Возрождённые

      Новость о том, что Катрин пришла в себя, полностью здорова и что она с большим аппетитом съела испечённые Сарой блины с вареньем, запив их молоком, облетела весь дом Арно и Жана — стараниями самого Арно. Разве что для Сары это не было новостью, но цыганка приняла самый удивлённый вид, словно профессиональная актриса. Сюрприз, о котором Катрин и Сара договорились заранее, удался даже лучше всех ожиданий. К тому времени, когда Катрин поела и после того, как Арно по её просьбе читал ей стихи так полюбившейся молодой женщине поэтессы, когда Арно ненадолго оставил возлюбленную в комнате одну и спустился в кухню, Сара и Жан тоже покончили с их завтраком. Разумеется, Сара и Жан приберегли всё самое вкусное для Катрин. Из комнаты Катрин Арно не забыл прихватить поднос вместе со всей опустевшей посудой на нём. Отнеся его в кухню, он поставил поднос на стол. — Сара, ты представляешь, как же ты оказалась права? Катрин здорова, пришла в себя, прекрасно себя чувствует! На лицо посвежела, румянец на щёки вернулся, да и щёки у неё слегка округлились, кругов под глазами почти что не видать! И это всё ты! — радостный голос Арно громко раздавался на всю кухню, а сам Монсальви крепко обнимал Сару и с сердечным жаром расцеловал добродушно посмеивавшуюся женщину в обе щёки. — Никогда не забуду всего, что ты сделала для Катрин и для меня, и я тебя обожаю, милая! — не уставал Арно делиться своим восторгом, обняв Сару и слегка приподняв её от пола. — Будет вам, мессир де Монсальви, будет! Как же мне о Катрин не позаботиться и у смерти не отвоевать? Я люблю её, Катрин мне как дочка. Я уже и вас люблю с мессиром Ксантраем, мессир Арно, за то, что вы оба сделали для Катрин и все эти дни заботились о ней. Только я буду вам благодарна, если вы перестанете так сильно меня сжимать в объятиях. Я не настолько умна, чтобы научиться обходиться без воздуха, — тепло и по-родственному отпустила эту шутку Сара в сторону персоны Арно. — Друг мой, Сара права. Я понимаю, что ты благодарен ей за лечение и спасение жизни Катрин. Вот только ты своей хваткой медвежьей того и гляди — задушишь нашу Сару, и всем будет очень жаль, — в такой же иронично-дружелюбной манере поддержал Сару Ксантрай. — Ох, Сара, прости. Слишком сильно тебя обнял, да? И правда — чуть не задушил, — проронил Арно немного смущённо. — Я лишь очень счастлив и благодарен тебе, что наша Катрин с нами, и что смерть об нас всех обломала себе зубы, что она не забрала от нас Катрин. — Мессир Арно, вам не нужно извиняться. Мне даже приятно, что вы так отнеслись ко мне. Вы и мессир Жан не только о Катрин позаботились, не бросили измождённую и больную на улице, но и мне дали кров под вашей крышей, — заверила Сара возлюбленного своей подопечной в том, что всё в порядке. — Так что, господа, пойдёмте к Катрин в комнату все вместе? — О да, конечно! Сара, Жан, пойдёмте к Катрин со мной. Она так обрадуется вам обоим. И Катрин благодарна тебе за очень вкусный завтрак, Сара, — Арно дружески подмигнул Саре, взял за руки цыганку и своего товарища, чуть ли не утаскивая за собой в комнату Катрин. И Сара, и Жан — оба радостно посмеивались, не препятствуя Арно в том, чтобы он уводил их на второй этаж, в комнату к Катрин, следом за ним. — Не бери в голову, Сара. Арно очень часто выражает пылко свои эмоции. Как, например, счастье от того, что Катрин полностью здорова, — обронил с теплотой Ксантрай. — Так ведь это же хорошо, что мы видим вашего товарища таким. Счастье очень ему идёт, — заметила цыганка по-родственному ласково. Втроём они поднялись по лестнице на второй этаж и пересекли порог комнаты Катрин. — Сара, Арно, Ксантрай! Как же я рада видеть вас! — Катрин с безграничной теплотой и радушием улыбнулась троице и помахала им, отложив на сундук книгу, которую читала, страницами вниз. Та самая книга со стихами Беатрис де Диа, которую ранее ей читал Арно. — Мадам Катрин, какое счастье, что вы здоровы! А как же вы похорошели! — в порыве радости Ксантрай бегом бросился к кровати Катрин, присел на краешек. — Ну и напугали вы нас всех за эти последние дни. Но теперь-то всё хорошо. Я рад, что вам стало лучше. Надеюсь, что больше мне и моему другу с Сарой не придётся пережить те страшные дни, когда ваша жизнь была на волоске, — Ксантрай родственным жестом, будто говорит с младшей сестрой, с нежностью потрепал по голове Катрин, чем вызвал её смех. Сара и Арно присоединились к нему, присев на край постели Катрин рядом с Жаном. — Мессир Ксантрай, я тоже очень счастлива снова вас увидеть. И я искренне благодарю вас не только за то, что вместе с Арно и Сарой заботились обо мне как о родной. Но вы также были добры к Саре. Так что я говорю вам огромное спасибо за то, что у Сары как у меня тоже есть крыша над головой, — очень тепло и ласково промолвила Катрин, одарив Ксантрая благодарной и родственной улыбкой. — Вот только вы погорячились, говоря, что я похорошела. Я понимаю ваше желание сделать мне приятное. Но теперь мне страшно за вашу грешную душу. Вы безбожно мне польстили. — И вовсе нет, мадам Катрин, вы что! Я говорю как есть. Бледность скоро сойдёт с вашего лица, щёки немного округлились, и на них вернулся румянец. Вы всегда прекрасны. Я понимаю, почему вы так запали Арно в душу и сердце. Только слепой останется к вам равнодушным, — пылко и с уверенностью в своих словах рыжеволосый рыцарь убеждал Катрин. — Слепой останется равнодушным к Катрин только до тех пор, пока она молчит. Влюбиться в женщину можно не только за красоту, но и за ум с обаянием, вкупе с приятным и добрым характером, — заметил совершенно справедливо Арно, исполненным ласки жестом погладил Катрин по щеке. Она же перехватила его руку и крепко прижала к своей груди. — Катрин, я и Жан хотели сходить на рынок за покупками, купить больше вкусного для тебя и Сары. Те же фрукты с ягодами и сладости. Тебе что взять? — поинтересовался Арно у Катрин, которая теперь прижимала его сильную и крепкую руку к своей щеке. — Ладно уж, мессир Арно. Сама схожу на рынок за продуктами. И возьму с собой мессира Жана — если ваш друг пожелает составить мне компанию. Я-то знаю, как вам хочется всласть наговориться с Катрин и как можно дольше пробыть с ней рядом, — по-доброму иронично Сара взирала на молодого Монсальви, улыбаясь и слегка прищурив свои большие чёрные глаза, которые так украшали густые и длинные ресницы. — С тобой хоть в адское пекло, Сара. Буду рад пойти за покупками в твоём обществе. А моему другу и нашей милой мадам Катрин стоит как можно больше и чаще бывать наедине, — Ксантрай с явным намёком подмигнул своему другу и чуть покрасневшей от смущения Катрин. — Я и Сара уходим. Но ненадолго. Арно, на тебе забота о нашей мадам Катрин. — Не беспокойтесь, мессир Жан. В ваше отсутствие дома с Сарой обо мне прекрасно позаботятся, и вы можете не тревожиться ни о чём. Как видите, я под надёжной опекой. И большое тебе спасибо за завтрак, Сара. Ты готовишь чудесно, — с довольной улыбкой на губах и с нерушимой уверенностью ответила им Катрин, заговорщически переглянувшись и перемигнувшись с Арно. В считанные мгновения Катрин вылезла из-под одеяла, уютно устроилась на коленях у Монсальви с наглостью балованной и залюбленной кошки. Арно совершенно не возражал такому вольному поведению Катрин в присутствии двоих свидетелей, обняв её и поглаживая по спине, в то время как молодая женщина крепче прильнула к нему и склонила к его плечу прелестную золотоволосую головку, в которой никогда не было недостатка запасов хитрых планов. — Ксантрай, Сара, можете не сомневаться. С нашей Катрин не случится ничего плохого. Лично прослежу и не позволю этому плохому произойти. Обещаю вам обоим, — успокоил Арно своего верного друга вместе со старшей подругой Катрин. — Тогда я и мессир Ксантрай пойдём за покупками. Мессир Арно, самое ценное вам доверяю, — Сара по-матерински ласково окинула взором Катрин и Арно. — Что же, Сара, пойдём. Сама видишь, Катрин в надёжных руках, — Ксантрай взял под руку Сару, вместе они покинули комнату молодой женщины, которая вполне хорошо себя чувствовала, сидя в обнимку с её любимым мужчиной. «В буквальном смысле этих слов», — крутилась мысль в голове Ксантрая, когда он покинул дом вместе с Сарой, прихватив из дома две большие плетёные корзины. — Катрин, Сара приготовила столько всего вкусного. Хочешь чего-нибудь ещё? — полюбопытствовал Арно у Катрин, руки которой теперь обвивали его шею. — Блины были очень вкусные. Но я не голодная. Хотя из уважения к Саре и её труду с удовольствием поела бы что-то ещё. Но сейчас ничего не хочется, — беззаботно ответила на вопрос молодого человека Катрин, вновь перебралась с его колен на свою кровать и прислонилась к подушке у изголовья, взяла с сундука книгу и вновь вернулась к чтению. — Катрин, милая, тебе нужно больше питаться. Пожалуйста, поешь хотя бы маленькую тарелку супа, — предпринял Арно деликатную попытку уговорить Катрин поесть чего-нибудь ещё. — Я, наверное, откажусь. Спасибо. Не то тебе и Ксантраю придётся расширять для меня все проходы в доме, — с добродушной иронией бросила Катрин. — Да куда тебе за стройность фигуры бояться, Катрин? Ты же и так тростинка. Давай, хотя бы суп тебе разогрею? Вина или отвар Сары на травах с ягодами тебе принесу… — не терял надежды Арно, что удастся уговорить Катрин не ограничиваться этим утром одними только блинами с вареньем. — А ты сам-то, что ел сегодня утром? Ты вообще завтракал сегодня? — решила пойти Катрин в ответную атаку и вновь оторвалась от чтения книги, положив её на свой сундук страницами вниз и в раскрытом виде. — А то меня есть заставляешь, но сам голодный ходишь наверняка. — Я позавтракаю позже. После тебя. Не беспокойся на этот счёт, — в ответ промолвил ей Арно. — Нет, так дело не пойдёт! Я позавтракаю при условии, что ты тоже хоть что-то поешь. И только попробуй устроить голодовку — так тебя покусаю, очень-очень больно! — с напускной суровостью пригрозила Катрин, чем заставила Арно совершенно невольно ласково усмехнуться. — Что ж, мне следовало ожидать, что лисичка покажет зубы и даже попытается пустить их в ход, — заметил Арно, обретя немного философский вид. — Это почему же ты меня лисой назвал? — немного смягчилась Катрин, слегка склонив голову на бок. — Вот смотри. Лисицы очень умные и хитрые? Совпало. Красивые и очаровательные? Надо же, опять совпадение. Так что это семейное прозвище очень тебе подходит, — чуть улыбнулся молодой человек своим мыслям, подумав про себя, что Катрин и правда напоминает лисичку. — Всё это очень мило. И я не против такого семейного прозвища. Я тоже нахожу лисичек очень красивыми. Но даже не думай, Арно де Монсальви, что я позволю тебе весь день голодовать, — заявила со всей непреклонностью Катрин. — Мы вместе спустимся вниз и поедим в кухне. — Не может быть и речи. Ты должна ещё три дня провести в постели. Нам нужно понаблюдать за твоим состоянием. Убедиться, что твоё выздоровление идёт хорошо, — с непреклонностью не меньшей, чем у неё, парировал Арно. — Что?! Почему этот постельный режим больше похож на домашний арест? — пылко возмутилась Катрин и сердито нахмурила брови, слегка выпятив нижнюю губу. — Под домашний арест, как ты это называешь, тебя посадила Сара. И если, не дай Матерь Божья, ты вновь заболеешь — Сара открутит мне голову, а Ксантрай охотно ей в этом поможет, — невесело пошутил Арно и покачал головой. — Принесу тебе сюда из зала стол, и позавтракаем вместе. Не обсуждается, — тон Монсальви никак не оставлял места для возражений, и Катрин пришлось с этим примириться. — Бу-бу-бу, вредина ты — каких ещё поискать. Видно, придётся мне тебе уступить. Ты так просто не сдашься, — улыбнулась Катрин молодому человеку, уже не имея желания на него сердиться. — Тебя тоже не назовёшь образцом кротости, любимая. Мы идеальная пара, — доброжелательно и ласково поддел Арно любимую женщину. — Но, знаешь, впервые у меня ощущение, что я живой человек, а не оживший механизм. До того дня, когда мы встретились в Орлеане, я думал, что во мне умерли все чувства… — А сейчас, Арно? Ты счастлив, живя под одной крышей со мной? С такой вот несносной женщиной… Сейчас ты ощущаешь себя живым? — участливо задала ему вопрос Катрин и нежно провела рукой по его щеке. Арно крепко и всё же бережно перехватил запястье Катрин, прижав её изящную и тонкую ладошку к своим губам. — Впервые за минувшие годы, Катрин. Потому что у меня есть ты. И мне есть, ради кого стараться быть лучше. Мой характер далеко не самый приятный во всей нашей армии, но я люблю тебя. Обещаю работать над моим характером и всегда тебя защищать, — предельно честно, со всей искренностью заверил Арно молодую женщину, крепко её обнял и с жаром поцеловал в макушку. — Я не сомневаюсь в том, что дорога тебе, что ты по-настоящему меня любишь. Мне тоже стоит поработать над моим характером. Поверь мне, Арно. Твой характер далеко не такой противный, как ты стараешься меня убедить. Будь это правдой, ты не заботился бы обо мне с такой преданностью — все минувшие дни моей болезни, — возразила ему Катрин со всем присущим ей упрямством, но не без теплоты и не без лучащейся во взгляде её больших фиалковых глазах преданной любви. — Так что, мы завтракаем здесь вместе? Тебе пока нельзя вставать с постели. Прошу тебя, послушайся Сару. Давай, мы не будем нарушать её рекомендаций? Особенно, когда речь идёт о твоём здоровье, — надеялся Арно мягко убедить Катрин делать так, как велела её добрая воспитательница. — Хорошо, как скажешь. Я послушаюсь тебя и Сару. Быть может, вы правы оба. Надеюсь, что больше трёх дней, что нам предстоят, Сара не решит продлить мой постельный режим, — примирительно уступила Катрин, ласково усмехнувшись. — Вот и умница. Я принесу сюда стол и еду. Только сперва разогрею заново суп, — поцеловав Катрин в лоб, который она сама же ему для этого и подставила, Арно на время оставил Катрин одну. По очереди он принёс из зала небольшой стол на четырёх ножках и один стул. Одной половиной стола Арно приставил его ближе к кровати Катрин. Молодая женщина тут же поспешила сесть на своей постели за стол. К другой его половине он приставил стул, на котором собирался сидеть сам. Спустившись в кухню, Арно заново разогрел суп для себя и для Катрин. Две тарелки супа с ароматным и источающим запах курицы с овощами он поставил на поднос. В два больших кубка он налил отвар на сборе из мелиссы, чабреца и мяты с брусникой. Два кубка он поставил туда же на поднос, где уже были две тарелки супа. Тарелка с нарезанными яблоками и грушами тоже заняла своё место на подносе. Не забыл и про салфетки. Всё это молодой человек отнёс в спальню, чтобы позавтракать в обществе Катрин, поскольку она отказывалась съесть хоть что-то, пока не заставит позавтракать персону Арно. Вернувшись с подносом в комнату Катрин, Монсальви поставил поднос на стол и обменялся с нею пожеланиями приятного аппетита. Поставил перед ней тарелку супа для неё и вторую тарелку супа поставил со своей стороны стола. По левую руку от тарелок супа он поставил по кубку с приготовленным Сарой отваром. Одну из двух ложек он передал в руки Катрин и сел за стол. Что обрадовало молодого мужчину, так то, что Катрин не нарушала их договорённость — не вылезать из постели и следовать указаниям Арно и Сары, соблюдать постельный режим и быть умницей. Больше она не спорила с Арно, который любит её и желает ей только добра, которому так дороги её здоровье и жизнь. В мирной и уютной обстановке они с аппетитом съели весь суп в их тарелках. Вскоре было покончено и с фруктами. Не раз за завтраком они произносили тосты с пожеланиями всего самого лучшего друг другу и всем дорогим для них людям. Вели непринуждённые разговоры и строили счастливые планы на эту жизнь. Катрин во всех подробностях поведала Арно о том, как она добиралась до Орлеана. Стоило молодому Монсальви услышать, что Катрин и Сара были в заложницах у бандита Фортеписа с его бандой головорезов, и как Сара помогла ей сбежать, а потом отравила всех разбойников, Арно выразил сожаление, что он не мог лично их всех прикончить. Когда же Катрин рассказывала о том, как алчный лодочник огрел её от всей души веслом по голове и обобрал до нитки, то Арно едва не погнул ложку, которой ранее ел суп и не смог удержаться от того, чтобы не проклясть этого подонка и пожалел о том, что этот негодяй лично ему не попался. Вот когда Катрин рассказывала возлюбленному о том, как два монаха в аббатстве шептались о ней в очень оскорбительном ключе, Арно сердито нахмурился и покачал головой. — Узнаю большинство служителей церкви. Греховными для их сана чувствами вожделения к очень красивой женщине воспылали они, а распутницей объявили тебя. Логика здесь издохла в муках, — подметил совершенно точно Арно и пригубил отвар из своего кубка. — Ты правда уверен, что они так уничижительно говорили обо мне из-за неудовлетворённой похоти? Даже тот старик с полубеззубым ртом? — изрядно удивилась Катрин, с немалой долей скептицизма думая о том, что Арно мог и преувеличить, высказываясь о его догадках. — А ты думаешь, что престарелым служителям Господа чуждо всё земное? Неудивительно, что эти вороны в сутанах так презрительно и с отвращением говорят о женщинах. Особенно, если видят женщину очень красивую. Как ты, например. Как тут не объявить «мерзавку» распутницей и подопечной Нечистого? — Арно отхлебнул ещё немного отвара из его кубка, его примеру последовала внимательно слушающая молодого человека Катрин. — Вот такие служители церкви и пишут потом всякие омерзительные, бредовые книжонки вроде «Пятнадцать радостей брака». Хочется, часто не можется, и нельзя. — Арно, а что это за книга — «Пятнадцать радостей брака»? — спросила Катрин из исследовательского и невинного интереса. — Поверь, милая, тебе это лучше не читать. Особенно на сытый желудок. Если не хочешь, конечно, после прочтения обниматься с ночной вазой или с тазом. Довольно тошнотворная книжонка весьма сомнительной ценности. Автор поливает грязью женщин только так. Видимо, по себе судит — вопреки духовному сану. Просто поверь моему опыту и не порть себе настроение, — дал ответ Арно молодой женщине в общих чертах. Конечно, ему очень нравилось вести с Катрин разговоры за столом на любые темы. Но вот любопытство Катрин касательно убогой книжки, где принадлежащий к духовной стезе автор высказывается о женщинах весьма пренебрежительно и оскорбительно… Монсальви дал себе обещание, что все три предстоящих дня постельного режима Катрин займёт её ум чем-то более приятным. Хотя бы поэзией Беатрис де Диа, которую Катрин нашла такой прекрасной, стихотворениями Марии Французской, новеллами Франко Сакетти… Катрин поверила рекомендациям Арно, что книжку этого автора даже в руки брать не стоит, который в таких грязных выражениях пишет о женщинах, и это при том, что его выносила в своём теле и родила в муках — рискуя здоровьем и жизнью, вскормила своим молоком женщина. После сытного завтрака Арно отнёс поднос с опустевшей посудой обратно в кухню и вымыл всю посуду. Стол и стул из комнаты Катрин он решил никуда не уносить — только отодвинуть чуть дальше от кровати Катрин к окну. После того же, как с аппетитом съели суп в их тарелках и выпили весь отвар из своих кубков, съели все груши и яблоки на тарелке, Арно и Катрин вновь вернулись к тому занятию, которое так полюбила молодая женщина. Лежали вместе на кровати и воздавали должное таланту Беатрис де Диа. Катрин лежала бок о бок с Арно, закутавшись в одеяло, точно в кокон, молодой мужчина радовал её слух прекрасными стихами и прерывался лишь иногда только для того, чтобы поцеловать в макушку Катрин или поправить ей подушку, чтобы его прекрасной слушательнице было удобно. Катрин и думать забыла о той книжке, о которой с таким нескрываемым отвращением высказался Арно, посчитав, что ей даже прикасаться к этому бреду больного разума будет противно, и что лучше посвятить свои думы и свой интерес чему-то более стоящему. Хотя бы прекрасным стихам жившей задолго до неё женщины, которые нашли такой тёплый отклик в душе и в сердце Катрин. И эти минуты в обществе любимого человека, когда он читает ей стихи Беатрис де Диа с не меньшим удовольствием, чем Катрин их слушает, сама Катрин не согласилась бы променять на любые материальные богатства ни за что на свете.