Лестничная площадка

13 ноября 1976 года, 14:56

      Когда Калеб рассказывал о том, что девушка, в которую он влюблён, может сильно её удивить, Эвелин представляла себе кого угодно… Какую-то грубую готку с пирсингом и татуировками, кого-то, кто был бы старше Калеба, или даже… Коротко говоря, кто угодно. Но она всё ещё не была готова к тому… Что несла эта встреча. Калеб настаивал на этом знакомстве… И теперь Эвелин могла понять, почему. Это было справедливо, в конце концов. Это было… Об этом следовало знать. Неловкое молчание длилось уже довольно долго. Они сидели на противоположных концах кровати, глядя в разные стороны. Сердце билось оглушительно громко, а первоначальный шок не исчез даже сейчас. Это было бы проще, останься Калеб с ними, но мистер Орион, его отец, позвал его к себе так поспешно, что… Эвелин осталась с новой знакомой, внутренним замешательством и слишком большим количеством вопросов наедине. Калеб сказал, что вернётся как можно скорее. А пока они обе могли бы справиться вместе, верно? Другая девушка молча уставилась на свои руки, то и дело бросая взгляд на дверь, и Эвелин почувствовала внутренний укол вины. Калеб говорил, что его подруга весьма робкая и эта встреча также трудна для неё. И она явно чувствовала себя ужасно неловко и некомфортно без Калеба. Но этот день должен был, по крайней мере, облегчить знакомство. Эвелин специально выбрала время, когда дома никого не будет, и прогуляла школу, как и эти двое, как просил Калеб. Он сказал, что не хочет, чтобы кто-то мешал, и теперь Эвелин, наконец, поняла, почему. Молчание было хуже всего… И нужно было что-то с этим делать. — Так значит… — стук настенных часов раздражал почти также, как некоторая паника внутри. — Ты дочь Мэтью? — А ты дочь Ричарда? Эвелин неловко кивнула одновременно с девушкой, откидывая прядь рыжих волос с лица и мучительно раздумывая над новой темой. Глаза напротив были неотличимы от собственных. — Правда сумасшествие, а?.. — Да… Когда… Калеб сказал, что хочет познакомить меня со своей сестрой, я… Не была готова к тебе. — тихо пробормотала она, и если бы не напряжённость ситуации Эвелин бы почувствовала огромное тепло в груди от того, что Калеб назвал её сестрой. — И так… — Эвелин прокашлялась, опуская ноги с кровати. — Вы с Калебом встречаетесь, да? — Я… Полагаю. — лицо собеседницы несколько покраснело, и она поспешила опустить взгляд. — Он мне нравится и… Калеб сказал, что он любит меня тоже. Так что… Вроде как. Наше знакомство было довольно странным. — уже смелее добавила она, робко улыбаясь. — Я… Однажды вечером, я немного… Поссорилась с отцом и… Я гуляла по городу, и Калеб вдруг назвал моё имя, то есть… Я удивилась, и Калеб тоже, потом… Он спросил, может ли проводить меня до дома, и мы разговорились о науке и прочем. Он здорово в этом разбирается… Я не хотела соглашаться, чтобы он шёл со мной, но я жила далеко оттуда и… Я не знала, как вернуться обратно. Так что… После этого Калеб возвращался, чтобы погулять вместе, хоть это и противоположная сторона города от… Вашего дома. То, как она смущалась… Эвелин испустила мягкий смешок, чувствуя внезапную симпатию к девушке. — Оо… Это очень мило. Похоже на Калеба. Любишь науку? Ты бы понравилась моему парню Филиппу, он лучший ученик в школе и фанат пределов любых физических и биологических явлений. Скажи, что ты перфекционист, любишь шить и изучаешь яды, и я гарантирую, что ты быстро найдёшь язык и с Дариусом тоже. — она рассмеялась, качая головой. — Эти двое это нечто. — Как это так… — озадаченно пробормотала та спустя минуту, в смущении рассматривая свои ногти. — У тебя два парня. Разве… Так бывает? — Мы знакомы с детства, всё делали вместе. Мама говорит, что этого следовало ожидать. — она озорно улыбнулась, прикрывая рот рукой. — Я люблю их, а они любят меня. Так это и происходит. Самое сложное это… Поговорить. Это даже немного страшно, когда чувства идут сразу в обе стороны. Но потом всё становится более понятным, и ты просто понимаешь, что это нормально. — её собеседница не ответила, и Эвелин нервно улыбнулась. Почему-то мнение этой девушки казалось важным. — Что думаешь? — Что склонность к полиамории с большим шансом передаётся через гены, в следующее поколение. — серьёзно произнесла та, и глаза Эвелин расширились… Прежде чем она громко рассмеялась, явно не ожидая такого ответа. Вторая девушка стеснительно хихикнула, прикрывая рот рукой. — Я думаю… Это здорово, что вы поговорили.

6 марта 2002 года, 20:31

      В жизни его мамы, Эвелин, было много противоречий… Хантер понял это, старательно разбирая потертые чернила в дневнике отца. И единственная нить с прошлым, с мамой, которую он даже не помнил… Была такой же запутанной и неясной, как и всё вокруг. Он скучал по ней больше всего на свете, но, как бы ни старался, даже тени воспоминаний терялись где-то в глубине сознания. Хантер в самом деле пытался понять, но чем больше страниц ему удавалось восстановить, тем больше вопросов возникало. Отец писал о своих друзьях, о самом Хантере и о Хьюго, о работе, было много потертых имён, которые всё ещё не удалось разобрать, что-то, что было уже совсем невозможно прочесть, но единственное, на что подросток обращал внимание, это предложения с её именем. Страницы, где фигурировало бы мамино имя. И… Многое казалось слишком странным. На одной странице Калеб писал о том, что она ненавидела своё полное имя и называл её Эвой, на нескольких других она снова была Эвелин. В одной из записей Эвелин ненавидела науку и предпочитала творчество, в другой — заканчивала университет на биохимика с красным дипломом. Об одном дне Калеб писал, что мама запросто укладывала детей спать, но уже на другой странице, что Эвелин ужасна в сказках на ночь. Уже далее было написано, что мама была вегетарианцем, хотя Хантер мог отчётливо разобрать, как парой страниц ранее папа писал о том, что любимой пиццей Эвелин была та, что с колбасой. Его мама была противоречива, но Хантер был уверен, что за этим было нечто большее. Сбоку послышалось раздраженное мычание, и Хантер оторвался от дневника отца, поднимая голову. Гас скривил лицо, откидываясь назад на стуле. — Мне уже гораздо лучше, папа, правда. Эти таблетки ужасные на вкус. — Тебе лучше именно из-за таблеток, Августус, не спорь. Именно так и работает медицина. Никаких препираний. — мужчина тридцати шести лет скрестил руки, строго подняв брови, и Гас застонал, утыкаясь лбом в стол. — Ты ведь не хочешь, чтобы я забрал твою приставку? — Манипуляции, сплошные манипуляции. Ты пользуешься моим слабым положением, пап, это нечестно. Честно говоря, моё сердце теперь вполне возможно будет разбито. — приложив ладонь к груди, ахнул Гас, и Хантер тихо рассмеялся, переглядываясь с другом. Перри лишь закатил глаза на выходку, ероша волосы сына. — Давай, я хочу, чтобы уже через минуту этих таблеток не было на столе. Я серьёзно. — Ла-адно. Перри Портер был талантливым и умным журналистом, невероятно известным в кругах их города для тех, кто следил за работой СМИ, и Хантер мог сказать, что Гас действительно невероятно восхищался своим отцом и старался сделать всё, чтобы заставить Перри гордиться. Гас был младшей копией отца, с такой же тёмной кожей, карими глазами и кудрявыми волосами, за исключением того, что мужчина был гораздо серьёзнее и задумчивее, чем его сын. Ещё в первую встречу с мистером Портером Хантер понял что, хоть мужчина и был строг и порой мрачен, он любил своего сына и был довольно добр, всегда позволяя Гасу приводить друзей и заниматься хоть сотней хобби одновременно. Больше всего Гасу нравилось проводить время с отцом, когда тот не был занят разьездами и делами, что происходило довольно часто. В такие моменты Хантер вполне мог понять друга. Дариус тоже часто был занят своей работой и… Довольно много отлучался. Как и сегодня, как и на прошлой неделе, как и во многие другие дни… Но это было нормально, ведь они всё ещё были семьёй, верно? Папа всё ещё любил его и всё ещё был его опекуном и… — Хантер, скажи хоть ты, ведь я уже совсем здоров. — руки подростка коснулась чужая ладонь, и он вздрогнул, отгоняя беспокойные навождения. — И я прекрасно себя чувствую. — Если таблетки помогают, то лучше с ними. — покачав головой, с беспокойством ответил Хантер, и тот ту же фыркнул. — Правда. Мы просто волнуемся. Всего две недели назад ты еле ходил и тебя постоянно тошнило. Если ты пошёл на поправку, лучше не прерывать курс так сразу. Пожалуйста, послушай. Гас вздохнул, сдаваясь. — Хорошо… Ты прав. Попью их ещё немного. Но они ужасно горькие. И вы все сговорились. — одним движением мальчик закинул в рот несколько разноцветных капсул, тут же в отвращении хмурясь и хватая со стола стакан с водой. — У-ужас. — простонал он, когда Перри довольно кивнул, отворачиваясь, чтобы убрать коробочку с таблетками обратно в шкаф. — Откуда дедушка вообще их взял? Ни одни из тех, что были раньше, не помогали, но по крайней мере не казались на вкус, как… Как… Я даже не могу это описать. Вы хотите моей смерти. — Я очень надеюсь, что эти таблетки будут самым сложным, что будет в твоей жизни. Поверь, иногда ты будешь вспоминать об этом дне и желать вновь вернуться в своё беззаботное детство. И тогда ты будешь жалеть, что был таким привередливым. Будь мужчиной. — скрестив руки, сердито сказал Перри, и Гас цокнул языком. — Твой дедушка знает, как лучше, он разбирается в фармацевтике. Если он сказал, что это поможет, значит так и есть. А теперь займись домашним заданием, хватит валять в дурака. — Дедушка Ричард жуткий сноб и интересуется только своими делами, что бы это ни было. Ему не нравится абсолютно ничего из того, что я делаю. «Агастус, веди себя соответствующе, Агастус, сколько можно вести себя, как ребёнок»…- передразнил мальчик, в изящном жесте взмахнув рукой. — Ну, угадай что, дедушка? Я и есть ребёнок. Если когда-нибудь захочешь умереть от скуки и нотаций, Хантер, можешь зайти к нам, когда он снова здесь появится. Я как раз планирую спрыгнуть с крыши. — Гас. — тут же одёрнул его Перри. — Так о взрослых не говорят. И я не желаю слышать все эти кривляния и дурачества, в этом он абсолютно прав. Тебе стоит стать серьёзнее. Домашнее задание. — Как скажешь. Если дедушка Ричард меня не убьёт, то математика сделает это быстрее. — кисло пробормотал Гас, без энтузиазма возвращаясь к учебнику. Хантер ободряюще толкнул его плечом, и тот ответил лёгкой улыбкой. — Хотел бы я иметь такие же мозги, как у тебя, ты решаешь это всё за секунду. Ты точно станешь крутым учёным, чувак. — Просто… Это практика. — подросток смущённо пожал плечами, чувствуя себя неловко от комплимента. — Если ты немного потренируешься, то сможешь так же, поверь. Хочешь, чтобы я помог тебе? — Нет. Придётся разобраться самому. — Гас тоскливо вздохнул, бросая взгляд на отца. — Иначе мне дадут дополнительный срок. — Ты голоден, Хантер? — с раздраженным выдохом пропустив реплику мимо ушей, спросил Перри. — Дариус сказал, что вернётся к 10 часам, но я предпочёл бы, чтобы ты дождался его, прежде чем возвращаться домой. Или, пожалуй, ты мог бы остаться на ночёвку, если он снова задержится. Дариус… Никогда не следует планам. — закатив глаза, добавил он. — Что вообще происходит сегодня? — вдруг резко спросил Хантер, набравшись решительности и сжимая ладони. — Почему все взрослые так странно себя ведут? Тётя запретила мне выходить из квартиры, и все взрослые о чем-то говорили, а потом сразу перевели тему, когда подошли мы. Я видел… Как со двора уезжала полицейская машина. — нахмурившись, произнёс он, и Гас тоже вскинул удивлённый взгляд на отца. — Что-то произошло? Плечи Перри передернулись, и он что-то мрачно пробормотал, прежде чем обернуться к детям. — Ничего. И ужин скоро будет готов. — сказал он тоном, не подразумевающим никаких дальнейших споров. — Найдите, чем себя занять до тех пор, и не давайте своему воображению лишних забот. Полицейский правда был здесь, но это знакомый Харви, он часто приезжает сюда. А взрослые просто заняты работой и хотят, чтобы вы делали то же самое, а не слонялись по лестничным площадкам. Гас. Я не желаю ничего слышать. — строго перебил он, и его сын обиженно скрестил руки. — Уроки. На этом вопрос явно был закрыт. И это явно не подразумевало споров в этот раз. Быстро поняв это, Гас с недовольством вернулся к формулам, а Хантер вновь провёл пальцами по потёртым старым страницам дневника… В некоторых местах были видны тёмные пятна, и он с грустью отметил, что уже вряд-ли когда-либо узнает, что эти предложения могли бы рассказать… Какую историю они несли в себе. — Как продвигается твоё… Исследование? — осторожно спросил Гас, кусая губу. Тоном, который значил бы «Ты в порядке?». Хантер лишь со слабой улыбкой постучал карандашом по щеке. — Неплохо, это… Вполне неплохо. Хотя я всё ещё не могу понять, кем же в самом деле была моя мама. — он опустил взгляд, делая глубокий вдох. — Я думал, что воспоминания папы сделают их образы хотя бы немного чётче в моей голове, но в итоге… Я только запутался ещё больше. В ней словно… Жили два человека. Она жила слишком противоречиво… И все эти записи путают. Вот, смотри. — Хантер пододвинул дневник к Гасу, и тот сощурился, пытаясь разобрать текст. — Папа пишет, что Эвелин и кто-то ещё, я не могу разобрать имя, не особенно любят классическую музыку и предпочитают отдых на природе в выходные. Хотя на предыдущей странице было написано, что мама была невероятно взволнованна тем, что они с папой идут на свидание на концерт с классической музыкой. Я просто не могу понять, что из этого… Это странно. — Что у вас там странно? — донесся голос Перри у входа на кухню, и оба тут же подняли головы. Гас вопросительно посмотрел на Хантера, и тот, чуть погодя, кивнул. Мистер Портер был журналистом… Вполне возможно, что он хорошо разбирался в людях и странных ситуациях. — Мы про маму Хантера, папа. Её звали Эвелин и… Он просто немного запутался в её жизни. — осторожно пояснил Гас, бросая обеспокоенный взгляд на друга. — Как ты думаешь, может человек быть настолько разным, что словно жил двумя жизнями? Реакция мужчины удивила обоих. К их неудомению, он вдруг чему-то усмехнулся, коротко рассмеявшись. — Ах, это. — с лёгкой усмешкой протянул Перри. — Разве что с психологическим расстройством, но это не тот случай. Так значит, никто так ничего тебе и не рассказал, Хантер? — немного нахмурившись, промычал он. — Я надеялся, что это сделает кто-то до меня, я плохо имею дело с… Прошлым. Эвелин… Её жизнь была довольно понятной. И никаких противоречий в ней не было. — Ты тоже знаешь её?! — подпрыгнув на месте, воскликнул Гас, и всё, что Хантер мог сделать, это вздохнуть. Нужно было привыкнуть к тому, что, казалось, все жители Apartment Stories так или иначе знали кого-то из его родителей. — С раннего детства. — садясь напротив детей, кивнул Перри. — Мы с ней выросли в этом доме. — Мисс Нильсон сказала, что мама переехала в этот дом только когда вышла замуж. Мама жила на другом конце города. — недоуменно произнёс Хантер, и мужчина фыркнул. — О, так и есть. Но я говорю о своей сестре. Эвелин и я выросли в этой самой квартире, и у меня даже есть чёткое воспоминание о том, как она сидела в том же углу, где и ты, Хантер, хотя за это время здесь всё и поменялось. — У тебя есть сестра?! Почему ты и дедушка не говорили о ней?! Ты брат матери Хантера?! Он что мой кузен?! И ты позволил ему жить у его чокнутого дяди?! — закричал его сын, едва не падая со стула, и Хантер почувствовал, как перехватило его дух… Широко распахнутымм глазами он перевёл взгляд с Гаса на Перри и затем снова… Он тяжело задышал, пытаясь осознать хоть что-то, но… Что? — Августус. Сядь и дай мне закончить. Нет, боюсь, я не твой дядя, Хантер. И нет, твоя мама не моя сестра. Официально я… Можно сказать, что в некотором роде познакомился с твоей мамой уже после того, как она вышла за Калеба. — заметив ошарашенный вид подростка, спокойно объяснил Перри. — Но ведь вы сказали, что… Это ваша сестра. — с трудом выдавил Хантер. — Эвелин это… Моя мама. И если вы её брат, то… Но стоп… — он встряхнул головой. — Девичья фамилия моей мамы Клоторн. Я сам видел. — Совершенно верно. — Перри испустил мешок, словно видя что-то забавное в том непонимании, что заметил напротив. — Что ж, если никто из них не захотел иметь с этим дело, то я сам приму это решение. Для начала, я должен спросить, кого именно ты имеешь в виду. — Что… — Хантер нахмурился, чувствуя, как пересохло во рту. — Что это значит? — Это значит то, что я спрашиваю, кого именно ты имеешь в виду. Эвелин Портер, мою сестру, которая выросла в Apartment Stories, или Эвелин Клоторн, которая переехала сюда гораздо позже? Да, их обеих звали Эвелин. И они были абсолютно идентичными близняшками, которые всё пытались понять, к какой именно семье принадлежат. — Перри странно улыбнулся, переплетая пальцы. — Это была их собственная, тщательно оберегаемая тайна, в которую было посвящено меньше десяти человек, и Эвелин и Эвелин так научили друг друга вживаться в жизни друг друга, что некоторые до сих пор полагают, что это всегда была только одна девушка, не подозревая о том, что её часто заменяла её близнец.