Лестничная площадка

22 декабря 2001 года, 19:54

— Достаточно тепло, солнышко? Щёки Хантера покраснели, и он робко кивнул, со странным трепетом позволяя чужим рукам укутывать себя в тёплое одеяло. — Думаю, да. — пробормотал он, опуская глаза. Блинчик сонно заскулил, прижимаясь к его боку. Большие капли барабанили по стеклу, гром гремел где-то вдалеке, а в гостиной царила страшная полутьма. Но, Дариус был рядом, и Хантер почувствовал, как что-то внутри него расслабляется. Дариус не позволил бы чему-то плохому случится, правда? — И Блинчик такой тёплый. Как думаешь, они долго будут разбираться с вышками? Дариус фыркнул, отставляя подставку со свечкой на тумбу, подальше от ребёнка. — Хотелось бы на это надеяться. Сидеть без света и отопления не лучшая вещь для выходных, особенно когда у тебя есть дети. Как я смогу уложить тебя спать, когда в квартире такой мороз? Сердце Хантера сделало странный переворот в груди, и он уткнулся в одеяло, чувствуя, как дыхание перехватило. Дариус называл его своим ребёнком. И он заботился о нём. Имел ли он это в виду? — Я в п-порядке. Дариус нежно рассмеялся, ероша волосы подростка. — Разумеется, ты в порядке. Поэтому и дрожишь, как осиновый лист. — мужчина достал спичку, чтобы зажечь свечу на столе. — Хочешь продолжить занятие, звёздочка? Глаза Хантера загорелись, когда он с надеждой вскинул голову. — А можно? — Не похоже, чтобы у нас были другие занятия, и если это поможет тебе чувствовать себя увереннее в школе, то почему бы и нет. — Дариус поставил третью свечку на полку, прежде чем сесть на диван, рядом с Хантером, открывая книгу на месте закладки. — Хочешь начать с опроса или дочитаем рассказ? — Вопросы. — уверенно ответил Хантер, скрещивая руки. — Спорим, я отвечу правильно на все? — Ооо, хочешь заключить пари? — Дариус выгнул бровь, посмеиваясь, когда щенок возмущённо заворчал на подвижность хозяина. — Каковы ставки и?.. — Если я выиграю, то завтра на ужин мы закажем пиццу! — азартно ухмыляясь, воскликнул Хантер, перебивая. Его лицо вспыхнуло спустя секунду, и он замер, в испуге глядя на Дариуса. — Т-то есть… Мне жаль, что я… Я п-просто… — Пицца звучит неплохо. — только и сказал Дариус, обнимая подопечного за плечи. — По рукам. Но если я выиграю, то мы устроим внеплановый поход к стомато… — Он хочет вырвать все мои зубы! — громко закричал Хантер, отшатываясь и перепугав Блинчика, вскочившего на дыбы. Дариус испустил шумный вздох. Как и следовало ожидать. Всякий раз, когда у них с Хантером заходил разговор о том, чтобы посетить поликлинику, начиналось что-то подобное, граничащее с истерикой. — Он не вырвет твои зубы, детка, только посмотрит, чтобы не было кариеса. Ты ведь не хочешь, чтобы все твои зубы выпали через десять лет, только потому что ты боишься врача? — Я могу носить челюсть! — огрызнулся Хантер, закрывая рот руками, и Блинчик тихо заскулил. — Ты издеваешься, тебе всего четырнадцать, ты не можешь носить!.. — Дариус взмахнул руками. Боже, он действительно вёл этот разговор? — Это больно! Когда дядя отводил меня к врачу, это всегда было больно и длилось сто часов! И потом дядя всегда оставлял меня там и… И врач был злым. — Разумеется. Потому что Филипп руководствовался другим в выборе. — выдохнул Дариус, заставляя себя успокоиться. В конце концов, он имел дело с ребёнком, и не стоило забывать об этом. — Мы сходим к стоматологу, он посмотрит на твои зубы, просто посмотрит, а если понадобятся какие-то процедуры, то я лично проконтролирую, чтобы он не оказался каким-нибудь сумасшедшим маньяком и сделал всё осторожно и аккуратно. Буду стоять у него над душой. Ты ведь понимаешь, что для твоего здоровья важно следить за зубами? А после визита… — мягко продолжил он, заметив колебания на лице Хантера. — Мы сможем съездить в торговый центр, присмотреть тебе шпагу для занятий. Что скажешь? Некоторое время Хантер молчал, уставившись на свои ладони, словно обдумывая что-то. — А ты… Ты можешь… — он коснулся щеки рукой, нерешительно поднимая глаза. — Держать меня за руку? Иногда Дариусу всё-таки хотелось убить Филиппа, несмотря на слабость, которую он когда-то к нему испытывал. — Конечно. — мужчина постарался ободряюще улыбнуться. — Почему бы и нет. — А Блинчик может ждать меня в кабинете? — Боюсь, что нет, малыш, животным в больнице не место. Блинчику придётся подождать тебя дома. — Дариус поправил одеяло Хантера, и кислое выражение лица сменилось неуверенной улыбкой. — Итак, краткий опрос для будущего семиклассника из того, что мы читали вчера. Готов? — Всегда готов. — Хантер самоуверенно кивнул, укладывая щенка на своих коленях. — Как называется единица измерения атмосферного давления? — Паскаль. — ни на секунду не замешкавшись, ответил Хантер. — Паскаль — это единица измерения давления или механического напряжения в Международной системе единиц. Паскаль равен давлению, которое вызывает сила, равная одному Ньютону, равномерно распределённая по нормальной к ней поверхности площадью один квадратный метр. Я могу написать формулу. — он потянулся за листочком, быстро подписав необходимые символы, прежде чем показать Дариусу. — Верно. — Дариус кивнул, поднимая бровь и сверясь с учебником. — Самая жаркая планета, которая находится ближе всего к Солнцу? — Ам… — Хантер на секунду сощурился. — Меркурий. Наименьшая планета Солнечной системы и самая близкая к Солнцу. Названа в честь древнеримского бога торговли — быстрого Меркурия, потому что движется по небу быстрее других планет. Её период обращения вокруг Солнца составляет всего 87,97 земных суток — самый короткий среди всех планет Солнечной системы. Видимое расстояние Меркурия от Солнца, если смотреть с Земли, никогда не превышает 28°. Эта близость к Солнцу означает, что планету можно увидеть только в течение небольшого времени после захода или до восхода солнца, обычно в сумерках. Это верно? Дариус открыл рот от неожиданности. Неужели, Хантер тоже… — Это совершенно верно, солнышко, но мы читали это только один раз вчера утром, и ты всё это запомнил? — встряхнув головой, спросил он. — Конечно нет, я читал это раньше. — Хантер смущённо хихикнул. — Неужели? — Да. Как-то раз мне было скучно на занятиях, когда мне было восемь или вроде того, и я читал про планеты во время обеденного перерыва. Дариус озадаченно заморгал, только теперь понимая, что именно имел в виду Фил. — Ты хочешь сказать, что для тебя нормально помнить такие вещи? — уточнил он. — То, что ты прочитал во время обеда шесть лет назад? — А разве так не у всех? — Хантер наклонился, воркуя с Блинчиком и не замечая выражение, мелькнувшее на лице Дариуса. — Какой следующий вопрос? Мужчина вздохнул. Ему бы даже не стоило удивляться, учитывая… Многие обстоятельства. Всё ещё, по какой-то причине сталкиваться с подобным во второй раз было удивительно. Виттебейны умели лишить дара речи своими талантами. — Какие океаны омывают побережье Африки? — Атлантический и эээ… Индийский? — Хантер на секунду задумался. — Да, Индийский. Я помню, как читал это в книжке. Это правильно? Атлантический океан — второй по величине и глубине океан Земли после Тихого океана, расположенный между Гренландией и Исландией на севере, Европой и Африкой на востоке, Северной и Южной Америкой на западе и Антарктидой на юге. Индийский океан — на севере омывает Азию, на западе — Африку, на востоке — Австралию, на юге граничит с Антарктидой. Граница с Атлантическим океаном проходит по 20° меридиану восточной долготы, с Тихим — по 146°55′ меридиану восточной долготы. — Это идеально, Хантер. Ты умница. — похвалил Дариус, и щёки подростка покраснели от похвалы. Филипп точно не ошибался… — Сколько пар хромосом включает геном человека? — Двадцать три. Хромосомы — это нуклеопротеидные структуры в ядре эукариотической клетки, в которых сосредоточена бо́льшая часть наследственной информации и которые предназначены для её хранения, реализации и передачи… — Невероятно… —… Чётко различимы в световом микроскопе только в период митотического или мейотического деления клетки. Набор всех хромосом клетки, называемый кариотипом, является видоспецифичным признаком, для которого характерен относительно низкий уровень индивидуальной изменчивости. — на одном дыхании закончил Хантер. — Это всё ерунда, Дариус, я могу ещё лучше, правда. — Хантер махнул рукой, чувствуя странное тепло внутри, когда на его макушку опустилась ладонь, ласково ероша волосы. — Спроси что-нибудь по настоящему сложное. — Не беги вперёд, ты всё ещё в седьмом классе, помнишь? — Дариус улыбнулся, перелистывая страницу. — Что измеряет альтиметр? — Высоту полёта. В случае пилотируемого летательного аппарата альтиметр является пилотажно-навигационным прибором, указывающим высоту полёта. По принципу устройства альтиметры делятся на барометрические, радиотехнические, инерциальные и ионизационные. — Прибор для измерения углов? — Транспортир. Предполагают, что измерение углов появилось ещё в Древнем Вавилоне, из-за находок в форме кругов, которые предположительно использовались для этой цели. Но транспортир как угломерный инструмент, согласно утверждению профессора Каргина, был изобретён древнегреческим архитектором Феодором из Самоса в 7 веке до нашей эры. Это всё ещё легко, это знают все в детском саду. — Хантер фыркнул. — Я могу назвать все приборы. — Зависимая переменная величина? — Функция. Это соответствие между элементами двух множеств — правило, по которому каждому элементу первого множества, называемого областью определения, соответствует один и только один элемент второго множества, называемого областью прибытия. Математическое понятие функции выражает интуитивное представление о том, как одна величина полностью определяет значение другой величины. — Хантер нахмурился. — Но это знают все в мире, Дариус. Невозможно, чтобы это проходили в седьмом классе, я точно помню, как мы с дядей решали это, когда мне было семь. Дариус присвистнул. — И ты ещё переживаешь о школе? У меня нет никаких сомнений, что ты затмишь там всех. Лицо Хантера вспыхнуло, и он смущённо уткнулся в одеяло, часто моргая. Это было приятно, когда кто-то считал тебя умным или хвалил. — Это всё легко. — пробормотал он. — Я выбрал парочку случайных вопросов из тестов учебника. Поверь, остальное не покажется тебе особенно сложным, судя по ответам. — Откуда ты знаешь? Что ж… Дариус, очевидно, не мог сказать, что если Хантер был сыном своего отца, в прошлом уважаемого учёного, то быть ребёнком с лучшими оценками в школе в его крови. И не было сомнений, что это будет именно так, если даже Филипп увидел это. Хантер был копией Калеба с глазами, улыбкой и добрым сердцем Эвелин. Боже, если бы они видели, что происходит вокруг их сына сейчас… — Дариус? — неуверенно позвал Хантер, и мужчина заставил себя выйти из размышлений. — Ты в порядке? — Я в порядке, детка. Просто обдумывал твоё последнее задание. — Дариус потянулся к тонкой тетради, игнорируя картинки, замелькавшие перед глазами. Дрожь в руках исчезла, когда он сделал пару глубоких вздохов. — Я напишу несколько примеров из курса математики и кое-что из химии. Думаю, этого будет… — Я могу справиться куда лучше, это всё слишком легко. — покачал головой Хантер. — Напиши ещё. Я справлюсь, честно. Дариус усмехнулся. — Твоих учителей ждёт большой сюрприз, а? Не прошло и пяти минут, как Хантер старательно выводил на листочке решения, а Дариус украдкой за ним наблюдал. Ни разу за весь процесс Хантер не потянулся за калькулятором, лишь изредка задумчиво глядя перед собой, только чтобы снова вернуться к записям спустя полминуты, и мужчина сделал вывод, что мальчик и это унаследовал от отца. Он даже не считает ничего из этого в столбик или вроде того, он считает в уме. Там были не самые маленькие числа. И всё ещё, Хантер переходил от одного примера к другому с поразительно скоростью, применяя любые формулы любого предмета. — Всё! — ровно спустя десять минут воскликнул Хантер, с щелчком закрывая ручку, и Дариус удовлетворённо кивнул. Сомнений в том, что Хантер унаследовал талант Калеба, не оставалось. — Давай посмотрим. — с лёгкой улыбкой сказал он, сравнивая ответы с теми, что получились у подростка. — Верно, верно, верно… Абсолютно правильно… Верно. Хм… Ну, это потрясающе проделаная работа. — наконец подытожил он, и Хантер радостно вскрикнул, снова будя щенка. — Думаю, придётся отложить стомотолога до января. — Да! — Хантер рассмеялся, когда Блинчик лизнул его в щёку и затявкал, поддавшись взволнованному настроению хозяина. Что-то в сердце Дариуса нежно отозвалось при взгляде на эту картину, и он пожалел, что под рукой не было фотоаппарата. Хантер выглядел как самый обычный ребёнок, которому никогда не приходилось сталкиваться с теми ужасными вещами и не менее ужасающим прошлым. Такие моменты были редки, но Дариус хотел бы надеяться, что постепенно только они и останутся в жизни его приёмного ребёнка. Ребёнка… Ладно, теперь это обретало грустный оттенок. Дариус подавил в себе нежеланные мысли. Хантеру вовсе не нужно было видеть его таким. Возможно, пара бокалов вина, когда он уложит ребёнка спать, могла бы помочь. Под хихиканье подростка и скуление щенка, мужчина встал с места, чтобы заново зажечь потухшую свечу. Можно было предположить, что свет вряд ли дадут раньше полуночи. — Дариус? — вдруг в абсолютной тишине неуверенно позвал Хантер. — Ммм? — со вздохом он обернулся. Парой бокалов тут не отделаться, когда голоса прошлого так и звучали в голове. — Да, детка? — Можно мне… Спросить? — разглядывая свои ладони, робко произнёс Хантер. — Т-ты можешь не отвечать, если не хочешь. Я знаю, это не моё дело и… Извини, я не хочу… Расстраивать тебя. Подняв бровь, Дариус медленно кивнул. — Хорошо… Что это? — Я… Я видел фотографии в твоей комнате и… Это было случайно, я не хотел разглядывать, но… Я имею в виду… — Просто скажи, что ты видел, Хантер, я не собираюсь злится. — с болью в сердце отозвался Дариус, догадываясь, о чём может идти речь. Подросток не ответил, в нерешительности замолкнув, и он сел рядом, глядя в окно. — Да… Ты всё видел верно. — У т-тебя… Был ребёнок? — спросил Хантер, кусая губу, словно не до конца уверенный в том, что вопрос не разозлит его опекуна. — Да. — Дариус грустно улыбнулся, не поворачивая головы. Он становился всё более рассеянным в последнее время. — У меня была дочь. Должно быть, это её фотографию ты видел. Обычно я храню их в тумбе, чтобы не мучать себя лишний раз, но… Иногда я забываю об этом. Её звали Паула. — Н-но… Я думал, что ты… — Хантер смущённо замолк. — Ну, ты знаешь… Что ты и Уильям?.. Дариус рассмеялся, качая головой. — Мы с Уилом не всегда были вместе, хотя я всё ещё думаю, что он это лучшее, что со мной случалось. Он и моя дочь. — А где… — в горле пересохло. — Где она сейчас? С ней… Она в порядке? — Я хотел бы так думать. — Дариус тяжело вздохнул, утыкаясь в ладони. — Паула была самым милым ребёнком в целом мире, и я любил её больше жизни. Но… — он закрыл глаза, чувствуя, как их застилает пелена. Не думать-не думать-не вспоминать. — Но она пропала, когда ей было полгода. Я больше не видел её с тех пор. — Пропала?.. — Хантер нахмурился, садясь на колени. — То есть, как это, пропала? — Это было… Это просто произошло в один день. Я был на работе, и Уильям гулял с ней во дворе, тогда мы уже были женаты и он любил её также сильно, как и я… Уилл отвернулся на секунду и потом… Её просто не было в коляске. — Дариус надавил пальцами на глазные яблоки, чувствуя, как горько ускорилось сердцебиение и в горле запершило. — И Паулы больше не было. — Но это ведь не значит, что она умерла. Могло случится, что угодно, она даже может быть жива. — возразил Хантер, сажая Блинчика на колени. — Спасибо, малыш. — мужчина открыл глаза, делая глубокий вдох. — Но это вряд ли. Паула была… Болезненным ребёнком. Ей нужно было принимать специальные лекарства, довольно редкие. Тот, кто… — он сжал ладони. — Тот, кто её забрал, вряд ли знал об этом. Она не прожила бы с ними больше месяца. Скорее всего, моя девочка, она… В гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь каплями, стучащими по окну, и возней Блинчика. Хантер посмотрел на Дариуса. Сердце сочувственно отозвалось. Дариус был совсем, как он. Дариус тоже терял. Но… Но Дариус всё ещё был рядом. — Я… Я не уверен, какими были мои родители. Я плохо их помню, но… — наконец хрипло сказал Хантер, не поднимая взгляда. — Но я, кажется, был счастлив с ними. И они тоже любили меня. Я скучаю по ним, хоть и не помню. И… — его голос надломился. — Я думаю, они позаботятся о Пауле также, как ты заботишься обо мне. Дариус провел рукой по лицу, и Хантер мог разглядеть слабую улыбку на его лице. — Спасибо тебе… О, не нужно слёз, всё в порядке. Иди сюда. — одна секунда, и они разделили полное дрожи и всхлипываний объятие. — Я уверен, твои родители были потрясающими. — через силу произнёс Дариус, и Хантер наконец расплакался, уткнувшись ему в плечо. Несмотря на многое, Дариус всё ещё не был уверен, что хотел бы, чтобы Эвелин и Калеб имели какое-либо отношение к Пауле… Точно также, как они вряд ли хотели бы, чтобы Дариус стал опекуном их сына. Но в этой жизни ничего и никогда не идёт так, как хочется. Дариус почти что фыркнул, прежде чем горечь снова поглотила все мысли. Он мягко похлопал Хантера по плечу, испытывая все те же чувства. Их сыну не нужно было знать об этом. По крайней мере, пока.