Возрождённые

      Катрин сдавленно застонала от пульсирующей боли в голове — едва только очнулась спустя долгое время после того, как лодочник со всей силы ударил её веслом по голове. Стоило молодой женщине сойти на берег в Сюлли и повернуться к нему спиной. Когда Катрин очнулась, она с чувством гнева и горькой обиды обнаружила, что лодочник забрал её одежду с несколькими серебряными монетами, её кинжал для самозащиты и тёплый плащ — так отлично защищающий от холода, оставив ей только рваньё паломницы, забрав её мужскую одежду. Не побрезговал даже обувью и чулками. «Наверняка, чтобы загнать за большую цену», — досадливо подумала Катрин. Слёзы горечи навернулись на её глаза, мешая видеть. Молодая женщина сердито протёрла глаза кулачками, из гордости и врождённого чувства собственного достоинства не давая им пролиться и стекать по бледным щекам. Вместе с одеждой лодочник украл и все деньги Катрин, оставив её перед угрозой нищенствовать. О Бургундии и герцоге Филиппе она совершенно не вспоминала, горячо его возненавидев всей душой за то, как властитель Бургундии обошёлся с Гареном де Бразеном — покойным мужем Катрин, приговорённым судом и герцогом Филиппом к позорной для дворянина казни. Из милосердия Катрин принесла Гарену отравленное вино, чтобы он хотя бы умер без мучений, которым была вся его жизнь с шестнадцатилетнего возраста — за то, что Гарен в турецком плену пробрался на женскую половину и начал ухаживать за одной из дочерей бея, его оскопили самым жестоким образом, засунув в яму с песком, от чего юноша едва не отдал душу Всевышнему. Голова Катрин нещадно звенела. Ощупав свой затылок, Катрин нашла здоровенную шишку, которая жутко болела, стоило к ней прикоснуться. В глазах у молодой дамы помутилось, и, чтобы не лишиться сознания, она на нетвёрдых ногах, отказывающихся её держать, шатаясь, добрела до первого же дерева, крепко обхватив его не особо толстый ствол. Понемногу Катрин приходила в себя, помутнение в глазах от сильного удара веслом уже ощущалось меньше. — Скотина, чёртов лживый ублюдок, выродок! — яростно шептала Катрин, вся дрожа от пронизывающего холодного ветра, и потоками ливня, которые проливало небо, словно кого-то оплакивая, или сильно гневаясь на людей за их недостойные деяния. Катрин решила переждать ливень под раскидистой сенью каштана, вся сжавшись и подтянув колени к груди, обхватив себя за плечи. От беспощадного холода у неё зуб на зуб не попадал. На память Катрин пришла её прошлая жизнь, когда она ещё жила под защитой любви отца и матери с Лоизой. Молодая женщина много бы отдала, чтобы добрый и чуткий Гоше Легуа снова был жив, а её с Лоизой матушка Жакетта не была вдовой с разбитым сердцем, Лоиза не пережила бы чудовищного надругательства над её телом и душой со стороны Симона Лекутелье по прозвищу Кабош. Старшая сестра Катрин не озлобилась бы на весь белый свет. Не раз Катрин жестоко казнила себя за то, что не сказала Лоизе о том, что прячет в подвале спасённого ею и Ландри с Барнабе юного Мишеля де Монсальви, старшего брата Арно де Монсальви. Ради этого сурового и непреклонного мужчины Катрин и пустилась в путь через всю страну в осаждённый Орлеан, не раз рискуя стать жертвой насилия и убийства с надругательством. Катрин знала, что Орлеан пребывает в английской осаде, что Арно и его боевые товарищи с народным ополчением стойко и преданно обороняют город, но их силы не бесконечны, ополченцы и командиры с солдатами не смогут вечно оборонять осаждённый Орлеан, чтобы англичане не смогли закрепиться на реке Луаре. Вся продрогшая и мокрая с ног до головы, Катрин дрожала от того, что мокрое и холодное рубище паломницы неприятно липло к измученному долгой дорогой телу. Мысли Катрин обратились к Саре, ставшей её второй матерью. Именно благодаря самоотверженности цыганки, помогшей ей сбежать от главаря разбойников Фортеписа и его приспешников, намеревающихся сдать Катрин за щедрый выкуп прямо в руки герцога Филиппа, обвязанную голубой лентой вокруг тонкой талии, прекрасную утончённой и неиспорченной красотой. Катрин безумно мучилась тревогой за свою подругу тяжёлых и страшных времён. Удалось ли Саре сбежать? Не издевались ли над ней самым бесчеловечным образом Фортепис и его отбросы? В душу Катрин самым безжалостным образом вгрызлось чувство вины, что она сумела сбежать, в то время как Сара осталась узницей банды разбойников, для которых нет ничего святого. Мысли о Саре и о том, не истязают ли её бандиты, угнетали разум и сердце с душою Катрин. Она не могла перестать думать о верной подруге, оставшейся в заброшенном замке Фортеписа с его бессердечными ублюдками-бандитами. Пугающая до дрожи и холода в животе мысль посетила Катрин, что эти выродки могли и убить Сару после того, как вдоволь над ней поиздевались. Стоило Катрин подумать о Саре, как слёзы горечи, тоски, глубоких сожалений и раскаяния навернулись на её глаза цвета тёмных фиалок и ручьём стекали по её бледным, похудевшим щекам. Катрин терзалась жесточайшим чувством вины, что втянула Сару в это опасное путешествие, проклиная себя на все лады. — Лучше бы одна сбежала от герцога, а не тащила за собой Сару! — в сердцах воскликнула Катрин, голос её звучал надтреснуто и дрожал, слёзы лились из её глаз. Молодая женщина вознесла молитвы всем святым, каких только знала и помнила о спасении и благополучии Сары, бесконечно дорогой для Катрин. Словно желая окончательно добить Катрин, её желудок свело от голода и скручивало, по ощущениям он словно прилипал к позвоночнику, и послышалось призывное урчание, говорившее о том, что Катрин успела проголодаться. — Ещё лучше, — хмуро проронила Катрин сквозь слёзы, позволив себе такую слабость, как нарыдаться до полного изнеможения. Впрочем, ливень прекратился, и в тёмном небе засияла белёсая растущая луна. Когда Катрин прорыдалась и немного успокоилась, придя в себя, она вновь призвала на помощь свою стойкость с упорством, храбрость и упрямство. Она вновь обрела присутствие духа. Молодая женщина зашагала к дороге, которая шла вдоль берега параллельно реке. Она знала, что обязана продолжать свой путь и что аббатство Сен-Бенуа находится всего в двух льё пути. Там она найдёт приют и пищу. Путешествие в лодке и хороший ночной сон вернули ей силы, и если бы не жестокая боль в голове, она чувствовала бы себя совершенно свежей. Она ускорила шаги, и в результате едва ли час спустя перед ней показались массивные строения монастыря и их величественный вход: огромная романская надвратная башня, мощная и прекрасная, как крепость, торжественная и возносящаяся, как молитва. Меж её массивными колоннами мерцал свет, который резко выделял вырезанные на их превосходных капителях цветы и лица. Катрин увидела, что там спят несколько паломников, прижавшихся друг к другу, чтобы было теплее. Пожилая женщина, увидев её, знаком подозвала сжавшуюся от холода Катрин, всю дрожавшую в своём мокром рубище паломницы, и потеснилась. — Постоялый двор лопается по швам, — сказала она ей. — Так много здесь тех, кто пришёл молить святого Бенуа спасти добрый город Орлеан! Но здесь не так холодно. Придвигайся ко мне, будет теплее… Катрин повиновалась, встала на колени и опустилась рядом со старухой, которая великодушно поделилась с ней своим старым залатанным плащом. — Ты издалека? — с любопытством спросила она. — С границ Бургундии, — сказала Катрин, не смея признаться, что она бургундка. — Ты молода для таких долгих путешествий! Ты тоже пришла помолиться у могилы великого святого? — Я иду в Орлеан, — коротко сказала Катрин в надежде, что это оттолкнёт старуху и та оставит её в покое. Старые выцветшие глаза загорелись, словно звёзды. Старуха наклонилась к ней и прошептала: — А… ты не единственная! Тебе тоже хочется присутствовать при чуде, да? — Чуде? — изумилась Катрин, брови её немного приподнялись чуть вверх. — Ну-ну, — сказала старуха, подмигивая и толкая её локтем. — Не притворяйся, будто не знаешь. Весь народ в долине Луары знает, что Орлеан будет освобождён посланницей Господа, девицей, которая пришла из Лотарингии в Шинон, где находится наш милостивый король. Она сказала ему, что с Божьей помощью изгонит англичан из Франции и снимет осаду с Орлеана. — Это сказка, — заметила Катрин со снисходительной улыбкой. Старуха покраснела под своим чепцом. — Сказка? Это такая же правда, как то, что меня зовут Бертилла-кружевница. Это Божья правда. Есть даже люди, которые её видели, то есть Деву Жанну, когда она пришла в Шинон с шестью вооружёнными воинами. Словоохотливая старушка ещё очень долго расхваливала добрый нрав Девы Жанны, признанной церковной комиссией в Шиноне целомудренной, невинной девушкой. Пожилая женщина безмерно восхищалась совсем юной девушкой, которая не побоялась поднять оружие для защиты родной Франции от английских захватчиков, удостоенная покровительства Бога, всей душой преданная родной Франции и своему правителю Карлу VII. Старая кружевница ещё очень долго расточала похвалы юной девушке, решившейся отстаивать свою родину, раз это не могут сильные мужчины вот уже многие годы. Францию погубила жена короля Карла VI Безумного — Изабо Баварская, но простые французы и дворяне свято верили, что невинная и чистая душой девушка с остриженными коротко каштановыми волосами и небесно-голубыми ясными глазами, в которых искрится безмерная доброта, спасёт родную страну. По крайней мере, так гласило предание, что страну погубит женщина, но спасёт очень целомудренная и благонравная девица. — Она была в мужской одежде, но она молода, свежа и прекрасна, как ангел с небесным светом в глазах. И в доказательство говорят, что капитаны уже ждут её прибытия в Орлеан, и сам граф де Дюнуа Бастард велел своим людям не печалиться, потому что Бог посылает нам еду и помощь… — продолжала старушка своё долгое повествование, а Катрин вся обратилась в слух и с интересом её слушала, щёки её окрасились от гнева и терзала душу безудержная ревность. Молодая женщина вдруг жутко испугалась, что её возлюбленный Арно падёт перед чарами Девы Жанны, и навсегда станет безнадёжно потерян для Катрин, и её счастливая жизнь с Арно в любви и верности будет обречена существовать только в воображении Катрин. Но дочь ювелира с моста Менял и парижских улиц, смелая, дерзкая и бойкая, не думала так просто сдаваться, даже не начав боя за душу и сердце с разумом её безмерно любимого мужчины. В своём пылком воображении Катрин строила планы, один жизнерадостнее другого. Она непременно разыщет Арно в Орлеане и поведает ему всю правду о том, как погиб его безумно любимый и дорогой старший брат — юный Мишель де Монсальви, кончивший очень трагически, растерзанный обезумевшей и жестокой толпой кабошьенов, обезглавленный Гийомом Легуа. Вместе с юным Мишелем цинично убили (повесили на вывеске ювелирной лавки Легуа) родного отца Катрин — мирного и бесконечно доброго, боящегося крови, кроткого и обожающего свою жену с двумя прекрасными дочерьми, несчастного Гоше. Гибель отца навсегда оставила на сердце и душе кровоточащую по сей день рану. Не раз Катрин рыдала во сне, вспоминая, как на её глазах повесили её дорогого и преданно ею любимого отца, словно какого-то вора. Все эти шестнадцать лет, с тринадцатилетнего возраста, Катрин презирала и глубоко ненавидела сама себя. Все эти годы она была терзаема невысказанной виной перед родной матерью и Лоизой, что из-за неё мать осталась вдовой, Лоиза и Катрин — наполовину сиротами, плюс ко всему Лоиза была пленницей Кабоша, терпящая насильственные соития с ним. Спустя столько лет Катрин до сих пор не раскрыла тайну маме и Лоизе, что арманьяка Мишеля де Монсальви в погребе прятала именно она. Из-за неё повесили её отца и самым беспощадным способом растерзали бедного Мишеля — первую любовь Катрин, и эту первую любовь к Мишелю Катрин перенесла на Арно де Монсальви, его брата, твёрдо решив, что, раз не сумела спасти Мишеля, то хотя бы будет оберегать от любого зла его младшего брата Арно. Вцепится и перегрызёт глотку самому дьяволу, если только он рискнёт посягнуть на бесконечно дорогого сердцу Катрин мужчину, и она поклялась себе, что будет всеми силами стараться уберечь Арно от любой боли и зла со страданиями, всегда будет рядом и подставлять ему плечо, быть ему во всём опорой и поддержкой. В сознании Катрин поселилась мысль, что она непременно заставит Арно и его товарища Ксантрая учить её рукопашному бою и владеть всеми видами оружия, чтобы прикидываться оруженосцем Арно и быть рядом с ним, оберегать его даже на поле боя. — Кажется, король послал Деву в Пуатье, чтобы епископы и духовенство этой земли встретили её и оказали ей почести, но вскоре она войдёт в Орлеан… Я знаю, что, не будь я такой старой, я пошла бы прямо в осаждённый город, чтобы увидеть её. Но мои бедные старые ноги не донесут меня так далеко, и я умру на обочине. Так что я предпочитаю оставаться здесь и молиться, чтобы Бог направлял её. Ангел-хранитель нашей страны — вот что она такое! На, поешь, моя милая, моё бедное дитя, — проронила вдруг старая женщина, сменив резко тему. Из своего мешка она достала ржаной хлеб, руками оторвала для Катрин довольно большой кусок и поделилась с молодой женщиной своей флягой с сидром. От всей души поблагодарив старушку, молодая дама с жадностью удовлетворила свою потребность в пище, торопливо её съев, словно боялась, что у неё отберут еду, которую она запивала сидром. У доброй и сострадательной старушки Бертиллы Катрин вызвала стойкие ассоциации с голодной волчицей в лютую зимнюю пору, когда почти что нет никакой дичи. — Мадам Бертилла, вы простите меня, ради Бога, что я не смогу поддержать с вами беседу, — с ласковой кротостью и деликатной мягкостью, с учтивостью настоящей благородной дамы, промолвила Катрин. — Я так устала и измучена… Вскоре Катрин погрузилась в глубокий сон, крепко прижавшись к Бертилле, чтобы согреться. Добрая старая женщина накрыла провалившуюся в сон Катрин одной из пол своего огромного и тёплого плаща из добротной шерсти, чтобы Катрин не страдала от холода. Молодая женщина крепко спала, совсем тихонечко посапывая, кутаясь в полу плаща Бертиллы, разговаривая во сне шёпотом: — Арно, любимый, я пришла. Бросила совершенно всё и пришла к тебе, хочу разделить с тобой все тяготы войны… Я скоро приду к тебе, — ласково и еле слышно шептала сквозь глубокий сон Катрин, счастливо улыбаясь, несмотря на то, что ей пришлось перенести за весь путь до Орлеана, к которому она устремится завтра с рассветом нового дня. А пока Катрин крепко спала, позволяя дать отдых своему продрогшему телу.