Lux Aeterna

Виктор       В стенах собора он всегда чувствует себя уютно. Странно чувствовать уют, когда над тобой нависает грандиозность арок и помпезность витражей, но это так. Сколько бы трудностей не выпадало ему в жизни, каждый раз, когда он оказывался на коленях у распятия, что-то в душе становится на место, мысли легко приходят в порядок и он снова обретает способность видеть вещи ясно.       Спина Виктора в ужасном состоянии. Но ещё хуже обстоит дело с расследованием. Теперь, когда он потерял доверие Джейса и не сможет поднатаскать его для слушания в суде, он переживает только о том, как он бы не убил себя об бюрократию судебного процесса просто Виктору на зло. И Бог ему свидетель, это не то, что он планировал.       Виктор читал дневник. Чертов парень слишком умён самому себе на зло. Он часто размышляет о предназначении, вере, смерти.       Он мог подарить ему новую жизнь, славу, поддержку, свою дружбу, но вместо этого собственными руками сломал ему жизнь. Самый удивительный, достойный, умный человек, которого он только встречал, лежит перед ним изувеченный и надломленный.       Суд должен был пройти, как небольшое приключение. Красивая сумятица, чтобы привлечь внимание публики. Ни Виктор, ни Хаймердингер никогда бы не позволили Джейсу оказаться на столбе. И всё это было возможно, когда Джейс не был травмирован и чувствовал себя уверенно, принимая правила предстоящей игры.       Стражники били его дубинками и железными носками сапогов. Пара свежих ожогов на внутренней части руки. Выдернутая каким-то изуверским способом из сустава стопа. Бесконечное количество мелких царапин и надрезов. Он оставил его только на неделю. Если бы не взрыв, если бы не проблемы с ногой, если бы… если бы.

***

      Шаги Хаймердингера знакомы ему с детства. Виктор оборачивается и мягкая улыбка главного инквизитора тут же что-то успокаивает внутри, согревая уверенностью и надежностью. Теплая сморщенная ладонь аккуратно опускается ему на плечо, и Виктор смотрит на своего крёстного отца, ожидая его решение.       — Мальчик мой, то, о чем ты просишь меня… — Хаймердингер цокает языком, — Это большое дело. Неужели тебе так важно раздуть эту неурядицу до такой степени? Ты наживешь себе много врагов в Пилтовере.       — Вы не видели, что они с ним сделали. — Виктор чувствует, как его голос дрожит от злости, но он ничего не может поделать, — Будто бы он не человек науки, а какой-то заунитский палач. Пилтоверская публика будет мусолить эту тему между собой, но… если я хочу остаться в городе, мне нужно беспрекословное подчинение и хорошая дисциплина. Какая бы не была причина сейчас. В стратегическом смысле — это правильное решение, которое усилит авторитет церкви в будущем.       — Ты уже всё продумал. Всегда на десять шагов впереди. — Хаймердингер слегка расчесывает бороду. — Что этот мальчик Талис. Как он пережил произошедшее?       — У него сильный характер. — Виктор улыбается невольно, — Обвинил меня, что я нарочно приказал сломать ему ногу.       — Полагаю, что ты крайне расположен к нему, раз после его комментария ты всё ещё отзываешься о нём с теплотой. — Хаймердингер помогает Виктору встать на ноги, и они направляются ближе к алтарю.       — Он имеет право чувствовать злость. Если бы я мог предусмотреть такой исход, избежать всего…       — Ну-ну, ничего не происходит без божественной воли, дитя. — Хаймердингер крестится перед распятьем, и Виктор повторяет жест, — Возможно, таков путь уготовил ему Господь. Есть уроки и испытания, которые человек должен пройти, чтобы найти путь к себе и Господу.       Виктор вздыхает, стараясь не высказать свои мысли по этому поводу.       — Я знаю, что ты думаешь о моих словах, Виктор. — Хаймердингер берёт его ладонь в свои руки, — И всё же послушай человека, который коротает почти век на этой грешной Земле. Ничего в мире не проходит зря. Ум и воля человеку даны, чтобы не терять своей веры и своей чести перед испытаниями, которые нам уготовила жизнь. Сегодня мы оплакиваем свои ошибки и раскаиваемся за совершенное зло и это наш разговор с Богом, но Джейс Талис ведёт свои беседы с Господом. Не нам судить о том, какие испытания уготовил ему Владыка.       — И всё же… — Виктор не может просто стряхнуть с себя всю ответственность, переложив её на Бога.       — Мальчик мой, я уверен ты сделаешь всё, что бы это не повторилось. Не истязай себя понапрасну. — Хаймердингер слегка направляет их в сторону небольшого церковного дворика, — Лучше расскажи мне о нём подробнее. Ты нашел то, что искал?       — Да, ваше высокоблагородие. Это тот, кого я искал. — Виктор аккуратно переступает порог. — Его исследования способны изменить мир.       — Что же он изобрёл?       — Это только идея, но он достаточно подробно её изложил… Он нашел способ, как использовать электрический ток, чтобы питать устройства разного назначения. Это новый источник энергии, поразительной силы и потенциала. Я даже не могу быть уверен, насколько мир готов довериться смелости его взглядов. — голос Виктора слегка подлетает от восхищения, — У него, конечно, есть некоторый недостаток в ресурсах, и может быть не помешал бы взгляд со стороны, но…       — Позволь угадать, ты хочешь стать этим вторым взглядом? — Хаймердингер улыбается многозначительно.       — Боюсь, исключительные обстоятельства нашего знакомства станут препят… — Виктор чувствует, как кончики его ушей слегка краснеют.       — О, дитя, не говори глупостей. — Хаймердингер перебивает не дослушав, весело вздёргивает бровь, — Так умён… и всё же позволяешь себе заблуждаться. Если тебе важен этот Джейс Талис, то тебе не стоит думать, что всё потеряно. Сегодня вы враги, но завтра всё может перемениться. Ты не должен сдаваться так легко. Это совсем не похоже на тебя.       — Я понимаю, что вы правы, но… — отвечает Виктор слегка отстранённо.       — А, молодость. Он мне не верит! — вздыхает инквизитор, — Виктор, мальчик мой, остановись. Посмотри на меня.       Виктор слегка нехотя слушается и встаёт напротив Хаймердингера. Мужчина по-отечески окидывает взглядом своего послушника.       — Даже если сегодня этот Джейс Талис старается рассмотреть в тебе врага… — Хаймердингер старается звучать непредвзято, но они оба знают, что с возрастом он становится всё сентиментальнее и мягче, — Если он хотя бы в половину так умён, как ты о нём рассказываешь, мой мальчик, то он сумеет простить тебя. А если нет, то не так уж он умён, как считаешь?       Виктор старается сдержать улыбку, но у него не выходит.       — Ты проголодался? — вдруг задаётся вопросом главный инквизитор и тут же подталкивает их вперед, направляя в сторону церковного дворика, — Посмотри на себя, совсем исхудал. Я всегда знал, что в Пилтовере не умеют вкусно готовить. Что насчёт хорошего жаркого?