил князь. — Ну так что? — Вы вроде хотели о чем-то важном поговорить…       Юноша тут же получил толчок в плечо. — Учись поддерживать разговор! Даже на неприятные темы. Нельзя так быстро переводить тему, иначе все поймут, что ты скрываешь что-то. — Не знал, что обучение уже началось, — съязвил Сяо Лун, потирая ушибленное место. — Оно началось с того момента, как ты вышел из общежития, и у меня уже есть замечания, — юноша цыкнул. Если бы у него была возможность закатить глаза, он бы это сделал. — Спина кривая, идёшь, будто на земле что-то ищешь, хорошо хоть не спотыкаешься. Никакого изящества, будто медведя заставили вальс плясать, только вместо медведя тощий мальчишка. С одеждой-то мы с Ириной Александровной потом разберемся, а на одну только походку сколько времени уйдет! — Я умею маршировать, — вставил свои пять монеток Сяо Лун. — Да уж видел, только вот на приемах никто не марширует. Все общаются, поэтому давай, продемонстрируй. А потом уже обсудим важные вопросы. — Вы это сделали, потому что это «вступительный экзамен» и, если я провалю, вы выкините меня из повозки?       В ту же секунду ему прилетело уже по макушке. — Ай! Я прав? — Нет, хватит надумывать. Ох, сложно с тобой будет… Ну так, как тебе в отделе?       Сяо Лун искренне хотел посмотреть на Юсупова, но не для угрозы, а чтобы увидеть, как выглядит такой терпеливый человек. Почему-то тут же захотелось узнать, есть ли у него предел, и довести до него. Юноша с удивлением анализировал новые мысли: всегда ли он хотел навредить людям? Кажется, нет, но это было давно и уже неважно. Однако пока общение с Феликсом Феликсовичем воспринималось как игра, а значит, для вреда рано.       Поэтому Сяо Лун ответил: — Лучше, чем ожидалось, — главное, судя по всему, было нести всякую чушь без остановки и приветливым тоном. — Приятный коллектив, несложная работа, даже на печатной машинке научили работать — прекрасное техническое оснащение. Только вот что один начальник, что второй оказались самовлюбленными идиотами, думающими, что их махинации никто никогда не заметит. Это, конечно, несколько омрачило опыт пребывания в отделе, но их вскоре уволили.       Юноша подавил порыв тут же восполнить весь потраченный воздух. В какой то момент ему казалось, что все его знания обще-тейватского куда-то улетучилось. Однако Юсупов оценил. — Браво, для начала неплохо. Хорошо уловил суть: вроде и по делу, а вроде и совершенно пустые слова. А как тебе в Снежной? Ты же приехал сюда. — Это бессмысленно, пожалуйста, отстаньте, — обречённо протянул мальчишка. — Нет, такой ответ не принимается. — Тогда я сам выпрыгну из повозки. — Нет, ты замёрзнешь и умрёшь. — Ну, ничего нового, — пожал плечами юноша.       Юсупов вздохнул. — Тогда давай так: заключим договор. Контракт.       Сяо Лун ощутил что-то странное при упоминании этого. Контракты ценились в Ли Юэ превыше всего, и, по идее, он не должен был так трепетно относиться к вещам, которые решил оставить позади. Он ведь даже не совсем из Ли Юэ. Однако почему-то это слово вселяло уверенность в надёжность сделки. — Хорошо. Какие условия?       Князь довольно усмехнулся. — Я предоставляю все, о чем говорил ранее, а ты серьезно относишься к своему обучению. Потому что дальше работать ты будешь сам, без чьей-либо помощи…       «И мне же лучше, если я все выучу», — мысленно закончил Сяо Лун. — Я согласен, — произнес он, уже чувствуя, как обрекает себя на страдания. — Отлично. Пожмем руки?       Юноша отрицательно замотал головой. Прикосновения все ещё ощущались отвратительно, благо, ему не так много кого приходилось касаться. Дальше придется предусмотреть… какие нибудь перчатки, наверное? — Ну ладно, как хочешь. Ну и как тебе в Снежной? — Прекрасная страна, правда, я был только в экономическом отделе. А там, знаете, какой приятный коллектив, несложная работа, даже на печатной машинке научили работать — прекрасное техническое оснащение, долгих лет правления Ее Величеству Царице!       Князь громко рассмеялся, юноша, чуть погодя, тоже не выдержал. — Да, далеко пойдешь…— протянул Юсупов, пытаясь успокоиться. — Ещё вопросы есть, господин Юсупов? — Нет, господин бывший секретарь.       Сяо Лун улыбнулся: подкол засчитан. — Мда, над именем ещё нужно подумать… — Над именем? — Юноша ощущал дежа вю. — Наша работа очень опасна, — начал Феликс Феликсович. — Не всегда в физическом плане покушений и ранений, больше проблем с информацией: все, что о тебе найдут, может быть использовано против тебя. Поэтому пора выстраивать «легенду» уже сейчас, чтобы все, что было до этого, стерлось.       Сяо Лун кивнул. Это звучало вполне логично. — Ну, мне не привыкать… — Хорошо. Какие то пожелания? Гражданин Снежной… — Но отец из Ли Юэ, — юноша указал на свое лицо: на коренного снежийца он мало был похож. — Хотя приехал из Сумеру, так сложнее будет отследить. — Значит, мать торговкой была. — Да, плавала на торговых кораблях. Так и познакомились… Погибли тоже вместе, во время бури. — Я так понимаю, в это время появляются благородные Юсуповы, забравшие себе сироту? — усмехнулся князь.       Сяо Лун вновь странно себя чувствовал. Теперь у него ещё и новое прошлое, не только имя и будущее. Однако придумывать все было легко, даже весело. — Да. — А братья и сестры? — Только названные, в новой семье. — А настоящие? У тебя в Ли Юэ кто нибудь остался? — Юсупов, почувствовав, что малец воспринимает это как-то слишком пугающе серьезно, быстро свернул в более близкую тему.       Сяо Лун тут же замер. — Никого. Я один, — он свой выбор сделал.       Феликс Феликсович замолчал, давая время все это осознать. В глубине души он был доволен: совершенно чистый лист, новый кусок глины — лепи что хочешь. Такая удача… — Что насчёт… Виктор? «Победа», вполне пойдет амбициозным планам, да и звучит благородно.       Юноша кивнул, а затем пару раз прошептал новое имя, будто пробуя на вкус. Впрочем, ему оно нравилось: твердые согласные, «рычащий» конец, звучало грозно и фундаментально, совершенно не так, как все предыдущие имена. — О, мы приехали! — прервал его размышления князь.       Карета остановилась у самых ворот поместья, и Виктор Юсупов ступил на свежий снег.

***

      В действительности, чтобы дойти до поместья потребовалось ещё около пяти минут плестись по морозу. Феликс Феликсович признался, что подобное положение дел не было досадным недоразумением, а было полноценно спланированным действием: таким образом Ирина Александровна, его супруга, следила за тем, чтобы князь проходил не меньше строго контролируемого числа шагов.       Сама усадьба представляла собой половинку овала или полукруг с вытянутыми флигелями. Левый флигель служил обиталищем прислуги, правый — самого семейства.       Здание, выкрашенное в ярко-жёлтый цвет, из-за отделки окон чем-то напоминало имбирный пряник или карамель на палочке, жжёную и тягучую.       Стоило им войти в тяжелые дубовые двери, заботливо распахнутые представительного вида дворецким, при виде Виктора, намотавшем на указательный палец ус, как к ним подплыла женщина лет пятидесяти на вид с удивительной высокой причёской, из которой кокетливо вырывалась одна светлая вьющаяся прядь.       Князь Юсупов расплылся в улыбке: — Знакомьтесь: Виктор, это моя прелестная жена — Ирина Александровна, Ирина Александровна, это — Виктор. — Здравствуй, — растерянно поздоровались княгиня. — А Виктор…? — Виктор теперь Юсупов, — довольно улыбнулся князь. — Опять, Феликс? — даже негодуя, княгиня звучала величественно и убаюкивающе спокойно. — Витенька, скажи, если этот человек привел тебя сюда против твоей воли.       Виктор сначала не понял, что обращаются к нему, но по контексту фразы догадаться оказалось не сложно. — Нет, я сам согласился. — Видишь, любовь моя, — Феликс Феликсович кружил вокруг жены, чувствуя себя победителем. — Все по согласию. Мальчик талантливый, амбициозный, почему бы не помочь?       Ирина Александровна вздохнула. Муж ещё что-то сказал шепотом, но Виктор не вслушивался. — Ладно, тогда гостевая комната не подойдёт, — наконец смирилась с решением мужа княгиня. — Попрошу подготовить старую спальню. В столовой уже накрыли ужин. — Благодарю, счастье мое, — лелейно пропел Феликс Феликсович. — Пошли, Виктор.       Князь, как восемнадцатилетний юнец, закинул шубу вместе с пальто Виктора в руки улыбающемуся дворецкому, и помчался по лестнице мимо мелькающих портретов в тяжелых рамах, мимо белоснежных перил, мимо голубых ковров прямо к просторной зале, расположившейся в самом центре полукруга.       Виктор, подталкиваемый вперëд княгиней, пошёл вслед за ним.       Двери перед ними открыл хорошенький молодой паренëк с задорно торчащими солнечно-жëлтыми волосами и хитрыми зелëными глазами. — Дедушка! — Господин Юсупов. — Ваше превосходительство.       Со всех сторон на вошедших уставились любопытные глаза. Феликс Феликсович ласково улыбнулся: — Привет-привет, молодëжь, как ваше ничего? — Papá, это и есть причина моего срочного визита? — поинтересовалась моложавая женщина лет сорока пяти на вид, с задорно выглядывающими из-под сетчатой чëрной вуали смоляными кудряшками. Такая же сетчатая перчатка проследила еë ключицу, приоткрытую вырезом платья. — Ирочка, милая, поимей, наконец, уважение… Тебе уже пятый десяток пошел, а ты всë также хамишь окружающим. — Покачала головой Ирина Александровна.       Юсупов наклонился ниже и зашептал Виктору на ухо: — Тебе следует представиться. «Виктор Юсупов», помнишь? — молодой человек только вздохнул. Феликс Феликсович лишь хмыкнул на этот показательный жест. — Дорогие, прошу любить и жаловать нового члена нашей семьи, подадите ему пример?       Из-за стола тут же выскочила та самая женщина в чëрном: — Милый, можешь называть меня Ирэн, — сказала она, энергично потряхивая его руку, тисками зажатую в еë нежных ладонях. — Конечно, если тебе неудобно, можно и Ирина Феликсовна, но это слишком официально… — она бросила короткий взгляд на оставшуюся за столом троицу подростков. — Девочки, не стесняйтесь! Что же вы как неродные! — Вероятно, потому что мы не родные? — иронично приподняв идеально очерченную светлую бровь, произнëс оставшийся сидеть за столом паренëк. — Василь! — тут же кинулась к нему сидящая рядом хрупкая, болезненно-бледная девушка.       Виктор напряженно повëл плечом.       Девушка перевела на него взгляд по-оленьи чистых голубых глаз: — Меня зовут Настасья. Настасья Урусова. Мы с Евдокией, моей сестрой, внучатые племянницы господина Юсупова. — Привет! — тут же вклинилась в разговор девушка с инфантильно съехавшим на бок зелëным бантом, застрявшем в густом чëрном каре. — Это я! Ну, сестра — это я! Если ты конечно не понял… В общем, я — Евдокия, но все зовут меня Евдосей, потому что я ветреная, а Евдокия имя очень тяжелое и мне совсем не нравится… — девушка распиналась бы и дальше, если бы не аккуратно опустившаяся на еë плечико рука Ирины Александровны. Евдося подпрыгнула на месте и, опомнившись, побежала обратно за стол, где спряталась за спину младшей сестры. Ирина Александровна покачала головой.       Василь окинул Виктора цепким взглядом и замер, остановившись на спадающих крупными кольцами чëрных змейках волос. Сам Василий выглядел единственным светлым пятном в комнате. В отличие от других членов семьи, он был облачëн в нежно-бирюзовую рубашку и белоснежно чистые отутюженные до резких стрелок брюки. Но самой выделяющейся частью его образа были белые, как снег, локоны кудрей.       В этой семье он выглядел чуждым белоснежным лебедем в окружении эбонитово-черных перьев собратьев: — Василий Юсупов, — протянул он руку для рукопожатия, весело прищурив шальные глаза цвета, который на родине Виктора называли не иначе, как Цин. Феликс Феликсович недовольно фыркнул. Виктор на ощупь протянул руку вперëд, тут же оказавшись зажат крепкой хваткой мальчишки напротив. — Виктор… Юсупов, — Василь недовольно выпустил свистящий воздух сквозь крепко сжатые зубы, но быстро вернул на лицо дежурную улыбку. — Рад встрече, Виктор! Как же мне тебя величать?       В разговор вмешался князь: — Дядюшкой, милый, дядюшкой…       Василь вскинул на него блеснувшие красным зрачки и тихо зашипел разъярённой кошкой, лишь сильнее сжимая руку новоявленному дядюшке.       Настасья подошла ближе и положила руку ему на предплечье. Тонкая девичья рука, бледная и голубоватая, чуть не затерялась в складках рукавов-фонариков.       Василий отпустил руку Виктора и, поклонившись, бросил на деда последний взгляд и направился к выходу из обеденного зала: — Прошу меня извинить, вынужден откланяться.       За ним хлопнула дверь.       Ирина Александровна вновь покачала головой: — Дорогой, ты слишком строг к нему… — Он не Юсупов… — мужчина бросил на неë предупреждающий взгляд, садясь за стол и приглашая остальных последовать его примеру. Виктора он усадил по левую руку от себя, туда, где только недавно сидел Василь. — Он не Юсупов, — повторил князь. — И чем раньше он это поймëт, тем будет лучше для него…       Ирина Феликсовна взвилась: — Так что же, отец, я теперь тоже не Юсупова? — Что за глупость? Ты моя плоть и кровь, конечно Юсупова! — Евдося зашаркала ногой под столом. — Отчего же? Я давным-давно Шереметева, такая же, как и мой сын! Не так ли? — В нëм нет ничего от нас! Он точная копия твоего треклятого мужа! — Не говорите так о Николае, отец! Василь не видел его с двух лет, о каком сходстве может быть речь? То, что вы не любили моего покойного мужа, не отменяет того факта, что я дала сыну свою фамилию! Василь — Юсупов, как бы вам это не было отвратительно! — Ирэн фурией вылетела вслед за сыном.       Ирина Александровна положила руку на ладонь Феликса Феликсовича: — Феликс, милый, не будь так строг с мальчиком… у него твой характер, разве не это больше всего говорит о вашем родстве? — она перевела взгляд на Виктора. — Прости нас, что заставили стать свидетелем подобной сцены…       Он замотал головой: это было не самым страшным из того, что ему приходилось наблюдать. Или слышать. — С завтрашнего дня начнутся уроки, но для начала нужно поработать над твоей речью. Этим займëтся Настенька. Завтра с утра загляни в музыкальный зал, там она будет тебя ждать.       Настасья покивала: — Да, мы с госпожой Ирэн будем ждать тебя к десяти утра, постарайся не опаздывать…