До Вас. II

— Вот я и прибыл. — парадируя горячо любимого друга, Новосельцев зашел в спальню, вызвав кроткую улыбку. Он решил не давать волю накопившимся за день эмоциям, тем самым не погружая женщину в семейную драму. — Как всё прошло? — их первый разговор после прогулки, мужчина был особенно желанен сердцу. — Я ужасный отец, а так всё даже очень мило. — иронизировал он, присев на стул. — Почему? — брови вздернулись вверх. — Это не так. — Вова со мной не разговаривает, я просто не хотел, чтобы ему было больно, а он этого не понимает. Разве я не прав? — Это сложный вопрос, наверно, ребенку нужно давать ошибаться. Я правда не знаток в воспитании детей, но будь я на вашем месте, поступила бы также, любовь страшная вещь. — она улыбнулась. — Порадуйте меня чем-нибудь. — Я закончила отчеты. — Людмила потрясла папкой в знак победы. — Вчера приготовила ужин. Сама! Будете? — С удовольствием попробую ужин от самой Людмилы Прокофьевны. — Перестаньте! — она засмеялась. Трапеза на удивление проходила в тишине, мелкий дождь барабанил по окну. Он ловил её движения, нахально гулял по лицу, как будто бы пытаясь запомнить каждую черту, изгиб, деталь. Когда Людмила поднимала глаза, он отводил свои, пытаясь быть незамеченным, однако каждый раз был пойман с поличным. Наступала её очередь изучать мужчину и так по кругу. Глаза говорили всё за них, оба не хотели расставаться, но сказать об этом вслух никто не решался. «Миллионы слов лезут наружу, а мы молча доедаем наш последний ужин.» — Очень вкусно, спасибо. Я пойду собирать вещи. — Может чаю? — она до последнего не хотела верить в то, что скоро вновь останется одна. — Можно, сейчас вернусь и сделаю. — рука еле коснулась спины. Последний глоток вечернего чая сравним с финальным аккордом. Последний раз он отнёс её в спальню на руках, подоткнув одеяло, выключил свет, оглянулся с нежной улыбкой, без слов пожелал сладких снов и вышел. Людмила долго не могла уснуть, надеясь, что Анатолий Ефремович нарушит покой чудной выходкой или просто так, из любопытства. Калугина проснулась около трех, естественная потребность подняла тело из теплой кровати, потянув в ванную. В полусознательном состоянии она направилась обратно, осторожно ступая на ногу, оказавшись в кровати, сразу упала в сон. Около трех ночи что-то или кто-то упало на кровать, продавив пружины, от звука Толя открыл глаза. Женское тело лежало рядом, съёжившись от прохлады в комнате. Подумав, что в бреду, Новосельцев потер глаза, она не пропадала. Он широко улыбнулся, представляя завтрашнюю картину. Мужчина нежно притянул её за талию к себе, накрыв одеялом, мурашки мгновенно пропали, от удовольствия Людмила издала тихий невольный стон. — Людмила Прокофьевна, вы же меня завтра побьете… — обращался он к немому собеседнику. Калугина, прижавшись ближе спиной, бессознательно угукнула. — Просто уничтожите… — Угу… — Убьете, наконец… — ответа не послышалась. — Но… я вас всё равно… мне кажется… люблю… — Толя, не отпуская талию, заснул. Новосельцев проснулся первым, заметив рокировку, произошедшею за ночь. Людмила, закинув ногу на мужчину, опиралась головой о плечо, рука мирно лежала на груди. «Вот это доброе утро» — подумал он про себя, усмехнувшись. Толя аккуратно положил голову на подушку, предпочтя не будить начальство. Тем более он не хотел упускать возможность полюбоваться спящей женщиной, с таким характером умиротворенной её можно было увидеть только во сне. Редкие, тусклые лучи бродили по лицу, подчеркивая длинные черные ресницы, Новосельцев не отрывался ни на секунду. Вдруг рука скользнула слегка вниз по торсу, сообщая о скором пробуждении, Толя закрыл глаза, претворившись спящим, и с интересом ожидал реакции, ели сдерживая смех. Людмила приоткрыла глаза, сон не хотел отпускать, уж очень было тепло и уютно. Она хотела перевернуться на живот, но мешало препятствие. Калугина подняла голову, медленно открыла глаза, мужчина с улыбкой наблюдал за ней. — Доброе утро, милая. — он прикоснулся к губам, увлекая в непродолжительный поцелуй. — Доброе… — Калугина недоумевающе, но с удовольствием посмотрела на Новосельцева. Людмила открыла глаза, прибывая в приятных чувствах от сна. Пару секунд она пыталась вернуться в реальность, осознав, что, действительно, лежит рядом с мужчиной, дернулась, но не вылезла из объятий. Толя повернулся на неё, сделав вид, что только проснулся. Женщина смотрела на губы, потом в глаза и обратно, стараясь убедиться в реальности происходящего, мужчина просто смотрел на губы. — Анатолий Ефремович, вы, конечно, меня извините, но какого черта вы делаете у меня в постели?! — голос был крайне возмущен и одновременно растерян. — Тоже самое я хотел спросить и у вас, Людмила Прокофьевна. — он приподнялся на локтях, пристально наблюдая за дальнейшим развитием событий. Она судорожно оглядела комнату, замерла, резко покраснела. В одно мгновение скинула ногу и спряталась под одеяло с головой. Толя тихо рассмеялся. — Вот так спокойно спишь, а посреди ночи к тебе вваливается женщина, беспредел да и только. — язвил он, всё больше вгоняя Калугину в краску, да в такую, что алые щеки просвечивали через плотное одеяло. — Я… я не специально, я пошла в… потом вернулась в свою кровать, как мне казалось… — доносился смущенный голос из-под одеяла. — Я так и понял. — сотрудник убрал одеяло, обнажив лицо. — Что-то было? — Людмила покосилась на него, отводя взгляд. — Я бы запомнил. — Толя усмехнулся. Женщина вздохнула с облегчением, но не без сожаления. Он встал с дивана, натянул штаны и майку. — Вы лучше, Людмила Прокофьевна, без предупреждения так больше не приходите, полуобнаженная женщина с красивой фигурой вызывает бессонницу. — он удалился, сметенная Калугина, посмотрев на свой «прикид», закрыла лицо рукой. Через полчаса горячие блины со сметаной, вареньем и сгущенкой красовались на расстеленном диване, Толя присел с краешку, чтоб более не смущать директора. — Сто лет не ела блинов! — румянец ещё не отступил, но женщина старалась держать себя в руках. — Берите варенье. — Не люблю, слишком сладко. Вы хоть выспались? — Да… надеюсь, я вела себя прилично? — Более чем. — он улыбнулся, макая блин в сметану. — Даже поддержали беседу. — О чём? — Калугина выпучила глаза. — Давайте опустим. — Новосельцев сдерживал смех. — Со мной такое впервые. — Эта отговорка больше подходит мужчинам. — оба рассмеялись. — Вы не расскажите? — Оставлю, как компромат. — Вы нахал. — Есть немного. — Толя отвлекся на звук автомобильного гудка. Подгадав момент, Людмила дотронулась до носа ложкой с вареньем. Мужчина недоумевающе посмотрел на неё. — Спокойствие, только спокойствие. — по горящему взгляду было очевидно, что продолжение не заставит долго ждать. — Это вам за муку. — А вы злопамятная. — Новосельцев потер липкий, красный нос. — Справедливая. — Хоть не мокрая. — Знаете, идите уже, собираться. — Калугина пыталась держать лицо, но игривый голос выдавал.

******

Около часу дня они вышли из дома, поймав такси, направились в больницу. Сидя на заднем сиденье, Калугина нервно теребила обивку. Сейчас всё решится, волнение накрывало волнами с небольшими перерывами, несмотря на то, что в данном случае от неё ничего не зависело. — Добрый день, проходите. — доктор в своем обыкновении был в хорошем расположении духа. Через пару минут осмотра, он заключил. — Вы же всё равно его снимите сегодня, что бы я не сказал? — Калугина качнула головой, в знак согласия. — Мне б таких сотрудников… хорошо, снимаем сегодня, но две недели будете ходить в бандаже, и, конечно, никаких физических нагрузок. — Договорились. — заключил Толя, стоящий рядом. — Можете пока подождать за дверью. — Спасибо, доктор, до свидания. Счастью не было предела, оковы сняты, дышать стало как будто бы легче. На радостях Людмила хотела даже расцеловать врача, но сдержалась, тактично пожав руку. Получив документы, она вылетела из кабинета, наплевав на рекомендации. Ей хотелось поскорей покинуть здание и больше сюда не возвращаться. Не найдя Анатолия Ефремовича, она направилась на улицу. — Анатолий Ефремович! — она, быстро перебирая ногами по ступенькам, подбежала к нему. — Не бегайте, прошу. Поздравляю с выздоровлением, это вам! — из-за спины появились белые кустовые розы, он глупо пялился на неё, сложно сказать, кто был больше рад, своего рода, победе. — Спасибо… — Калугина, слегка смутившись, взяла цветы, глаза сияли, наверное, от слез радости.

******

— Вроде бы всё. — сумка с пожитками упала на пол. Толя всё ещё крутился, убеждаясь, что ничего не забыл. Он надел пальто, потом убежал в гостиную, потом в ванную, по пути повязывая шарф. Людмила, оперевшись об косяк, молча наблюдала. Радость граничила с нарастающей тревогой, неужели он уйдет просто так, после всего, что было между ними… забудет, как будто ничего и не было. Она останется одна, снова работа-дом, мертвая квартира, сигарета с одиночеством на завтрак. Сердце стонало, кричало «останови», но она молчала. — Теперь точно всё. — Новосельцев надел обувь и взял в руку сумку. Взгляды встретились, невербально передавая слова благодарности друг другу. Мужчина невольно улыбнулся, опустив голову. — Мне было очень приятно быть гостем в вашем доме, больше не болейте. — единственное, что он смог из себя выдавить. Тело просило подойти поближе, хотя бы обнять на прощанье, но разум не давал команды. — Спасибо вам большое за всё, я не знаю, как выразить благодарность, но поверьте, она безгранична. Любой на вашем месте сбежал бы в первый день. А вы остались. — она нервно перебирала край свитера. — Берегите себя. — он с нежностью посмотрел на неё и взял руку, поцеловав. — До свидания, Людмила Прокофьевна. — До завтра, Анатолий Ефремович. Они продолжали стоять молча, смотря друг другу в глаза. «Что ж ты ждешь, целуй меня.» «Целуй её… идиот!» Он вышел, хлопнув дверью. Она тяжело вздохнула.