Лестничная площадка

10 апреля 1978 года, 15:22

— Эй, Калеб, можешь одолжить мне?.. А! — АААА! Эва взвизгнула от неожиданности, хватая с кровати платье и в панике прижимая его к своему телу, в неудачной попытке прикрыться. Плечи, шея и, частично, бёдра всё ещё были видны, и всё её лицо мучительно вспыхнуло и покраснело. — ПРОСТИ-ПРОСТИ, БОЖЕ, МНЕ ТАК ЖАЛЬ! — также громко закричал светловолосый парень, закрывая глаза и отворачиваясь. — Я понятия не имел, что у нас гости сегодня! И что у Калеба кто-то есть тут… То есть… Я имею в виду… — Я просто переодевалась! — голосом, полным смущения, вскрикнула она, поспешно натягивая на себя одежду. — М-мы не… Калеб вышел в магазин, и я ждала его здесь! — Да-да, как скажешь. — тут же нервно закивал он, не оборачиваясь. — Я, эм… Меня зовут Уильям, тоже живу здесь. Калеб и Филипп мои двоюродные братья. Рад знакомству… Эээ, прости ещё раз. Я не знал, что Калеб не один. — Я… Мы… Мы просто… Всё в порядке. — Эва пригладила волосы, опуская взгляд. — Это ты прости, я не была внимательна и не услышала, как хлопнула дверь. — ей пришлось очень постараться, чтобы собрать всю свою волю. Сейчас она была Эвелин. Надо взять себя в руки. — Всё в порядке. Ты можешь обернуться, я… Уже оделась. — Ты уверена, что мне не нужно… Уйти? И оставить тебя одну? — не открывая глаз, неловко спросил парень, и она снова покраснела, что-то неразборчиво промычав. Помедлив секунду, Уильям нерешительно обернулся. Его рот был открыт, словно он собирался что-то сказать… И он тут же закрыл его, выдыхая. — Эвелин, твои руки… Это… Это что? — Где?.. — глаза Эвы резко расширились. Из горла снова вырвался визг. Она совсем забыла о том, что не должна снимать кофту! — Отвернись-отвернись! Сейчас же отвернись! — вскрикнула она, натягивая слишком жаркий для апреля свитер. Он был закрытым, так что это стоило того, чтобы немного попариться. — Я забыла про это… Боже, какая идиотка… — ударив себя запястьем по лбу, простонала она, чувствуя, как сгорает от стыда. — Боже-боже-боже… Почему я такая глупая… Как она должна была объяснить это? Почему она вечно всё забывала так глупо? Эва подняла глаза, чтобы сказать Уильяму, что он снова может обернуться. Но он даже не отводил от неё взгляда, хмуро рассматривая отметины, оставшиеся на шее, плечах и руках… Хотелось провалиться сквозь землю. На глаза бы навернулись слезы, не напомни она себе, что сейчас была Эвелин, которую было не так просто смутить или застать врасплох. — Я просто сильно м-мёрзну. — сказала она первое, что пришло в голову. — Не сомневаюсь. — коротко кивнул Уильям, поднимая бровь и скрещивая руки. — Тебе разве не больно? Это кто тебя так? Калеб? Эти синяки и… Засосы? Это он сделал? Почему она просто не могла умереть от смущения здесь и сейчас. Эва уставилась в пол, сжимая юбку в ладонях. И как отвечать на такие вопросы? — Я просто упала, честно. Это просто падение… — Я знаю, как выглядят синяки от падения. И это не они. Это больше похоже на последствия очень плохих физических отношений. — сухо фыркнул Уильям. — Скажи мне, это был Калеб? Темно-синие отметины на руках… Светло фиолетовые засосы на плечах и шее… По щеке скатилась первая слеза, и она поспешно вытерла её рукавом. — Это… — об этом вообще никто не должен был знать. Никто и никогда. Идиотка, какая же она идиотка, раскрыть это так глупо… Если она скажет, что это не Калеб, то Уильям всё поймёт… И он расскажет кузену, что она ужасная, грязная, отвратительная… Если Калеб узнает… Он больше никогда не захочет даже увидеться. Его лицо скривится от отвращения… А если она соврет, что это правда Калеб, то Уильям может случайно упомянуть это ему… И тогда Калеб всё равно всё поймёт и узнает. Что она должна была сделать… — Это нехорошо. — парень понял её молчание по своему. — Я поговорю с ним. — Это долгая история. — быстро пробормотала Эва, отворачиваясь к окну. — Калеб никогда не делает мне больно. Он самый лучший, он… Относится ко мне с большей добротой и уважением, чем я заслуживаю. — едва слышно сказала она, глядя на своё отражение в стекле. Так и было. Калеб никогда не делал больно. Но ведь это сделал не Калеб. — Как бы он к тебе не относился, твоё тело от этого страдает. И какой зверь вообще так ведёт себя с партнёром, если это причиняет боль? — взмахнул руками Уильям, выходя из себя, когда Эва не ответила. — Тебе ведь всего шестнадцать, а ему уже девятнадцать! За одно только это он больной мудак. Ты разве не понимаешь сама? От Калеба я такого не ожидал. Серьёзно, я сам поговорю с ним. Чёртов извращенец! Не переживай, больше он к тебе даже не подойдёт. Как вообще можно было… Только не это. — Мне нравится это! — с трудом переборов себя и убивающее смущение, выпалила она. В комнате повисла минутная тишина. — Что, прости. — Да. Мне это всё нравится. Это… — Господи, за что. — Я сама его попросила. Уильям с сомнением нахмурился, выглядя удивлённым и смущенным одновременно. — Да ну? — он, однако, тут же встряхнул головой. — Эвелин, это всё равно не нормально. Если Калеб сказал тебе так или убедил… — Нет. Да. Я сама… Я люблю, когда К-Калеб… Относится ко мне так. Грубо. — почему прямо сейчас не начнётся землетрясение или конец света, Боже, пожалуйста. — Это очень… — Эва прикусила губу, вспоминая словечки, которые слышала от Клары и Эвелин. — Очень меня заводит. Знаешь, ээээ… Фетиши?.. Фетиши. Мы обсуждали это с ним и… Да, мне это нравится. — девушка посмотрела на Уильяма. И он совсем не выглядел убежденным. — Пожалуйста, прошу, не говори с ним об этом. Это наш секрет. Если кто-то узнает, он больше не станет делать, как я хочу. — Это что, эээ… — парень в смущении отвёл взгляд, и Эва с облегчением вздохнула. Отлично, значит, он тоже в этом не разбирался. — Какая-то сексуальная зависимость?.. — Ээээ… Да? Да. То есть… — Эва кивнула, впиваясь ногтями в ладонь. — Да, так и есть. Пожалуйста… Пообещай, что никогда не станешь обсуждать это с Калебом. Я в порядке, правда. И это не слишком хорошее первое знакомство, если мы начнём его с обсуждения… Как… Первое… Сто-о-о-ой… — оранжевые глаза широко распахнулись от внезапного осознания, и Эва замерла на месте. О, чёрт. Вот теперь, нужно быть осторожнее. Что же это за день такой… — Что, как, почему… П-почему ты сказал… Почему ты назвал мне своё имя? — взволнованно забормотала она, поспешно выпрямляясь и убирая рыжие пряди из-за ушей. — Мы уже сто лет знакомы, глупый. И… П-почему ты сказал Калеб? Я, Дариус и Филипп, мы… Мы вместе, мы ведь встречаемся втроём, при чём тут… Тихий смех Уильяма прервал её, и Эва притихла, с напряжением наблюдая за ним. — Ты не Эвелин. — просто сказал он спустя короткую паузу, и девушка перестала дышать. — Я понял это ещё с момента, когда увидел тебя впервые во дворе, а потом с Калебом и остальными. Хотел познакомиться и спросить, кто ты, но, как говорит дядя Орион, к чему торопиться, если рано или поздно судьба всё равно столкнёт нужных друг другу людей. — Уильям пожал плечами. — Так что я был занят тренировками и решил не смущать тебя. Теперь вопросов стало только больше. Эва переплела пальцы, делая шаг вперёд. — Ты знаешь обо мне? Но почему молчал так долго? Как ты вообще узнал? М-мы… Мы с Эвелин научили друг друга идеально. Никто не мог догадаться. — Никто не мог. Но у меня есть небольшое преимущество. — он испустил смешок, прикрывая рот рукой. Затем, словно бы таинственно, понизил голос и заговорил шёпотом. — У тебя аура другая. — взгляда Эвы было достаточно, чтобы рассмеяться. — Ты ведь должна знать о таких вещах. Я думаю, ты уже видела других, верно? У меня, например… Моё зрение… Оно позволяет мне видеть, как светится особенная кровь в венах. В отличие от обычных людей, у каждого, кто хранит в себе дар, есть особая примесь внутри. Это мой дар. Я вижу это. И у тебя достаточно часто была открытая одежда. Так я и понял. Твои вены светятся по особенному. У Эвелин кровь совсем другая. У тебя оранжевый цвет, а у неё синий. — И тебя совсем не удивило… — Эва прикусила губу. — Когда ты понял, что нас двое? Почему ты никому не рассказал? — Я видел вещи и постраннее. Ты бы видела, как один псих однажды пырнул Филиппа ножом. Уже через пятнадцать минут он, как ни в чём не бывало, встал из лужи собственной крови. Он регенерирует буквально за полчаса. А ему было, кажется, всего шесть. У каждого из нас есть свой дар. И мы отличаемся от обычных людей. — Уильям подмигнул ей, ободряюще улыбаясь. — Так что, должны помогать друг другу. Если ты и Эвелин что-то задумали, я не собираюсь лезть не в своё дело. Я вмешиваюсь, только если всё выходит из-под контроля. Дядя Орион учит меня этому. Так что… Если тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти. — Мне тоже. — подумав секунду, сказала Эва, протягивая руку. — Что? — Мне тоже приятно познакомиться. Рукопожатие вылилось в самую крепкую дружбу.

26 мая 2002 года, 11:35

— I am just a fool to keep on chasing after… — он прикусил язык, зажимая аккорд и морщась, когда подушечки пальцев болезненно отозвались. Эвервульф предупреждал, что в первое время так и будет. — No-othing great… You are just a fool to keep pretending that you're loving me… — ещё один удар по струнам. — I-i-i don't know… Where I'm supposed to go oh-oh-oh… — К сожалению, такое бывает. Слова были проигнорированы. Хантер нахмурился, не отрывая взгляда от гитары и даже не глядя на вошедшего. — Call me on the phone at three, I talk to you… While half asle-ep… — послышался раздраженный вздох, и подросток довольно хмыкнул. Отлично. — Complaining 'bout your mother so-o… — Так и будешь дуться, словно маленький ребёнок? Да. Именно это он и собирался делать. В конце концов, в каком-то смысле он всё ещё был ребёнком и имел на это полное право. Хантер насупился, зажимая следующий аккорд. — I take you to the cemetery… Rant to me I like the sound, I like your voice, I like your mo-oth… — И всё это потому, что я случайно забыл о твоих соревнованиях? — Серьёзно? — послышался звон струн, когда гитара скользнула на пол. С музыкой было покончено. — Я говорил о них на протяжении недели! И ты обещал, что придёшь! И в конце концов, ты просто остался дома, чтобы научить Эмиру шить! Эти соревнования были важны для меня, а тебе всё равно! Ты бросил меня снова! Каждый раз ты обещаешь и каждый раз врёшь! Дариус прижал ладонь к переносице, устало вздыхая. — Мы уже тысячу раз обсуждали это. Я остался, потому что нужен был здесь, а не там. К тому же, разве Лилит не пришла? — Да. В отличие от некоторых, тётя пришла, была со мной и не забывала про меня. — хмуро сказал Хантер, глядя на свернувшегося на ковре Блинчика, очаровательно зевнувшего во сне. Он чувствовал себя ребёнком, когда поднял голову к отцу. — Но я хотел, чтобы ты тоже пришёл. Поэтому я и пригласил тебя. — Я знаю это. Но я не имел такой возможности. — Ты даже не сказал, что такого важного было в этом глупом шитье, что ты пропустил всё. — Потому что тебе не нужно знать этого. Тебе не кажется, что ты злишься на что-то совсем другое? — облокотившись о дверной проём, поднял бровь Дариус. Хантер сощурился, с вызовом глядя в глаза отца. — А тебе не кажется, что ты переводишь тему? Снова. Мальчик рос и привыкал к обычной жизни, даже сердито и с нескрываемым недовольством выражая своё собственное мнение. Пока ещё с ноткой неуверенности в голосе, словно он боялся, что его тут же за это накажут, но… Процесс шёл. И хотя первой мыслью Дариуса было жестко оборвать явную неуважительность, спустя пару минут, он пришёл к выводу, что в случае Хантера было достаточно простого одергивания. К тому же, лучше было бы, чтобы Хантер шёл в направлении подросткового бунта, а не боялся Дариуса также, как Филиппа, и закрылся в себе до конца жизни. Это было бы слишком неудобно. — Поосторожнее с тоном, молодой человек. Прояви немного уважения. — холодно и строго напомнил мужчина, и подросток скрестил руки, обиженно и виновато уставившись под ноги. Чем старше становились дети, тем более невыносимыми они бывали… С Хантером, к счастью, это не заходило слишком далеко. Сегодня у Дариуса совершенно не было сил на это, и он с трудом вёл даже этот разговор, засыпая на ходу и чувствуя, как тошнотворный запах преследует повсюду и уже совсем рядом. Оставалось не так много времени, и он хотел провести его с приёмным сыном. Даже, если им приходилось тратить это время на споры. Мужчина вздохнул, садясь в кресло, когда понял, что вряд ли сможет продержаться на ногах до конца разговора. Хантер настороженно посмотрел на него, и Дариус вздохнул. — Как говорил мой отец… Самое сложное состоит в том, чтобы начать. Хантер. Я знаю, что ты злишься. Но я собирался прийти. И сделал бы это, если бы мог. — Да. Ведь шитьё с Эмирой гораздо важнее, чем мои соревнования, да? — тихо пробурчал он, глядя в стену и чувствуя вину от собственной дерзости. — Да, я злюсь. Я злюсь, потому что все исчезают без предупреждения. Уиллоу не говорила об этом… Ты просто игнорируешь меня. А Ви… — он поджал губы, уже зная, каким будет ответ. — Вы все можете говорить, что угодно, но Ви никогда бы не сбежала. — Если верить полиции и телефону её сестры, то Ви посоветовала ей прыгнуть с крыши и угрожала, что сбежит сама. Она явно не держалась за свою жизнь и имела проблемы с психикой. — терпеливо повторил Дариус уже в тысячный раз. Образ знакомой девочки всплыл перед глазами… Жаль, что он всё ещё видел в ней ту, кого знал много лет назад. — Знаю, что тебе сложно поверить в то, что твоя подруга сделала это, но статистика показывает, что даже самые близкие люди порой скрывают в себе… Вещи, которые повергнут в шок. Ви была несчастлива в своей семье и сбежала. Она даже написала это Луз. Всё очевидно. Хантер застонал, падая на кровать и закрывая лицо подушкой. — Ви не могла этого написать. Я готов поспорить на что угодно, что это… Просто какая-то ошибка. Или её телефон украли или… — подросток повернулся к отцу… В этот раз в глазах уже не было слёз. Было только детское отчаяние и шёпот. — Она не могла сбежать, правда? Она… Она предложила мне пойти в библиотеку. Она хотела пойти на свидание с Машей… Ви не ушла бы… Она… Может это просто глупая шутка… Может это… — Давай закроем тему. Я знаю, что ты плохо с этим справляешься. Именно поэтому даже не позволил полиции допрашивать тебя. — Дариус слабо усмехнулся, когда из-под подушки послышалось приглушенное, неразборчивое мычание. — Начни лето хорошо и не встревай во всякие драмы. Просто веселись, как обычные дети твоего возраста. — Я катастрофа, да? — Ты такой и есть. — И ты тоже. — закатив глаза, парировал Хантер, показывая язык. Мужчина покачал головой, всем своим видом показывая, как по «взрослому» это выглядело. Его сын даже не улыбнулся. К сожалению, сегодня Дариус не был настроен на долгие разговоры и поддержку. Были вещи, которые он должен был успеть обсудить и с которыми хотел покончить. — Давай начистоту. — без предисловий произнёс мужчина, не дав Хантеру опомниться. — Я не могу стать для тебя образцовым отцом. Часто буду уезжать и это будет ранить тебя, как и сейчас. Буду принимать глупые решения, смысл которых ты пока не поймёшь. Буду умалчивать о многих вещах, о которых, как мне кажется, тебе же лучше не знать. Точно также, как завтра и на следующей неделе мне придётся уехать, и я не скажу тебе куда и зачем, даже если ты будешь страдать целыми днями. Я буду говорить тебе лишь то, что считаю нужным. И… — Дариус с трудом вздохнул, игнорируя взгляд ребёнка. — Двадцать шестого июня, как раз в день, когда закроются Кипящие Острова, приедет Элизабет. Переносить эту часть больше нельзя, так что мы сделаем всё официально. И я ведь всё ещё не отказался от усыновления, верно? Тебе это о чем-то говорит? — Ты всё ещё… Хочешь усыновить меня. — с громко стучащим сердцем, сказал Хантер. — И ты наконец сделаешь это? Навсегда-навсегда? — Таков план. — не моргнув глазом, подтвердил Дариус. — Но… Сейчас… Сегодня единственный момент, когда я могу дать тебе выбор, который в будущем буду всегда делать за тебя. Я никогда не говорил тебе об этом, но тебя хотел усыновить не только я. Там было несколько заявлений. Я подал прошение вторым. После того, как мы познакомились с тобой в том приюте. До меня был ещё один человек, которого ты не знаешь. Ещё это хотела сделать Лилит и Ричард Портер. — Один из глав? — глаза Хантера расширились. — Дедушка Гаса тоже хотел усыновить меня? Но зачем? Дариус усмехнулся, постучав пальцами по подлокотнику кресла. — Спроси у него на досуге, когда увидитесь в следующий раз, малыш. Но… Был ещё один человек, которому Филипп сам хотел отдать тебя, в случае, если с ним что-то случится. Его зовут Гилберт Парк. — Отец Уиллоу?! — Отец Уиллоу. — спокойно подтвердил Дариус, поморщившись от крика. — Но Гилберт не подавал никаких запросов, так что я не уверен, знал ли он вообще об этом. И я не спрашивал его. Ты можешь сделать это, если хочешь. — Чего ещё я не знаю?! — воскликнул Хантер, свешиваясь с кровати и будя Блинчика, тут же настороженно гавкнувшего в непонятном направлении. Подросток взмахнул руками. — Почему дядя Филипп вообще хотел так сделать? Почему никто никогда мне этого не говорил? Это просто!.. — В голове не укладывается, знаю. Пожалуйста, давай отложим твои кризисы существования на более поздний срок, мне итак трудно говорить от мигрени. — оборвал его Дариус, морщась и не обращая внимания на реакцию. Слова давались со всё большим трудом. — Дослушай. — Это снова твоя простуда? Ты в порядке? — подросток скатился на ковёр, обнимая щенка. — Ты хочешь, чтобы я принёс воды? — Да, да, нет. — раздражённо отмахнулся Дариус, продолжая. — Вот, к чему я веду. Не устраивай истерик и не задавай кучи вопросов, просто подумай над моим вопросом и ответь. Это тот единственный раз, когда я приму твоё мнение и обещаю сделать всё, чтобы получилось так, как ты хочешь. Из всех, кого я перечислил, с кем ты хочешь остаться? Есть один неизвестный человек, но я более, чем уверен, что у Элизабет есть его номер. Есть твоя тётя. Есть Ричард. И Гилберт. Я уже сказал… Я не стану тебе идеальным родителем. И ты знаешь, что будет, если ты останешься. А теперь, выбирай. У тебя ровно одна минута, так что не думай о лишнем. Глаза Хантера расширились, и он резко вскинул голову, ожидая увидеть на лице отца смех и улыбку… Этого не было. Он говорил серьёзно. Он всерьёз хотел, чтобы Хантер ответил на такое за одну минуту. Это всё звучало, как глупая шутка. Как вообще можно было… Как он должен был отнестись к такому? Сердце гулко застучало, но отец и не думал помогать или добавить что-то ещё. Внезапно стало слишком тревожно. Ладони вспотели, а дыхание стало тяжким. Словно почувствовав нарастающую панику и напряжение хозяина, Блинчик заскулил, облизывая руки подростка. На лице Хантера появилась слабая улыбка. О какой панической атаке могла идти речь, когда у него была самая лучшая собака в мире? Дариус велел лишь выбрать. Никаких размышлений и вопросов. Просто выбрать. Но зачем? Всё, чего хотел Хантер, это… — Мне не нужен идеальный родитель. — он обнял Блинчика, глядя в пол. Голос был тихим и хриплым, но было сложно заставить себя звучать по другому. — Нужен просто тот, кто перестанет мне лгать. Сказать несмышленному ребёнку всю правду? Самая плохая идея в мире. Дариус поднял бровь. — Я могу навредить тебе, потому что не могу сказать всего. Но… Я говорю те вещи, которые нужно. Для твоего благополучия. — Но ты обещаешь, что никогда не сделаешь мне также больно, как дядя Филипп? — Я… — мужчина вздохнул, чувствуя приближающуюся тошноту. — Я не хочу делать этого. Я делаю то, что будет лучше для тебя. Как… Это уже другой вопрос. Тишина возникла лишь на секунду. — Тогда я хочу остаться с тобой. — быстро ответил Хантер, тут же отворачиваясь. Дариус не торопился ответить, и подросток почувствовал пугающее чувство, сжимающее грудь. Что он собирался сказать? Снова отказаться? Признаться в чем-то ещё? Передумать? Просто игнорировать?.. Звонок в дверь оказался громче выстрела. Не в силах выносить давящее молчание, Хантер вскочил на ноги, практически задыхаясь. — Я открою! Путь до прихожей также был проделан без ответа взрослого. Что ж… Ладно. Может, так будет лучше. Ведь отсутствие ответа — это не отказ, да? Игнорирование это лучше, чем отказ… Хантер потянул защелку, поворачивая ключ в двери и готовый встретиться со знакомым лицом кого-то из жителей Apartment Stories… Но это был кто-то другой. Ярко-рыжие короткие волосы, веснушки, карие глаза и сощуренный надменный взгляд. Это выглядело так знакомо… Это лицо… — Ты… Вы… К папе? — изо всех сил стараясь напрячь память, выдавил Хантер. — Привет, вундеркинд.