До Вас. II

Вторник прошел обыденно и, к сожалению, без встречи. Помешало министерство и новый отчет, который, как капризная женщина, требовал внимания. Однако внешние обстоятельства лишь подлили масла в огонь, оба не находили себе места, мучаясь от сладостного ожидания. Мужчина нервничал, находясь перед серьезным, с какой-то стороны даже философским выбором — цветы или конфеты… Женщину не покидала тревога, пару раз она думала перенести встречу, ввиду внезапной простуды или незапланированной поездки в министерство после окончания рабочего дня, и, наверняка, сделала бы это, если встретила его. Страх и сомнения беспрерывно одолевали, побуждая голову рисовать пессимистичный финал их встречи. Проверка отчетов медленно, но верно отошла на второй план, уступая место фантазиям на тему ужина и его составляющих. Ко всему прочему, хотелось поразить мужчину с первого взгляда, надежды на коричневый балахон не было. Собравшись с силами, она направилась в ГУМ после работы. Калугина, как неприкаянная, ходила по магазинам, женские удовольствия давно были забыты, в этом случае пригодились советы секретарши и так удачно попавшаяся девушка-консультант, которая смогла оказать «срочную» модную помощь.

******

Вечер. Давно забытая косметика была найдена в последнем ящике туалетного столика, который стоял больше для интерьера, нежели чем по прямому назначению. Бигуди. Руки не слушались, женщина пару раз в гневе бросала глупое занятие, однако через минуту возвращалась в ванную комнату. Метания по квартире. Мельком оглядела стол. Звонок в дверь. Сердце подскочило. Мужчина, сняв пальто, прошел по знакомой квартире в его излюбленный уголок, присев на диван. Пульс превышал допустимую отметку. Он вглядывался в темные улицы столицы, нервно стуча пальцами по коленке. Миллион мыслей, сомнений ещё больше… Хорошо ли сидит костюм? (даже лучше, чем это было необходимо), Всё-таки цветы или конфеты? Это свидание?.. Отступать было уже не куда… Она вошла в комнату, ожидая реакции. Повернув голову, он резко встал, ахнув, потерял дар речи. Образ мымры давно стерся из памяти, да и внешность далеко не главное, однако не в этот вечер. Она была не красива, а есть сама красота. Мужчина позволил себе влюбиться заново. — Что вы молчите… мне все это не идет, я могу снять… — Калугина успела тысячу раз пожалеть об этой затеи и принялась снимать серьги. Новосельцев судорожно покачал головой, прося, нет, требуя, вернуть, как было. — Вам нравится? — Очень. — сглатывая слюни, прошептал он, сгорая от желания. — Как я рада… прошу вас. — они сели за стол, не отрывая друг от друга глаз. — Что для женщины лучше, цветы или конфеты? — Это философский вопрос… смотря для какой цели. — Порадовать. — Тогда конфеты, цветы хороши для извинений. — Людмила искренне улыбнулась. — Значит, я угадал. — Новосельцев протянул ей коробку, она расплылась. — И одновременно ошибся. — букет появился из-за спины. — Ой… — она смущенно приняла цветы, опустив в них голову. — Спасибо… Давайте ужинать. — Вино красное или белое, давайте красное. — Чудесный выбор. — Позвольте за вами поухаживать. — мужчина встал из-за стола и начал хозяйничать, раскладывая еду по тарелкам и разливая вино. Она, не отрывая взгляда, вспоминала прошлые две недели беспрерывной заботы, стало даже как-то неловко. — Тост? За что выпьем? — Не знаю… — Я тоже не знаю… — Давайте за хороший вечер. — оба чокнулись, отпив большую половину бокала, успокаивая нервы. — Всё как-то по-другому. — он оглядел, как ему казалось, давно изученную комнату. — Я ничего не меняла. Что же необычного? — Пока сам не могу понять, наверно атмосфера… вы очень вкусно готовите, даже жалею, что я стоял у плиты. — Как же пельмени… — оба рассмеялись. — Не скромничайте, вы прекрасно готовите, особенно для мужчины, вы меня иногда просто поражаете своими… — Людмила подбирала слово. — Выходками? Это да, не отнять. — Нет. — она рассмеялась. — Не могу объяснить, вы просто не такой, как все. Расскажите, я хочу вас послушать. — она отпила из бокала. — Жизнь моя скучна и однообразна, разбавляется только шалостями детей. — А детство? — Это куда интересней. Школа навсегда осталась для меня самым лучшем временем, было много друзей, интересов, никогда не сидел дома. Потом начал работать, помогать маме, время быстро пролетело, поступил в институт, там нас свела судьба с Юрием Григорьевичем, совсем зеленым, но уже статным, не без этого, он всегда таким был и остался. — Толя улыбнулся. — Тогда же случилась и первая любовь, прекрасное время. — Почему вы расстались? — именно этот момент из всего рассказа заинтересован больше всего, мужчина отпил из бокала, чуть не поперхнувшись. — Иногда людям не суждено быть вместе, она уехала на север, я ушел в армию. — впервые за несколько лет Новосельцев вспомнил о Полине, болезненная рана дала о себе знать, но лишь на секунду. — Вина? — он хотел поскорей перевести тему, Калугина кивнула головой. — Один раз к нам в роту приезжал мужчина, полковник или генерал, не помню, и представляете его фамилия была Калугин, мировой мужик, три часа учил меня снимать и надевать фуражку. — Толя засмеялся. — С характером, как вы, но добродушный, вроде даже мой теска, впечатление оставил неизгладимое. — Калугина молчала, бегая глазами. — Калугин Прокофий Анатольевич, мой отец. — мужчина нервно взглотнул, не ожидая такого поворота. — Теперь я понимаю, откуда мне знакомо ваше лицо, удивительное совпадение, во всех смыслах. — Характер у нас один, это правда, мы оба любим мучать людей. — она усмехнулась. — А потом вы пришли в наше учреждение? — Да, Ольга похлопотала и удержала за мной место, дальше вы все знаете, уверен, Вера доложила в точности. — она смутилась. — Я заметила, что вы очень близки с Ольгой Петровной. — Она мой самый верный друг, познакомились при нелепой случайности, как это всегда бывает. — Людмила положила голову на руку, ловя каждое слово, влюбленно наблюдая за движениями. — Осадила нас с Юрием Григорьевичем, как школьников, за разговорчики, Юра ей адресовал пару ласковых, в результате они начали встречаться, а мы крепко дружить. Вы не подумайте, она хорошая, просто иногда находит… по-моему, я очень много говорю. — Толя покачал головой. — Мне нравится, продолжайте. — Женщины любят ушами. — он загадочно улыбнулся. — А мужчины глазами. — Возмутительная ложь. — Разве сегодня вы не смотрите на меня иначе? — Я смотрю «так» уже давно, возможно, вы слушаете по-другому. — он взял её руку. — Но выглядите вы сегодня, действительно, потрясающе. Давайте потанцуем? — мужчина стал из-за стола, подойдя к ней вплотную, Людмила подняла голову. — Я… я даже не знаю… — Цыганочки не будет, обещаю. — он потянул её на себя, Людмила поддалась и сразу оказалась в мужских объятьях. — Очень жаль. — они рассмеялись. — Мне до сих пор стыдно, что на меня нашло, не понимаю, ужасно злился, что не смог угодить женщине. — Очень требовательной женщине. — оба смотрели друг на друга, покачиваясь в сторону, вел мужчина. — От того вдвойне обидней… к тому же и очень красивой. — Опять врете, товарищ Новосельцев. — она смущенно отвела голову в сторону. — Абсолютная правда. — повисла тишина, прерывая музыкой. Мужская рука нежно обвивала талию, с каждой минутой прижимая все ближе и ближе, вторая — то и дело перебирала пальцы, мужчина смотрел не отрываясь, осознавая нарастающее желание. В этот момент все померкло, она здесь, смущенно обнимает его за шею, то и дело пряча глаза. Из всех женщин мира она была самой красивой, любимой и желанной, хотелось кричать от чувств, но всё было понятно и без слов. Когда мелодия сменилась, Новосельцев не хотя отпустил её из своих объятий, усаживая за стол. — Скажу вам больше… нет… Да, не стоит. — Скажите, прошу. — Вы не пожалеете? — Хочу знать. — Вы, вы… — он опустил голову, скрестив пальцы, глубоко выдохнул. — Вы мне нравитесь, Людмила Прокофьевна, нет, не так… я в вас влюблен и, кажется, бесповоротно… — он устремил свой взгляд на неё, ожидая ответа, но она молчала. — Мне уйти? — Да, то есть нет, я так взволнована вашем признанием. — Калугина приложила руку ко лбу, тяжело дыша. — Анатолий Ефремович, я вся в работе, я привыкла командовать, я очень вспыльчива и могу испортить жизнь любому. Но дело даже не в этом… а в том что… — она замялась. — Я вам не верю… — Почему? — Ну, не верю… — сколько отчаинья было в этой фразе. — У меня в жизни уже была одна печальная история, ходил ко мне один человек, долго ходил, а потом женился на моей подруге. — на глаза наворачивалась мокрая пелена, ошибки прошлого похоже так полностью и не отпустили, не давая возможности строить новые отношения. — Но я не собираюсь женится на вашей подруге. — Вам это и не удастся, я ликвидировала всех подруг, я их уничтожила. — на лице появилась больная улыбка. — Подождите, я ничего не понимаю, вы мне отказываете? — Да, то есть, нет, я сама не знаю… — Я вам небезразличен? — она молча смотрела не него. — Дайте ответ сейчас, не томите. — Я…я… — Извините, я снова ошибся, простите, мне пора. Мир рухнул, потерянный, разбитый, окончательно отчаявшейся мужчина направился к выходу, чтобы поскорей вылететь наружу и дать волю чувствам. Он быстро схватил пальто, озираясь по сторонам, чтобы ничего не забыть, открывая дверь, он обернулся на голос. — Анатолий Ефремович! — она выбежала за ним, кидаясь к вешалке за верхней одеждой. — Я с вами! — Новосельцев машинально помог одеться, недоумевая от происходящего. — Куда? — руки остановились на плечах. — Не знаю… — Людмила глазами пожирала мужские губы. — А куда? — она улыбнулась, поднимая взгляд на него. Вопрос абсолютно не требовал ответа. Лицо сияло какой-то лихорадочной радостью и возбуждением. Он невольно поднял уголок губы, медленно приближаясь, глаза бегали сверху вниз, обратно, помешкав секунду, он нежно прикоснулся к губам, увлекая в поцелуй. Шелковая подкладка пальто скользнула по легкому платью, заставив верхнюю одежду оказаться на полу. Руки скользнули по телу, одна по талии, вторая взяла женское лицо. Людмила обняла его за шею, растворяясь в объятьях. Движения губ становились всё смелей, чуть приоткрыв рот, они соприкоснулись языками, уже совершенно не стесняясь. Он сжимал всё крепче, постепенно спуская руку на ягодицы. Новосельцев, отстранившись на миллиметр, начал покрывать шею поцелуями, от чего Людмила издала тяжелый слон, всё больше наклоняя голову, чтобы освободить площадь. — Больше не могу… — прошептал мужчина, обращая это больше к самому себе, нежели к ней. Губы вновь встретились, но с большим желанием. Он, взяв её на руки, понес в спальню, не прекращая поцелуй. Очутившись на кровати, мужчина навис над ней, комнату освещал тусклый свет из коридора и стреляющие глаза. Пиджак улетел на пол, вслед за пальто. Одной рукой он снял с неё туфли, стараясь не отстраняться ни на секунду, губы гуляли от лица к шее и обратно, накаляя обстановку всё больше и больше. Пальцы скользнули по ноге, быстро оказавшись под платьем, начали сжимать внутреннюю часть бедра, приближаясь всё ближе и ближе. Тяжелые женские вздохи сигнализировали о том, что можно двигаться дальше, рука скользнула в нижнее белье, принимаясь нежно гладить и массировать промежность. Послышались первые громкие стоны, которые уже невозможно было сдержать. Мужчина активно работал пальцами, то увеличивая, то замедляя темп, что приводило женское нутро в восторг. Резко он поднял её с посели и посадил на колени. Губы не прекращали поцелуй, с закрытыми глаза молния платья была быстро обнаружена и расстегнула, снятая ткать обнажило красивое женское тело. Новосельцев оторвался лишь на секунду, чтобы взглянуть на него, решил, что бюстгальтеру здесь не место, он также оказался на полу. Мужчина припал к женское груди, лаская её языком, рука блуждала по спине, будто гладя ласковую кошку. Людмила обнимала его за шею, откинув голову назад, томные звуки будто сами вылетали из груди, возбужденное тело ёрзало и извивалось, доставляя удовольствие мужчине. Пуговицы на рубашке начали растягиваться по желанию директора, которая буквально пылала желанием прикоснуться к теплой коже, её воля была исполнена через минуту. Новосельцев лег на кровать, потянув за собой женщину, уложил её на спину. На лице появилась хитрая ухмылка, которую нельзя было разглядеть в темноте, он сполз вниз, заставив недоумевающую Калугину приподняться на локтях и наблюдать за его движениями. Мужчина покрывал поцелуями внутренние части бедра, стянув нижнее бельё, принялся целовать и ласкать промежность, от неожиданности Людмила издала громкий возглас, а потом застонала. Он полностью руководил процессом, безжалостно мучая женщину движениями языка, не в силах больше терпеть, она потянула его на себя, впечатываясь в губы. Единственно преградой оставались брюки, которые не без труда были сняты. Пути назад нет, они полностью обнажены пред друг другом во всех смыслах этого слова. Оторвавшись на секунду, он посмотрел ей в глаза, снова накрыл её губы своими и медленно вошел внутрь. Ногти вцепились в спину, оставляя слегка красные следы, стоны учащались по мере его движений, однако не прекращались, когда темп замедлялся. Рука очутилась в темных волосах, губы — на шеи. Он двигался всё быстрее и быстрее, не оставляя шансов быть неуслышанными соседями. В голову стрельнул приятный туман, ноги задрожали, в глазах помутнело, несколько секунд женщины не было на этой планете… финальный аккорд, он вышел, выпустив на живот белую жидкость. Пару глотков воздуха и Новосельцев вскочил с кровати, убежав из комнаты, попутно надевая нижнее бельё. Куда и зачем Калугиной было не важно, она закрыла лицо руками, переводя дух. Толя, присев на кровать, вытер оставленные следы и посмотрел на неё. Недолго думая, он лег рядом, потянув руку от лица и положив её на грудь, нога была закинута на мужчину самостоятельно. Она посмотрела на него. — Ничем не обидел? — тело чувствовало предательское дрожание. Людмила покачала головой, на лице появилась улыбка, видимо от осознания. — Ничем… — прошептала она, как будто боясь нарушить тишину, повисшую в комнате. — Где вы, как вы… — она бегала глазами внизу, явно указывая на необычное проявление любви, которое она никогда не испытывала. — Господи, что я говорю… — от стыда Калугина закрыла лицо рукой. Толя улыбнулся, убирая её ладонь. — Больше никогда и ни с кем так не делай. — Вы… ты ревнуешь? — он расплылся. Она серьезно посмотрела на него. — Да… да, я ревную. — Какая серьезная женщина… — Сам выбрал. — сказала она с соблазнительной улыбкой. — Но я так и не получил ответа на свой вопрос. — Какой? Мне кажется, я ясно дала понять, там в коридоре. — Я не услышал, можно повторить. — Специально издеваешься? — Просто да или нет? — Да, небезразличен… категорически. — Толя поцеловал её в плечо, затем в висок, отчего Людмила сладко съежилась. — Возможно, я не самый подходящий кандидат, но обещаю, что сделаю всё, чтобы тебя не разочаровать. — Новосельцев гладил по нежной коже. Она слушала очень внимательно, когда мужчина замолчал, сама от себя не ожидая, впилась в его губы. Толя крепко прижал её к себе, начиная вновь падать в огнедышащую лаву страстей. — Что ты со мной делаешь? — прошептал он на ухо. — Отыгрываюсь… — Калугина рассмеялась. — Я уже боюсь. — Новосельцев ушел, вернувшись с двумя бокалами вина. Расположившись на кровати в обнимку, они чокнулись, продолжая беседу. Мужчина шептал ей под ухо всякие глупости, от которых из груди вырывался звонкий смех, Людмила не сводила с него глаз, как будто не веря в происходящее, поймав себя на мысли, что настолько счастливой она никогда не была, тем дороже становился этот вечер. Казалось, что можно пролежать так, в обнимку, целую вечность и то будет мало, часы давно сообщали о наступлении нового дня, однако эти двое потеряли счет ни только времени, но и поцелуям. — Светает, мне надо идти. — Угу. — полусонная женщина слегка кивнула головой, проваливаясь в сон. Толя, быстро одевшись, повесил женские вещи на стул, кинув взгляд на спящую возлюбленную. — Спокойной ночи. — прошептал он и вышел из квартиры.