Лестничная площадка

9 мая 2002 года, 16:22

— Начало августа 1985 года. Ужасная гроза. Звонок в дверь квартиры номер 128, в маленьком городке за сотню миль от Боунсборо. Тогда всё и произошло. — Гевин сделал таинственную паузу, глядя на поднявшего бровь Хантера, и Эдрик фыркнул. — Натаниэль был дома один, ему тогда было, эээ, лет восемь? Вроде того. Мама и папа хирурги, так что добирались домой поздно. Он открыл дверь… И там, на пороге, лежал я, кроха, замотанный в какие-то тряпки. Ни записки, ни моего настоящего имени, совсем ничего… Ну, кроме погремушки, которую я никак не хотел выпускать из рук. Телефона тогда не было, так что Нат просто решил дождаться родителей и взял меня в дом. Так я и попал к Ридам. Мы жили в Ричмонде всю мою жизнь, а год назад переехали сюда, папе предложили хорошую работу. Гевин пожал плечами, плюхаясь на кровать, чтобы добраться до навесной полки, и это словно сломало ту напряженную атмосферу, которую он создавал своим рассказом и обрывками фраз последние полчаса. То, как непринуждённо и весело он говорил о своём прошлом… Это не могло не удивлять и не восхищать одновременно. В этом был Гевин. Будучи атеистом, он относился к жизни и трудностям довольно просто в большинстве случаев. — Это поэтому Натаниэль стал полицейским? Хотел разгадывать тайны? — спросил Эдрик, слышавший эту историю уже сотню раз прежде. Хантер выглядел сбитым с толку и обеспокоенным, и он успокаивающе толкнул его плечом, подмигивая. На лице подростка появилась улыбка… И лёгкая краснота. Это не могло не броситься в глаза, и сердце Эдрика учащенно забилось. — Хороший старт. Гевин пожал плечами, копаясь в вещах, аккуратной стопкой разложенных на тумбе. — Наверное. Нат всегда был вундеркиндом. Закончил школу на пару лет раньше, а уже в двадцать стал официально заниматься всякими детективными штуками. Он никогда особо не говорил, как нашёл меня, я знаю об этом со слов родителей, которым он рассказал эту историю, когда они вернулись. — Гевин свесился с кровати, пытаясь дотянуться до очередной коробки. — Да где же этот глупый альбом?.. Натаниэль невыносимый иногда, особенно когда бесится из-за работы или контролирует меня и Брию, но я знаю, что он сделает всё, чтобы защитить других. Я тоже стану полицейским однажды. — на его лице появилась ухмылка. — У вас двоих случайно нет никаких проблем, которые нужно помочь решить? — подмигнув, спросил он, и Эдрик испустил смешок. — Как насчёт спасти меня от сердечной недостаточности прямо сейчас? — О, разумеется. Одного поцелуя будет достаточно? — хихикнул Гевин, касаясь щеки своего парня… И как обычно, от этих зелёных глаз ничего нельзя было скрыть. — В чём дело на этот раз? — Ты ведь понимаешь, что я сойду с ума от беспокойства? — вздохнул Эдрик, обнимая его за талию. — Я поддерживаю тебя во всём, что приходит тебе в голову, но… — Ну, я в любом случае умру, когда придёт моё время. — просто заметил Гевин, и это только разожгло в душе ещё большую тревогу. Было ли правильным так легко относиться к этому? Был ли это признак легкомысленности или невероятной храбрости? Повисла секундная пауза… — Но всё ведь в порядке сейчас, верно? Обещаю, что сделаю всё, чтобы это время не наступило ещё очень и очень долго. Эй. Я буду в порядке, обещаю. Эдрик слабо улыбнулся. — Ты уж постарайся, Рид. Полный нежности поцелуй не заставил себя ждать. Что за милая картинка… Хантер тактично отвернулся, чувствуя, как горят щёки… И как чувство ревности разрывает грудь изнутри. Но… Вместо того, чтобы позволить мыслям и чувствам одержать вверх над эмоциями, подросток мрачно нахмурился, засовывая руки в карманы толстовки. Как говорили Ричард и Мэтью в их последнюю встречу, когда они показывали главный офис? Холодная голова в любой ситуации. В конце концов, у него были проблемы поважнее. Кипящие Острова, наследие, школа, учёба, таинственные события, происходящие в Apartment Stories, прошлое родителей. Дариус, усыновление… Которое с каждым днём казалось всё дальше. Хантер сжал ладони. Обида, одиночество и чувство покинутости пожирали, заставляя сердце сжиматься от боли. Всё ещё, лучшим решением было просто отстраниться от этого. И Гевин с Эдриком… Они были его друзьями. Самой меньшей проблемой. Частью его жизни, но… Не так. Они были заняты, у них уже были отношения друг с другом. Был ли смысл испытывать горечь от того, на что Хантер никогда не сможет повлиять? Комната Гевина была довольно милой, уютной и… Ужасно аккуратной. Кто-то был перфекционистом. Спальня, оформленная преимущественно в фиолетовых тонах, плакаты с группами и постеры каких-то аниме, идеально заправленная постель, разложенные по размеру книги и учебники на полках, шкаф с вещами без единой складки весящими на вешалках. В стакане на письменном столе находились заточенные карандаши, бумага, пара тетрадей… И никаких смятых бумажек с неудачными решениями домашнего задания или рисунками, свитеров на стуле, пыли. Хантер вспомнил свою комнату. Как он ни старался, поддерживать в ней такой же порядок было не так просто, хотя он и старался изо всех сил. У Гевина же это словно было естественным. Чистота, порядок, всё на своих местах… В нише из светлого дерева с квадратными ячейками, протянутой вдоль стены, расположились разные памятные Гевину вещи… Пытаясь отвлечься от беспощадной ревности, Хантер подошёл ближе. Боже, ему стоило прийти в себя. Сразу несколько рамок с фотографиями первыми бросились в глаза… Семья Гевина казалась милой… И такой счастливой. Хантер уже успел познакомиться с его младшей сестрой Брией, приёмным отцом Виктором и мачехой Ханной, и все они были такими внимательными и… Они правда любили Гевина. Другая же женщина средних лет с зелёными глазами и чёрными волосами, как и молодой парень, очень похожий на неё, пока не встречались Хантеру, но, судя по рассказам, тоже были настоящей семьёй для Гевина, даже несмотря на недопонимания. Видимо, это была его приёмная мать Майа и старший брат Натаниэль. Это не помогало отвлечься. Подросток подумал о Дариусе, понять которого было так сложно, о своих родителях, о которых совсем ничего не помнил, о своём дяде, который… Кому-то везло с семьями. Кому-то нет. Это был горький факт. Даже будучи приёмным и без своего прошлого, Гевин получил счастливую жизнь… Хантер не завидовал. Совсем нет. Чтобы не думать об этом, он заставил себя оторваться от фотографий. Различные безделушки, браслеты дружбы, брелки, шкатулка с различными значками на булавках и нашивками, плёнки, книги по истории, кассеты, дисководы и… Как… Странно. Центральная ячейка заставила Хантера в недоумении остановиться. Погремушка. Минутное осознание. Должно быть, это та самая? Гевин всё ещё хранил её? Игрушка, которой было уже шестнадцать лет, и которая была с ним, по видимому, с момента его рождения. Она выглядела совсем, как обычная детская игрушка. Не как что-то, что являлось единственной ниточкой к прошлому. Пластмассовый материал, уже выцветшая, прежде ярко-фиолетовая ручка, звенящие колокольчики в круглых прозрачных шарика. Какие-то узоры, вырезанные на ней, привлекли внимание. Хантер с интересом протянул к погремушке руку… Прежде чем игривое хихиканье заставило его ревностно обернуться. Он не должен был… Но ничего не мог сделать. — Здорово, что брат тебя вдохновляет. — сказал Хантер прежде, чем успел подумать. Лишь бы прекратить эти сладкие воркования. Гевин улыбнулся, остраняясь из объятий своего парня, чтобы ответить. Сработало. — Он сейчас на работе? — Нат живёт отдельно уже давно. Ему не слишком нравится Ханна. — Гевин закатил глаза. — Он вечно ворчит из-за того, что папа женился на девушке, которая на пару лет старше самого Ната, но мне и Брие она нравится. Папа просит Ната ночевать тут, когда он и Ханна в поездках за городом. Пальцы Гевина и Эдрика вновь почти переплелись… И Хантер задал первый пришедший в голову вопрос. — Ам… И тебе совсем не интересно, откуда ты взялся? И о твоём прошлом? Я имею в виду… — подросток прокашлялся. — Как ты попал на порог той квартиры, откуда ты взялся и… Всё такое. Прости, если ты не хочешь отвечать, то… — Поверь, всё в порядке. — с мягкой улыбкой успокоил его Гевин, подходя ближе, и щёки Хантера покраснели. — Ну… У меня в жизни было достаточно испытаний, есть над чем подумать. Я был довольно болезненным ребёнком. Не знаю точно, что там было, но ещё в возрасте до шести, мне пришлось сделать двенадцать операций. Папа и мама даже сами проводили некоторые из них. Сейчас мне уже лучше, в любом случае. — он усмехнулся. — Папа шутит, что у меня в комнате стерильно, как в операционной. Эдрик рассмеялся. — Я заметил это, ещё когда в первый раз тут оказался. — он поцеловал Гевина в макушку. — Ты понравился бы отцу Хантера, знаешь ли. Что скажешь, братишка? — У нас на кухне по размеру разложено буквально всё, от кастрюль и сковородок до половников, а полотенца лежат по цветам. — Хантер испустил смешок. — Папа перфекционист, и любит порядок и чистоту. Так что да, вполне возможно. Гевин ухмыльнулся, довольный их вниманием. — Жду не дождусь встретиться с ним. Я уже знаю родителей Эдрика, а вот твой отец… Надеюсь, мы с ним поладим. — Если бы я не знал, что ты ненавидишь шить, я бы сказал, что тебе стоит бросить меня и остаться с Хантером, Дариус был бы от тебя в восторге. — рассмеялся Эдрик. — Ох, хорошо, что ты сам предложил, не знал, как начать этот разговор. — невозмутимо сказал Гевин, и Эдрик прыснул. Лицо Хантера вспыхнуло, и он поспешно отвернулся, издав звук, похожий на писк. В груди разлилось тепло… И паника и смущение и целая волна странных чувств. Был ли это… Флирт? — Ну что, когда знакомство с родителями? Хантер рассмеялся прежде, чем успел что-то предпринять. Это словно был не он… А чувства, которые жаждали вырваться из груди. — Приходи в понедельник. — Кошма-ар. — наигранно ахнул Эдрик, хватаясь за сердце, и Хантер с Гевином изо всех сил постарались сдержать смех, подыгрывая. — И это мой собственный брат. — Ты можешь присоединиться. — к собственному удивлению подмигнул ему Хантер… И тут же покраснел. Откуда в нём это было? — Кто-то пошутил бы про полиаморию, да?.. — вдруг нервно выпалил Эдрик, прежде чем отчаянно покраснеть, закрывая рот рукой. Атмосфера игривых шуток была прервана… Хантер понятия не имел, чем, это слово было даже не знакомо… Но само беспокойство Эдрика заставило оборвать смех, нервно уставившись под ноги. Волнение почти вызывало тошноту… Бабочки в животе сошли с ума. В комнате повисла тишина. — Эээ… Что именно такое… — Гевин неловко коснулся затылка, избегая встречаться с кем-то взглядом. — Полиамория? Я-я… Я слышал что-то такое, но… — О, ну… Эт-то… Знаешь… Это такая штука… — Эдрик прижал ладони к лицу, стараясь говорить небрежно… И с треском проваливаясь. — Когда в отношениях больше двух человек. Ну, там… Трое или… Да. Вроде того… Я, эм… Слышал по телевизору… Как-то раз. — выдавил он. — Они, т-то есть, такие люди… Вступают в такие отношения… И... Тоже любят друг друга. Вроде такого. Все трое в панике отвернулись в разные стороны. Напряжение было достаточным, чтобы его можно было резать ножницами. Дыхание было тяжёлым, лица красными, а смущение… Сдавливало грудь. Это было тем, что называли?.. Нет, конечно же, нет… Хантер прикусил губу, натягивая на голову капюшон и затягивая узелки, чтобы спрятать лицо… Звонок мобильного стал спасением. То, что этот мобильник принадлежал ему, было благословением. Слава Богу!.. Кто бы не звонил в этот момент, он в ту же секунду пожелал этому человеку лучшего дня в истории. — Я… Мне нужно ответить. — поспешно выпалил Хантер, бросаясь к сумке и не оборачиваясь. Не дожидаясь ответа друзей и даже не глядя на имя звонившего, подросток схватил телефон. — Ало? Вопрос был коротким, а тон совершенно сухим. — Почему ты ещё не дома и пропустил обед? — Папа! — Хантер выдохнул, как никогда раньше радуясь звонку. — Я у друга, мы зашли после школы, чтобы пообедать и пойти на тренировку вместе. Эдрик тоже со мной. Ты не брал трубку, но я отпросился у тёти Лилит и… — Ты не должен никуда ходить без моего разрешения! — перебил Дариус, и Хантер задержал дыхание от неожиданности. — Напомни мне, это твоя тётя твой опекун или я? — Я п-просто… — Кто, Хантер? Хантер понизил голос, молясь, чтобы динамик был достаточно тихим и чтобы… Эдрик и Гевин ничего не услышали. Подросток уставился в окно, говоря почти лепетом. — Ты, папа, н-но… — Я возвращаюсь домой, тебя нет, твой пёс сходит с ума! Ты не должен никуда ходить, пока не скажешь мне, Хантер! — воскликнул Дариус, и на глазах подростка выступили слёзы. Он сжал зубы, стараясь не издавать ни звука. Лишь бы Гевин и Эдрик ничего не услышали. Судя по всему, они вели какой-то тихий разговор, чтобы не мешать, и это успокаивало, но… Руки Хантера задрожали. — Где ты сейчас? Назови мне адрес, я сам тебя заберу. — У меня тренировка в 5 часов… — тихо сказал он. — Я смогу дойти с друзьями, всё в порядке… И… И буду дома совсем скоро, как… — Я сказал, я скоро буду. Скинь мне адрес в смс. Ты пропустишь тренировку сегодня. — отрезал мужчина, и раздался какой-то глухой стук. Хантер замер, боясь произнести хоть слово. — И мы ещё поговорим об этом дома. Держи телефон включённым. Послышались гудки. Натянув на лицо непренужденную улыбку, Хантер обернулся к Эдрику и Гевину... Незаметно, он со всей силы ущипнул себя, заставляя стоять ровно. — Мне пора домой.