Апостол

      — Дубина, дай побольше света…       Механическая рука с зажатой в клешне лампой приблизилась к верстаку, отбросив на него яркий свет.       — Да не так близко, бестолочь, — без раздражения сказала Антония Старк. — Что ты мне в лицо её тычешь? Разберу, утоплю материнскую плату и сделаю из тебя вешалку… Джарвис? Запись идёт?       — Да, мэм, — раздался покровительственный роботизированный голос.       Антония склонилась над столом, придирчиво разглядывая лежавшую на нём груду искромсанного металлолома. Всё, что осталось от того, что в недавнем прошлом служило Воительнице доспехом.       — Тогда что у нас тут… — принялась вслух резюмировать Старк. — Многочисленные рубленные повреждения, нанесённые острым предметом с зазубренным лезвием. А именно – кустарно модифицированным кибернетическим имплантом RIG.XT7 Mark III производства «Старк Индастриз». Молекулярная плотность лезвий многократно превышала аналогичные характеристики брони. Они разрезали железо, словно фольгу…       Антония чуть отстранилась, нащупала рукой кресло и откинулась на спинку. Робот-торшер повернулся вслед за хозяйкой, ослепив её светом лампы.       — Туда смотри, Дубина, — поморщилась Старк. — Не на меня.       Робот послушно уставился в истерзанную груду железа.       — На свете существует лишь два материала, сопоставимых по прочности с лезвиями нападавшего, — раздался голос Джарвис. — Рискну предположить, что речь идёт об одном из них.       — И оба исключительно редки, — кивнула Антония. — У одного из них не осталось известных запасов в Млечном Пути, кроме нашего шарика. А химических элементов другого даже в периодической системе нет. Который из двух, мы поймём, когда проведём спектральный анализ разрезов.       Старк подалась вперёд, вновь склонилась над изуродованными доспехами. Несколько секунд сопела, раздражённо ворчала, пристально разглядывала каждый дюйм повреждённого тёмного металла. Джарвис молча выжидала, как и следует делать, когда Антония Старк о чём-то напряжённо размышляет.       Помалкивала и женщина, появившаяся в дверном проёме. Опершись о дверной косяк и поглядывая из-под пушистых ресниц, тоже ждала, пока в мозговом штурме Железной Леди наступит перерыв. Наконец, Старк снова опустилась в кресло, и гостья поняла, что можно её тревожить и не нарваться на грубость.       — Ну ты как?       — Я? Более чем, — отозвалась Старк. — Это не у меня печень выглядит как рваный пакет с дерьмом, а в жопу воткнуто столько трубок, что там можно коктейль-бар открывать.       — Роуди поправится.       — Кэп, ты меня в этом убедить пытаешься или Дубину? Я-то верю, а вот он – скептик.       Робот недоумённо мотнул клешнёй, снова влепив направленным светом по глазам Антонии.       — Фу, да выключи ты её! Никакой пользы от тебя… — махнула рукой Старк и перевела взгляд на собеседницу. — А ты чего? У тебя такой взгляд, будто ты всё поняла в этой жизни.       Стефания Роджерс положила на стол планшет, который держала в руке, и движением пальцев вывела картинку в трёхмерное пространство. Это была запись с камеры наблюдения, на которой, пусть и плохого качества, но была запечатлена потасовка трёх неизвестных, в которую вскоре вмешалась Роудс.       — Смотри.       — Серьёзно? — спросила Старк. — Как ты, возможно, догадалась, я пересмотрела это уже раз тридцать. И успела разочароваться в окружающем мире. Потому что мы осваиваем космос, делаем успехи в квантовой механике и генной инженерии, но до сих пор не можем просто убрать помехи с лица этого парня. Потому что эти помехи – это буквально то, что видела камера. Ни больше, ни меньше. Даже если устранить их с записи, лица там просто нет. И нет отражений в окружающих объектах, через которые можно было бы воссоздать черты его физиономии. Такая же картина на записи с визора в шлеме Роуди. Даже Джарвис оказалась бессильна.       — Как только освою волшебство, — отозвался искусственный интеллект, — Вы будете первой, кому я сообщу об этом, мэм.       — Она ещё острить пытается, — проворчала Железная Леди. — Облажалась, так и скажи. Впрочем, не беда. Есть множество других способов выяснить личность человека. Я думаю, они на том складе порядочно наследили. Криминалисты, наверняка, полные мешки улик насобирали. Я за ними уже отправила. Джарвис, запускай пока анализ.       — Я не про помехи, Анита, — сказала Роджерс. — У него твои клинки.       — Точно! — хлопнула себя по лбу Старк. — И как я их не заметила? Их всего лишь придумали мои инженеры, выпускали под моим брендом, и они превратили в чёртов дуршлаг броню, которую я когда-то сделала. А, и моя лучшая подруга из-за них лежит в реанимации. Как я могла забыть?       — Эти клинки, это же спецзаказ для оборонки. Так?       — И для Фьюри, — кивнула Старк. — ЩИТ пробовал оснащать ими некоторых агентов с недостающими частями тела. Только было это лет десять назад, проект был на стадии экспериментального прототипа. Там и остался. Неэффективен. Но, в любом случае, оружие крайне специфическое. Каждый такой протез имеет свой серийный номер, поставлялся под роспись и устанавливался под роспись. Что значительно облегчает поиски нашего незнакомца.       — Это если клинки установили легально, — пожала плечами Кэп.       — Если клинки установили легально, — повторила Старк. — С другой стороны, кому, если не военным, нужно такое оружие? Всяким наёмным убийцам оно не пригодится – слишком уж палится на сканерах, и в самолёт с собой не пронесёшь. В частности, поэтому ЩИТ его и забраковал. Уличной шпане тоже неинтересно – дорого, и обслуживание замороченное. Заклинит, перестанет складываться, и всё…       — Я пропущу мимо ушей эти стереотипы о военных. Всё было бы просто, если бы этот парень оказался каким-нибудь ветераном с ПТСР, связавшим жизнь после отставки с криминалом. Но он не военный, и не агент.       — С чего ты… а хотя да, кого я спрашиваю? Вы своих за километр видите, да? Значит, кто-то в Трискелионе левачит, как я и думала.       — Надо поговорить об этом с Фьюри, — сказала Стефания. — Клинки не в ходу уже десять лет, и вдруг всплывает вооружённый ими человек. Возможно, кто-то в ЩИТе решил толкнуть на сторону устаревшее оборудование из покрытых пылью запасов. Протезов, про которые все забыли, никто не хватится… Пока ими кого-нибудь не убьют. Сколько у ЩИТа твоих клинков в запасах было?       — Больше сотни.       — Господи, Старк, — ахнула Роджерс. — Если они наводнят чёрный рынок…       Анита Старк поморщилась.       — Ой, только давай… не сгущай краски, ладно?       — Я хочу сказать, что стоит сосредоточиться не на поиске этого конкретного человека, а на источнике проблемы.       — Что, займёмся поиском охранника склада ЩИТа, решившего подзаработать себе на пенсию? Или будем бегать по всему Нью-Йорку и искать торговцев оружием? Не наш уровень. У меня есть одна знакомая дружелюбная соседка, которая вместо того, чтобы заниматься действительно важными делами, предпочитает растрачивать свои таланты, снимая кошек с деревьев. Скормим ей, она будет на седьмом небе от счастья. А у ЩИТа есть своя служба безопасности, пусть сами у себя утечку ищут.       — Один мужик с незарегистрированными клинками тоже не наш уровень, — хладнокровно сказала Роджерс. — Но сегодня он один, а завтра по городу будет гулять сотня таких. Тогда это станет нашей проблемой?       — Это вопрос из разряда «если», Кэп. Что будем делать, если у бабушки вдруг вырастут яйца? Будем отрезать их по мере поступления, пусть сперва вырастут.       — Ты так и скажешь прессе, которая там уже наизнанку выворачивается? — изогнула бровь Кэп. — Какой-то тип чуть не убил Мстителя. И этот тип всё ещё разгуливает среди людей. Не пойман, не наказан.       — Тебя вдруг начал волновать публичный имидж, Стеша? — насмешливо спросила Старк. — Это моя стезя, куда ты лезешь? И как амбассадор Мстителей в публичном поле, я официально заявляю, что в данный момент мне слегка насрать, что пишут СМИ. Понятно, что надо как-то реагировать, но не станем же мы менять класс и всем составом гоняться за одним придурком? Много чести. Я сама его найду, и не в угоду журналюгам. Какой-то ублюдок отправил мою подругу в больницу, и я собираюсь выяснить, кто он. Это личное.       — Позволь с тобой не согласиться, — Стефания перемотала видео и коснулась пальцем изображения, увеличив его. — Ещё раз внимательно пересмотри запись. Видишь, как он бьёт?       — Ну?       — Там каждый удар далеко за тонну, Анита! И это он не сильно напрягался.       — Ну и что? — пожала плечами Антония. — Нашла чем удивить.       — Дальше смотри, вот здесь… Ага, Роуди ударила его шокером. И он разозлился. Видишь, как изменилась сила его ударов? На свете по пальцам можно пересчитать людей, способных выдавать такое. Более того, Роудс под конец дала по нему очередь. В него попало, по меньшей мере, несколько пуль. Но он не только выжил, но и остался на ногах. Как тебе такое, Старк?       Анита выразительно окинула взглядом мощную фигуру подруги:       — Намекаешь, что это твой потерявшийся в детстве брат? Что парень имеет такое же пробирочное тело, как у тебя? Или что гипотетический преступный гений вооружит украденными клинками сотню подобных вам суперсолдат и отправит их в город наносить добро и причинять справедливость?       — Намекаю на то, что это может стать проблемой. И душить её надо в зародыше. И меня удивляет, что я тебе это должна объяснять, потому что обычно попытки предотвратить угрозы ты берёшь на себя.       — И история с Альтроном отлично продемонстрировала, чем это может закончиться, — заметила Старк. — Нет, Кэп. Если та история меня чему и научила, так это тому, что попытки предотвратить катастрофу зачастую могут стать её катализатором. Это как те умники, которые бурили Йеллоустоун, чтобы залить его водой и «охладить». Иногда лучше ничего не делать, чем творить херню. Это к вопросу о бабушкиных бубенчиках.       Анита, вздохнув, поднялась на ноги и потянулась. Потом принялась мерять шагами комнату. Стефания какое-то молча наблюдала за коллегой, не мешая ей размышлять. А потом решила сменить тактику:       — Подумай, если мы вскроем всю цепочку и представим это общественности, это будет выглядеть куда более достойным ответом на случившееся, чем один избитый ноунейм.       — Проводила бы ты поменьше времени с Романофф, — поморщилась Старк. — А то у нас столько циников в команде стало, что мы одним своим существованием скоро начнём нарушать какие-нибудь конвенции. Роуди в коме – а ты мне про общественность.       — Сегодня мы с тобой поменялись ролями, — невесело усмехнулась Кэп. — Но суть в том, что я понимаю, что на войне бывают потери…       — Мы не на войне, Роджерс, — отрезала Анита.       — И это не повод бросать на самотёк все остальные дела, — спокойно закончила мысль Стефания. — Если тебе сейчас плевать на команду, значит придётся мне об этом беспокоиться. И об общественности в том числе. Ну найдёшь ты этого кренделя, измордуешь его, посадишь за решётку. Дальше что? Завтра нарисуется ещё один.       — У тебя пластинку зажевало, Кэп. В третий раз уже повторяешься. А я в третий раз возвращаюсь к бабушкиным бубенчикам… Звучит-то как, Боже!       — Поговори с Фьюри, Анита, — с нажимом сказала Стефания.       — Поговорю я с Фьюри, — раздражённо ответила Старк. — Но потом всё равно найду эту гориллу и скажу ему пару ласковых…       — Не возражаю, — кивнула Роджерс. — Составить тебе компанию?       — Чтобы ты мешала мне перегибать палку? — фыркнула Железная Леди. — Нет уж. Лучше займись чем-нибудь полезным. Ублажи общественность, к примеру. Выступи с заявлением. Это же охренеть как важно.       — Не юродствуй, Старк. Этот парень опасен, — предупредила Стефания. — Роудс тоже не пальцем делана, но он её чуть не убил.       — Тут ключевое слово «чуть». Хотя мог. Даже на записи видно, как он навис над ней, когда повалил на землю, занёс клинок, но в последний момент передумал и убежал. Хотя она его подстрелила и ему оторвало крышу. Значит, он не головорез.       Капитан Америка присела на краешек стола и внимательно взглянула на подругу.       — Анита, — произнесла она, — ты знаешь, как готовят бойцов во Французском Иностранном легионе?       — Вообще-то, моё знакомство с Францией ограничивается скучными мероприятиями, общением со смазливыми французиками и следующим за ним девятнадцатичасовым тантрическим сексом.       Стефания смущённо улыбнулась, своим видом показывая, что это не та информация, которую она хотела бы знать:       — Ты с Вёрджилом так же откровенничала?       Анита хмыкнула, но предпочла промолчать.       — Ну так слушай, — сказала Роджерс. — Солдата раздевают догола и запирают в душевой вместе с крысой. И тебя не выпустят, пока ты её не убьёшь. Убивай как хочешь – руками, ногами, зубами. Но самое интересное начинается, когда ты загоняешь крысу в угол. Когда она понимает, что ей деваться некуда, она бросается на тебя. Да так яростно, что уже не ты, а она гоняет тебя по душевой.       — Я полагаю, — закатила глаза Антония, — что сейчас последует какой-нибудь мудрый совет, проистекающий из сего занимательного факта.       — Угадала. Постарайся не загонять в угол крысу, зубы которой могут прокусить твой костюм. Я не хочу, чтобы потом на этом столе валялись ошмётки красно-золотой брони.       — Вау. Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то позволил себе настолько недооценить меня.       Стефания приблизилась и положила руку на плечо подруги.       — Я лишь прошу быть осторожной, — сказала Кэп.       Старк ухмыльнулась.       — Конечно. Как иначе на меня воздействовать, если не этим проникновенным взглядом? Ты так мило за меня переживаешь. Но не стоит, я предусмотрительная. Джарвис, что там с анализом повреждений?       — В местах разрезов обнаружены частицы инородного материала, — резюмировала Джарвис. — Ряд элементов не идентифицировать.       — Бинго! — щёлкнула пальцами Старк.       — И что это значит? — поинтересовалась Роджерс.       — Это значит, Кэп, две вещи. Первая – круг поисков таинственного любителя редких металлов значительно сузился. А вторая – у меня появилась парочка идей насчёт твоей загнанной крысы. Как там говорят… клин клином вышибают.

***

      Интересно, что мои раны не заживают просто от самого факта контакта с водой. Я пробовал подставлять раны под редкие капли, срывающиеся с водосточной трубы. Заживление ускорялось, соответственно, по капле.       Другие жидкости, которые я пытался использовать как альтернативу воде, моему организму тоже не нравились. Найдя какой-то стаканчик с недопитым кофе, я схватил его и вылил на себя, надеясь, что эффект будет не хуже, чем от стакана воды. Но эффекта не было вообще. Моё тело оказалось весьма привередливым и для регенерации требовало именно Н2О, и ничто иное.       Появление Воительницы меня слегка обескуражило. Меня по-настоящему взбесила смерть того Апостола, потому что я не успел вытащить из него хоть что-нибудь, представляющее ценность и позволяющее приблизиться к Страйкер. Я был избит и измочален, и горел желанием сладкой-сладкой мести… не важно кому. Внутренний зверь так и рвался наружу. А тут ещё эта железяка вылезла, со своим арестом. Я был готов ей голову отвернуть.       И, честно говоря, я был к этому близок. Когда она ударила меня шокером, у меня все плотины прорвало. До этого момента я кое-как держал себя в руках, но тут всё самообладание мгновенно улетучилось. Она для меня превратилась в красную тряпку, которую надо было порвать на лоскуты. Похоже, что шокер — самый безотказный способ вытащить наружу того, «другого» меня.       А когда до Воительницы дошло, что она этот бой не вывезет, она сделала лучшее, что могла, чтобы усугубить ситуацию — пальнула в меня из своей пушки на запястье. Не знаю, как я её после этого не убил. Мне потребовалось какое-то просто титаническое усилие воли, чтобы себя сдержать. Но самое страшное — я хотел этого.       Сложно описать физическую потребность убивать. Представьте, что вам надо по нужде, или вас мучает зуд, но вы запрещаете себе чесаться. Представьте, что зуд не проходит, что дискомфорт со временем только усиливается. Помножьте это ощущение на четыре года животного существования в лаборатории Страйкер. Вместе с дискомфортом растёт и раздражительность. И разрядить накопившееся можно лишь убив кого-нибудь. Наступит эмоциональная разрядка, чувство морального удовлетворения, и симптомы будут сняты… на какое-то время.       Но я не собирался уступать внутреннему маньяку. Даже под давлением почти физической потребности кого-нибудь выпотрошить. Я не таким человеком себя вижу, и пока что держусь как могу. Но есть опасение, что скоро всё равно сорвусь. Особенно, если в меня продолжат тыкать генерирующими электричество предметами.       И самое для меня непонятное — я никак не ощущал этих границ между одной личностью и другой. Вообще. Я даже не был уверен, отступил ли уже маньяк, или всё ещё контролирует меня. И это шло вразрез с моей первоначальной гипотезой о том, что это тело больно диссоциативным расстройством. Люди с этим заболеванием обычно не помнят эпизодов, когда контроль над телом переходил к другой личности. Но у меня никаких провалов в памяти не было. А вот желание убивать никуда не девалось. Какая-то совершенно непонятная, необъяснимая гомицидомания.       Не знаю, как я доковылял до своего завода, где днём ранее обустроил нычку. Он оказался не очень далеко от того склада, на котором я схлестнулся с Мстительницей. Я впитал очередь из трёх пуль. Человеку зачастую хватает одной, чтобы отбросить коньки.       Но я сумел это выдержать и даже уйти оттуда на своих двоих. В каком-то смысле, я был даже благодарен Страйкер за её чудо-сыворотки, вылепившие из меня такого дубового монстра, которого не убивают три подряд ДТП и выпущенные в упор пули девятого калибра.       Хотя дикую боль сыворотки нисколько не притупляли. Я несколько раз терял сознание и иногда мне казалось, что вот оно… всё. Сейчас всё закончится.       Но нет. Это тело было невероятно стойким. В своей прошлой жизни, если бы в меня ткнули ножиком, я бы тут же выключился от ужаса и вида крови. Но Ройс был намного более крепким парнем.       Две пули прошли навылет. Эти ранения исцелить было относительно легко. Прополоскать водичкой, попить, и через несколько минут всё должно быть хорошо. Но одна пуля застряла внутри. Я пытался как-то достать её оттуда, лазил пальцами, даже пробовал резать, но добился лишь пары лишних обмороков. Так и не сумев ничего с ней сделать, я просто нашёл ближайшую лужу и лёг в неё как свинья, позволяя грязной воде затягивать кровоточащие раны.       Была надежда, что, исцеляясь, тело само как-нибудь выплюнет эту пулю, подобно тому, как это происходило у Росомахи в фильмах. Но, увы, я не Росомаха. Рана на груди заросла, надёжно замуровав пулю внутри. Ну и ладно. И с пулями люди живут. Я и так напичкан железом под завязку. Куском свинца больше, куском меньше.       Надо почаще себе это повторять.       Как только меня перестало колотить в бешеной лихорадке, я тут же со всей доступной скоростью поспешил к ночному клубу Киры. По пути ещё раздобыл новую одежду. Не спрашивайте где.       И вот, теперь я стоял неподалёку от входа в клуб и лихорадочно размышлял, что мне делать.       Я в этом мире меньше месяца. Меньше недели я на свободе. За это время происходит ежедневный прирост тех, кто хочет меня прибить. Сначала это была только Страйкер, потом добавилась Сорвиголова, неизвестный хозяин таинственной флешки… А теперь прибавьте к ним Мстителей. Они обязательно захотят отомстить за то, что я сделал с Роудс. Для них это просто вопрос имиджа, они теперь должны всем показать, что за своих они порвут.       Как одним словом назвать человека, который за несколько дней умудрился нажить себе столько могущественных врагов? Я жив-то до сих пор только потому, что от матери унаследовал чудесные способности к исцелению. За что ей большое спасибо. Кстати, о ней…       Вчера я как-то не успел об этом подумать, но… Кира сказала, что я поехал на встречу с матерью и пропал. Оливия говорила, что Гидроженщина исчезла и её давно никто не видел. Не причастна ли маман к моему похищению? Или, наоборот, пыталась меня защитить и пострадала?       Вернее, пыталась защитить Ройса. Как-то слишком уж быстро я начинаю отождествлять себя с ним…       Впрочем, это всё не важно.       Итак, что я могу? Пойти в ФБР? А что я им скажу? Что я устроил бойню на дороге, украл машину, поранил Мстительницу? Я же и буду первым, кого закроют в какую-нибудь супертюрьму. Ещё и руки, наверняка, оторвут. Буквально.       Можно просто исчезнуть. Свалить из города, зарыться на километр под землю, сидеть тихонько и надеяться, что Профессор Икс скоро со мной как-нибудь телепатически свяжется. А где гарантии, что она мне поможет? Я вот в последнее время в этом сильно сомневаюсь. Да и совесть меня сожрёт, если я брошу семейство Харлонов на растерзание.       Конечно, я их знаю всего пару дней, и с моей стороны нерационально настолько за них переживать. Но есть один нюанс и имя ему — Кира. Если быть до конца откровенным, она мне… нравится. Нет, у меня и в мыслях не было делать какие-то поползновения в её сторону. Пусть она мне не сестра, но она-то об этом не знает. Но факт в том, что плохого я ей не желаю, и последнее чего я хочу — это чтобы она пострадала из-за моего идиотизма. Даже сейчас я примчался к клубу чисто из желания убедиться, что с Кирой всё в порядке и её заведение не разгромили подсералки одной мотоциклистки.       С другой стороны, могу ли я её защитить? Сильно сомневаюсь. Попросить для семьи защиты у ФБР? Про ФБР уже всё сказано. Как бы я ни поддавался эмпатии к этим людям, своя шкура мне ближе и жертвовать своей свободой ради их безопасности я тоже не намерен. И как тут, скажите пожалуйста, соблюдать баланс между совестью и инстинктом самосохранения?       — Ты что тут делаешь?       Я аж подпрыгнул от неожиданности.       Оглянувшись, я увидел удивлённо взиравшего на меня Джека Батисту, стоявшего совсем неподалёку. Я настолько погрузился в размышления, что даже не заметил, как он подошёл.       Молодец, Ройс! Продемонстрирована блестящая бдительность для человека, за которым гоняется половина города.       — А ты чего? — тупо спросил я.       — Да у твоей сестры в клубе курить нельзя, представляешь? — Джек продемонстрировал почти докуренный бычок. — Варварство какое-то… Старик, а ты чего тут делаешь? Мы тебя ждали, потеряли уже. Кира тебе обзвонилась. А он стоит тут, подглядывает.       Да, мой телефон недавних приключений не пережил, приняв мученическую, бессмысленную гибель. Представляю, как Кира теперь вынесет мне мозг.       — Я гулял, — лаконично ответил я.       — Ну да. Где гулял-то, по канавам? У тебя ухо грязное.       — Джек, войди в положение, — сказал я, раздражённо вытирая ухо. — К одиночеству привыкаешь. К людям потом привыкнуть сложнее.       — Понимаю, — кивнул Джек. — Хотя нет, не понимаю. И вряд ли пойму. Но раз пришёл, значит осознаёшь, что привыкать надо. Ты не Маугли, тебе жить теперь и радоваться. Так что давай я возьму на себя обязанности друга и помогу тебе последний шаг сделать.       Он выкинул бычок и хлопнул меня по плечу.       — Не выдумывай, Джек, — запротестовал я. — Мне это всё…       — Назвался груздем – лезь, — Джек довольно бесцеремонно толкнул меня в спину по направлению ко входу. — Шагай давай.       Я недовольно засопел, но послушно двинулся вперёд. Мне сейчас очень не хотелось встречаться с Кирой. Да и проблемы мои только множатся. Идти на встречу с «друзьями» и праздно проводить время — непозволительная роскошь для того, кто только что чудом выбрался из серьёзной заварухи.       Но, в конце концов, я уже пришёл. Да и куда идти, чем сейчас заниматься, я всё равно не знаю. Может, кратковременная передышка поможет собрать мозги в кучу.       Клуб у Киры был, на удивление, ничего такой. Он занимал здание, которое в прошлом, по-видимому, было каким-то складом, впоследствии переоборудованном под другие нужды. Простенький лофтовый ремонт, много приятного глазу зелёного неона. И абсолютно никакой вычурности, обычно присущей подобным заведениям. Даже музыка была негромкая и относительно спокойная, не насилующая слух монотонным битом.       В целом, атмосфера напоминала скорее какой-нибудь коктейль-бар, нежели место ночных тусовок для самых примитивных из представителей молодёжи. И этим клуб, вероятно, отпугивал посетителей, потому что людей внутри было немного. Видимо, целевой аудиторией этого заведения были те, кто ищет тихое место без суеты и разрывающей уши говёной музыки.       На клубы у меня аллергия, но под целевую аудиторию я, пожалуй, попал. Мне тут нравилось. Вот оно, значит, какое… Логово Гоблина. Интересно, а саму госпожу Озборн мы сегодня встретим?       Едва я зашёл внутрь, мои глаза тут же выхватили знакомое лицо. За барной стойкой на стульях с высокими ножками сидели Кира и какой-то незнакомый мне седовласый мужчина, слегка приобнявший сестру за талию. Других незнакомцев, явно принадлежавших к этой компании, я по соседству не увидел.       Неужто Петра Паркер пропустила мероприятие? Честно признаться, я не сильно расстроен.       — Сандра уже ушла? — обратился я к… э-э, другу. Для простоты восприятия будем так называть этого малознакомого мне человека.       — Ага, — отозвался тот. — Не дождалась тебя. У неё завтра подъём ранний.       — И ты отпустил её одну?       — А чего ей будет? — ухмыльнулся Батиста. — Она большая уже. Это нам с тобой надо с оглядкой ходить, чтоб бабёнки поехавшие в подворотне не прицепились.       Я открыл было рот, чтобы ответить, но осёкся. Действительно, я всё время забываю, где я нахожусь.       — Что, — я тоже усмехнулся, — если третий по счёту ребёнок поел из миски кота, то это проблемы кота?       — В смысле?       — В принципе, понимаемо, — продолжил я. — Чем больше жён, тем меньше паришься за их самочуйствие. У некоторых и на одну-то жену эмпатии не хватает. А, Джеки?       Джек, казалось, смутился:       — Откуда ты… Что, Кира меня заложила, да?       — Что вы с Сандрой женаты? Я тебя умоляю. И ежу ясно, что вы вместе. Неясно только, к чему делать вид, что это не так.       — Ну, — Джек слегка замялся. Было видно, что он старается тщательно подбирать выражения, — вы с ней всё-таки вместе были и… Ну ты понимаешь.       — Ты решил не травмировать психику друга информацией, что ты женился на его девушке?       — Типа того.       — Да брось, Джек, — фыркнул я. — Я же был мёртв. Так что её личная жизнь ко мне отношения больше не имеет. А что остальные жёны? Решил не звать их на вечеринку?       — А ты что, горишь желанием с ними познакомиться? — улыбнулся Джек.       — Нет, если честно, — ответил я. — Но Кира хотела позвать свою подружку, и я подумал, что компания собирается приличная.       — Ну, у меня поначалу была такая мысль. Но у Кэти – это моя третья – другие планы там наметились, ну и я решил вообще их не звать. И, как оказалось, правильно сделал, раз у тебя такие проблемы с привыканием к социуму. Пусть будет тесный круг своих, кого ты знаешь.       — Своего прадедушку, который обнимает мою сестру, я не знаю, — с легкой иронией заметил я. — Что за перец?       Джек снова замялся.       — Это… Э-э… Молодой человек Киры, — нерешительно сказал он.       — Немолодой, ты хотел сказать.       — Слушай, это не моё дело. Он сам недавно заявился, мол, проезжал мимо. Кира вроде сказала, что не звала его. Да и зачем бы ей?       — Хороший вопрос, — сказал я, с опаской поглядывая на сестру, которая уже заметила моё появление и стремительно приближалась, гневно раздувая ноздри. — Обязательно его задам.       Кира явно собиралась вместо приветствия высказать всё, что она обо мне думает, но почему-то запнулась. Её взгляд задержался на моём лице.       — Где ты нашёл его? — спросила она, обращаясь к Джеку.       — Да недалеко от входа, — отозвался тот. — Ему, э-э, нужно было время, чтобы настроиться.       — Я тоже рад тебя видеть, — я криво усмехнулся и широко распахнул руки. — Обнимемся?       Кира на моё предложение никак не отреагировала. Её глаза продолжали буравить мой лоб.       — Джеки, — сказала она, — мне надо с Ройсом пару минут, с глазу на глаз.       — Живи, брат, — шепнул Батиста, хлопнув меня по плечу.       Сестра схватила меня за руку и потащила из зала в какую-то соседнюю комнату. На двери красовалась надпись «только для персонала». Буквально втолкнув меня внутрь, Кира захлопнула дверь и щёлкнула замком.       — Ого, — шутливо сказал я. — Девушка, держите себя в руках. Я не такой, я так сразу на первом свидании не могу.       — Придурок, — буркнула Кира. — Дай посмотреть.       Встав на цыпочки, она обхватила ладонями моё лицо и приблизила к себе, внимательно что-то разглядывая.       — Ты чего? — спросил я.       — Откуда у тебя этот рубец над бровью? Его не было, когда ты уходил утром.       — Может, ты просто на него внимания не обращала?       — Ага, как же. На звонки почему не отвечаешь?       — Я телефон потерял.       Кира гневно ткнула кулачками мне в грудь. Пуля, замурованная внутри, протестующе заныла.       — Да ты издеваешься! — вспыхнула сестра. — Четыре года, говорит, один сидел! К девушке, говорит, на свидание иду! Что произошло, Ройс? Кто это сделал? Те работорговцы? Они тебя преследуют? У тебя вода хоть была с собой? Почему ты, блин, молчишь всё время?       Та-ак. Кира приняла свеженький шрам как должное, не выказав удивления тому, как он мог образоваться и затянуться всего за несколько часов. Сестрёнка знает про мои способности? Это было бы логично, такие вещи трудно скрывать от домочадцев. Хотя в семейных разговорах эта тема пока не всплывала.       — Слушай, — уклончиво сказал я, — иногда случаются форс-мажоры. Чё началось? Может, меня машина сбила, отсюда и вмятина.       — Э-э, я совершенно точно знаю, что это не машина. Ройс, ты дома только ночуешь. С утра уходишь, тебя всё время нет. Возвращаешься ночью или под утро, со свежими рубцами. При этом ты совершенно не считаешь нужным уделять внимание мне, или папе с Хелен… Ты себя ведёшь настолько отстранённо, насколько это возможно.       — Справедливая претензия, — согласился я, падая на ближайший стул. Устал я сегодня. — Но просто хочу напомнить, что я – Маугли, как бы ни пытался Джек убедить меня в обратном. Одичавший, так сказать, озверевший… Что там ещё можно приплести? А, затравленный, вот. Что, в принципе, объясняет любые мои странности. Удобно, скажи?       Кира смотрела на меня сверху вниз, скрестив на груди руки.       — Я знаю, что ты попал в ад, — произнесла она после небольшой паузы. — Но здесь тоже было не лучше. Не тебе одному было плохо эти годы. И после всего этого мы встретились, и я думала, что… не знаю, будет радость какая-то. Что будет теплота, взаимное внимание, чтобы наверстать упущенное время. Но знаешь, что я думаю сейчас? Я думаю, что… тебе как будто пофиг. Вообще. На всех. Ты даже про Винсента не спросил ни разу.       Я слегка насторожился. Что ещё за Винсент? Какой-нибудь наш брат, о котором я не знаю? Или она его выдумала и ждёт ответной реакции? Кажется, сестра потихоньку загоняет меня в ловушку. Но я решил придерживаться старой тактики и ничего не выдумывать. Потом, если что, можно всё списать на амнезию. Удобно.       — Кто такой Винсент? — спросил я.       Кира неверяще вскинула брови.       — В смысле?       — В смысле, Кира, у меня лёгкие беды с башкой, как ты могла заметить.       — Господи, да что там с тобой сделали, Ройс?       — Я же говорил, — терпеливо сказал я, — ты не хочешь знать.       — Нет, я хочу знать!       — Нет, не хочешь. Продолжим спор в столь интеллектуальной манере или сменим тему?       Сестра обиженно фыркнула.       — Ну конечно, — она с деланным равнодушием пожала плечами. — Зачем со мной обсуждать свои проблемы? Кто я вообще такая? Знаешь, когда мне было… не важно. В общем, я приходила в твою комнату. Ложилась там на кровать и разговаривала с тобой. Представляла, что в этой комнате обитает твой дух и слушает меня. Говорила всякие глупости. Как день прошёл, какой парень понравился… А вот теперь ты здесь, во плоти. Сидишь и слушаешь меня, можешь со мной поговорить. Но не делаешь этого, предпочитая меня избегать. Честно говоря, Ройс, мёртвый ты был мне ближе. Уж прости за такие слова.       Я тяжко вздохнул.       Она ж не отстанет. Прилипла как банный лист и всё тут. Будет выедать мне мозг маленькой чайной ложечкой, пока я с ума не сойду. Дешевле будет рассказать ей правду. Не всю, конечно. С небольшой щепоткой приукрас.       — Кира… Я потерял память.       — Как это – потерял?       — Буквально. Несколько недель назад мне сделали какую-то операцию на мозге. И всё стёрлось. Я даже имя своё не помнил. Не помнил тебя, не помнил родителей. Даже наш дом нашёл лишь благодаря везению. И пропадаю я целыми днями, потому что пытаюсь найти способ провернуть фарш назад. И вовсе не потому, что намеренно кого-то избегаю. Теперь понимаешь?       Кира беззвучно открывала рот, словно пытаясь подобрать слова.       — Ты… совсем ничего не помнишь? — спросила она наконец.       — Совсем. Помнишь, в день моего возвращения тебе курьер звонил? Это я, методом тыка зацепки щупал. Чтоб ты понимала, насколько всё плохо.       — Да я так и поняла, — невесело сообщила сестра. — Я тогда ещё подумала, что голос знакомый. Решила, что бредить начинаю. Но ты… совсем?       — Совсем, — повторил я. — Полный ноль.       — И как мы… в Гонконг в детстве всей семьёй ездили? Или…       — Нет. Ничего. Отсюда и холодность к тебе и… остальным. Мне тупо не за что держаться. Нет никаких совместных тёплых воспоминаний или чувств, которые меня к кому-либо привязывали бы. По сути, я тебя знаю всего пару дней. Понимаешь теперь всю глубину проблем?       Кира повесила голову. Похоже, её это всё беспокоило больше, чем меня.       — И как ты себя чувствуешь? — спросила она севшим голосом. — В смысле… ну… Не знаю даже, как вопрос-то сформулировать.       — Странно я себя чуйствую, — признался я. — Когда тебе кто-нибудь скажет, что у него в голове переизбыток информации, мыслей, и всякого прочего, что голова скоро лопнет – плюнь ему в щачло. Нет ощущения хуже, чем совершенно пустая память.       — Ну так тебе в клинику надо! — горячо заявила Кира. — На обследование, я не знаю, лечение какое-нибудь, реабилитацию…       — Опять она со своей клиникой… Исключено.       — Ройс, да ты же болен! Ты травмирован, тебе необходимо лечиться!       — Кира, кто, по-твоему, операцию мне делал? Я стараюсь держаться подальше от людей в халатах. Я не инвалид какой-нибудь, нехрен меня залечивать. Я сам как-нибудь.       — Самостоятельный какой, — буркнула Кира. — Тебе не говорили, братик, что у одиночек хорошо только онанизм получается? И то не всегда.       — Интересное утверждение, — ухмыльнулся я. — Но я пока справляюсь. Спасибо за заботу. Так кто такой Винсент?       — Собакен наш. Ну, твой. Он болел, мы усыпили его год назад.       — Угу. Бывает.       — И ты даже не расстроился.       — Ну так я и не помню его, чтобы по нему расстраиваться. Да и вообще, я собак недолюбливаю.       — И это мне говорит главный собачник Нью-Йорка? — с удивлением спросила Кира.       Да, я помню, чем меньше я выбиваюсь из образа — тем меньше ко мне вопросов. Но чтобы не выбиваться из образа, надо хотя бы знать, что за образ. Повторюсь, я для себя решил, что проще не изображать из себя кого-то другого, кого я не знаю, и кем не являюсь. Даже если это идёт вразрез с тем Ройсом, к которому они тут все привыкли.       Ройс был собачником. А я — нет. Таков теперь Ройс, привыкайте.       — Время идёт, — пожал я плечами. — Если человек на протяжении жизни не меняет своих взглядов и интересов, то, скорее всего, он – человек-труп.       — Что-то я не слышала, — сказала сестра, — чтобы люди, которые любят собак, резко начинали их ненавидеть.       — А если у такого собачника псина ребёнка сгрызла?       — Фу, господи, — скривилась Кира. — Ты как ляпнешь что-нибудь… У тебя что, собака откусила что-то важное?       — Нет, мне просто противна собачья натура. Друзья человека? Чушь. Рабы человека, очень счастливые своей рабской долей. Животные без чувства собственного достоинства. Кто покормил – тот и хозяин.       Брови у Киры взлетели так высоко, что, казалось, сейчас скроются в волосах.       — Посиди чуток на цепи, — добавил я, — и научишься презирать тех, кто эту цепь любит. Я больше котиков уважаю, потому что они – мудилы. И, в отличие от собак и людей, жопу лижут только себе.       Кира промолчала.       А я решил воспользоваться её замешательством и перейти в наступление.       — Так, если со мной мы разобрались, — сказал я, гаденько ухмыляясь, — то займёмся теперь тобой. Значит, дедушка, да?       — Что, прости? — с недоумением спросила сестра.       — Не извиняйся. Кого ты хотела этим спровоцировать?       — Ты о чём вообще?       — О том мужике, с которым ты обжималась у стойки. Джек сказал, это твой молодой… прости, немолодой человек. Сколько ему, лет шестьдесят? По моим прикидкам, может быть всего три причины, по которым девушка твоего возраста станет встречаться с дедом. Первая – и самая очевидная – бабки. Но на престарелого банкира или английского монарха, пребывающего в Нью-Йорке инкогнито, он не тянет. Вторая причина – геронтофили́я. Но признаков каких-либо психических отклонений я у тебя не наблюдаю. Значит, это третье – попытка спровоцировать кого-то из мужчин твоего окружения на ответную реакцию, и вытекающая из этого возможность манипулировать ими. Так кто же тебе покоя не даёт?       Кира слушала меня с округлившимися глазами и отвисшей челюстью. Видимо, чего-чего, а такого резкого поворота беседы она не ожидала.       — Ройс, а ты…       — Не пошёл бы я в жопу? — прервал я её. — Обязательно. Сразу после того, как услышу ответ на жутко интересующий меня вопрос. Это Джек, не так ли? Для него этот перформанс предназначается? Или для меня?       — Я хотела сказать, — медленно произнесла Кира, явно стараясь выбирать выражения помягче, — я хотела сказать, что давай ты… не будешь лезть куда не просят. И не будешь совать нос не в своё дело.       — Подруга, ты напрашивалась со мной, чтобы посмотреть на мою девушку. Несуществующую, кстати. Чойта я не могу проявить такую же степень беспардонной любознательности? Исключительно из заботы о твоём благополучии, конечно же.       — Потому что это не твоё дело, — Кира развернулась на каблуках, отомкнула дверь и обернулась в проёме. — И да – иди в жопу.       Я широко улыбнулся и направился в зал вслед за сестрой.       За время нашей с Кирой беседы посетители клуба рассосались и помещение практически опустело. Впрочем, сестру это, кажется, ничуть не заботило. Она сидела за барной стойкой, улыбалась, болтала, ничем не выдавая своего настроения. И старалась не смотреть в мою сторону.       А мне в голову пришла идея, как закрепить эффект и отбить у неё желание интересоваться мной на ещё более долгий срок.       Вообще, пора бы оставить сестру в покое. Но эта барышня имеет устойчивое намерение нацепить на меня короткий поводок. И её назойливость скоро начнёт переходить все рамки дозволенного. Пресекать это надо уже сейчас. Кроме того, меня уже понесло и остановиться я не мог.       По пути к стойке я зацепил оказавшегося поблизости Джека.       — О, тебя не убили? — спросил он с улыбкой.       — Да погоди, не вечер ещё, — отозвался я. — Слушай, Джек, окажи услугу. Можешь занять чем-нибудь Киру на пять минут? Хочу с её пенсионером познакомиться.       — Слушай, старик, — забеспокоился Батиста, — ты ж не собираешься скандал устраивать, да?       — Ну, во-первых, надо ещё посмотреть, кто тут старик. Во-вторых – нет, не собираюсь. Я же интеллигент. Что ты смотришь? Давай-давай, Кира твоего внимания долго и безуспешно добивается, кинь ей косточку.       — В смысле?       — Да без смысла. Давай уже.       Джек, смерив меня недоверчивым взглядом, подошёл к девушке и что-то тихо сказал. Когда они отошли в сторону, я тут же запрыгнул на освободившееся место и жадно впился взглядом в деда.       Он был невысок, опрятен, аккуратно причёсан и с ухоженной белоснежной бородой. В общем, примерный старичок. Я пытливо разглядывал его во всех деталях. Недавно приехал? Кира его не звала? Готов поспорить на левую руку, что явление деда народу было запланировано. Просто это я запоздал с визитом, и он не смог произвести должного впечатления своим появлением.       — Здравствуйте, — приветливо сказал старичок, протягивая мне руку. — Меня зовут Карл Томас. Очень рад познакомиться!       — Здравствуйте, Карл, — отозвался я, пожимая ему ладонь. — А я – недружелюбный старший брат Киры.       — Кира упоминала, да, что с Вами случилось несчастье, — ответил старик с вежливой улыбкой. — Я рад, что с Вами теперь всё в порядке. Такой кошмар!       — Не говорите. Ужас, — охотно поддакнул я. — Как подумаю, что в мире творится, так страшно жить становится. Интересно вот, почему все потрясения происходят именно в Нью-Йорке? Как так вышло, что США стали центром Мироздания? Цунами, новый Ледниковый Период, астероид-убийца, вторжение инопланетян, зомби-апокалипсис – все шишки валятся на бедную Америку. Удивительно, что Нью-Йорк ещё не обанкротился. В другом мире из него давно весь бизнес свалил бы.       Карл Томас усмехнулся.       — Ну, к сожалению, день ото дня мир становится лишь опаснее. Статистика катастроф это подтверждает.       — Не сомневаюсь, — мой рот сам собой растягивался в паскудной ухмылке. — Но чем продолжать бессмысленную светскую беседу о птичках и погоде, предлагаю сразу перейти к интересной теме. Расскажите мне, как Вы дошли до жизни такой?       — Простите? — не понял мистер Томас.       — Прощаю, — кивнул я. — Сразу скажу как есть – Вам не стоит встречаться с Кирой.       Старик недоумённо захлопал глазками. А я в упор сверлил его взглядом. Подмечал всё. Реакцию зрачков, сужение капилляров, язык тела. В моей голове сами собой формировались гипотезы причинно-следственных связей, а память выкапывала всё, что помогло бы мне проанализировать этого человека.       — Кхм… — кашлянул Карл. — Не сочтите за грубость, молодой человек, но у Вас я забыл спросить, с кем мне стоит встречаться.       — Представьте себе, забыли, — нагло сказал я. — Вот в старые времена, чтобы посвататься к девушке, сперва надо было прийти к её старшим родственникам и просить её руки. И получить принципиальное одобрение.       — Боюсь Вас удивить этой новостью, но средневековье закончилось пятьсот лет назад.       — Да, я что-то слышал об этом. Да и сам обычай ужасно сексистский. Прогрессивные представители современного цивилизованного общества сейчас закидали бы меня табуретками за одно только упоминание о нём. Но всё же, сей обычай был мудрым и нёс в себе определённый смысл. Например, он исключал возникновение конфликтов и предотвращал значительное количество ранних разрывов отношений из-за хреново выбранного партнёра.       — Послушайте… Ройс, кажется, да? — сдержанно сказал Карл. — Я не понимаю, к чему Вы клоните. И, если честно, не вижу тут никакого предмета для обсуждений. Кира, мне кажется, достаточно взрослая для того, чтобы жить, не оглядываясь на мнение брата… много лет отсутствовавшего. И мои отношения с Кирой касаются только меня и её.       — Не спорю, — кивнул я. — Кроме вас двоих никого же нет на свете. Но с Кирой мне всё понятно. Она барышня, склонная к провокациям. Она этим энергетически питается. Ей эти отношения нужны были, чтобы взбодрить окружавших её мужчин. Отца, Джека, а теперь и меня, которого она только что обвинила в холодности и отстранённости. Вопрос в другом – зачем эти отношения Вам?       — Простите, я не…       — Прощаю, — перебил я деда. — Чем старше Вы становитесь, тем моложе становятся Ваши партнёрши. Сначала им было тридцать, теперь двадцать три… дальше будет двадцать. И всё равно уже немного староваты, да? Я понимаю, что возрастное угасание полового влечения прекрасно лечится контактами с юными девушками, молодость которых работает как своего рода допинг, но… Мужик, впереди тюрьма маячит.       — Ты… — начал было Карл и осёкся. — Что Вы несёте вообще? Я Вас не понимаю.       — Пара догадок, — невозмутимо гнул я своё. — Мама рано умерла или ушла из семьи, когда ты был маленьким. А отец без конца менял партнёрш, причём они все были значительно моложе него. И в результате произошло какое-то травмирующее событие, настолько ярко записавшееся на подкорке, что стало влиять на твои сексуальные предпочтения в перезрелом возрасте. Что случилось? Папка трахнул твою подружку? Или ты – свою очередную мамочку? Поправь, где я не прав.       Я был уверен, что нигде не ошибся. Я читал его как открытую книгу. Не знаю, что делала с моим мозгом Страйкер, но обязательно передам ей поклон при встрече… перед тем, как сделать ей трепанацию.       А старик смотрел на меня исподлобья и в его взгляде уже не было абсолютно ничего дружелюбного. Казалось, он сейчас кинется на меня с кулаками.       Но он вдруг глубоко вздохнул и потупил взгляд.       — Ты экстрасенс, что ли? — спросил он.       — Почти. Я – генно-модифицированный кибернетический организм с отличной памятью и болезненной чуткостью к деталям. И я только что выдал тебе большой-большой секрет, который знает уже половина города. Но речь не обо мне сейчас. Речь идёт о сознательном и умудрённом опытом мужчине, который в своём пожилом возрасте должен бы понимать, что какой бы ни был дефицит мужиков в этом мире, молодая и красивая девчонка вроде Киры без труда сможет найти себе пару помоложе и посимпатичнее.       — Я пропущу эти оскорбления мимо ушей.       — Это не оскорбления, Карл, а констатация сухого факта. Мой тебе совет – бросай Киру прямо сейчас. Ты должен понимать, что ты ей нужен исключительно как инструмент влияния на окружающих её мужиков. И когда эти отношения закончатся… Когда, а не если… Когда они закончатся, разрыв будет для тебя весьма болезненным. И он будет тем болезненнее, чем дольше они будут продолжаться. Закончить всё сейчас будет меньшим из зол.       — А если я рискну и решу побороться? — спросил мистер Томас, хотя, судя по интонации, ответ он уже знал.       — Я тебя наизнанку выверну, — пожал я плечами. — И при этом даже пальцем к тебе не прикоснусь.       Старик постарался придать своему лицу вызывающее выражение, но глаза его выдавали. Можно считать, что мы здесь закончили.       Сделал гадость — сердцу радость. Накопившуюся внутреннюю агрессию я немножечко сцедил через маленькую грубость. Да, это было некрасиво по отношению к Кире. Тем более, что мне действительно нет дела до её личной жизни.       Надо и это тоже почаще себе повторять.       Дед же возьмёт день-два на подумать, а потом примет единственно верное решение. Сестра, естественно, сразу же поймёт откуда ноги растут и какое-то время будет на меня дуться, что позволит мне спокойно делать мои дела.       — О чём Вы тут? — спросила Кира, приближаясь к нам и с подозрением поглядывая в мою сторону.       — Знакомимся, — первым нашёлся мистер Томас на правах старшего. — Ройс как раз рассказывал о себе… О том, что он за человек.       — Скорее делился наблюдениями и скромным жизненным опытом, — ухмыльнулся я.       Кира, прищурившись, переводила взгляд с меня на своего ухажёра, и обратно. Джек, подошедший вместе с ней, уселся на стул и старательно делал вид, что его очень интересует барный стеллаж с выпивкой.       — Ну-с, — хлопнул по коленям Карл, — мне пора, пожалуй.       — Ты же недавно пришёл, — сказала сестра.       — Ну так я и не планировал надолго. Тем более, твой брат уже приехал. У молодёжи свои разговоры, я не буду мешать. Знаю, когда нужен, а когда нет.       Скупо чмокнув Киру в щёку, дед направился к выходу. Кира проводила его хмурым взглядом, после чего повернулась ко мне.       — Что ты ему сказал? — спросила она.       — Правду, и ничего кроме правды, мелкая.       — Ройс, я вот эту твою ухмылочку паскудную… Я по ней не скучала, знаешь? Когда ты так улыбаешься, значит ты только что накинул дерьмо на вентилятор и сидишь довольный собой.       — Можно, пожалуйста, не наговаривать на уважаемого человека? — возмутился я. — Мы с мистером Томасом коротко, но весьма продуктивно побеседовали. Главное – это взаимопонимание. Да?       — Хорошо хоть без балагана в этот раз, — буркнул Джек.       — А что, ты во мне сомневался?       — Да я помню её первого хахаля, с которым она пыталась тебя познакомить.       — Не напоминай, — Кира закатила глаза.       — А ну напомни, — потребовал я.       — Да ты с паренька штаны снял и заставил его в одних трусах плясать на камеру.       Я фыркнул.       — Ну да, было смешно, — улыбнулся Джек. — Тогда, во всяком случае. И видос на Ютубе порядком просмотров набрал.       — Ага, животики надорвёшь, — сварливо сказала Кира. — Здоровый лоб под сраку лет поиздевался над школьником. Обхохочешься.       — Да потому что он выглядел как педик, — невозмутимо ответил Джек. — С пирсингом и этим своим хвостиком на затылке.       — Неужели? — изумился я. — Ну ты даёшь, мелкая. Хорошо, что с возрастом твой вкус претерпел значительные изменения в лучшую сторону.       Кира снова стрельнула взглядом в спину уходящему старику. Тот как раз столкнулся в дверях с какой-то девушкой, раскланялся в извинениях и покинул стены сего благолепного заведения. А девушка направилась прямиком в нашу сторону.       — Ужасно хочу жрать, — сказал я, с ногами перемахнув прямо через барную стойку. Девушка-бармен, степенно протиравшая рюмки, испуганно отшатнулась. — У тебя тут кормят чем-нить?       — Маринованные оливки будешь? — с ехидцей спросила сестра.       — Ты не шути так, — отозвался я, тщетно выискивая под стойкой что-нибудь съедобное. — Милая, как можно не иметь еды в таком заведении? Хороший аперитив пробуждает аппетит.       — Как насчёт страчателлы? — Кира даже не пыталась скрыть издевку в голосе.       Выражением лица я, вероятно, был похож на Гордона Рамзи, которому продемонстрировали разносолы школьной столовки начала двухтысячных.       — Кого ты сейчас послала?       — Не хочешь? Ну вот и не выделывайся тогда.       — Мда, Кира, — театрально вздохнул я. — Сегодня тот самый день, когда ты не прекращаешь меня разочаровывать.       — А я думала, сегодня день, когда Ройс Харлон ведёт себя как клоун, — парировала сестра.       — Пуша, меня сбила машина, помнишь? Ты себе не представляешь, как у меня всё болит. Особенно голова.       — Бедненький, — с сочувствием сказала Кира. — Может, тебе водички принести?       — Уволь, хватит с меня воды на сегодня. Но любой мой идиотизм оправдан и простителен. Привет, Петра.       Девушка, уже какое-то время стоявшая прямо позади Киры и не знавшая, как вклиниться в разговор, приветливо улыбнулась.       — Привет, так ты помнишь меня? — сказала она, протягивая мне руку. — Я – Петра Паркер. Простите, что опоздала.       Я быстро пробежался по ней глазами.       По натуре своей я человек весьма закрытый. Не люблю шумные компании, не люблю большие скопления людей. И не люблю новые знакомства. А за последние дни этих знакомств было стократно больше, чем необходимо. Новые лица мелькали, появлялись, исчезали, я едва успевал их всех запоминать. При этом я никого из них не мог бы описать больше, чем одной короткой фразой. Теперь вот ещё одна…       Но я бы слукавил, если бы сказал, что мне совсем неинтересна была Петра. В конце концов, на моей памяти Человек-Паук был вовсе не последним персонажем комиксов.       Петра оказалась девушкой весьма высокой, очень высушенной и подтянутой, как легкоатлетка. Хотя она и старалась скрывать свою форму под свободной спортивной одеждой, которую в любой момент можно легко скинуть и облачиться в красно-синее трико. Большие карие глаза смотрели внимательно, цепко, всё подмечая и запоминая.       — Ройс Харлон, — улыбнулся я, пожимая её ладонь. — Нет, не помню. Но я догадливый.       — Что ж… Придётся заново знакомиться, — произнесла Петра, по-дружески чмокнувшись с Кирой и устраиваясь на свободном стуле. — Привет, Джек!       Джек с ленцой приподнял рюмку в приветственном жесте.       — Осторожнее, Петра, — ядовито предупредила Кира. — Мой брат сегодня решил продемонстрировать всем свои необыкновенные способности в дедукции и психоанализе. Разберёт тебя по винтикам, ты и ахнуть не успеешь.       — Это всё таблетки, — сказал я. — Я по дороге сюда влез в аптеку и выжрал каких-то колёс от боли. И от лихорадки. Может, какие-то психостимуляторы случайно зажевал. Я не особо разглядывал… Но, возможно, мне стало бы лучше, Кира, если бы меня кто-нибудь накормил. По крайней мере, я бы на какое-то время заткнулся.       Кира смотрела на меня со смесью жалости и подозрения, как будто не была уверена, говорю я серьёзно или выдумываю. Потом вздохнула и, повторяя за мной, перемахнула через барную стойку.       — Бет, — обратилась она к барменше, — сгоняй, скажи, чтобы темпура нам сообразили.       — Это что такое? — поинтересовался я.       — Креветки в кляре, — пояснила она, беря в руки шейкер. — Что пить будете?       Джек всё тем же ленивым жестом снова приподнял свою рюмку.       — Сок есть? — спросил я. — Если будет апельсиновый – я в восторге.       — Я думала, что ты соскучился за текилой, старший, — сказала Кира.       — Я не хочу текилу, я хочу сок.       — Сок с водкой? — уточнила сестра.       Я поморщился:       — Отвратительно. Ты мне ещё хурму предложи, или пиццу с ананасами.       — Нормально накинул, — вставил Джек. — У тебя просто пиццы с ананасами хорошей не было.       — Не, ну кто-то и собак ест, — пожал я плечами. — У всех свои недостатки, мы никого не осуждаем. Но пить, друзья мои, вам придётся без меня.       Кира посмотрела на меня, удивлённо вскинув брови.       — Я пообещала себе ничему не удивляться, — сказала она.       — И чё как, получается? — спросил я.       — Нет, — лаконично ответила сестра. — Петра, что будешь?       — Я бы тоже от сока не отказалась, — поддержала меня девушка.       Я снова кинул на неё взгляд, получив в ответ милую улыбку.       — У вас что, международный день трезвенников? — проворчала Кира, встряхивая шейкер. — Джеки, давай в следующий раз не будем этих звать? Они отбиваются от коллектива.       — Я всё пропустила, да? — немного виновато спросила Петра. — Простите, что поздно, я там просто… задержалась. На работе. Надо было помочь Доку откалибровать пневмопривод…       Мои губы сами собой расползлись в улыбке. Видал я врунов и получше. Знаем мы, где ты задерживалась…       — Что? — с улыбкой спросила Петра, заметив, что я до сих пор её разглядываю.       — Зрачки расширены, — сказал я.       — Что, прости?       — У тебя зрачки расширены, — повторил я. — Зрачки не подчиняются сознанию, поэтому их реакция очень чётко показывает заинтересованность человека. И если сужение зрачков говорит об агрессии, то расширение сигнализирует об интересе.       — Или о том, что человек под кайфом, — ввернул Джек.       Петра смущённо улыбнулась, не решив, как реагировать. Кира уставилась на меня красноречивым взглядом.       — Что? — невозмутимо продолжил я. — Женщины дольше смотрят на тех, кто им симпатичен, а мужчины – на тех, кто им симпатизирует. Вот и встреча взглядов.       — Ройс… — умоляюще простонала Кира.       — Ты, типа, кадрить её так пытаешься? — улыбнулся Джек.       — Ну, Кира была бы не против, если бы это было так. А, Кира?       — Ой, отвяжись, — фыркнула сестра. — Пей свой сок.       — На самом деле, Петра, — с лукавой улыбкой сказал я, — меня заинтересовали твои волосы. В том смысле, что я тут недавно видел одну супергероиню. У неё тоже волосы были длинные, как у тебя, из-под маски торчали. И вот как ты думаешь, если бы ты была супергероиней, тебе было бы удобно с такой копной на паутине летать?       Петра неплохо владела собой. Её улыбка неестественно застыла всего на мгновение, но она тут же взяла себя в руки. А кто меня удивил, так это Кира, которая владела собой намного хуже и чьё лицо заметно вытянулось.       «Она знает», — мелькнула мысль. Кира знает про альтер-эго Петры. Сегодня сестра не перестаёт меня удивлять.       Паркер слегка кашлянула.       — Не знаю, — сказала она. — Я бы волосы под маску прятала.       — Ну вот, слова истинной героини, — усмехнулся я. — Да я шучу, забей. Ты слишком симпатичная, чтобы быть преступницей. Любопытный факт, что между внешним видом и преступностью существует прямая зависимость. Преступники обычно менее привлекательны, чем среднестатистические люди. А люди более привлекательные гораздо реже идут на преступления.       Нет, я не пытался её кадрить. Мне просто нравилось её провоцировать и смущать. Из всех присутствующих Кира — не единственный энергетический вампир.       — Стереотипное мышление, — заявила сестра.       — Не стереотипное мышление, а результаты наблюдений. Погугли, если интересно.       — «Погугли» – это единственный аргумент в защиту твоей теории?       — Да. Ты же не ждёшь от меня чего-то умного сегодня, верно?       — Ты считаешь Леди-Паука преступницей, Ройс? — спросила меня Петра.       — Нет. Кира считает.       Кира поперхнулась.       — Ройс, что с тобой сегодня? — произнесла она. — У тебя рот не закрывается.       — Я же говорил, я болею, — ответил я. — Так что там с пневмоприводом, Петра?       — С каким пневмоприводом? — округлила глаза девушка.       — С которым ты задержалась на работе. Где работаешь?       — А-а… В «Октавиус Индастриз». У доктора Октавии Октавиус, мы там… протезы изобретаем, импланты всякие…       — Октавия Октавиус, — фыркнула Кира. — Большими приколистами были её родители.       А я навострил уши.       Тему имплантов я принимал довольно близко к сердцу. Честно говоря, после недавней передряги у меня стало появляться смутное беспокойство по поводу своих протезов. К счастью, пока никаких сбоев в системе я не ощущал. Но если бы мне сломали настоящую руку, она бы как-нибудь зажила со временем. А вот если мне имплант выломают — я вообще без понятия, что буду с этим делать и куда обращаться. Знакомые, шарящие в этой теме, мне вовсе даже не помешали бы. И тут как раз одна подвернулась. Удобно.       — Та-а-ак, — протянул я. — Ну-ка, рассказывай. Я люблю протезы, я фанат всяких протезов. Чем ты там занимаешься?       — В основном, шероховатости сглаживаю, — улыбнулась Петра. — Компьютерной работы много. Настраиваю гироскопы, внутричерепные интерфейсы, испытываю биосовместимость карбоновых нанотрубок, изучаю разные материалы для производства протезов – ВПС-гидрогель, графеновую наносетку, цирконат-титанат свинца, полиметилметакрилат… Тяжело, да?       — Я… как ты это выговорила вообще?       Паркер рассмеялась.       — А вы и… установкой занимаетесь? — поинтересовался я.       — Пока, в основном, просто разработкой. Доктор Октавиус, она… скорее творец, нежели бизнесмен. Контору всё время штормит, нас то прикрыть пытаются, то денег неоткуда взять. Но это мелочи, не бери в голову.       — И много людей у доктора Октавиус работает?       — Ну, — Петра слегка замялась. — Вообще-то, мы с ней вдвоём. Были другие, но они ушли в «Озкорп».       — Ага. Получается, ты крутой специалист.       — С чего ты взял? — снова улыбнулась Петра.       — Потому что работаешь в небольшой проблемной конторке в то время, когда твои коллеги пошли на повышение.       Девушка недоумённо изогнула брови.       — А какая взаимосвязь?       — Ну, нередко бывает так, что некомпетентные люди оказываются выше по карьерной лестнице, чем их более квалифицированные коллеги. Эффект Даннинга-Крюгера так называемый. Некомпетентные, в народе говоря – тупорезы, склонны переоценивать и завышать свои способности. Люди более квалифицированные делают наоборот, глядя на вещи более трезво. А подобная самооценка напрямую влияет как на восприятие их окружающими людьми, так и на инициативность самого специалиста в продвижении по карьерной лестнице. В результате, бестолочи ушли в «Озкорп», а наиболее опытный спец остался сидеть там, где сидел.       Джек с интересом слушал, подперев рукой щёку. А Кира громко хлопнула ладонью по лбу.       — Я не соглашусь с тобой, Ройс, — с неизменной улыбкой сказала Петра. — Доктор Октавиус была моим кумиром ещё с детства. Другие дети фанатели от Железной Леди или Капитана Америки, а я мечтала стать как Октавия. Однажды дядя Мэтт уговорил её взять меня на стажировку. При том, что Октавия стажёров вообще не брала. Сделала для меня исключение только ради дяди Мэтта. А через пару лет она взяла меня на постоянную работу. Так что… Меня в «Озкорп» тоже звали, но я туда ни за какие деньги не пошла бы.       — Габриэла подсуетилась? — поинтересовалась Кира.       — Нет, Норма. Она ж меня тоже с детства ещё знает.       — Ладно, — сказал я. — Признаю, что был не прав. Но ты не будешь возражать, если я к вам загляну как-нибудь? Как потенциальный клиент.       — Эм… Ладно, конечно. Я в твоём распоряжении.       Я кивнул, принимая ответ. А Петра, смущённо улыбаясь, зачем-то продолжила:       — В смысле, я не в твоём распоряжении… Я имею ввиду, я с тобой не заигрываю. То есть, не в плане, что ты мне не нравишься… Нет, в смысле…       — Петра, ты не делаешь лучше, — фыркнула Кира. — Ройс, а ты скажи мне, почему ахинею сегодня несёшь ты, а стыдно – мне?       — Потому что у тебя гипертрофирована эмпатия, — с ядовитой ухмылкой ответил я. — А может, у тебя проблемы с социальной ориентацией на мнение и оценки со стороны других людей. Ну или это неисправность эволюционного механизма, отвечающего за способность быть частью коллектива. Люди с пещерных времён научились быть частью стада. А изгоев эволюция обрекала на вымирание. Поэтому ты подсознательно так бурно реагируешь на ситуацию, в которой человек ведёт себя так, что рискует быть отвергнутым обществом. Хотя в наши дни этот страх иррационален.       — Ага. Понятно, — поджала губы сестра, понимая, что я пытаюсь её выбесить. — Знаешь, я больше не буду с тобой сегодня разговаривать.       — А я буду с тобой разговаривать, — моя ухмылка стала ещё шире. — И буду говорить вот об этом. Так что в твоих интересах участвовать в беседе и как-то влиять на неё.       — Ну-ка на хрен, — сказала Кира. — Я там вижу нечто рыжее на горизонте. Это, должно быть, твои креветки. Надеюсь, хотя бы во время еды ты будешь нем.       — Пуша, а шницеля у вас тут нигде не завалялось? — спросил я. — Если подумать, я и на пиццу с ананасами согласен.       — Нет, Ройс, не завалялось.       — Ну понятно, — кивнул я. — Заткнись и жри чё дают. Добро пожаловать во «Вкусно и точка».       — Куда? — не поняла Кира.       — Не важно, забудь. Джек, а тебе хорошо уже, да?       — Да я, наверное, пойду уже, — устало сказал Батиста. — Не мальчик уже, до утра сидеть. Это вы тут, молодёжь…       — Ну-ну, раскряхтелся дед, — улыбнулась Петра.       — Джек, не оставляй меня с этими трезвенниками, — взмолилась Кира, подливая ему в рюмку. — Давай лучше выпьем.       — Выпьем, — согласился Джек.       Я снова перепрыгнул барную стойку, чтобы поскорее оказаться рядом со своими креветками. Однако ещё до того, как мои ноги коснулись пола, меня вдруг прострелила адская боль в боку. Словно невидимый крюк впился под ребро и рванул прямо за мясо. Со стоном я рухнул лицом вниз.       — Ройс! — вскрикнула Кира.       Я лежал, скрючившись и едва не пуская слюни. Крюк в боку будто крутился по часовой стрелке, наматывая всю мою нервную систему в единый клубок боли.       Вдруг боль исчезла так же внезапно, как и появилась. Я с удивлением обнаружил, что нахожусь на каком-то диване в слабо освещённом местечке в углу зала. Прямо надо мной нависала Кира, тыкающая мне в нос резко пахнущую ватку. Позади неё виднелись обеспокоенные лица Джека и Петры.       — Тихо-тихо, — Кира надавила мне на плечи, не давая подорваться на ноги. — Лежи спокойно.       — Говорю же, — прохрипел я, — машина сбила…       — Ой, всё, — поморщилась Кира. — Выпей воды, Ройс.       — Кира, я нормально…       — Сказала – выпей!       Я смиренно принял стакан воды, протянутый сестрой, и залпом осушил его. Правда, сомневаюсь, что мне это поможет.       Приподнявшись на локте, я осторожно ощупал место, где была замурована пуля. Если она и впредь будет выкидывать такие приколы, это может сыграть со мной очень плохую шутку. И я надеюсь, что это не является жирным таким намёком на дальнейшие события. Очень надеюсь.       После долгих и упорных препирательств, Кира отказалась от идеи немедленно вызвать скорую и сдать меня на руки санитарам. Однако, на этом вечер можно было считать законченным. Петра вскоре засобиралась и убежала «по работе». Джек довёз нас с сестрой до дома и уехал, только убедившись, что меня, будто тяжелобольного, доставили прямо до кровати.       Эта гиперопека меня умиляла и утомляла одновременно. Особенно со стороны Киры, которая крутилась надо мной как обеспокоенная наседка. Выпроводив её из комнаты, я утомлённо рухнул на кровать и глубоко вздохнул.       Пока я лежал и прокручивал в голове события прошедшего дня, руки как-то сами собой нашарили в карманах и выудили на свет злополучную флешку, из-за которой меня чуть не убили.       Нда, охотники нашли меня как-то слишком уж быстро. И я сомневаюсь, что они следили за мной с той самой парковки, где я её добыл. Скорее всего, в саму флешку вшит трекер, и её хозяин всегда знает где я. Поэтому умный человек выкинул бы её в Гудзон. А ещё лучше — оставил бы её где-нибудь на видном месте, чтобы ищущие её люди смогли наконец её найти. А рядом записочку, примерное содержание которой гласило бы «заберите и отъебитесь». Но меня сложно назвать умным человеком. Бестолочью — да. Потому что я не стал этого делать. Я всё равно спалил уже и свой завод, и дом Харлонов, и даже этот клуб. И нет никаких гарантий, что, заполучив флешку, эти люди успокоятся и не захотят нас всех убить. Просто из вредности.       Для меня уже входит в порядок вещей совершать лишённые логики поступки. Таковы последствия того, когда тебя жизнь швыряет в водоворот звездеца, не объясняя, где верх, а где низ. А ты вынужден барахтаться во все стороны, не понимая, как вообще нужно себя вести и какое решение будет правильным.       Раз уж я погряз в этом дерьме, надо хотя бы выяснить из-за чего весь сыр-бор, и посмотреть содержимое этой флешки. Этим немедленно и займусь.

***

      Лейтенант полиции Моника Гарган пребывала в дурном расположении духа. С самого утра.       С самого утра её всё угнетало и злило. Её злило, что с утра в доме отключили свет, что оставило её без горячего кофе и сколько-нибудь приличного завтрака. Её злило, что от таксиста, подвозившего её до работы, за милю разило чесноком. Злило, что тягучие Нью-Йоркские пробки сегодня были тягучее обычного.       Необычайно тёплая осенняя погода и радостный гул пульсирующего жизнью Большого Яблока нисколько не улучшили Монике настроения. Потому что, оказавшись в полицейском участке в своём кабинете, она вспомнила, что в последние дни Сорвиголова как в воду канула. Раньше каждую ночь стабильно поступала хотя бы одна весточка о том, что Дьяволица предотвратила ограбление или избила наркоторговцев. А теперь она куда-то исчезла, и оттого уличная шваль борзела с каждым днём. Это нервировало.       Но вишенкой на торте стал недавний инцидент на шоссе с горой трупов и участием «суперов».       И казалось бы — ничего необычного. Это Нью-Йорк, здесь никого не удивишь тем, что кто-то из Мстителей повязал сбежавшую из тюрьмы Шокер, при этом развалив магазинчик и стерев в труху парочку автомобилей. И все знают, что если в какой-то конфликт влез супергерой, то исход противостояния предрешён. Такие события вызывают у зевак не столько страх, сколько живейший интерес и любопытство.       Но в этот раз произошло нечто, к чему Нью-Йорк не привык. Появление Воительницы все восприняли с привычным энтузиазмом. Все были уверены, что сейчас раз-раз — и нарушители спокойствия будут наказаны, преступники арестованы, потом краткая фотосессия, интервью для репортёров, и всё будет хорошо.       Вместо этого Мстительницу в разодранных в клочья доспехах увёз воздушный беспилотник Старк. Никаких комментариев от пресс-службы Мстителей не поступало. О состоянии полковника Роудс информации нет. Неизвестно даже жива ли она. И самое главное — псих, сотворившей с ней такое, до сих пор не пойман.       Бурю, поднявшуюся в СМИ, сложно описать. А шеф полиции, вздрюченный общественным фоном и разгневанными политиками, в свою очередь вздрючил и поднял на уши всё своё ведомство. Капитан вызвал Монику вместе с остальными лейтенантами к себе в кабинет и, не стесняя себя в выражениях, велел все остальные дела задвинуть на обочину и сосредоточиться только на сборе материалов по этому инциденту. На поиске преступника сосредоточиться не велел — поимкой суперзлодея будут заниматься другие люди. Но, тем не менее, всё это нервировало.       Однако, в данный момент Моника не собиралась ни на чём сосредотачиваться. Последние сутки она провела в работе и почти без сна. Сидя в кресле, она тупо пялилась в экран компьютера и неторопливо потягивала чашку горячего кофе, которую недополучила утром.       Из состояния блаженного отупения её вырвал громкий стук в дверь кабинета. Моника поморщилась. Не дожидаясь разрешения, посетительница распахнула дверь и вошла в комнату.       — Здравствуйте, лейтенант, — поприветствовала она.       Моника окинула гостью хмурым взглядом. У неё была довольно приятная внешность. Это была женщина лет тридцати пяти, с выразительными янтарными глазами и тёмно-рыжими волосами, собранными на затылке в массивный пучок. Позади неё в дверях топтались ещё двое, но внутрь не заходили. От всех троих за милю разило федеральными агентами.       — А Вы ещё кто? — буркнула Моника.       — Агент Джулия Сильверфокс, служба ЩИТ, — гостья продемонстрировала удостоверение с жетоном и кивнула на кресло. — Позволите?       — Конечно, — устало сказала Гарган. — Мы вас ждали. А вы не торопились.       Агент Сильверфокс присела и улыбнулась уголками губ.       — Насколько мне известно, — сказала она, — Вы, лейтенант, ведёте дело о перестрелке на хайвее. Оно переходит под наш контроль. Нам необходимо изъять все материалы.       — Ради бога, — Моника наклонилась и выудила из-под стола папку с документами. — Остальное в архиве. Стэн!       В дверях, растолкав агентов, появился невысокий старичок с пышными белыми усами и в затемнённых очках.       — Сержант Ли, будьте добры, — попросила лейтенант Гарган, — проводите этих господ в архив и выдайте им всё, что есть по нынешнему делу.       — Прошу за мной, джентльмены, — важно сказал старичок.       Джулия кивнула своим спутникам, те развернулись и ушли вслед за мистером Ли.       — Так, на словах, что удалось собрать? — спросила Сильверфокс.       — Ничего существенного, — призналась Моника. — Как всегда, никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Главный подозреваемый – мужчина, белый, очень высокого роста и массивного телосложения. Так его описала женщина, у которой он угнал машину. Он же замечен на видеозаписи с камер наблюдения на том складе. Раньше он ездил на РАМе пятнадцатого года. Мы пробили машину, нашли владелицу. Она сидит в обезьяннике, её взяли пару дней назад на месте какой-то разборки. Она упрямо твердит, что на них напала Сорвиголова с каким-то психом, по описанию похожим на нашего парня. Тачку, видимо, угнали.       — Дела объединили?       — Да. Правда, по тому делу всё равно никто и не работал.       — Сорвиголова, значит, — слегка улыбнулась Джулия. — Что, у народной героини новый компаньон? Вечно её на психов тянет. Сначала Касл, теперь этот. Было бы интересно ей пару вопросов задать.       — Привет при встрече передайте. Она с того дня как сквозь землю провалилась.       — Обязательно. Но вернёмся к нашему беглецу. Отпечатки, образцы крови?       — Нет у него отпечатков. Вообще. А кровь ночью в лабораторию отправили, результатов пока нет.       — Хорошо. Мы их сами заберём. Ещё нам известно, что на камерах его лицо замазано. Предположительно, он использовал генератор помех. Другие изображения его лица есть? Фоторобот? Хоть что-нибудь?       — Нет.       — Нет – и всё?       — Что вы хотите от меня услышать? — устало вздохнула Моника. — Что женщина, у которой он угнал машину, была настолько напугана, что собственное имя с трудом вспомнила? Или что на любой камере у него вместо лица – каша?       — Понятно, — удовлетворённо кивнула агент Сильверфокс. Её почему-то всё устраивало, — А что остальные участники перестрелки?       — Безголового мужика вроде ваши ребята забрали.       — Правда? Я уточню.       — Вот. А девка – Лесли Поиндекстер, более известная как Меченая. Бывший агент нацбеза, клиническая психопатка. Она давно в розыске.       — Поиндекстер работает на Уиллу Фиск, — хмуро заметила Джулия, — если память мне не изменяет.       — Меченая – наёмная убийца, — возразила Гарган. — Она работает на тех, кто платит. С Фиск её пока не удавалось связать.       — Вам не удавалось, — прохладно сказала Сильверфокс. — А у нас материалов выше крыши. Если Фиск имеет хотя бы косвенное отношение к этому делу, её надо брать в оборот и трясти по полной. Она вполне может оказаться организатором нападения.       — Да ладно. Фиск не стала бы так по-идиотски подставляться.       — Почему? Она знает, что у полиции на неё ничего нет. Но вряд ли она рассчитывала, что в разборку вмешаются Мстители, а к делу подключится наша контора. А теперь у нас есть casus belli чтобы, как минимум, проверить её. Я переговорю с вашим капитаном. Мы сосредоточимся на поимке нашего беглеца, а вы берите Фиск.       — Да нахрен надо, — проворчала Моника.       Агент Сильверфокс удивлённо вскинула брови:       — Не поняла?       — Фиск контролирует бо́льшую часть организованной преступности в городе. Если её убрать, сформируется вакуум власти. В городе начнётся полная жопа. Кто в итоге придёт на её место – неизвестно. А Фиск хотя бы знает рамки, которые нельзя переходить, и с ней можно договариваться. Кроме того, это быстро не делается. Там определённая волокита, надо связываться с судом, предоставлять основания…       — С судом я сама свяжусь, — невозмутимо ответила Джулия. — Ордер на арест Фиск будет через полчаса. Материалами я с Вами поделюсь. Готовьте людей. А чтобы Вас замотивировать… э-э… выполнять свои прямые обязанности, я напомню, что арест таких фигур как Фиск, очень положительно влияет на продвижение по карьерной лестнице.       — Вы же забрали дело. Почему сами Фиск не возьмёте?       — О, поверьте, нам есть чем заняться помимо этого. Мы не разделяем истерики, которую раздувают журналисты. Но общественность взбудоражена. Если бы мы брали Фиск, об этом бы никто не узнал. А людям надо кинуть косточку, чтобы все видели, что у истории счастливый финал. И кому, как не нашей доблестной полиции, должны достаться все лавры за это? Вы же так болезненно воспринимаете, когда кто-то у вас их отнимает, а?       В дверь снова раздался громкий стук, Моника снова поморщилась, а дверь снова распахнулась, не дожидаясь разрешения. На пороге возник высокий, слегка располневший мужчина с круглым добродушным лицом.       — Здравствуйте, — вежливо сказал он. — Простите за вторжение. Лейтенант Гарган, верно?       — А Вы кто? — буркнула Моника.       — Хэппи Хоган! — улыбнулась агент Сильверфокс, поворачиваясь к нему. — Личный телохранитель Аниты Старк. Какая встреча!       Мужчина ответил улыбкой на улыбку.       — Мы знакомы? — спросил он.       — Заочно, — уклончиво ответила Джулия.       — Ясно, — произнёс мистер Хоган и перевёл взгляд на Монику. — Гарольд Хоган, мэм. У вас найдётся минутка?       — Я уже ухожу, — сказала агент Сильверфокс, поднимаясь на ноги. — Готовьте людей, Гарган.       — Угу, — снова буркнула лейтенант. — Что у Вас, мистер Хоган?       — Я по поручению мисс Старк, — сказал толстяк. — Она хотела бы получить копии материалов дела, над которым Вы работаете.       Моника слегка растерянно перевела взгляд с Хогана на агента Сильверфокс. Вообще, сливать на сторону материалы дел не разрешается, но когда просят Мстители — отказывать не принято.       — Боюсь, с этим ничего не получится, — сказала Джулия, вертя в руках папку с документами.       — Почему это? — спросил Хэппи Хоган.       — Дело переходит под контроль ЩИТа, — пояснила девушка. — И ему присвоен секретный гриф.       — Слушайте, мисс Старк просто хочет ознакомиться. Она не собирается изымать дело или мешать вам в расследовании. Как-никак, был ранен один из Мстителей, сами понимаете. Просто… киньте эту папочку в принтер и отсканируйте пару бумажек.       — Не могу.       — Слушайте, — мистер Хоган заметно начал терять терпение. К отказам он явно не привык. — Мстители, и мисс Старк в частности, плотно сотрудничают с вашей службой. Я уж не напоминаю про финансовые потоки, которые текут в вашу сторону. Что Вам стоит оказать маленькую ответную услугу?       Джулия Сильверфокс мило улыбнулась. Одними губами. Глаза оставались непроницаемы и холодны как лёд.       — Мисс Старк плотно сотрудничает с директором Фьюри, да. Вот пусть и обратится к нему с этим вопросом. Получу разрешение директора – будет Вам копия. А до тех пор – до свидания, мистер Хоган.

***

      Если бы кто-то заглянул в подвалы особняка Ксавьер, он бы наверняка заблудился в хитросплетениях коридоров, тоннелей и потайных ходов. Но если бы он знал, куда идти, он мог бы найти здесь много интересного.       Например, так называемую «опасную комнату», являющуюся сложным боевым симулятором, сконструированным с применением самых передовых технологий. Или огромный подземный ангар, служащий местом хранения слегка устаревшего, но всё ещё вполне дееспособного реактивного самолёта Blackbird. Или даже тюремные камеры — маленькие ячейки из титановой стали, защищённые силовым полем и предназначенные для содержания тех злодеев, которых Люди Икс посчитают слишком опасными, чтобы выдавать их государству.       Но главным сокровищем и одновременно строжайшим секретом особняка была вовсе не «опасная комната» и не Blackbird. Им было поистине уникальное изобретение, не имеющее аналогов — как любят говорить военные. Имя ему было — Церебро, что на испанском и португальском языках означало «мозг».       Построенный усилиями Чарли Ксавьер и Эрики Леншерр, доработанный доктором Ханной МакКой, этот прибор усиливал мозговые волны своего пользователя, тем самым увеличивая радиус действия его способностей. Многие считают, что Церебро позволяет Чарли Ксавьер отыскать любого человека или мутанта на Земле. Другие говорят, что поиск и общение — лишь побочная функция устройства, а основная — это возможность скопировать разум, суть, душу любого мутанта. На самом же деле, никто никогда не понимал, что такое Церебро на самом деле. И, вероятно, никто никогда не поймёт, кроме его создателей.       Сейчас же Профессор Ксавьер приблизилась к массивной круглой двери из хромированного металла, намереваясь использовать Церебро для самой тривиальной, рутинной цели — найти человека и залезть к нему в голову. Синий луч света прорезал пространство крест-накрест, сканируя сетчатку глаза. Поворотные механизмы дрогнули, прокрутились с громким металлическим щёлканьем. Створки двери беззвучно разъехались в стороны, открывая проход.       — Здравствуйте, профессор, — раздался откуда-то безэмоциональный женский голос.       Профессор Ксавьер двинула ручку на подлокотнике своего кресла и степенно покатила по мостику огромной круглой комнаты. Следом шагала невысокая женщина с хищным лицом и лохматой шевелюрой тёмных волос. Она нервно крутила головой, сопела, грызла в зубах сигару. Весь её внешний вид выдавал плохо сдерживаемое нетерпение и раздражение.       — Не кури здесь, Логан, — произнесла Профессор Ксавьер. — Каждый раз напоминаю.       Спутница Профессора недовольно засопела, но сигару изо рта вынула.       — И что, ты и впрямь собираешься этим заниматься? — спросила она.       — Нет конечно, — ответила Профессор. — Ты знаешь правила. Но мужчина, не-мутант, искал встречи со мной и говорил про какое-то перемещение между реальностями. Мне, как минимум, любопытно.       — Мне тоже много чего любопытно, — процедила Логан. — Например, каким образом Страйкер удалось выжить. И почему ты об этом умолчала.       Профессор Ксавьер невозмутимо водрузила на голову полупрозрачный шлем, обтянутый толстыми проводами.       — Не шевелись, — сказала она.       — Не шевелюсь я, — раздражённо отозвалась Росомаха.       Круглая комната мгновенно исчезла. Профессор Ксавьер и Логан словно очутились в космосе, среди миллиардов звёзд. Так Церебро визуализировало то, что ощущала Профессор на уровне мыслей. Каждая такая звёздочка была крохотным голографическим изображением человека.       Логан мельком бросила хмурый взгляд на звёздную россыпь и снова уставилась на Профессора.       — Ты знала?       — Что Страйкер жива? — уточнила Чарли. — Да, знала.       — Почему молчала?       — Логан, а что бы ты сделала, если бы я рассказала?       — Закончила бы то, что начала.       — То есть, убила бы её.       — Нет, пригласила бы на чашечку кофе, — съязвила Росомаха.       — Поэтому я и молчала, — спокойно сказала Профессор. — Ты хочешь, чтобы я нашла для тебя человека, чтобы ты пошла и убила её. Я не буду в этом участвовать. И извиняться за это не стану.       — После всего, что она сделала? Это не человек, это тварь!       — Я приглядывала за ней. Она неопасна.       — Неужели?       — Она усвоила урок. С того самого дня она больше не предпринимала попыток навредить нам. И перестала похищать мутантов. Те, с кем она работает, идут к ней добровольно. А на свободную волю мы не можем влиять.       — Так это со счастливым добровольцем Циклоп разговаривала? — хмыкнула лохматая. — Должно быть, он хотел рассказать, как ему нравилось быть подопытной крысой и собирался проводить среди нас агитацию, чтоб мы все последовали его примеру.       — Он не мутант.       — Да, конечно, — фыркнула Логан. — У Страйкер стояк на мутантов, она не стала бы на обычного человека даже время тратить.       — Он мутировавший человек. Мутировавший homo sapiens. Не homo superior. Это разные вещи.       — А зачем он ей тогда? По-твоему, Страйкер неспособна отличить одних от других? А если он не мутант, то нам и дела до него нет, правильно? Чушь это всё собачья! Удобное объяснение твоему бездействию.       Профессор Ксавьер вздохнула.       — Нельзя злить людей, — сказала она раздельно, делая акцент на каждом слове. — Они и так винят нас во всех бедах мира. Нельзя их провоцировать, нельзя давать им лишний повод преследовать нас. Ты знаешь правила, ты помнишь договорённости с президентом. Мы не можем просто взять и убить кого-то, кто нам не нравится.       — Зато можно убивать своих, которые провоцируют людей. Так, что ли? Игра в одни ворота получается.       — Из нас двоих ты – специалист по этой части. Я предпочла бы обходиться без убийств.       — Знаешь, я всё чаще склоняюсь к тому, что твоя политика умиротворения – говно. Спроси у Чемберлена, как она помогла ему в тридцать восьмом.       — Ты сейчас говоришь как Эрика, — нахмурилась Профессор. — Поверь мне, если бы существовал другой способ сохранять мирное равновесие, я бы непременно им воспользовалась. Но его нет. Из всех зол это – меньшее.       — А, чёрт с тобой, — махнула рукой Росомаха. — Не хочешь помогать мне, я сама справлюсь. Ты будешь искать этого парня или нет?       — Я как раз собиралась, — ответила Чарли. — И если ты закончила причитать…       Окружавший их космос сдвинулся. Звёзды стремительно пролетали мимо, пока трёхмерное изображение не сконцентрировалось на одной из них.       — Это… Ха. Интересно, — нарушила тишину Профессор. — Так вот ты какой, мистер Харлон.       — Что это? — спросила Росомаха, разглядывая слегка двоящуюся голограмму человека.       — Как будто… — начала Ксавьер и запнулась, подбирая формулировку. — Как будто две половинки разных людей в одном сознании. И вместе они образуют нечто… третье.       — Это как? — не поняла Логан. — Типа раздвоения личности, что ли?       — Нет, это не раздвоение. В восьмидесятых я слышала про эксперименты по вживлению памяти и навыков умершего человека в тело живого. Путём трансплантации мозга.       — Так…       — Тогда память правительственного агента пересадили психопату, не понимающему законов общества и не знающему чувства вины.       — Бред, — фыркнула Росомаха.       — Да. И, как и всякий бредовый замысел, он был воплощён в жизнь. Последствия своих действий они просчитали плохо. Они считали, что личность агента будет влиять на поведение нового носителя. Думали, что под его влиянием психопат начнёт исправляться, будет приносить пользу. Очень, понимаешь, они хотели, чтобы тот агент оставался в живых, пусть и в другом теле. Но вместо этого они получили монстра, владеющего специфическими навыками, языками, умеющего скрываться. Когда он сорвался с крючка, меня попросили его найти. И волны, которые излучал его мозг… Были поразительно похожими на Харлона.       — То есть, когда федеральное правительство просит Профессора Ксавьер найти кого-то, чтобы убить, то она рада помочь. А если…       — От благосклонности федерального правительства зависит наше существование, Логан, — оборвала Чарли. — Не сравнивай с этим свою личную вендетту.       — Двойные стандарты, — упрямо заявила Росомаха.       Профессор Ксавьер шумно вздохнула.       — Логан, когда весь мир обвинил нас в вырождении мужской половины населения, как ты думаешь, что уберегло нас от поголовного истребления? Бряцанье оружием со стороны Эрики? Нет. Договорённости и компромиссы, на которые с готовностью пошёл президент Кеннеди. За что, в конце концов, поплатился жизнью.       Росомаха посмотрела на Чарли с какой-то брезгливой жалостью.       — Ну-ну, — буркнула она. — Ладно, и что не так с этим Харлоном? Страйкер теперь своим крысам мозг пересаживает? А ему показалось, что она его из другой вселенной притащила?       — Не знаю. Его память сильно повреждена, но я не вижу фрагментов, связанных с этим событием.       — И ты не можешь их вытащить?       — Они не потеряны, они отсутствуют.       — А чего он хотел, ты видишь?       — Восстановить память, я полагаю.       Логан требовательно посмотрела на лидера Людей Икс.       — И? Почему бы не помочь ему? А взамен он мог бы рассказать нам что-нибудь про Страйкер.       — Во-первых, — равнодушно ответила Чарли, — лично мне он не расскажет ничего, чего я не знаю. Во-вторых, это попросту неэтично – ковыряться в чужой памяти… Не смотри на меня так. Сейчас я только прошлась по поверхности. Но мы даже не уверены, его ли это память. Или и впрямь имела место трансплантация, и новый носитель пытается докопаться до воспоминаний старого. И в-третьих, снова повторюсь, ты знаешь правила. Никаких взаимодействий с людьми.       — Мораторий на контакт с людьми нужен для поддержания маскарада, — возразила Росомаха. — Чтобы они не догадались о том, что мы до сих пор существуем. А этот парень уже о нас знает. Какой смысл тогда?       — Если тебя не устроил третий пункт – смотри первые два, — просто ответила Ксавьер.       Логан раздражённо фыркнула.       — Ой, иди ты… со своими пунктами! — махнула она рукой. — Я хочу поговорить с этим Харлоном, и рассчитываю, что хотя бы с этим ты мне помочь не откажешься. Ты можешь найти его? Где он сейчас?       Профессор Икс ответила не сразу. Какое-то время она молчала, вглядываясь во что-то, видимое только ей.       — В окружении врагов, — сказала она наконец.

***

      Больше всего в мастерской бросались в глаза коробки. Они были везде, в каждом углу, свалены в кучу, наставлены друг на друга. Хотя в целом они не захламляли пространство, а создавали, скорее, атмосферу рабочего беспорядка. Наверное, потому, что само помещение мастерской было довольно просторным.       Не было недостатка и в других типичных для любой мастерской элементов декора — стеллажей с материалами и деталями, полок с инструментами, верстаков с опытными образцами.       Над одним таким верстаком корпела Петра. На столе перед ней в полуразобранном виде лежал протез руки, выполненный из какого-то тёмного металла. Рука была неестественно выгнута, пальцы растопырены и сильно растянуты, вызывая в мозгу картинки из каких-нибудь фильмов ужасов. Девушка ковырялась в ней паяльником, ловко вертя в руках инструмент и мурлыкая под нос какую-то песенку.       — Привет, Петра!       Услышав меня, она обернулась и поспешно выдернула изо рта карандаш, который задумчиво грызла.       — Привет, — несколько удивлённо сказала Петра. — Ты как здесь?       — Я ж говорил, что загляну. У вас тут миленько. А это что?       Я кивнул на растянутую руку. Петра кинула на неё быстрый взгляд.       — А, это… Первая за долгое время модель, которую мы довели до совершенства. Почти довели. Я не думала, что ты так быстро… заглянешь.       — Звучит так, будто ты не особенно рада, — улыбнулся я.       — Нет, что ты! — она тоже улыбнулась. Петра вообще, я заметил, была весьма улыбчивой девушкой. — Просто, я думала, что… А, не важно, забей.       — Вообще-то я не ожидал, что застану тебя тут. Наобум зашёл.       — Почему?       — Ну, мало ли, вдруг ты мир спасать умчалась. Кто вас, супергероев, знает?       Судя по выражению её лица, Петра списала мои слова на шутку.       — Так ты, значит, протезами интересуешься, — произнесла она.       — Интересуюсь.       — А позволишь полюбопытствовать, откуда вдруг такой интерес?       — Ну, так и быть, — я заговорщицки подмигнул. — Скажу по секрету, что у меня парочка имплантов имеется.       — Так протезов или имплантов?       — А что, есть разница?       — Ну… Импланты – штука более основательная. Скажем так.       — Ага. Ну буду знать. А вообще-то, я к тебе по делу. Надеюсь, ты не обидишься, что мы знакомы всего пять минут, а я уже лезу к тебе со своими проблемами. Но и я не с пустыми руками, так что если ты согласишься меня выслушать…       Я выудил из-за пазухи пару плиток шоколада.       — Подумал, ты любишь обычный молочный. Без непонятных посторонних начинок, и не эту горькую чернушную дрянь, которая якобы полезнее.       — Теперь придётся чай делать, — фыркнула Петра. — И мы знакомы не пять минут. Просто у кое-кого память девичья. Кира рассказала мне о твоей амнезии… Ладно, не важно. Рассказывай, где болит?       У меня в пальцах появилась маленькая чёрная флешка.       — Мне её дал один приятель, — начал врать я, — На ней вроде бы старые семейные фотографии. Я взял ноутбук Киры, чтобы посмотреть их, но, представь себе, он буквально сгорел, едва я вставил в него флешку. Кира меня чуть не убила.       — Звучит как жёсткий вирус, а не семейные фотографии, — хмыкнула Петра.       — И я так подумал, — кивнул я. — А ещё подумал, что мой приятель, возможно, переборщил с шифрованием данных.       — А зачем шифровать флешку с семейными фотографиями?       — Ну, он клинический параноик в тяжёлой форме.       Петра смотрела на меня, скептически изогнув бровь. А я нацепил на рожу самую лучезарную улыбку, на которую только был способен. И старался не думать о том, что выгляжу как идиот.       — Так как ты думаешь, — сказал я, — можно ли эту флешку как-то… открыть? Обойти защиту, не повредив файлы?       — Не знаю, — пожала плечами девушка. — А чего бы не спросить твоего приятеля, как защита снимается?       — Он уехал в Европу на полгода.       — Ясненько. Тогда – не знаю.       — Угу, — промычал я, постаравшись скрыть разочарование в голосе. — Извини, ты упоминала, что с компьютерами много работаешь, вот я и подумал, что… Ну ты понимаешь.       — Не, Ройс. Я же не хакер. Хотя я бы предположила, что для того, чтобы флешка не запускала процесс уничтожения техники, она должна читать ключ дешифрования. Он либо уже должен быть установлен в системе, либо должна существовать вторая флешка. Конечно, хорошо бы наяву поглядеть, как защита работает, но… Знаешь, лучше не надо. Октавия не оценит, если мы тут всё оборудование спалим.       — Согласен. В таком случае, нет ли у тебя идей, к кому можно обратиться с этим вопросом? Может, знакомые какие-нибудь?       — Хмф… — Петра задумалась. Или сделала вид, что задумалась. — Среди знакомых – точно нет. Но слышала я про одну девушку из Бруклина. Она работает в каком-то баре на Харбор Террас. Зовут её Микро. Поспрашивай там. Вдруг, она подскажет чего.       — Барменша-хакер? Серьёзно?       — У каждого своё хобби, — пожала плечами Паркер.       — Понял тебя, — улыбнулся я. — Спасибо за наводку.       — Петра, — раздался вдруг чей-то голос, — ты не видела, я где-то тут оставила свой… О!       Из-за стеллажей, заставленных коробками с какими-то платами и чипами, показалась фигура низенькой, полной женщины. У неё было тронутое морщинами добродушное лицо. Умные глазки внимательно взирали сквозь круглые очки с выпуклыми линзами.       Женщина почему-то уставилась на меня с большим удивлением, как будто сам президент США в моём лице инкогнито решил посетить её мастерскую и ознакомиться с передовыми изобретениями.       — Октавия, это Ройс Харлон, — Петра поняла её удивление по-своему и поспешила нас представить. — Он мой… друг. Ройс, это Октавия Октавиус. Она гениальный учёный, один из лучших умов…       — Ну, полно меня расхваливать, — отмахнулась Октавия. — Рада познакомиться, мистер Харлон!       — Взаимно, — я осторожно пожал протянутую руку.       Я разглядывал эту женщину с величайшим интересом.       Кого-кого, а Отто Октавиуса я никогда не смог бы представить в женском обличье. На тему Капитана Америки или Дэдпула ещё можно пофантазировать, но доктор Осьминог? И, конечно же, Октавия — максимально располагающий к себе персонаж… пока что. Трагический злодей, как же.       — Он выглядит приличным молодым человеком, — весело подмигнула девушке доктор Октавиус. — Одобряю выбор, Петра.       — Что? — рассмеялась Паркер. — Нет, мы с Ройсом… Просто дружим. Да.       — Целых пять минут, — поддакнул я.       — Что Вас привело к нам, мистер Харлон? — спросила Док. — Могу чем-нибудь Вам помочь?       — Ройс как раз интересовался нашими разработками, — сказала девушка.       — Нет-нет, я на минутку по делу забежал, — затараторил я. — К вопросу протезов вернёмся в следующий раз. А пока не смею больше отрывать вас обеих от работы.       — Что, на чай не останешься? — с улыбкой спросила Петра.       — Я бы рад, но до Бруклина пусть неблизкий, а я бы хотел все дела до вечера закончить. В другой раз – обязательно. До встречи, подруга! Всего доброго, доктор Октавиус!       Выйдя на улицу, я чуть не задохнулся от жары.       Со вчерашнего вечера меня стали преследовать параноидальные мысли, что полиция вот-вот нападёт на мой след. Как минимум, образцы крови и фотографии моей физиономии у них точно есть. Я был уверен, что меня уже ищут. И когда они явятся к моей семье с ордером — вопрос лишь времени.       Поэтому я вернулся к той мысли, которую отмёл раньше — надо хоть как-то загримировать свою внешность. Под русского туриста я не стал косить. Просто надел очки, кепку и, несмотря на жару, куртку. При ходьбе слегка прихрамывал, чтобы уличные камеры с какими-нибудь алгоритмами распознавания походки меня не прочитали. И надеялся на русский авось.       Оказавшись на улице, я сразу направился к автобусной остановке. Машины у меня теперь не было, а пользоваться услугами таксистов я почему-то не хотел. Сам не знаю, почему.       Вдруг у меня зазвонил телефон. На экране высветилась Кира, и я тяжело вздохнул. Когда ж она от меня отцепится?       — Привет, мелкая.       — Это ты ему мозги промыл? — спросила сестра вместо приветствия.       — Кому?       — Карлу! — гаркнула Кира так, что я поморщился. — Он мне сейчас сказал, что нам надо расстаться.       — Что уже? — я отнял телефон от уха и глянул на часы. — Что-то быстро он. Я думал, хотя бы пару дней подушится.       — Ройс, ты что, охренел?       — Фу-фу. Как у тебя изменился лексикон, сестрёнка. Не в лучшую сторону, хочу заметить.       — Какое ты вообще право имеешь лезть в мою жизнь?       — Право старшего брата, — невозмутимо ответил я, — который не хочет, чтобы какой-то старый мудак имел мозг его сестре.       — Карл не мудак! — заявила Кира. — А вот с тобой вопрос открытый.       Я нетерпеливо всхрапнул и, стараясь выбирать мягкие и обволакивающие формулировки, произнёс:       — Слушай, я понимаю, что в силу возраста ты пока ещё не очень хорошо разбираешься в людях. Но просто поверь мне на слово… Этот чел – не лучший для тебя вариант.       — Для меня, Ройс! — воскликнула сестра. — Для меня! Не для тебя! Позволь мне самой решать, с кем встречаться, а с кем нет. Просто оставь нас в покое!       — Увы. Старший брат вернулся, сестрёнка. Покой теперь тебе будет только сниться. Новая реальность такова, и более не какова.       — Знаешь, я тебя вообще не узнаю. Ты избегаешь родителей, холоден с ребятами и судишь меня. Если ты пытаешься со всеми поссориться – ты всё делаешь очень правильно. Если мы тебя так тяготим, то, может, свалишь обратно к этим своим работорговцам, или где ты там был?       — Ройс Харлон? — раздался вдруг чей-то голос.       Я резко развернулся. Ко мне, держа ладони на кобуре, приближались несколько человек в синих куртках с жёлтыми буквами «ФБР».       — Я перезвоню, — быстро сказал я Кире.       — Да пошёл ты… — услышал я перед тем, как бросить трубку.       Федеральные агенты вдруг, как по команде, разом достали пистолеты и направили в мою сторону, заставив ближайших прохожих шарахнуться в стороны. У меня тут же подскочил адреналин, мозг лихорадочно работал. Похоже, маскировка моя накрылась медным тазом. И что теперь делать будем?       Я быстро огляделся по сторонам.       Бежать? Куда? Если они знали, на кого идут, то рядом наверняка дежурит команда спецназа. А это тебе не захудалые наёмники Страйкер или той мотоциклистки.       Попробовать драться? А какие перспективы после этого? Сейчас меня хотя бы арестовать пытаются. Но если я убью агентов и мне удастся после этого сбежать, в следующий раз живым меня брать не будут.       — Не дури, Харлон! — крикнул один из федералов. — Сдавайся!       Я медленно, избегая резких движений, поднял руки и опустился на колени. Другой агент тут же подошёл сзади и жёстко сцепил мои запястья наручниками.       — Ройс Харлон, Вы арестованы по обвинению в убийстве, — сказал он. — Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может быть использовано против Вас в суде. Вы имеете право на адвоката. Если Вы не можете его себе позволить, защитника Вам предоставит государство.       Меня довольно бесцеремонно, не вступая в разговоры, затолкали на заднее сиденье автомобиля. Рядом пристроилась сурового вида женщина, не спускавшая с меня пристального взгляда.       Что ж, вот и всё, пожалуй.       Как говорится, одна ошибка — и ты ошибся. Наверное, вся эта история не могла закончиться по-другому. Особенно после того, как я начал творить невразумительную, нелогичную херню под влиянием каких-то непонятных процессов в своём мозге. Идиот.       Что дальше? Суд. И, наверняка, тюрьма. Мстители тоже захотят меня растерзать, так что, если всё будет по закону, я под их давлением всё равно получу по полной.       А если попытаться найти положительные стороны… Может, оно к лучшему? По крайней мере, закончилась эта суматошная беготня. Я уже по-настоящему устал носиться как в попу ужаленная макака с гранатой, но конца и края этому видно не было. А может, федералы заинтересуются моей историей. Может, если я расскажу им всё, если солью Страйкер и флешку, мне это зачтётся.       Остаётся лишь надеяться, что мне не влепят три пожизненных. И когда-нибудь… когда-нибудь я выйду. И спокойно, не оглядываясь, продолжу искать путь домой.       Я уже почти перестал себя жалеть, когда меня вдруг привлёк голос одного из агентов с переднего сиденья:       — Боссу звонила? Позвони, скажи, что клиент у нас.       Я насторожился. Босс? Клиент? Как-то слабо смахивает на полицейскую терминологию. Может, это купленные федералы, работающие на кого-то? Или не федералы?       Меня вдруг осенило. Я бы хлопнул ладонью по лбу, не будь руки скованы за спиной. Ну да, Ройс. Когда таскаешь флешку с вшитым трекером — её хозяин тебя, как правило, находит. Так бывает обычно.       Я кинул быстрый взгляд на свою соседку. Женщина смотрит неотрывно, зрачки расширены, дыхание ровное, но слегка прерывистое. Либо она меня очень сильно боится, либо…       Резким движением я рванул руки в стороны. Наручники с лязганьем разлетелись на куски. Моя соседка тут же выбросила свои ладони в мою сторону. Её руки удлинились, будто были резиновыми и, извиваясь, поползли по моему телу. Я настолько удивился, что на секунду замешкался. Вживую я такого дерьма ещё не видел. А мутантка использовала моё замешательство по-максимуму — её тентакли опутали меня с головы до ног, словно два питона. Я рванулся ещё раз, но не смог пошевелить и пальцем.       — Что ещё ты этими руками умеешь? — расхохотался я. Мне вдруг стало весело.       — Тебе лучше не знать, — ровно ответила женщина.       — Хочешь взять меня силой? — прорычал я, дёргаясь в путах. — Не выйдет! Цветы мне дари, блядь!       Одна из рук-питонов, обвившись вокруг моей шеи, зажала мне рот ладонью. А другая с силой воткнула какой-то шприц мне прямо в висок.       В глазах мгновенно потемнело.