К Огигии (заморожено)

      Он стоял посреди комнаты с застеклëнным куполом потолка. Все стены были покрыты зеркалами, и Виктор чувствовал себя так же, как чувствовали себя разрезанные Бай Чжу лягушки, которых тот рассматривал с помощью увеличительного стекла.       Напротив него выстроилась странная гора из вешалок, этажерок, сундуков и коробок, на одну из таких коробок, размером с собачью будку, примостилась Настасья.       Ирина Феликсовна, облаченная на сей раз в узкие брюки с высокой талией и чëрную свободную рубашку, смотрела на него немигающим взглядом. — Мы не сможем с ним работать, пока он так одет… Это совершенно невыносимо! Василь! — мальчишка заглянул в помещение, — Накажи Финнечке притащить ширму! — Вы таки думаете, что одежка его спасëт? — Одежда спасëт мир, мой дорогой! — она перевела взгляд обратно на Виктора, — Ну что ты, что ты? Иди сюда… Да, ближе! Ты меня что, боишься? Витенька, я страшная? — Виктор, совершенно потерянный, не мог вымолвить и слова. Он точно не знал, как эта женщина выглядит, но голос и интонации ее внушал страх. — Ну что вы, тëтушка, как всегда прекрасны! — прощебетала Настенька, — Нам следует снять мерки и подобрать ткань, не так ли, братец?       Ещё более растерянный Виктор не нашёл, что сказать, а потому только выдавил жалкое «конечно». В ту же секунду вокруг него заплясали четыре руки, поворачивая его то в одну сторону, то в другую, прослеживая линию талии и сгорбленную от постоянной работы спину. Виктор потерялся во времени, в прикосновениях, а затем все остановилось, и Ирэн вместе с Настасьей уже сидели и вдвоем перебирали какие-то отрезки ткани: — Синюшный. — Да, будет похож на труп. — А в этом слишком желчный. — Полнит. — Так нам и надо этот скелет спрятать. — Не так сильно. — Ужас. Какой разврат! — Ой, да ты ничего не понимаешь! — На попугая будет похож! — А так, будто на похороны собрался.       Василий тихонько подошел к Виктору и похлопал его по спине в жесте неожиданной поддержки. Осознавший, кто же стоит за его спиной лишь по лëгкой пружинящей походке и тихому смешку, Виктор удивлённо дëрнулся: — Mamà, попробуйте эту! Готично-виноградный в сочетании с имперским фиолетовым должны выгодно подчеркнуть оттенок его волос, а если добавить вставки цвета индиго получиться избежать излишней красноты в оттенке кожи… — Действительно… А глубокая чëрная вышивка на камзоле добавит благородства и шарма!       Ирина Феликсовна постучала по подбородку указательным пальчиком: — Соколик, кликни Алëнку, пусть сюда подойдет, нам нужно пошить шесть выходных костюмов и мне нужны швеи… — Виктор, услышав число, подавился и закашлялся: — Госпожа Ирэн, не слишком ли это…       Ирэн захлопала ресницами и прижала ладошку к красиво очерченному ротику: — Ты так и не перестал ликать! — Мне кажется, это больше похоже на грассирование… — добавил Василий. Виктор, смущённый до глубины души, сжал зубы и шипяще выдохнул, рука Василя на плече сжалась крепче: — Я думаю, что эта проблема решаема! Не так ли, Настенька? — мальчишка смотрел в глаза сестре, не отрываясь. — Конечно, как же иначе! Я лично возьму его под своë шефство, не переживайте, Госпожа Ирэн!       Комната погрузилась в неуютное молчание. Василь убрал руку с плеча Виктора: — Я думаю, мы пойдëм в библиотеку, maman. Там будет удобнее…

***

      Пока они шли по коридорам, к ним примостилась Евдокия, уже уставшая подпрыгивать на подлокотнике кресла, в котором устроился Василь, в предвкушении развлечения.       Виктор стоял посреди комнаты, напротив Настасьи, ставшей в тот момент, как они вошли в эту комнату, холодной и строгой, словно ледяная статуя. Он стоял, пытаясь удержать на голове сложенный стопкой четырëхтомник какой-то книги о войне и чëм-то ещё. Настя, словно большая кошка, обходила его по кругу и каждый раз, когда замечала, что он начинает сутулиться била его длинной тонкой указкой по лопаткам. Те сразу же непроизвольно поднимались и спина выпрямлялась: — Мкртчи, мкртчэ, мкртча, мкртчу…       Виктор честно пытался повторять за ней, но у него совершенно не получалось убрать гласные между звуками. Из-за этого выходило нечто похожее на «мыкыррртычи» и он получал по спине. «Р» всë никак не выходила такой же непринужденной, как остальные буквы. Она каждый раз выпадала из общего звукового ряда и либо звенела, превращаясь в «л», либо выходила слишком тяжелой. С другими звуками проблем под конец двухчасового занятия уже не было.       Язык заплетался от всех скороговорок и буквосочетаний, которые ему пришлось освоить. Вгли-встри-вгли сидело где-то в мозгу и не собиралось оттуда вылезать в ближайшее время.       Ирэн заглянула ещё спустя полчаса. Уже с попутчицей и целым ворохом ткани исключительно тех оттенков, которые она с Алëнушкой и Василем посчитала достойными.       Книги сразу оказались на полу, разочарованная потерей жертвы Настасья — в стороне, а Виктор осознал себя в ворохе ткани, которую то утягивали с одной стороны, то прикалывали чем-то с другой…       В дверь постучали. Виктор, предчувствуя нового участника его мучений, морально начал готовиться, но все обернулось в лучшую сторону. — Так, молодёжь, ваше время вышло. Вы — на обед, Виктор — за мной, — прозвучал голос Ирины Александровны.       У Виктора будто открылось второе дыхание. Его спасли! За ним пришли! Вот он — луч света во тьме. Он готов был тут же помчаться к спасительнице, но сначала нужно было выпутаться из всех мотков ткани, которые на него накидала Ирэн. Неаккуратно скидывая их на пол, он успокаивал себя, что все равно не смог бы все убрать, да и будто его просили. — Но мы ещё не закончили, — непреклонно протянула Ирэн, но Виктор был уже подле Ирины Александровны.       Они куда-то шли, юноша следовал за звуком шагов княгини. Недолго, недалеко, возможно — находящиеся рядом комнаты. Виктор чувствовал панику: никогда так темнота вокруг не пугала. Он всегда самостоятельно изучал незнакомые места, чтобы потом нормально ориентироваться, но тут вряд ли ему дадут возможность. Скорее всего он просто потеряется, либо напугает кто-нибудь ночью во время обхода поместья. Нужно было поскорее что-то придумать, как выкрутиться, ибо постоянно ходить с кем-нибудь даже не рассматривалось как вариант.       Когда Ирина Александровна остановилась, Виктор, увлекшись подсчётом шагов и поворотов, чуть не влетел…куда-то. Кажется, это была дверь или стена. Никогда отсутствие возможности видеть не приносило сколько дискомфорта и вреда. В Ли Юэ не было куда врезаться, в отделе он просто задевал боками углы столов и ручки дверей. Здесь же это был лабиринт, грозящий каждой стеной наставить синяков. Что ж, Ирэн с Настей и под такую «раскраску» ткань наверняка подберут. — Я хотела бы с тобой поговорить при отсутствии моего мужа, — начала княгиня. — Он может оказывать на людей некоторого рода воздействие и завлекать в свои игры… — Это действительно было взвешенное и добровольное решение. Он предложил сделку, я согласился. — Не передумаешь? — Ирина Александровна, вы пытаетесь меня отговорить? — ответил вопросом на вопрос Виктор. — Просто Феликс любит…развлечения и когда потраченные средства окупаются. Поэтому тебе придется очень постараться, чтобы держать высокую планку и «окупиться». Просто игрушки, особенно без родственной и эмоциональной привязки, довольно быстро наскучивают.       Виктор задумался. Почти для всех в доме он либо кукла, либо притащенный с улицы щенок. Веселая игра в семью. С такими условиями следовало бы смириться, он уже насмотрелся на причуды богатых. Но Ирина Александровна советовала действовать, и ей он хотел верить, доверять. Она единственная, казалось, относилась с понимаем. — Могу ли я быть уверен в ваших намерениях? — Конечно. Я буду доверять тебе, пока ты доверяешь мне. А теперь беги на обед, девочки должны были подготовить сюрприз. Обучение начнется с завтрашнего дня.       Виктор послушался. Он понятия не имел, где находится столовая, но пошел.       Юноша как-то не думал об этой части договора. Он давно понял, что в мире главное — справедливость. Справедливый обмен, равный обмен. Это правило, однако, постоянно нарушалось: людьми, миром, богами, что лишь доказывало его важность. И Виктор считал, что в масштабах мира свою долю выплатил, теперь черед богов платить по счетам. Слова княгини о доверии были будто в другой плоскости подобных контрактов. Она ему доверилась, впустила в свой дом, приняла в семью как сына, а он забыл про оплату.       У него все ещё было много секретов: все его прошлое для этих людей покрыто мраком. Он живёт под другими личинами, меняя их, как актеры маски в театре. Для него довериться кому-то — раскрыть свои тайны, а не все из них безопасны. Но ведь не обязательно идти к Ирине Александровне с повинной, достаточно проявлять уважение и… свести к нулю весь вред и опасность. Просто соблюсти меры предосторожности, предупредить всех, ведь при худшем исходе никто ему не будет благодарен.       Он не оправдает доверие княгини…       Виктор в ужасе застыл. Когда это он успел проникнуться к ней чувствами?! Почему так дорожит ее отношением к нему? Они знакомы всего день, она даже… даже не его мать… — Вот ты где, дядюшка, — прозвучал звонкий голос рядом. — Тебя все ждут.       Евдокия, заглянувшая в кабинет, подхватила его под локоть и понеслась в неизвестном направлении: — Осторожно, тут лестница! Ровно двенадцать ступенек. Тебе удобнее считать? Или ты не считаешь, а ориентируешься на ощупь, — она вдруг остановилась, и Виктор почувствовал, как она приблизилась к нему ближе. — Слушай, а это не слишком бестактно? Сестрица часто говорит, что я веду себя бестактно и могу кого-то обидеть, но ты не подумай! Я совершенно не специально! Я просто сама-то вижу, а как с тобой обращаться не понимаю…       Виктор издал какой-то странный задушенный звук. Евдося уставилась на него во всё глаза, а он, совершенно по-детски, впервые за очень долгое время расхохотался. От смеха он схватился за живот и, потеряв равновесие, как был, прилично одетый, опустился на ступени. Внизу послышались быстрые пружинящие шаги. Василь выглянул из-за поворота. Настасья подтянулась вслед за ним. Евдокия тоже начала хохотать, хватаясь за живот.       Новоприбывшие стояли, ничего не понимая до тех пор, пока Вася не прыснул тоже.       Настасья лишь покачала головой и позвала их всех обедать.       Стол был расположен в малом зале, не том, где они обедали вечером. Как объяснили остальные, это была «детская» столовая, здесь проводились встречи с ровесниками, когда во время банкетов родственники отсылали их куда-то подальше от важных разговоров.       Закончив с первым и не успев приступить ко второму, Виктор оказался сбит с толку сильным сладко-острым запахом какой-то выпечки. Настасья взволнованно выдохнула. С еë стороны послышались ритмичные похлопывания, вероятно, Василь пытался поддержать разволновавшуюся сестру, аккуратно похлопывая еë по плечу. — Я уверен, что братцу понравится! Это же твой коронный пирог, не переживай, сестрица! — защебетала Евдокия откуда-то справа, и всë наконец встало на свои места в голове Виктора. Он слабо улыбнулся.       Весёлые переругивания, лëгкая язвительность и ненавязчивая забота…       К такому было легко привыкнуть.

***

      Виктор аккуратно постучался в дверь кабинета князя. Было немного страшно из-за возможной реакции, но это было необходимо сделать. Эта мысль разъедала его с самого утра. — Входите, — раздалось разрешение. — А, это ты. Чего случилось?       Виктор захлопнул дверь, удостоверившись, что никого рядом нет, никто не подслушает. Он все ещё ужасно нервничал, но держался стойко. — Я хотел бы с вами поговорить. — Ну, судя по твоему лицу, это что-то важное, — усмехнулся Юсупов, чем вызвал у юноши удивление: все настолько очевидно? — Все нормально? Никаких происшествий? — Нет! То есть да, ничего не случилось…пока что, — Феликс Феликсович затих, давая ему время собраться. Виктор так и остался у двери. — Поэтому я здесь. Ваша семья прекрасна, они чудесные люди, я очень им благодарен…вам благодарен. Я…не заслуживаю такого, — юноша сделала паузу для вдоха. — Я могу им навредить. Ни в коем случае не хочу! Но иногда с людьми вокруг меня происходят беды из-за меня. Буквально. Это что-то вроде…проклятья. Я действительно не хочу никому навредить, и поэтому мне нужна ваша помощь.       Юсупов молчал. Виктор, внутренне паниковавший, начинал уже тревожится. — Что тебе нужно? — князь звучал неожиданно серьезно. Видимо, семья действительно для него много значила. — Мне нельзя открывать глаза, по крайней мере, в присутствии других людей. Пусть никто не задаёт вопросы, они точно не хотят знать ответ. Возможное предотвращение всяких случайностей и просто…понимание? Помощь напрямую мне понадобится только в контактах с другими людьми. — Хорошо. Я могу предупредить Ирину Александровну? — Конечно, — Виктору очень хотелось ей доверять. — Это все?       Юноша, задумавшись, кивнул. Он уже потянулся к дверной ручке, желая поскорее закончить этот диалог… — Виктор, я сделаю все ради своей семьи. И ты теперь ее часть.       Виктору показалось, что весь мир и он сам замер. Плохо осознавая свои действия, он попрощался и вышел из кабинета, пытаясь осознать. Его…признали? Они будут действительно заботиться? У него есть семья?! От переизбытка чувств и от неожиданных воспоминаний в глазах защипало. Слишком эмоциональный день…