Скажи, кто Я такой?

Ноги горели от безумной усталости, что ноющей болью постепенно поднималась всё выше и выше и, кажется, даже проникала в самые кости. Сердце в груди кололо и бешено билось, а лёгкие спирало от недостатка кислорода. Украина и Беларусь старались не сбавлять темпа даже при усталости, понимая, что если они не успеют к началу выступления, то попросту потеряются в конце толпы и в принципе ничего не увидят. Пока Украина вспоминал дорогу, Беларусь успела где-то насобирать красные флаги со свастикой и вернуться к непонимающему брату. На вопрос «Зачем тебе это?» она лишь ответила — что парочка ободранных и очень хмурных молодых людей явно привлекут внимание патрульных, а так они хотя бы будут нацистскими флагами размахивать. Сунув один флаг, прикреплённый к деревянному стержню, в руки брата девушка довольно улыбнулась и смело пошла вперёд, весело размахивая вторым флагом над своей головой. Украинец решил последовать её примеру, но только вот выходило у него это более вяло. Город так изменился. Пусть Украина и был совсем маленьким, когда видел Москву в последний раз, но он с уверенностью мог сказать о том, что изменилась она очень сильно. Казалось, будто они сейчас не у себя дома, а на немецких землях, будто попали прямиком на территорию Третьего Рейха. Положив правую руку себе на сердце и чуть сжав пальцами плотную ткань своей одежды, он поднимает голову выше и устремляет взор на сотни красных стягов с нацисткой свастикой и орлом. — Интересно, как там Киев? — тихо спрашивает парень сам себя. — Ммм? — девушка с непониманием оборачивается к нему и приподнимает одну бровь. — Наши же земли Италии отошли... Как теперь Минск и Киев поживают там? На это Беларусь предпочла ничего не отвечать. Пусть со своим городом она так и не успела познакомиться, какое-то непонятное чувство пустоты всё-таки кольнуло её сердечко. Теперь они сами не свои. Теперь они живут под контролем других. Разве это справедливо? На часах было только девять утра, но на улицах города уже было довольно людно. Народ "вытекал" из подъездов домов и организованно собирались в небольшие колонны, которые уже в свою очередь направятся прямиком к центру. Прибывали и междугородние автобусы полностью забитые бывшими советскими гражданами. Каждый хотел воочию увидеть Рейха, каждый хотел лично лицезреть его наследника. Поначалу Украина и Беларусь решили, что людей просто вынудили идти на эту встречу "власти с народом", однако их подозрения быстро развеялись, стоило им заметить на лицах граждан лёгкие и довольно искренние улыбки, а также их раскрепощёное состояние, словно они шли не к захватчикам, а к Союзу... Но почему? Почему они все ведут себя так? Их хмурый настрой не смог ускользнуть от зорких глаз патрулирующих солдат и те довольно быстро подошли к ним вплотную, перегородив путь рукой. — Guten Tag. Heute ist so ein freudiger Tag, aber Sie sehen traurig aus. Kann ich mich nach dem Grund für eine so freudlose Stimmung fragen? — спросил один из патрульных, заставив тем самым Украину и Беларусь вздрогнуть от неожиданности. Подняв взгляд на говорившего, девушка увидела перед собой мужчину лет тридцати на вид. Он был довольно высоким, из-за чего буквально нависал над братом и сестрой, а готовый к бою автомат за его спиной ещё больше заставлял нервничать. — Kann ich Ihnen helfen?— продолжает он, с подозрением смотря на советских республик. Второй солдат тоже обратил на них внимание и встал за спиной своего товарища, готовясь в любой момент схватить неугодных и доставить в специальный отдел, где с ними быстро разберутся и разузнают всю информацию. — А... Я.. Эээ, а-а-а... Да, — вырвалось что-то нечленораздельное с уст украинца ведь немецкий язык он не знал, поэтому даже не имел понятия о том, по какой причине эти двое до них докопались. С ужасом взглянув на брата, белоруска мысленно уже успела его придушить, однако, быстро соорентировавшись, она подбежала к нему и весьма болезненно ударила локтем в плечо, при этом мило улыбнувшись двум немцам, которые ещё больше заострили на них своё внимание. —Oh, es tut mir leid, aber mein Bruder ist seit seiner Kindheit stumm und psychisch unausgeglichen, — пусть украинец ничего не понял, но жест пальцем вокруг виска он разобрал весьма доходчиво и даже чуть не начал возмущаться, но сестра грубо обняла его за шею и прижала к своей груди, —Er kann nur muhen und seine Gefühle mit Berührung zeigen, — продолжила пояснять Беларусь, нервно гладя украинца по голове и пытаясь того успокоить. — Brauchen Sie Hilfe? —Oh danke, aber wir brauchen keine Hilfe. Wir halten den Weg in den Kreml, um den Führer zu betrachten. Wir sind aus einer kleinen Gegend hierher gekommen und wollen ein so bedeutendes Ereignis nicht verpassen. — Dann werden wir Sie nicht mehr belästigen. Ich wünsche Ihnen einen guten Tag des Tages. Кивнув головой и натянув на лице более-менее добродушную улыбку, Беларусь быстро схватила украинца за руку мёртвой хваткой и постаралась как можно быстрее ретироваться. Сердце билось в груди с такой силой, что ритм его ударов отдавался даже в ушах, а руки буквально стали ледяными от перенесённого ужаса. Она всё ещё не могла поверить, что их маленькое враньё смогло убедить этих двух патрульных. А если бы они признали в них детей СССР? А если бы Украина сотворил бы какую-то глупость? Даже страшно подумать о том, что с ними бы сделали, если бы эти двое раскусили их личности. Говорили они с явным акцентом, а значит немецкий язык не их родной, а с этого следовало лишь то, что сами патрульные тоже были бывшими советскими гражданами. — Что ты сказала ему? Что я немного ку-ку? — убедившись, что те двое скрылись с поля их видимости, Украина подбежал к сестре и чуть злобно шепнул. — И это и то, что ты немой,— так же шёпотом ответила девушка, не сбавляя темп. — Чего? — Это ещё хорошо, что ты не разговорился... Зная тебя и твой характер. Пойми, люди здесь отлично говорят на немецком языке, а ты явно выделяешься на их фоне. Они бы сразу поняли, что мы не от сюда, — сказав это, Беларусь чуть приподняла бровь и с лёгким вызовом посмотрела на брата, как бы спрашивая его « Готов оспорить это?», но украинец ничего не ответил и лишь горько цыкнул и отвёл хмурый взгляд в сторону. — Ладно-ладно, умная ты наша. Пойдём дальше, а то опоздаем. Нужно найти какую-нибудь возвышенность, чтобы лучше рассмотреть наших "милых гостей", — на последних словах Украина аж скривился в лице. Всё это злило его и парень даже не скрывал этого. Он чувствовал, что у него забрали нечто огромное и важное, то, что должно было достаться ему не так давно по праву рождения...

***

На утро Россия, как и ожидал Рейх, был очень взволнован предстоящей встречей с народом, от чего его кожа стала белее прежнего, а руки тряслись так, словно он уже давно был дряхлым стариком. Так дело не пойдёт. Прижимая юношу к деревянной поверхности стола и властно нависая над ним, Третий жадно и сладко сминал его губки пока его бёдра медленно двигались взад-вперёд, ударяясь обнажённой плотью об чужую плоть с громкими пошлыми шлепками. Его ладони нежно сжимали личико Росса не давая тому отодвинуться от него и разорвать поцелуй, но Россия и сам не хотел этого. Мокрые языки сплетались и ласкали друг друга, от чего нутро юноши начинало сжиматься ещё сильнее, а внизу наростал комок возбуждения. Все страхи и волнения уже давно улетучились, оставив место для любви и страсти. Да, Рейх действительно был мастером находить к каждому свой подход. — Мой сладкий, — шепчет мужчина, устремив свой взгляд полный страсти на лицо парня, — Мой любимый, мой мальчик. Эти слова действовали на Русского как особая мантра, способная вмиг заставить его растаять и не думать ни о чём кроме своего отца, заставить произнести ответные магические слова «Да, я твой и только твой, папочка». Ох, если бы он сейчас сказал бы это, то весь оставшийся день ему пришлось бы прикрывать красные метки, оставленные этим властным завоевателем. — Я люблю тебя, — очередной нежный поцелуй, но не в губы, а в щёку, но от этого он был не менее обжигающим. России даже на миг показалось, что он так и будет целый день ходить с красным пятном на своей щеке. Отец двигался медленно, но глубоко и на всю свою длину. С каждым толчком его бёдер ноги русского вздрагивали, а с его горла вырывался приглушённый стон. Его покрасневшее лицо, его влажное от пота тело, его блестящие глаза полные удовольствия. Ох, Рейх был действительно железным фюрером, раз до сих пор сдерживал себя и не втрахивал русского в этот несчастный стол. Ну ничего. Как только его сын станет полностью здоровым, то он ещё наверстает упущенное и сокрушит на него всю свою волну животной страсти. — Я тоже люблю тебя, отец. Остановившись, Третий нехотя высовывает член из своего мальчика, а после касается губами его виска. Россия даже расстроился и с непониманием посмотрел на того. — Оставим кульминацию на вечер, моё сокровище. Нам пора выходить, а то опоздаем и заставим ждать всех. — Пусть подождут, — неожиданно резко ответил Россия. На это замечание немец лишь посмеялся и потрепал парнишку по волосам. Чёрт, а он ведь действительно перенимает все его черты. Его маленький птенчик готов стать большим и очень грозным орлом. — Давай поправлю тебе одежду. Встав на одно колено, Третий начал аккуратно заправлять белоснежную рубашку под тёмно-серую ткань плотных брюк, убеждаясь, что его дорогой малыш будет выглядеть достойно. Застегнув металлическую бляшку на ремне, он приступает уже к серебристым пуговицам на кителе. Он не просто застёгивал их, а протирал пальцем до блеска, чтобы они аж блистали на солнце, а также высматривал различные волоски и прочий мусор на самой одежде и бережно счищал его. Проделывая эти действия, Рейх невольно перемещался в своё прошлое, где ему не доставалось подобной заботы и ласки. Его так же одевали, заправляли одежду, вычищали от пыли и грязи, но делал это не его родитель, а слуги, которые были обязаны заботится о нём. Обязаны. Подняв свой взгляд на Россию, немец на миг замирает, а сердце его пропускает удар, а после ещё один. В голове настоящий ураган из различных мыслей, но вот уловить главную суть сейчас практически невозможно. — Пора идти, — прошептал фюрер.

***

Стены кремля малькали пред его глазами, а красные стяги со свастикой слились в одно красно-бело-чёрное пятно, накрывшее собой всё вокруг него. Возгласы, разговоры и прочие посторонние звуки в здании смешались в один гул, что проникал в самый мозг русского. Каждый его шаг синхронизировал с последующим ударом сердца в грудной клетке, которая, к слову, неприятно заболела. Солдаты Рейха гордо поднимали руку вверх на встречу солнцу, стоило им лишь запретить приближение их Великого фюрера и его наследника. Тук-тук, тук-тук. Так волнительно. Но, он не может плохо себя проявить на своём первом выступлении. Не может подвести отца. Сделав глубокий вдох, Росс постепенно расслабляет мышцы своего лица, делая выражение более нейтральным, более спокойным и "железным". Взгляд. Первое, на что обращают внимание люди при первой встрече, так это на глаза своего собеседника. В них можно прочитать многое, что таится в глубине души. Вот и сейчас юноша старался сделать свой взгляд более холодным и одновременно острым. Нельзя прятать руки в карманах, нельзя скрещивать их и на груди, ведь таким образом твоё тело говорит о закрытости и о неуверенности в себе. Нельзя же и размахивать ими, ведь так ты можешь раскрыть свои слабые стороны перед врагом. Так учил Россию Рейх. Помня это правило, юный нацист горделиво выпрямился в спине и выпятил вперёд свою грудь, на которой красовались железный орёл и железные кресты, а после сложил руки за своей спиной. Подобная поза говорила об уверенсти и величии. Шаг, шаг, шаг. Яркое солнце слепило русского, но он не смел отвернуться или даже зажмурить свои глаза. Нет, он должен выглядеть величественно и достойно, как и его отец. Что же касалось самого Рейха, то выглядел он просто великолепно и Россия не раз успел подметить это про себя. Чёрная форма, которая придавала ещё больше мощи, статности, но и одновременно некой изящности его фигуре. Чёрные, блестящие и идеально вычищенные сапоги визуально делали его ноги ещё длиннее, а в сочетании с чёрными брюками-галифре они лишь усиливали этот эффект. Казалось, что фюрер даже шагал по-особому, отбивая некий ритм каблуком сапог. Чёрный китель был сшит точно по его торсу. Чёрный железный крест гордо светил под лучами солнца, привлекая к себе и к своему владельцу ещё больше внимания. В честь праздничной встречи на груди немца также красовался и серебряный аксельбант, прикреплённый одним концом к правому плечу, а вторым к одной из пуговиц на кителе. На плечах же немца был накинут чёрный кожаный плащ, который идеально завершал собой картину. Стлило им лишь показаться в проёме распахнутых дверей, так вся улица моментально наполнилась громким глулом собравшейся толпы. Засверкали вспышки камер, послышались громкие аплодисменты, а сама площадь моментально окрасилась в алые цвета от флагов и стягов со свастикой. Кто-то и вовсе держал в руках красные, белые и чёрные воздушные шары. Странно, но юноша невольно почувствовал лёгкое чувство дежавю, но всё это вмиг рассеялось, стоило ему ощутить тёплое прикосновение к своему плечу. Посмотрев на отца, который приветственно устремил свою руку на встречу к солнцу и ясному небу, Россия довольно хмыкнул и повторил сей жест вслед за своим родителем. Недолго думая, вся Москва вмиг ответила им тем же, заставив юного наследника фюрера приятно удивиться и окончательно позабыть о своём волнении. «Зиг Хайль» — гордо кричала улица и при этом радостно размахивая немецкими флагами... — Ты видишь их? — спросила Беларусь, устремив свой взгляд на дерево, на котором и решил обосноваться украинец для своего дальнейшего шпионажа. — Да, вижу, — ответил он, продолжая смотреть в свой импровизированный "бинокль" из кистей рук. — И как они? — уже более оживлённо спросила девушка. — Выглядят очень живенькими. Конечно, им же не приходилось скрываться в глухих лесах, не приходилось позорно бежать со своих земель. А эти придурки чему радуются?— на сей раз Украина окинул своим взглядом уже ликующую толпу, которая явно была рада приезду фюрера и его наследника, — Забыли о том, что это захватчики? Эй, ты куда полезла? — Я тоже хочу посмотреть, — широко улыбнувшись, Беларусь решительно полезла на дерево, не обращая при этом внимание на недовольные возгласы своего брата, — Так это и есть тот самый Русланд? — её взгляд тут же привлёк белокурый парнишка, стоявший рядом с устрашающим фюрером, — Выглядит очень молодым для будущего правителя. — Да не правитель он. Они получили эти земли путём захвата, — попытался поправить её юноша, но из-за излишней эмоциональности он чуть не свалился с дерева. — Третий Рейх действительно выглядит очень мощным и сильным. Успел восстановиться за столь долгие годы, — девушка будто не слышала своего брата, продолжая рассуждать в слух и делиться своими мыслями, — Нам не получится одолеть Рейха.... А народ явно любит его. Русланд... Он такой холодный. Сразу видно, что в своего родителя пошёл. — Нужно доложить отцу. Нет, нам нужно посетить Ленинград, ведь он не так сильно контролируется немцами в отличии от Москвы. А там и до отца добраться сможем, — в голове Украины тут же появился план, но только вот он был явно непродуманным до конца, — Но сначала нужно немного разузнать о теперешней силе этих сволочей. — Ленинград? — Ну да, — твёрдо повторил парень. Даже его зелёные глаза заблестели уверенностью, — Отец рассказывал о нём и его подвигах во время битв с немчурами. Думаю, что он будет только рад помочь нам, — Украина так уверенно и громко вещал о своей идеи, что даже не заметил того, что некоторые люди из толпы обернулись в его сторону и пристально наблюдали за ним. — Эм, Украина, — Беларусь попыталась одёрнуть его, — Здесь не самое лучшее место для подобных разговоров, — она говорила тихо, но так, чтобы брат услышал её, — На нас люди смотрят, — прошипела та сквозь зубы... ...Наблюдая за своим будущим народом и за тем, как отец ловко вещал им свои идеи о их будущем, о том, в каком направлении теперь будет двигаться республика, Россия невольно испытал чувство восхищения и лёгкой тоски одновременно. Получится ли у него стать таким же лидером? Размышляя об этом, он обвёл своим взром всю толпу и остановился на очень странной парочке, которая весьма неуклюже пыталась слезть с дерева. Парень и девушка аккуратно сползали вниз по стволу, а с другого конца толпы прямо на них шли два офицера. Наверное очередные сумасшедшие, коих республика уже успел повидать в своей жизни. — Ваш сын теперь унаследует эти территории? Услышав краем уха явный разговор о нём самом, Россия быстро обернулся и столкнулся взглядом уже не с молодой женщиной. — Да, мой сын является прямым наследником. И уже совсем скоро он будет вашей полноценной страной... Под моим присмотром, конечно, — Рейх незаметно подмигнул славянину и нежно улыбнулся ему, — Нас всех будет ждать светлое будущее. Все мы будем строить тысячелетнюю империю, которой будут восхищаться наши потомки. Зиг Хайль, — фюрер гордо положил правую руку на свою грудь в области сердца, а после поднял её вверх. — Зиг Хайль, — повторил Россия... Москва всё ещё не верила в то, что её народ так легко забыл своё прошлое и с радостью принял надежду на смутное будущее. Будущее, которое пообещал им тот, кто в своё время забрал себе миллионы жизней, тот, кто в своё время развязал войну и напал на них. А они ликуют, улыбаются ему, выкрикивают эти отвратительные слова. Почему они так слепо приняли его? Почему Третий Рейх решил взять всех их под свой контроль и стать государством для них? Какие цели он преследует? Хочет создать империю для своего сына? Но ведь его наследник мог вполне унаследовать территории отца.