Не бойся меня

Весельчак У знал, как выглядят сломанные по-настоящему люди. Вариантов было несколько, получше и похуже, если вообще это применимо к такой ситуации. Похуже — это то, что Весельчак У видел в притонах, закоулках, укромных местечках. Когда стоит зайти в темное, дымное от сигарет и травки помещение, а в пояс уже вцепляются чьи-то руки. Кукольные, оловянные глаза, приоткрытый рот, готовый отсосать и целовать, где скажут, и довольный, почти собачий скулеж, когда все заканчивается, и «собачке» достается немного еды. Получше — это для привилегированных, для тех, кто Глота поддерживает, на чьи поступки он смотрит, прикрыв глаза, и кто навсегда уверился в собственной безнаказанности. Разодетые или раздетые накрашенные куклы. Спят мягко, едят досыта, регулярно к врачам ходят, но также готовы послушно открыть рот, подставить зад, да что угодно сделать. Все, что потребует хозяин. Выглядят не в пример лучше, но так-то все те же пустые глаза и зависимость от чужой воли, сопротивляться которой уже не хочется. Зачем? Если и так устраивает. Если и так… нормально, и жить можно, не напрягаясь и не особо задумываясь. Весельчака из нормального варианта будущего это даже веселило, нынешнему Весельчаку было страшно, тем более, что ломать во все времена умели и любили. Но Игоря не сломали. Ему нужно было сделать не так много, если Тэр не врал, всего лишь согласиться, и он был бы хотя бы физически здоровым, но Игорь предпочел вот так, чем самому признать поражение. Весельчак временами действительно не понимал, как в его состоянии ему ещё удается выглядеть настолько цельным и независимым. Весельчак У ради своей независимости в свое время наделал очень много. А Игорь просто был… вот таким. Даже сейчас, когда в физическом плане полностью зависел от Весельчака, его настроения, желаний и сил. Пожалуй, если его версия из настоящего будущего была хотя бы вполовину похожа на эту, то он понимает, что Кира нашла в этом мужчине. Кстати, у этого Игоря тоже была своя Кира. И Тэр рассказал, и У сам потом собрал информацию о той истории, почти уже двухлетней давности. О заговоре молодых офицеров и о молодом аспиранте, который если и был замешан, то доказать ничего не удалось. Лишь то, что он принес яд своей Кире и избавил ее от того, что пришлось перенести ему самому… Так что, Весельчак искренне радуется, когда убаюканный голосом Вертера Игорь засыпает и склоняется ему на плечо. Надеется, что начинает потихоньку доверять, что они, может, смогут всё-таки подружиться. Вертер клёвый, но Весельчак очень гордился бы дружбой с Игорем. Он только вот не знает, что ему нужно будет говорить Игорю, когда придет время рассказать про настоящий вариант этой Земли, без Глота и кого бы то ни было! Ведь этот Игорь получается никогда не должен был существовать, так что ли? Ну если и так, то что? Это будет его друг, а не Кирин муж, и они как-нибудь… Так, он что, снова относится к Игорю как к вещи, которую можно купить, продать или подарить?! Нет, нет, нет! И вообще сейчас об этом рано! Нужно просто помочь ему поправиться… Тем более, что он чувствует, что Игорь снова начал дрожать. Пальцами с неожиданной силой (пусть до нормального ещё и далеко) вцепляется в плечо Весельчака, рвано дёргается, плачет и шепчет, повторяет одно-единственное имя. Кира. Его Кира. — Тихо-тихо, ты не там! А это пройдет, честное слово! Все… — хочется сказать, что это только кошмар, но Весельчак не может. Он не умеет утешать, не знает, как это делать, но понимает, что «все хорошо» тут не поможет совсем. Пытается, чтобы Игорь посмотрел на него, вытирает слезы. И честно старается не сделать хуже! — Все закончилось, Игорь. — другого придумать не может, но хотя бы так. Игорь рвано вдыхает, снова смотрит в себя, куда-то вглубь, а У очень хочется помочь ему хоть как-то и вытащить его из этой глубины, но он не знает! Чтобы заполнить непонятную паузу продолжает говорить, благо, что Игорь начинает успокаиваться. — Я немного знаю, что там произошло. Ты… Ты все сделал правильно, даже не думай. И я думаю, что и она тебе благодарна. — очень хочется притянуть Игоря к себе, но рана на плече не затянулась, и если он решит сопротивляться, то У может сделать ему больно, а У этого не хочет. Вместо этого он осторожно касается пальцами шеи. На эти прикосновения у Игоря хотя бы нет острой реакции, и У даже думает, что ему нравится, когда Весельчак пересчитывает острые косточки позвонков. — Что? — тихий ровный голос Игоря раздается совсем неожиданно. Он… Он редко разговаривал, в основном отвечал односложно, если к нему обращались. Практически никогда не начинал беседу сам, и У теряется и от этого голоса, и от чужого взгляда. — Ты о чем, Игорь? — Что ты сказал о… о ней? — пальцы слабо сжимаются в кулак, а в глазах застыло что-то живое и непонятное. Весельчак У помнил, что когда он только принес Игоря, то смотрел он по-другому, а сейчас глаза горят неестественным каким-то блеском и такой же неестественной яростью. С одной стороны, Весельчак этому рад, с другой стороны, ему почему-то страшно. — Только то, что ты все сделал… — Ты не знаешь, что я сделал. Ты не знаешь, чего… — голос у Игоря дрожит на секунду, но он не продолжает фразу. Откидывается на спинку дивана и даже неловко поводит шеей, пытаясь сбросить чужую руку. У руку убирает, не так важно, но все ещё пытается понять, что он сказал не то?! Он поддержать захотел вообще-то и надеялся хоть на что-то теплое и дружеское, но Игорь снова напрягся и подтянул сползший с плеч плед. Его можно было бы оставить в покое, но Весельчак не хочет оставлять Игоря таким. — Ну что бы ни сделал, ты ей очень помог. Она бы вряд ли захотела жить так… — Как я? — да Весельчак У абсолютно не то хотел сказать, но в голосе Игоря даже какую-то издевку можно услышать, а ухмылка у Игоря выходит кривой, но это хоть какой-то проблеск эмоций, пусть и… негативных. А не хотел ведь ничего плохого! Ну вот чего он сложный такой, а? Нет, понятно, что его У не с курорта принес, но Игорь мог уже понять, что Весельчак ему не хочет ничего плохого! — Вот что ты заладил! Ты просто меня не так понял, — начинает У, но Игорь его перебивает. — Конечно, не так. Трудно понять тех, кто позволяет себе покупать людей и распоряжаться ими. — как оказалось, Игорь говорить умел ещё и развернутыми предложениями, ну очень хорошо! И У почему-то очень обидно! Он целыми днями таскает его на руках (Игорь лёгкий, конечно, очень, но сам факт), себе так не готовит, как ему, Вертера вон включает, и старается сделать его жизнь хоть немного лучше. Ну как Игорь не поймет, что он — друг! Что его можно не бояться и общаться по-человечески хотя бы иногда! — Зато я людей не насилую и не избиваю до полусмерти! Или мне стоило сначала выпороть тебя плёткой, а потом трахнуть ее же рукояткой, чтобы ты мне поверил наконец?! Черт! Вертер укоризненно шепчет, что У — идиот, да он и сам это знает. Язык у него без костей, следить надо, а он сорвался! И как бы то ни было Игорь болен, а Весельчак здоров! Он не должен был сраваться на Игоре, когда он в таком состоянии. Да и вообще не должен был… Если по-хорошему. У тянется утешить Игоря, как-то показать, что все совсем не так, но на пути застревает Вертер. У хочет погладить Игоря по плечу, но стукается о Вертера и машинально вскидывает руку вверх. Блин! Черт! Игорь не говорит ни слова, но как-то сжимается и втягивает голову в плечи. Видимо, он подумал, что У его ударит, тем более, это действительно было похоже на замах. Но Весельчак никогда бы так не сделал, никогда! А ещё за каких-то пару минут он успел довести человека и теперь не знает, как извиниться! — Игорь? Бей, ты же хочешь… — Игорь провоцирует его что ли, выводит на эмоции? Не-не, так с Весельчаком не получится, не надо тут. — Не хочу и не буду, как ты не поймёшь! — Весельчак встаёт с дивана и отходит чуть дальше. — Так, ладно. Я немного вышел из себя, да, так что, давай я оставлю тебя одного, хорошо? Точнее, с Вертером. Мы успокоимся оба, а за обедом поговорим, как раз минут сорок подышим. И… я совсем не хотел обидеть тебя или твою Киру. — добавил он тише, уже выходя из комнаты. Весельчак думал, что красиво вышел из конфликта, но Тэр просто не рассказывал ему, что он очень любил «откладывать» наказание или даже говорить, что его не будет. Тэру нравилось, когда Игорь проводил в раздумьях полчаса, час, а то и неделю, ожидая, что придумает хозяин в этот раз.