До Вас. II

Среда проходила, как обычно, за исключением кроткого приветствия с новой знакомой. Вчерашняя беседа смогла скрасить вечер, но не более, Толя не придал данному событию никого значения, хотя особа была, действительно, хороша собой. Сердцу порой необходима доза мимолетного флирта, не приводящего ни к чему серьезному, это Новосельцев хорошо понимал, ни в коем случае не строя дальнейшего плана завоевания молодого сердца. Дело было даже не в возрасте, просто не та, которая способна затронуть душу и украсть разум. — Ало, да Новосельцев, что он сделал? Сейчас приеду. — Сережа опять радовал своими приключениями в детском садике, на этот раз была драка. — Толь, что-то случилось? — Рыжова обеспокоенно посмотрела на друга. — Дети скоро в могилу сведут, потом расскажу. — мужчина быстро собрал бумаги и побежал отпрашиваться у начальства. Как на зло, Юра был в министерстве, поэтому объясняться надо было перед женщиной. — Людмила Прокофьевна, можно? — запыхавшийся мужчина вошел в кабинет. — Проходите. — она не оторвалась от бумаг ни на секунду, чувство необоснованной обиды ещё присутствовало. — Отпустите меня, пожалуйста. — До обеда час, обождите. — произнес безразличный голос. — Мне срочно, войдите в положение. — В какое? В котором вы вчера флиртовали с сотрудницей? Не могу, простите. — наконец, Калугина подняла глаза, презрительно взглянув на мужчину. — В человеческое. — Толя догадался, по какой причине опять исходит этот холод. — Всё равно нет, вдруг придет проверка, а вас нет, как мне это прикажите объяснять. — А я настаиваю, мне правда нужно уехать, обещаю вернуться, как можно скорее. — По-моему я уже ответила на вашу просьбу. — Да что на вас находит-то?! Вроде нормальный человек, потом снова начинается, я всё равно уеду, можете писать докладную. — внутри всё сгорало от несправедливости, мимолётная шалость вновь привела к дестабилизации этих хрупких взаимоотношений. — Куда ж вы так рветесь, небось к той самой, вчерашней. — Калугина встала из-за стола, всё больше давая волю чувствам. — А с чего вы так к ней прицепились, ревнуете? — Кого? Вас?! Избавьте! — У меня ребенок подрался, сидит у мед сестры, но вам же всё равно, правда? Работа, всё остальное не важно, конечно, где вам понять, вы же не мать и с таким характером никогда ей не станете! — Новосельцев резко развернулся и пошел к выходу. — Убирайтесь вот! — за этой фразой полетел стакан с ручками и ударился об дверной косяк в сантиметре от головы мужчины. Толя громко хлопнул дверью. — Мымра! — весь пылающий от чувств он вылетел из приемной. — Не могу с вами не согласится. — тихо произнесла Вера ему в след. Через пол часа Новосельцев был уже в садике, как назло Максим Викторович уехал к другу на дачу, а Вова был ещё в школе. — Папа, куда мы идем? — мальчик с шишкой на лбу весело прыгал, держа отца за руку. — На работу. — На работу?! Вот здорово. — Сережа обрадовался ещё больше. — Здорово мне влетит сегодня. — Толя уже представлял последствия поступка.

******

— Вера, простите ради бога, ситуация безвыходная, можете посидеть с этим ребенком. — Толя сделал жалобные глазки. — Конечно, с радостью. — женщина оживилась от нового задания. — Так, Сережа, веди себя хорошо, слушайся Веру и, пожалуйста, не шуми, за дверью сидит злая тетя, если она тебя услышит — съест. — Толя отпустил испуганного ребенка и ушел работать, оставив их наедине. — Привет, как тебя зовут? — Сережа, а тебя? — Вера. Давай я тебе покажу печатающую машину. — секретарша посадила на колени светлого мальчика и начала развлекать. В течение часа всё было достаточно прилично, Вера показывала бумажки, канцелярские приборы, которые Сережа внимательно изучал, потом эти двое начали рисовать, но вскоре их охватил беспричинный смех, они дурачились, переходя с шёпота на гул. — Вера, вы совсем обалдели, так громко разговаривать по телефону… — из кабинета выглянуло недовольное лицо начальницы, которая пришла в шок от увиденного. — Извините, мы больше так не будем. — видимо детская непосредственность передалась женщине. — Здравствуй, как тебя зовут? — Калугина вышла из кабинета полностью, заинтересовавшись ребенком. Сережа вжался в женскую грудь, вспоминая слова папы, он старался не смотреть на злую тетю, которая может его съесть. — Людмила Прокофьевна. — Вера знаком показывала, что ей необходимо присесть, некоторый хитроумный прием, чтобы ребенок не чувствовал превосходства взрослого над ним. Калугина приседа прямо перед ребенком, сняв себя очки и добродушно улыбнувшись. — Не бойся, я Люда. — Сережа. — сказал мальчик неуверенно. — Сергей Анатольевич, не могли бы вы мне помочь в серьезном деле? — А что надо делать? -такое предложение смогло завлечь, отогнав дурные мысли. — Пойдемте в мой кабинет, там много всего интересного, я вам покажу. Сережа слез с женских колен и медленно подошел к Калугиной, они за руки вошли внутрь. На секунду Людмила испугалась, не зная, о чем разговаривать, чем заинтересовать и вообще, как себя вести с пятилетним дитём, раньше ей приходилось развлекать только министров, но Сережа сделал всё сам. — Вау, какой большой. — младший Новосельцев побежал в самую глубь комнаты, потом огляделся по сторонам, потом снова быстрое передвижения, он начал наматывать круги вокруг стола переговоров, словно юла, что смогло вызвать искреннюю улыбку женщины, её кабинет, как никогда, был наполнен жизнью. — Так, стоять, я тебе поймала. — на пятнадцатом кругу ей всё-таки удалось подхватить мальчика на руки. Комната разлилась звонким детским смехом. Калугина приземлилась на стул, посадив Серёжу на колени. — Сергей Анатольевич, позвольте приложить вам холодное ко лбу. — Не надо, не хочу. — ребенок закачал головой. — Но будет шишка. — Ну и что, папа говорит, что шрамы украшают мужчину. — А если за шоколадную конфету. — Хорошо. — Сережа поддался сладкому греху, для Калугиной это была хоть и небольшая, но победа. Она смочила холодной водой платок и приложила ко лбу. — С мальчишками подрался? — Нет, это Катя. Я дернул её за косичку, а она долбаснула меня по лбу. — Соответственно ты ей тоже как-то вмазал? — Людмила захихикала. — Нет, я ей не вмазал. — Почему? — Потому что я её люблю. — директор расплылась в улыбке от милого признания. — А она тебя? — Тоже. — Почему ты так решил? — Бьет — значит любит. — устами ребенка глаголет истина. — Уже достаточно для конфеты? — Думаю, да. — Людмила убрала мокрый платок от лба и вытащила из кармана пиджака приз, который моментально был съеден. — Так любишь сладкое? — улыбка не сходила с лица женщины, от общения с представителем очень юной молодежи внутри что-то растекалось нежным теплом. Несмотря на то, что Людмила давно перестала мечтать о детях, внутренние инстинкты нельзя обмануть. — Очень. — Я тоже. — Взрослые же не едят сладкое. — Почему? Очень даже едят, особенно по ночам. А что твой папа не ест? — Людмила поднялась и присела на свое законное место, не отпуская Сережу из рук. — Нет, говорит вредно для зубов. — Сергей Анатольевич, я сейчас дам вам очень важный документ. — Калугина достала из ящика старую копию сметы. — Здесь есть ошибки, ваша задача исправить, вот вам специальная ручка из Швейцарии, в ней пять цветов, можете подчеркивать, обводить, в общем, я полностью вам доверяю, а я пока займусь менее важными делами. — Сережа был невероятно счастлив, что ему доверили такое ответственное дело, он мгновенно увлекся процессом, а его сегодняшняя няня принялась проверять отчеты. — А чем ты любишь заниматься? — они продолжили непринужденный беседу, не отрываясь от дел. — Рисовать, в машинки играть, а вчера вечером мы с братом, папой и дедушкой Максимом ходили на спортивную площадку, я бегал наперегонки с Вовой, даже один раз обогнал, а папа бил грушу, я один раз тоже ударил, но мне не понравилось, больно. — Ммм — Людмиле было очень интересно, как Анатолий Ефремович проводит свой досуг, а страсть к боксу удивила. — А как выходные проводите? — В парке гуляем, там огромная площадка, на прошлых были у тети Оли, она испекла вкусный вишневый пирог, даже папа ел. — Калугина ловила себя на мысли, что жизнь проходит скучно только у неё. — А ты что любишь делать? — Работать. — женщина грустно улыбнулась. — А у тебя есть дети? — мальчик, подобно отцу, бил по самым больным местам. — Нет. — А почему? — У меня нет мужа, поэтому нет детей. — А у нас нет мамы, но мы с Вовой есть. — Почему, у вас есть мама. — диалог перетекал из непринужденного в откровенный. — Ну да, только она с нами не живет, она уехала. — Ты по ней скучаешь? — Калугина устремила внимательный взгляд на ребенка. — Я её не помню, а Вова скучает, он иногда говорит мне, когда папы нет рядом. Но нам и папы хватает, он добрый и веселый, иногда ругается, но я его всё равно люблю. — Как на тебя можно ругаться? — Людмила улыбнулась. — Он ругается за то, что я ем пластилин. — Пластилин? Зачем? Он же несъедобный. — Так я его с сахаром ем. — женщина рассмеялась такой непосредственности. — Сережа, не ешь его больше, пожалуйста, а то хвост вырастет. — Правда? — мальчик с испугом посмотрел на неё. — Честное пионерское. — А тебе нравится мой папа? — неожиданный вопрос дал обухом по голове, пятилетний ребенок смог выбить из равновесия опытного директора, что она даже не знала, что и ответить. — Он хороший сотрудник… — всё, что она смогла из себя выдавить. — Значит нравится. Может вы поженитесь? — Сереж, понимаешь, чтобы поженится нужно, не только чтобы твой папа мне нравился, но, и чтобы я ему нравилась, у взрослых всё сложно. — Спроси у него. — Нет, я не буду спрашивать, мужчина должен сам проявлять знаки внимания, чтобы дать понять о своих чувствах. — Калугина теребила ручку, вспоминая встречу выпускников. — Например, за косичку дернуть. — А, я понял. Значит я настоящий мужчина? — Безусловно. — Людмила рассмеялась. — Ты не замерз, ежишься. — Немного. — женщина заботливо накинула на маленькие плечи пиджак. Увлеченная беседа протекала в течение часа, пока на пороге не появился испуганный Анатолий Ефремович. — Папа! — мальчик соскочил с женских колен и помчался в мужские руки, которые сразу подхватили его. — Сережа, куда ты подевался, Веры нет, я знаешь себе сколько всего напридумывал. — мужчина серьёзным тоном отчитывал ребенка. — Мы с Людой работаем. — глаза Анатолия Ефремовича от фривольности округлились. — Что за воспитание, называй человека по имени отчеству. — В этом нет необходимости, мы достаточно близко познакомились. — Калугина встала из-за стола и подошла к мужчинам. — Папа, а тебе нравится Людмила Прокофьевна? — Серёжа решил освободить новую знакомую от неловкости и спросить сам. Толя сглотнул ком в горле, вопрос был ещё более неожиданным, чем образовавшаяся компания. — Конечно нравится…как директор. — Новосельцев пристально смотрел ей в глаза, которые она через несколько секунд смущенно отвела. — Значит, вы можете поженится. — мальчик захлопал в ладоши. — Сереж, выйди, пожалуйста, мне нужно поговорить. — мужчина спустил мальчика на пол. Через пару секунд они остались наедине. — Людмила Прокофьевна, я хотел извинится за свое поведение и грубые слова, я был не в себе. — Нет, это я должна перед вами извинится, разозлилась из-за какой-то глупости, не знаю, что на меня нашло. — оба стояли в смущении, жалея об утренних разборках. — Значит простили друг друга. — Толя облегченно вздохнул. — Надеюсь, он не доставил много хлопот, я сейчас найду Веру, и она посидит с ним до конца рабочего дня. — А можно я заберу его себе? — Людмила, смущаясь, но всё-таки посмотрела ему в глаза. — Людмила Прокофьевна, это всё-таки мой сын, но, если хотите, можете гулять с ним по выходным. — мужчина был вполне серьезен. Нелепое, но забавное недопонимание напоминало дележку детей между бывшими супругами. — Вы не так поняли. — Калугина рассмеялась. — Я имела ввиду до конца дня. — А! Если он вам не помешает, то пожалуйста, мне будет спокойнее. Вера может научить только листать журналы. — они рассмеялись. Толя направился к выходу, но остановился. — Людмила Прокофьевна, я не понял причем здесь свадьба. — Детская фантазия — женщина невольно покраснела. Оставшийся рабочий день Людмила провела в компании молодого человека, который прекрасно разбавлял бумажную рутину. Ребенок, хотя и чужой, поднимал настроение ежеминутно, часы пролетели незаметно. — Сергей, собирайся, нам пора. — около 18:15 мужская фигура вновь появилась в кабинете директора. — Нет, я хочу ещё поиграть. — Людмила Прокофьевва от тебя устала, пойдем. — Толя подошел к столу и взял ребенка с женских колен. — Опять вы врете, товарищ Новосельцев, Сергей Анатольевич, спасибо за помощь, мне была искренне приятна ваша компания, приходите ещё. — она нежно погладила мальчика по голове. — Хорошо, пока. — До свидания. — оба мужчины улыбнулись и покинули помещение. Кабинет вновь окутала мертвая тишина. Рассеянный от полученного за сегодня стресса, Новосельцев только в гардеробе заметил новый атрибут одежды сына. — Сережа, господи, ты что стащил у неё пиджак?! — Не тащил я ничего, я замерз, а вообще она крутая тётя, мне понравилась. — Ты знаешь, что эта крутая тётя — моя начальница, о чём ты с ней вообще там разговаривал, что за свадьба, ты ставишь меня в неудобное положение, как мне потом объясняться за твоё поведение. — мужчина снял пиджак и надел на сына пальто. — Мы просто разговаривали. — Так… по пути ты расскажешь мне всё от и до, я ничего не понимаю. — Толя взял ребенка на руки и вышел из учреждения. — Ну вот я и спросил нравится ли она тебе. — двое «работяг» зашли в квартиру. — Кто нравится? — на пороге появился любопытный Вовка, услышавший голоса. — Никто, ты ел? — Нет. — Оба мыть руки и за стол. — Новосельцев тяжело вздохнул, переваривая услышанное. Конечно, осознание, что Людмила Проокофьевна интересовалась им было приятно, даже неожиданно, но только прошедший страх и стеснение снова нарастали. Быстро справившись со всеми домашними делами, Толя плюхнулся на кровать, но сон всё не посещал. «Неужели я ей действительно нравлюсь, это единственное объяснение, почему я ещё не уволен, чего я только не сделал за последние три недели. Но она прощает, сегодня даже извинилась, уму не постижимо. Образ директора сыпется на глазах, женское начало берет своё и как мне это нравится. Какая она была нежная, спокойная, легкая на вечере выпускников, сегодня снова холодна, как лёд. Но Новосельцев смог растопить её сердце, правда младший, но не важно, она всё равно прекрасна…» — на лице неосознанно появилась улыбка. «Кажется, пора признать тот факт, что я заинтересовался, нет, даже не так, наверное всё-таки она мне нравится, даже когда ругается, даже когда у неё плохое настроение, даже этот ужасный коричневый костюм, всё это вызывает желание растопить и увидеть её настоящую, со слабостями и женскими заморочками…но боюсь. Чего? Отказа — да, вновь разбитого сердца и ответственности за поступки — да, выстроить ложные ожидания, а потом в них разочароваться — однозначно да, почему я такой трусливый, но меня к ней тянет, что с этим делать… Где тот уверенный Новосельцев на вечере выпускников…там была игра, а сейчас реальная жизнь, искренние чувства, которые она с легкостью может растоптать в мгновение. Терпеть? Смогу ли? Попробовать? Не знаю…»