Тест

Рывком Эндрю проснулся, задыхающийся, не дающий имени сорваться с губ. Ему не были чужды яркие сны, но это… это было что-то новенькое. Он никогда не позволял себе переступать эту черту даже в своих фантазиях, но, видимо, его подсознание было более чем готово. По крайней мере, когда дело касалось одного идиота, который, несомненно, был слишком глуп, чтобы сказать «нет». Резкое движение разбудило того самого идиота, кристально синие глаза вопросительно взглянули на него. Эндрю покачал головой и, выскользнув из постели, потащил свой болезненный стояк в ванную. Включив душ он встал под струи не дожидаясь, пока вода нагреется. Сон воспроизводился в его мозгу, пока он дрочил, образ Нила, выгибающегося под ним, добавлял ненужной интенсивности процессу. Как будто они не делали этого всего восемь часов назад. Это была проблема. Вытираясь, он с иронией думал, что в этом же замешан Нил — конечно, это была проблема. Хотя, возможно, он должен был это предвидеть, учитывая то, как наркоман проник Эндрю под кожу. Он до сих пор не совсем понимал, как это произошло, как его подвела его бдительность, но Нил не выказывал ни малейшего желания этим воспользоваться. А это означало, что он не мог позволить себе воспользоваться Нилом. Если не считать их, то дом был пуст: Ники уехал на рождественские каникулы в Германию, Аарон — к родне чирлидерши, а Кевин завис с Ваймаком. Часть Эндрю хотела присутствовать на, возможно, самом неловком семейном празднике в мире последних, но еще больше он был рад возможности провести две недели в относительных тишине и покое. Нил был внизу, склонившийся над кофеваркой, двумя чашками и сливками крем-брюле на стойке. Выражение его лица было напряженным, когда он посмотрел на Эндрю, но он ничего не спросил, просто налил кофе, щедро добавив сливок в кружку Эндрю. Он передал ее осторожно, не задевая пальцев; Эндрю оценил жест, хоть подобные усилия и были излишни. — Да или нет? — спросил Эндрю, сильно стиснув зубы, когда лицо Нила озарилось в ответ. — Да. Он отставил кружку и, зацепив пальцами огромную толстовку Нила, притянул его вниз для поцелуя. Абсурдно, насколько мягче стали они оба за последний год. Абсурдно и, наверное, опасно. Ему не следовало терять бдительность, но уже слишком поздно. Было слишком поздно с того самого момента, как он нашел потрепанную оранжевую сумку на асфальте стоянки Бингемтона. Он знал это, даже если Нил не знал. Сон все утро преследовал его. Когда они завтракали, когда Нил ушел на пробежку, когда они лежали на диване: Эндрю закинул ноги на Нила, читая книгу, пока тот сидел в интернете. Би поднимала с ним эту тему несколько раз за их сеансы, и он всегда оставался непреклонен: этого не произойдет, не сейчас, может быть, никогда. Время все еще не пришло, но… но, возможно, они могли быть ближе к этому, чем он предполагал. Когда они говорили об этом в третий раз, месяца два назад, Би спросила его, что он знает о защищенном сексе. Он ухмыльнулся про себя, вспомнив выражение ее лица, когда он сухо ответил ей, что посещал занятия по здоровью в старшей школе, и как жаль, что его опыт так ограничен. Она вскоре сменила тему, но огрызки совести, которыми он обладал, возвращали его к мыслям об этом. Его не волновало произошедшее с ним, но Нил не должен был быть подвергнут ненужному риску. Пока Нил отлучился в кухню, Эндрю украл его ноут и вбил пару слов в поиск. Когда Нил вернулся с еще одной чашкой кофе, Эндрю уже обувался. Нил вопросительно поднял бровь. — Собираюсь отлучиться ненадолго, — объяснил Эндрю. — Не возражаешь против компании? На этом Эндрю начал задумчиво играть ключами, пока не заметил и не заставил себя прекратить. Он пожал плечами; он не ожидал, что Нил будет с ним, но не мог придумать ни единой причины, почему нет. Нил отставил кофе и, надев свои кроссы, захватил их куртки. Всю короткую поездку они молчали, а Нил с наивным удивлением разглядывал рождественские декорации, мимо которых они проезжали. Не в первый раз Эндрю удивлялся тому, как детство Нила могло быть более ебнутым в некоторых смыслах, чем его собственное, но даже он видел дурацких надувных Санта-Клаусов. Заехав на парковку, он заглушил машину, и внимание Нила переключилось на сине-белый знак. Эндрю не двигался, наблюдая за тем, как мысли проносились по лицу Нила. Когда Нил понял, он перевел взгляд на него. — Центр планирования семьи? — Я не хотел идти в медцентр, приписанный к кампусу. Прикусив губу, Нил кивнул. — С тобой все в порядке? — Просто хочу удостовериться. — Мне тоже сдать? Эндрю фыркнул; серьезно, иногда он спрашивал себя, как такой умный человек мог быть таким идиотом. — Если только ты ничего не утаиваешь от меня, то тебе не нужно ничего делать. Кровь прилила к щекам Нила, подчеркивая его шрамы. — Нет, я не… Я знаю, просто это не похоже на то, что следует делать в одиночку. — Я не один, наркоман. Тебе не нужно ссать в банку, чтобы доказать что-то. Администратор с серьезным лицом ввела его данные в систему, а затем вручила форму, которую нужно было заполнить. В комнате ожидания почти никого не было: пара сидящих рядом друг с другом женщин в углу, мужчина, снующий туда-сюда. Прошла всего пара минут, прежде чем пришла медсестра и повела его в кабинет. Она удивилась, увидев, что Нил последовал за ней. — Это частная консультация, — сказала она, не позволяя Нилу пройти дальше. — Все нормально, — прервал ее Эндрю, и она обернулась к нему. — Он со мной. Она приняла это. Нил сел в кресло, пока Эндрю уместился на краю смотрового стола. Медсестра начала свою хорошо отрепетированную, чрезмерно веселую речь. — Итак, вы здесь, чтобы пройти обследование. Никогда не вредно! Я задам вам несколько личных вопросов, на которые вам следует ответить честно, чтобы я знала, на что вам нужно сдать анализы. В любой момент, если вы захотите, чтобы встреча снова стала приватной, просто дайте мне знать. Она взглянула на Нила, который упрямо нахмурился; похоже, если она попробует его выдворить, будут проблемы. Эндрю согласно кивнул. Первая часть вопросов была простой — все о внешних симптомах, ни одного из которых у него не наблюдалось. — Ладно, Эндрю, хорошо, — сказала она, перелистнув страницу. — Скажите, сколько у вас было сексуальных партнеров? Под партнерами я подразумеваю людей, с которыми у вас был оральный, вагинальный или анальный секс. Он убедился, что его лицо бесстрастно, прежде чем ответить. — Одиннадцать. Что она беспристрастно и записала; он подавил желание взглянуть на Нила. Не то чтобы у этого человека не должно было быть этой информации. — Как часто вы предохраняетесь? — Я не предохранялся. Ее глаза метнулись к нему, рот сжался. Он молча ждал, пока она это прокомментирует. Она этого не сделала. Мудро. — Вы когда-нибудь сдавали анализ на ЗППП раньше? — Да, — краем глаза он заметил, как Нил сдвинулся в своем кресле. — Были ли ЗППП у вас или у кого-то из ваших партнеров? — Насколько мне известно, нет. Закончив свой опрос, она отложила блокнот. — Учитывая анамнез, мне нужен будет образец мочи и мазок с вашей щеки. Мы получим результат теста на ВИЧ в течение двадцати минут, а остальные результаты — через несколько дней, вам это подходит? Он кивнул и последовательно позволил взять ей мазок со щеки, а затем отлучился в уборную наполнить дурацкий пластиковый стаканчик. Она взяла его и исчезла, заверив, что вернется через двадцать минут, а он снова сел на стол, на этот раз повернувшись лицом к Нилу. Нил открыто встретил его взгляд. — Я не подумал об этом, — медленно сказал он. — Должно быть, они проверили тебя. После. Челюсть Эндрю предательски дрогнула. Просто немыслимо, что Нил сконцентрировал свое внимание только на этой детали. Внезапно ему захотелось, чтобы Нил знал. Не то чтобы ему было не все равно, он просто хотел, чтобы он знал. — Большую их часть я выбрал сам. Выражение лица Нила на мгновение стало нечитаемым, и он кивнул. — Это хорошо, — сказал он — и прокашлялся. Эндрю приподнял бровь. — Я имею в виду, я, очевидно, знал о Роланде, но я не знал о, эм… Это хорошо, — неуклюже закончил он. — Хорошо, что я отсосал еще, примерно, шестерым парням? — Почему меня должно это волновать? — Эндрю не знал, что на это ответить. — Дрю, меня не волнует число, — сказал Нил. — Думаю, я просто рад, что у тебя было больше людей, с которыми ты выбрал быть, чем нет. То сюрреалистическое чувство, которое он так часто испытывал при общении с Нилом, появилось снова. Он покачал головой и перевел взгляд на плакаты, висящие на стене. Они были размытыми пятнами розовых, фиолетовых и голубых цветов, буквы отказывались становиться четче. Лица мелькали перед ним, словно тасуемая колода карт: четверо мужчин, сломавших его, шестеро мимоходом научивших его тому, что ему было нужно. И один, который пытался собрать его вместе. — Тебя это смущает? — тихо спросил Нил. Эндрю не знал, что выдавало его лицо. — Нет, — по крайней мере, он так не думал. На самом деле у него не было для этого названия. Это было далеко за пределами его опыта; самое близкое к тому, что он ощущал сейчас — это тошнотворное предчувствие падения, которое он испытывал смотря с края крыши лисьей башни. Эндрю чувствовал, как острый взгляд Нила скользил по комнате, по нему. Его кожу покалывало между лопатками, словно это были непрошенные пальцы, толкающие его, и он боролся с этим ощущением, оставаясь абсолютно неподвижным. Медсестра снова вошла с улыбкой и пластиковым пакетом в руках. Он знал свой результат еще до того, как она назвала его. — Прекрасная новость! У вас отрицательный результат на ВИЧ. Мы позвоним и сообщим остальные результаты на следующей неделе. Номер телефона, указанный в анкете, вам подойдет? — Да. Она протянула ему пакет. Он машинально заглянул внутрь; в нем были презервативы и одноразовые упаковки с лубрикантом. — Используйте их, — серьезно сказала она. — Даже если сейчас ваш результат отрицательный, только если вы не пытаетесь завести ребенка — предохраняйтесь. Посмотрев на Нила, он спрыгнул со стола; тот встал и последовал за ним. Только когда они сели в машину, Нил ухмыльнулся. — Мы попытаемся завести ребенка? — Заткнись, — сказал Эндрю, и Нил рассмеялся, словно это была шутка. Словно Эндрю не сдал только что тест на гребаный ВИЧ, чтобы оправдать перед своим жалким подобием совести желание разрушить Нила, разрушить их обоих. Когда Эндрю повернул ключ в замке зажигания, ярость вспыхнула в нем и заведенная машина вздрогнула. — За. Ткнись, — Нил прекратил смеяться, а Эндрю повернулся к нему, его зрение слегка туманилось по краям. — Как ты так долго выживал в бегах, не имея никакого гребаного чувства самосохранения? На лице Нила не было страха, только то холодное оценивание, которое отвечало Эндрю на его вопрос. Он так и не узнал, какой Нил был настоящим: лесной пожар, охвативший Лисов, сжегший все их барьеры, нашедший лазейки в возведенных Эндрю стенах — или этот зоркий хитрый лис. Оба были одинаково опасны. — Чего, по-твоему, мне бояться? Пальцы Эндрю сжали руль. — Знаешь, почему мы здесь? — хорошо, что хотя бы его голос звучал нормально. — Думал, ты хочешь убедиться, что нам безопасно двигаться дальше. В его голосе звучал намек на тот слабый смешаный акцент, который прокрадывался всякий раз, когда он был особенно серьезен. Эндрю никогда не встречал человека, у которого было бы так много разных акцентов, чтобы он мог переключать их, словно радиостанции в магнитоле. Обычно Нил использовал средний северо-американский, но это — это был его настоящий акцент, слепок всех мест, в которых он когда-либо был. По какой-то причине этот небольшой признак его сосредоточенности сорвал крышку с котла едва сдерживаемого гнева, всегда тлевшего внутри Эндрю. Переключив передачу, он рванул со стоянки. Нил ничего не сказал, устраиваясь на пассажирском сиденье без малейшего проблеска той тревоги, которую раньше вызывало у него вождение Эндрю. Он расслабленно позволял Эндрю везти его, хотя острота оставалась там, в уголке его глаз. Когда они оказались в доме, Нил встал у ступеней лестницы на второй этаж, не дав таким образам ему подняться и избежать накала. Тогда Эндрю свернул на кухню и Нил последовал за ним, запрыгнув на стойку рядом с кофеваркой. Очевидно, идиот не даст этому разговору умереть в клинике, как ему, возможно, следовало бы. Эндрю повернулся к Нилу и, хлопнув руками по обе стороны от его бедер, уставился на него. — Ты ужасно наивен, — выплюнул он. Нил моргнул, но не ответил, и гнев Эндрю хлынул, обжигая его горло, словно желчь. — Ты просто говоришь «да», постоянно, это всегда «да». Ты вообще, блядь, представляешь, чему говоришь «да»? — Да, — сказал Нил, его рот на мгновение скривился от иронии. — Я доверяю тебе. — Только потому, что ты, блядь, не понимаешь, — Эндрю ударил тыльной стороной ладони по краю стойки, и боль немного прояснила его мысли. — Не понимаешь, что даешь мне заряженный пистолет и направляешь его себе в голову. — Но почему ты так думаешь? — спросил Нил, и он звучал так похоже на Би, так размеренно, так заботливо, так похоже, словно он уже, черт возьми, знал, что Эндрю хотел причинить ему боль. Сжимая пальцы на вороте дурацкого оранжевого худи Нила с отвратительным принтом лисьих лап, он сдернул его со стойки и толкал назад, пока не вдавил Нила в стену; предплечье Эндрю уперлось ему в горло с давлением достаточным, чтобы ограничить дыхание. Нил не противился ему; просто наблюдал за ним и ждал. Эндрю нужно было, чтобы он вздрогнул, чтобы почувствовал это, чтобы понял. Замахнувшись свободной рукой, Эндрю пробил стену в считанных сантиметрах от головы Нила, чувствуя, как кожа на его костяшках лопнула под прогнувшимся от удара гипсокартоном. Но Нил все еще не двигался, все еще этот яд — это доверие — светилось в этих чертовых глазах. Эндрю убрал руки от него и отступил. — Убирайся. — Нет. — О, выходит, ты все-таки знаешь, как произносится это слово. Нил не ответил. Он просто ждал с тем чертовым терпением, которое, казалось, проявлялось только с Эндрю. Эндрю снова замахнулся в стену — и на этот раз Нил легко поймал его руку, но не сделал ни единого движения, чтобы дать сдачи. Он отпустил его, как только Эндрю расслабил руку. — Верно, — рыкнул он. — Не можешь же ты позволить мне повредить руку, а, вице-капитан? Не тогда, когда до первой игры чемпионата осталось три недели, это может повредить нашим драгоценным шансам. Нил пожал плечами. — Сломанные кости это отстой, — сказал он. — Я бы не хотел, чтобы ты сломал руку, даже не будь ты лучшим игроком в команде. — Я ненавижу тебя, — сказал Эндрю, и слышал, что в этот раз он действительно имел это в виду. — Почему ты так злишься на то, что я согласен спать с тобой? — возразил Нил. Согласен. Не хочу. Снова руки Эндрю сжались в кофте Нила, окровавленные костяшки оставляли правильные маленькие пятна на оранжевой ткани в районе его груди. Слова бурлили в нем, но не покидали рта. Согласен. Не хочу. — Твоя мать, наверняка, говорила тебе, — наконец выговорил Эндрю. — Она могла облажаться миллион раз, но в этом она была права. — Ты о чем? — Секс — это оружие, Нил, не более того, — он редко называл его по имени, и губы Нила поджались. — Есть тысяча разных способов, которыми он может разрушить человека, а ты согласен отдать мне это, не задумываясь. — Это не секс, Дрю, — нерешительно сказал Нил. — То, что сделали с тобой те мужчины, это был не секс. Эндрю схватил его за горло как раз чуть ниже челюсти с силой почти достаточной, чтобы оставить синяк, его мозг гудел так громко, что он едва себя слышал. — Не смей… — его голос треснул, он едва удерживал его. — Ты, блять, видел это, ты… — Это было… нападение, — прохрипел Нил. Эндрю ослабил хватку, и Нил вдохнул. — Это был не секс; это было изнасилование. Механика может быть та же самая, но это не одно и то же. Эндрю резко опустил руку и отошел, остановившись рядом с раковиной. Нил не последовал за ним, давая ему пространство. — Назвать это сексом… Это все равно, что сказать, что то, как мой отец избивал меня до полусмерти, и то, как ты касаешься меня, — это одно и то же только потому, что в обоих случаях задействованы руки. Эндрю чувствовал, как его руки, которыми он опирался сзади за стойку, дрожали. — Слова имеют силу, Дрю, — тихо напомнил ему Нил, не то чтобы Эндрю когда-либо забывал об этом. Нилу лучше знать; он владел словами как оружием более острым, чем ножи в его повязках, не раз Эндрю видел, как тот разрезал людей ими на части. Как только он убедился, что дрожь прекратилась, он прошел мимо Нила и, выйдя на свежий воздух, вытащил сигарету. Из-за прохлады его дыхание было похоже на более белую, более чистую версию дыма. Нил наблюдал за ним прислонившись к двери и слегка подрагивая. Эндрю выдохнул дым ему в лицо. — Тебе следует зайти внутрь. — Я в порядке. От взгляда, который бросил на него Эндрю, уголок рта Нила слегка дернулся. Что-то сняло с него часть напряжения, может, никотин, может быть, привычный ритуал. Он не знал, что влияло больше. Потребность Пчелки в точности определений всегда имела для него смысл, даже если он шел ей наперекор, каждую неделю искал, как усложнить ей свои сессии, и не планировал останавливаться. Эндрю бросил окурок на землю и закурил еще раз, провожая взглядом соседей, затаскивающих в свой дом тощую ель. Между затяжками он почти что чувствовал кожу Нила под пальцами, неорганичные пересечения гладких рубцов и шрамов, контрастирующих с более мягким ощущением неповрежденной кожи. Сбитое дыхание, его имя, сорвавшееся на вдохе с чужих губ, играли в его ушах, как саундтрек к хорошо знакомому фильму. Раньше ему уже доводилось избивать до полусмерти тех, кто причинил вред его людям; он хорошо знал ощущение правильной податливости плоти под костяшками, сбитый вдох от удара по корпусу, глухой звук падения на землю бессознательного тела. В конце концов кулак был лучшей альтернативой ножам, хоть и менее действенной. Мягкость и твердость, нежность и жестокость. Его руки были способны и на то, и на другое, он был способен и на то, и на другое. Будь Пчелка здесь, она бы светилась от гордости. К тому времени, как третья сигарета сгорела до фильтра, крышка была надежно впаяна на место. Он обернулся к подпирающему дверь Нилу, а тот разглядывал улицу: семья из нескольких человек торопилась развесить рождественские украшения, предпоследняя в квартале, если считать и их дом, еще не успевшая этого сделать. — Хочешь тоже украсить? — спросил Эндрю, возвращая их обоих в реальность. — Нет, — медленно ответил Нил. — Выглядит как куча приложенных усилий с довольно символической отдачей. — Мне всегда нравились огни, — признался Эндрю. — Елка и украшения — этого я не понимаю. Но гирлянды… — пожал он плечами, вспоминая ночи в приемных семьях, когда он через окна разглядывал огни улиц или спускался вниз, когда все уже спали, чтобы лечь на спину и рассматривать тысячи светящихся огоньков, разбросанных по ветвям деревьев. Он не знал, что же его так притягивало, но всегда ему долго не хотелось отводить взгляд. Они снова оказались на диване, как были этим утром, всего дюйм между его ногами и ногами Нила. Покалывание под кожей исчезло, и к вечеру он снова почувствовал себя умиротворенным. Нил был сосредоточен на ноутбуке, его губы шевелились, периодически дергались с места ноги и плечи. Просмотр игровой записи поглощал его целиком, никакой экран не мог удержать его от участия. Эндрю отложил книгу на журнальный столик, и Нил посмотрел на него с открытым и полным доверия выражением на лице, даже несмотря на слабые красные отметины на горле. Еще больше иронии, конечно: причинить боль Нилу в попытке защитить его от далекой, непостижимой угрозы, которой был Эндрю. Он отбросил эту бесполезную мысль. — Да или нет, наркоман? Нил закрыл свой ноутбук и отставил его в сторону. — Да, всегда да. Согласен. Не хочу. Когда-нибудь Эндрю придется спросить его об этом, но, возможно, после сегодняшнего провала ему стоило сначала поговорить с Би. Ему нужно было убедиться, что он не зашел слишком далеко, что он не начинал брать. Что он не стал таким, как они. Но у него было время. У них было время. Эндрю оседлал ноги Нила, держа больше вес на своих носках, чем на Ниле. Он обхватил щеку Нила своей рукой, большим пальцем проведя по неровным наслаивающимся кругам на его щеке, затем качнулся, чтобы слегка коснуться их губами, прежде чем наклониться ниже и сделать то же самое со свежими красными следами на шее Нила. Звук, который издал Нил в ответ, был почти непристойным, и Эндрю пришлось прикусить щеку, чтобы не издать похожий, когда Нил сделал с его шеей то же самое. Он отстранился, чтобы посмотреть на Нила, который наблюдал за ним сквозь свои нелепые ресницы. Он не знал, что он искал, но у него перехватило дыхание, когда он все-таки это нашел. Это напомнило ему о том, как он лежал на спине в темном и тихом доме, глядя на тысячу крошечных звезд в домиках, словно сделанных из стекла. Столько красоты и света, которые он один мог наблюдать.