Кровавые Лепестки

      Гарри не мог поверить, что способен уйти от него. Но он знал, что должен. Паркинсон и Забини позаботятся о Драко, прикроют его спину... Но он не мог поверить, что вообще в состоянии уйти.       Ночь была немного прохладной, солнце еще не село. Гермиона продолжала помогать ему подниматься по лестнице в сторону замка. Рон тоже ничего не говорил, но Гарри знал, что он так же сильно хочет остаться рядом с блондином, как и он сам.       Сцена все время повторялась в его голове. Слова Волан-де-Морта. Звук, с которым Нагайна вцепилась в шею Снейпа. Гарри пришлось закрыть Драко рот, чтобы он не заплакал от боли, когда услышал, как его крестного убивают прямо рядом с ними.       Когда они услышали, что дверь закрылась, они вошли. Все шестеро. Паркинсон и Забини присоединились к ним, как только увидели, что те пытаются пройти через вестибюль, а Нотт остался, чтобы помочь ордену охранять замок. Сначала Гарри подумал, что, возможно, их слишком много для такой тайной миссии, как убийство Нагайны... Теперь он был рад, что их было шестеро.       Драко бросился к Северусу, по его щекам текли слёзы. Гарри казалось, что его сердце сейчас остановится, просто увидев его таким.       — Северус, Северус... — повторял Драко, пытаясь заставить глаза Северуса сфокусироваться на нем, но тот почему-то продолжал смотреть на Гарри. — С тобой всё будет хорошо. Грейнджер дай мне противоядие.       Гермиона в отчаянии начала опустошать свою сумочку. Но крови было слишком много, к тому же рана была проклята, и как Драко ни пытался закрыть её, ничего не получалось. Крови было так много...       — Драко... — голос Снейпа был почти неслышен. — Ты...? — он положил руку на грудь Драко, и все поняли, о чем он спрашивает.       — Да, — ответил Драко, захлебываясь слезами. — Да, ты не можешь оставить меня сейчас. Я в безопасности, пожалуйста, я люблю тебя, Северус. Мне все равно, что случилось в прошлом году, ты все еще мой крестный. Пожалуйста.       Но это было единственное, что Северусу нужно было услышать, потому что он снова повернулся к Гарри, поднял руку, чтобы смахнуть слезы, которые текли из его темных глаз, и пробормотал:       — Возьми их, возьми их все.       Когда они упали в пузырек, Гарри заметил, что это были воспоминания. Они были похожи на те, которые он использовал с Дамблдором в прошлом году.       — Посмотри на меня, — попросил Снейп, и Гарри все еще слышал, как Драко плачет, повторяя заклинание, чтобы закрыть рану. — У тебя глаза твоей матери.       Мягкая улыбка появилась на уголках его губ профессора, но глаза уже не видели его, они казались потерянными.       — Нет. Нет, Северус. Пожалуйста, очнись. Я прошу тебя...        Это разрывало ему сердце. Он попытался обнять Драко сзади, чтобы хоть немного отодвинуть от тела, потому что кровь продолжала течь, и теперь мальчик был весь в ней и плакал самым сильным и болезненным голосом, который Гарри когда-либо слышал в своей жизни.       Лишь голос Волан-де-Морта прервал плач Драко.       — Вы храбро сражались, но напрасно... Я не желаю этого. Каждая капля пролитой магической крови - это ужасное расточительство. Поэтому я приказываю своим войскам отступить. В их отсутствие достойно позаботьтесь о своих мертвецах. Гарри Поттер, теперь я обращаюсь непосредственно к тебе. В эту ночь ты позволил своим друзьям умереть за тебя, вместо того чтобы самому предстать передо мной. Нет большего бесчестья. Присоединись ко мне в Запретном лесу и встреться со своей судьбой. Если ты этого не сделаешь, я убью всех до единого мужчин, женщин и детей, которые попытаются скрыть тебя от меня.       Драко повернулся и посмотрел на него. Его лицо было залито кровью, а в глазах читалось отчаяние. Он взял лицо Гарри в свои руки, заставляя его зеленые глаза встретиться с серыми.       — Даже не думай об этом. Ты слышишь меня? Ты не умрешь, не при мне. Он врет, — сказал Драко придушенным голосом, но Гарри не был уверен, что он прав. — Он не может убить всех, кто тебя любит, тогда бы не осталось Волшебного мира.       И, покрытый кровью, слезами, потом и грязью, Драко поцеловал его так, словно от этого зависела его жизнь. Не мягкий и добрый, не поцелуй возвращения домой... Это была грубая, отчаянная попытка заставить Гарри забыть то, что он только что услышал.       Ему казалось, что в мире больше нет ничего, кроме них двоих, и он хотел бы, чтобы все было так просто.       — Обещай мне.       Но Гарри не мог ему лгать. Он не мог сказать ему, что позволит всем умереть за него, потому что это было неправдой.       — Я люблю тебя, — вот что он сказал вместо этого.       — Я тоже тебя люблю. Обещай мне.       Гарри снова поцеловал его, вкладывая в поцелуй всю свою душу, смакуя губы Драко, запоминая каждый дюйм его рта.       — Я никогда не оставлю тебя.       Всегда.       И он знал, что был несправедлив, потому что заставил Драко отпустить его, а сам чувствовал себя таким одиноким без его объятий.       — Иди, Поттер. Мы останемся с ним, — сказала Паркинсон. —Тебе нужно добраться до омута памяти.       И вот так Гарри шел мертвым, с сердцем, сжимающимся в груди. Двигаясь по инерции. Его рука защищала флакон. Желая, чтобы это был не последний поцелуй с Малфоем.

------------------------------

      Гарри подошёл к Нотту. Он сказал Гермионе и Рону, что будет рядом с ними, хотя знал, что лжет. Это становилось для него привычкой - лгать тем, кого он любил.       Гарри просто не мог. Его отец и Бродяга были с Уизли, и если он снова обнимет их, он никогда не наберется смелости пойти в лес. Он почти не выдержал, когда Драко поцеловал его.       Гарри коснулся плеча мальчика и, когда тот повернулся, чтобы посмотреть на него, жестом попросил выйти за ним на минутку.       Это было хорошо. Это было правильно.       — Что такое? Где Драко?       Конечно, это первое о чем он спрашивает его.       — С Забини и Паркинсон, — ответил Гарри и сделал глубокий вдох, прежде чем спросить то, что не хотел спрашивать. — Ты все еще любишь его, не так ли? Ты влюблен в него.       Челюсть Нотта сжалась. Все его тело напряглось всего на секунду, но Гарри это заметил.       — Я не собираюсь его у тебя красть, если ты об этом. Я не смогу, даже если захочу.       — Почему?       — Потому что он слишком влюблен в тебя, Поттер. Ни для кого другого любви не осталось.       В этот момент, учитывая то, что ему предстояло сделать, Гарри не был уверен, хочет ли он, чтобы Нотт был прав или ошибался. Если это правда, то он наконец-то сможет дышать и не испытывать ужасную ревность каждый раз, когда видит их рядом друг с другом... Или же Гарри умрет, и Драко проведет остаток жизни в одиночестве. Он не хотел этого. Гарри хотел, чтобы тот был счастлив. Драко ведь говорил, что в какой-то момент у него были чувства к Нотту, верно?       Это было правильным решением.       — Просто... Просто позаботься о нем, хорошо? — его голос уже дрожал. — Будь терпелив с ним. Я уверен, что вы оба можете быть очень счастливы, если постараетесь.       — Поттер, это все из-за сообщения? Не уходи. Не будь таким чертовски глупым.       — Дело не в этом...       — Драко - это не то, что ты можешь просто оставить мне. Он - личность. Он хочет тебя. Он выбрал тебя.       И Гарри больше всего на свете хотел быть тем, кто выйдет за него замуж, кто будет целовать его каждое утро, говорить «я люблю тебя» тысячу раз в день, чтобы наверстать все упущенное время.       Но Гарри не мог. Он был проклят и не мог.       Это было не в его власти. Он почувствовал, как в животе что-то дернулось при мысли о том, что так никогда и не было. Не совсем так.       Возможно, он был всего лишь малоизвестной главой в жизни Драко.       — Я не могу, — сказал Гарри срывающимся голосом и побежал так быстро, как только мог. Он не мог позволить им остановить его. Он должен был сделать это. Иначе крестный Драко погиб бы напрасно, Дамблдор тоже, и он не хотел даже думать о том, что из-за него погибнут еще люди. У него не было сил.

------------------------------------

      Лес казался таким прекрасным именно в этот момент. Даже несмотря на все.       Небо начало проясняться, темное по краям (или горизонт? он не был уверен, как это назвать) стало светло-голубым... Если бы Драко был рядом, он бы сказал, что это означает, что Час Ведьм заканчивается, что все, что происходит с этого момента в течение дня, будет более земным, за Завесой, души по ту сторону успокоятся и не будут вмешиваться в события в мире живых. Гарри всегда нравился Час Ведьм, даже когда он ещё не знал, что это такое, он всегда находил утешение в том, чтобы засиживаться допоздна... Он не был уверен, что это из-за бессонницы или из-за того, что кто-то посещает его, хотя он не мог их видеть.       Сейчас, наверное, было почти шесть утра. Именно в эти часы, когда туман всё ещё ласкал деревья, казалось, что он идёт по лесу вместе с ним. Не было слышно ни одного животного, Гарри догадался, что они распугали их всех во время битвы.       Он слышал их голоса совсем рядом, не настолько, чтобы они заметили его приближение, но он мог.       Осознание того, что ты умрешь, приносит некоторое успокоение от того, что ты живешь, Гарри замечал все, что его окружало. Как будто ему было все равно, что делать, лишь бы не умереть, поэтому он мог улучить момент и полюбоваться на довольно красивый цветок, росший у корней дерева рядом с ним.       Снитч был тяжелым для его руки. Еще одно ощущение, которое он больше никогда не испытает, чувство, когда ловишь снитч.       Гарри взглянул на него, слова «Я открываюсь в конце» снова появились красивыми курсивными буквами. Почерк Дамблдора.       — Я готов умереть, — прошептал он, поднося снитч к губам и нежно целуя металл.       Снитч раскрылся сам собой. Перед ним появился небольшой камень.       Он глубоко вздохнул и взял его в руки. Гарри попытался сосредоточиться на том, чего хочет, кого желает увидеть. Он сжал его в руке и закрыл глаза.       Когда он открыл их, там стояла его мать и улыбалась. Не постаревшая ни на день, как и его отец, когда он прибыл в этот мир.       — Привет, — это единственное, что он смог сформулировать, его глаза уже слезились.       — Привет, дорогой.       — У тебя действительно очень зеленые глаза.       — У тебя тоже, — ответила она с весельем в голосе.       — Ты там одна? Теперь, когда папа...       Она быстро покачала головой.       — У меня здесь Марлин, она моя хорошая подруга. Не знаю, может ли твой отец вспомнить что-то с этой стороны... но мы почти все время бродили с ней и Регулусом.       — Регулус? Это же брат Бродяги.       — Да, он очень забавный, как и Сириус. Насколько я могу видеть отсюда, я думаю, что он больше похож на Драко, — Лили сказала это таким тоном, что Гарри понял: она одобряет Драко, ей нравится, что они вместе. — И я думаю, что скоро к нам присоединится старый друг.       — Снейп.       — Северус, да.       — Он назвал тебя...       — Мы были просто детьми. Это не оправдывает ситуацию, но это все равно правда. Я думаю, у тебя есть очень близкий пример того, как люди могут искупить свою вину и измениться... Но я все равно собираюсь сначала преследовать его жалкую задницу несколько месяцев, мне ни капельки не понравилось, как он с тобой обращался. У него всегда было извращенное чувство юмора.       Гарри фыркнул и улыбнулся.       — А у тебя какое?       — Что какое?       — Твое чувство юмора. Теперь я знаю папин юмор.       Она наклонила голову, ее потрясающие темно-рыжие волосы упали набок.       — Мне не нравятся злые шутки, черный юмор... Твой отец всегда любил смеяться над глупыми вещами. Мне всегда хватало нескольких слов, чтобы напомнить ему, что он самый нелепый человек из всех, кого я когда-либо встречала.       — Папа говорит, что моя дерзость досталась мне от тебя.       — Верно, твоему отцу это нравится. Северус, с другой стороны... вроде как ненавидел это, но все равно находил забавным. Мне нравится, когда ты сказал ему: «Нет необходимости называть меня сэром, профессор», я смеялась несколько дней после этого.       Её смех эхом разнёсся по лесу, и Гарри понял, что они смеются одинаково: сначала с фырканьем, а потом с тихим хриплым звуком в середине.       — Я люблю тебя. Я бы хотел, чтобы мы могли провести время здесь, — сказал Гарри. Он снова плакал. Он потерял счет тому, сколько он плакал в этот день.       Она протянула руку, чтобы коснуться его, но не смогла, потому что ее здесь не было... Не совсем. Но видеть ее руку на своем плече было почти то же самое, что чувствовать ее прикосновение, Гарри мог себе это представить.       — Я тоже люблю тебя. И мы можем провести время там, не плачь, дорогой.       — Это больно?       — Ты ничего не чувствуешь, быстрее, чем засыпаешь.       — И ты будешь там со мной? — спросил Гарри, чувствуя, как дрожат пальцы, и крепче сжал камень.       — Всегда.       На мгновение, услышав эти слова, Гарри пожалел, что за все эти годы у него не было ни одного нормального разговора со Снейпом... Очевидно, иногда они говорили одно и то же. Может быть, Гарри мог услышать истории о своей матери, которые не были основаны на том, что его отец считал ее красивой и забавной.       Он аккуратно положил камень в карман и пошел навстречу своему концу.       Гарри снова увидел Нарциссу и Люциуса. Ему нестерпимо захотелось сказать им, чтобы они пошли искать Драко и обняли его, пока не стало слишком поздно. В конце концов, он мог только надеяться, что Гермиона и Рон смогут убить Нагайну, когда его не станет.       Гарри действительно ненавидел змееподобное лицо Тома Реддла. Единственное, о чем он жалел во всем этом, было то, что он увидит его последним в этом мире, эти отвратительные красные глаза.       Но тут он заметил Хагрида, когда услышал его мольбы о том, чтобы Гарри убежал, и не был дураком. Он сосредоточился на нём, когда услышал голос Волан-де-Морта.       — Гарри Поттер... мальчик-который-выжил, пришел, чтобы умереть.       Как чертовски поэтично.       — АВАДА КЕДАВРА.        И зеленый свет ударил ему прямо в грудь.

-------------------------------

      Все вокруг стало белым и ярким. Первой его мыслью было, что если вся загробная жизнь такая охренительно яркая, то ему нужны солнцезащитные очки.       Это было похоже на вокзал Кингс-Кросс. Только белый. Как будто кто-то забыл добавить красок к картине и оставил на рисунке только следы от черного карандаша.       — Здравствуй, Гарри Джеймс Поттер.       Голос был женский, но не его матери. Он поднял глаза, чтобы посмотреть на того, кто произнес эти слова, и увидел роскошную женщину с длинными шелковистыми черными волосами, одетую в очень прозрачное платье. Гарри прекрасно видел все ее тело.       Гарри подошел к ней, его щеки покраснели настолько, насколько он даже не представлял себе возможным для загробной жизни.       Когда он оказался перед ней, ему пришлось бороться всеми фибрами своего тела, чтобы не отводить взгляд от ее лица. Ему это удалось.       — О, другой никогда не смущался. Позвольте мне...       И по взмаху ее руки прозрачное платье сменилось прекрасным серебристым платьем, которое казалось сделанным из звезд, так сильно оно сверкало.       — Кто вы? — спросил Гарри, и женщина лишь приподняла бровь. — Смерть?       — Да.       — Ну... это оно? Я не вижу свою мать...       — Нет. Ты находишься в том, что твои люди назвали бы Лимбом. Я же называю это Междумирьем.       — Почему это похоже на Кингс-Кросс? — спросил Гарри, скорчив гримасу. Это казалось таким скучным.       Она начала прогуливаться по станции, и Гарри последовал за ней, пока она продолжала говорить.       — Все предстает перед новой душой в привычном для нее виде. Я могу только предположить, что твое первое счастливое воспоминание было здесь.       Первый раз он сел в Хогвартс-экспресс. Встреча с Роном. Обретение своего первого друга.       — Я вообще-то удивлена, что ты выбрал меня, вернее чтобы я была похожа на себя. Большинство из них выбирают кого-то, по кому они скучают и кому доверяют.       Гарри посмотрел на нее. Она казалась искренне счастливой от того, что только что рассказала ему. Он вспомнил слова Драко:       «Можешь ли ты представить себе божество, которое никто не любит? Все боятся ее слишком сильно, чтобы понять.»       — Но это всегда ты, верно? Ты принимаешь души.       — Да, это всегда я. Я просто очень хорошая актриса, — сказала она, прежде чем рассмеяться. Это звучало как мягкая мелодия, все в ней было очаровательным и прекрасным.       Она присела на одну из скамеек, и Гарри сделал то же самое.       — Теперь ты первый и единственный Повелитель Смерти, который когда-либо существовал. Ты можешь добавить это звание к своему обширному резюме, мальчик.       Гарри нахмурился.       — Что?       — Ты обладаешь всеми тремя Дарами Смерти: Мантией-невидимкой, Воскрешающим камнем и Бузинной палочкой... И даже имея все эти предметы, ты решил встретиться со Смертью лицом к лицу, а не убегать от меня.       — У меня нет Бузинной палочки.       — Я не могу говорить о Дарах в мире живых. Я могу рассказать только то, что уже сказала тебе, — казалось, на ее язык наложили заклятие, и она не могла произнести ни одного слова. Она не могла объяснить. — Истинный Мастер Смерти может выбирать свое время. Что ты хочешь сделать?       Ему казалось, что он парит, просто слушая ее. Гарри не смог сдержать улыбку, которая появилась на его губах.       — Ты имеешь в виду, что я могу вернуться?       — Да, — ответила она просто.       Но тут он вспомнил.       — Но я крестраж... Если я вернусь, он не умрет.       Она глубоко вздохнула и отвернулась. Гарри слышал, как поезд приближался к ним, щелкая и клацая.       — Я всегда ненавидела этого человека. Он призывал меня с помощью ритуалов, но никогда не платил свои долги. Прямо как три брата. Ты даришь людям подарки, а они уничтожают все на своем пути, — Смерть повернулась и посмотрела на Гарри, ее темные глубокие глаза пристально смотрели на него. — У тебя есть Камень?       О. Гарри почти забыл об этом. Он достал его из кармана и протянул ей.       — Это было, наверное, самое худшее решение за всю мою вечность, и теперь я наконец-то могу его уничтожить.       В его голове снова прокрутился разговор с матерью.       — Мне это понравилось. Думаю, это было очень мило с твоей стороны...       Смерть фыркнула.       — Ты так думаешь? Все так считают.       — Тогда в чем проблема?       — Это заставляет живые души желать присоединиться к своим любимым здесь. Вопреки распространенному мнению, я не хочу, чтобы в моем царстве было больше душ, чем это необходимо.       Синее пламя окружило Камень, оно напоминало скорее лед, чем огонь.       — Et periit, attuleris mortem.       И маленький камень испарился в синем пламени.       Поезд въехал на станцию, тоже весь белый, словно цвета не могли быть частью Междумирья.       — Крестраж в тебе был уничтожен. Лично я считаю, что этот метод был излишним. Ваш директор был гениальным человеком, и я удивлена, что он не подумал о чем-то менее травматичном, — затем она улыбнулась ему. — Но хорошо, что все случилось так, как случилось. Ты поймешь, почему... достаточно скоро.       Гарри начал было идти к поезду, но обернулся, вспомнив кое-что. У него не будет такого шанса, и это было бы обидно, Смерть была очень милой.       — Спасибо, что вернула мне отца. И спасибо, что разрешила Драко остаться.       Она ласково улыбнулась ему.       — Этот мальчик любит тебя очень-очень сильно, — заявила она, кивнув. — И могу я рассказать тебе маленький секрет?       Гарри молча кивнул, не говоря ни слова, он просто хотел получить ответы.       — Я не хотела, чтобы он был здесь из-за любви к тебе. Это было бы несправедливо, ты не находишь?       — Ты... Ты знала, что я чувствую к нему?       Она ухмыльнулась и сделала жест, словно заперла свой рот и выбросила ключ.       Конечно, она знала. Видимо, Гарри и Драко были единственными, кто не понимал этого тогда.       Он улыбнулся ей и повернулся, чтобы сесть в поезд, и тут же услышал свисток, возвещающий об отправлении...

------------------------------------------

      Гарри ожидал увидеть поездку на поезде, хотя бы немного. На самом же деле он просто снова оказался в лесу, лежа на листьях и сухих ветках.       Он услышал, как кто-то подошел к нему с приказом проверить, жив он или нет.       Гарри держал глаза закрытыми, прикидывая, как мало у него шансов избежать смерти теперь, когда Камень уничтожен, а он больше не является Хозяином чего-либо...       Кто-то опустился рядом с ним на колени и положил пальцы ему на шею, чтобы проверить пульс. Он заметил, что это были женские пальцы.       — Драко жив? Он в замке?       Шепот был едва слышен, она стояла спиной к остальным. Гарри не мог видеть, есть ли с ними кто-то еще, но догадывался, что это его единственный шанс спастись.       И это была мать Драко. Он не собирался лгать ей.       — Да, — вздохнул он в ответ.       Гарри почувствовал, что Нарцисса снова встала.       — Мертв, — она заявила это без малейшего страха в голосе, и Гарри понял, откуда у Драко взялась храбрость и стремление защитить.       — Видите? — прокричал Волан-де-Морт. —Гарри Поттер погиб от моей руки, и ни один живой человек теперь не сможет мне угрожать! Смотрите! Круцио!       Ему потребовалось все силы, чтобы не сдвинуться ни на дюйм. Он ожидал невыносимой боли, жара в венах, от которого хотелось скорее умереть, чем бороться... но боль не приходила.       Гарри слышал смех, в основном Беллатрисы, ее смех был самым различимым из всех: очень высокий, смех сумасшедшего.       А еще он слышал, как плачет Хагрид. Гарри так устал слышать, как плачут те, кого он любил.

------------------------

      Хагрид нес его на руках. Он знал, что они наконец-то добрались до Большого зала, потому что слышал шепот каждого.       Хагрид продолжал плакать, его крупные слезы падали на рубашку и лицо Гарри. Было очень трудно не ущипнуть его, чтобы дать понять, что с ним все в порядке.       — Гарри! — услышал Гарри крик отца, и прежде чем кто-либо успел отреагировать, Волан-де-Морт заговорил.       — ГАРРИ ПОТТЕР МЕРТВ! — заявил он и в итоге рассмеялся, отчего все остальные Пожиратели Смерти присоединились к нему.       — Нет! — услышал он голос Драко, кричащего от боли, и Гарри показалось, что его сердце сжимается до смерти от одного этого звука. Он также услышал борьбу. — Отпусти меня, Сириус! Он не может умереть! Он не может..       — Он умер, — с легкостью ответил Волан-де-Морт.       — Как видите, сражаться стало нелепо. Присоединяйся ко мне, и я оставлю всех в живых.       Гарри услышал слабый голос Люциуса. В его голосе слышалась нерешительность, словно он боялся последствий своих слов.       — Пойдем, Драко. Темный Лорд простит тебя...       Люциус Малфой совсем не знал своего сына, не так ли?       В Большом зале раздался звук чьего-то плевка на пол.       — Да пошел ты. Я сожгу его заживо, а потом сожгу и тебя.       Это было невероятно, как Драко мог плакать, быть безутешным и все еще угрожать кому-то между рыданиями. Он хотел поцеловать его так сильно, что его губы болели.       — Должен сказать, я надеялся на лучшее.       Отвратительный кусок дерьма. Надеюсь, Смерть заставит тебя провести вечность в одиночестве и забвении.       Нужно было подождать еще немного, может быть, он сможет достать его, когда тот ослабит бдительность...       И тут вперед вышел Невилл.       — Я хотел бы кое-что сказать.       — Ну, Невилл, я уверен, мы все хотели бы услышать, что ты скажешь.       — Неважно, что Гарри больше нет.       — Отстановись, Лонгботтом, — услышал он слова Нотта.       — Люди умирают все время. Но они умирают не напрасно! А вот ты умрешь, потому что ты не прав! — звук меча, соскользнувшего с сортировочной шляпы, был ему слишком знаком. Такой звук был слышен только настоящим гриффиндорцам, таким как Невилл. — Я присоединюсь к вам, когда ад замерзнет. Отряд Дамблдора!       И Гарри спрыгнул с рук Хагрида. Все повернулись, чтобы посмотреть на него. Даже Волан-де-Морт. И он все еще был без палочки. Он ведь не думал об этом, не так ли?       — ПОТТЕР! — крикнул Нотт, и его палочка полетела прямо к нему в руку. Он поймал ее в воздухе и направил на змею.       — Конфринго!       — Это не сработает, ты, глупый гриффиндорец! БЕГИ!       И он никогда не был так счастлив слышать, как Драко злится на него, по крайней мере, плач прекратился.       Между бегом, взрывными проклятиями, которые сыпались в его сторону, и криками Волан-де-Морта, он слышал, как его отец восклицал что-то вроде:       — Мой сын просто так не умрет, не так ли?       — Похоже на то, Сохатый, — ответил ему Сириус, смеясь, и все снова начали двигаться.

      -----------------------------------

      В конце концов, он понял, что сказала ему Смерть. Он даже крикнул об этом Волан-де-Морту, просто чтобы насолить ему.       — Ты не можешь их трогать! Я должен был умереть в том лесу, только чтобы защитить их, то же самое, что сделала для меня моя мать, то же, что привело к твоему падению в ту ночь на Хэллоуин!       — Но ты не...       — Но я должен был! Теперь это касается только нас с тобой.       Гарри бросил ему вызов, потому что знал, что тот не сможет ему противостоять. Его гордость и самолюбие были слишком велики, чтобы выбирать себе битвы, он отвечал на все, особенно если об этом просил Гарри.       — Ты проиграешь, Гарри Поттер.       — Посмотрим, Реддл. Потому что, если мои расчеты верны, то я - настоящий хозяин Бузинной палочки.       Это его очень разозлило.       — АВАДА КЕДАВРА.       — ЭКСПЕЛЛИАРМУС, — они произнёс эти слова одновременно.       Зелёный и красный свет боролись за лидерство, и Гарри почувствовал, что вся его магическая сущность борется с проклятием, борется за то, чтобы он выжил.       Бороться стало легче. Тогда он понял, что победит.       В конце концов Том Реддл умер, как и любой другой человек. Его тело упало на пол, красные глаза казались потерянными, и Гарри впервые в жизни почувствовал, что действительно может жить.       Его колени подкосились, и он в изнеможении опустился на пол. Вскоре он почувствовал, что кто-то поднимает его голову. Через мгновение он увидел прекрасные серые глаза, которые смотрели на него с яростью.       — Ты обещал мне.       — Я не лгал тебе.       — Я могу попытаться покончить с собой и оставить тебе эти слова в проклятом письме, как насчет этого?       И Гарри схватил его за рубашку, чтобы притянуть к себе и поцеловать.       Поцеловать его так, как он хотел. Поцеловать его, не жалея времени. Поцеловать, как обещание, что он никогда не оставит Драко одного, что он никогда больше не сделает ничего подобного.       Его губы идеально прилегали к его губам. Всегда казалось, что они созданы друг для друга. Представьте себе, сколько драк они могли бы уладить еще в школе, если бы просто поцеловали друг друга вот так.       — Снимите комнату! — услышал он крик Рона, и Гарри не смог сдержать смеха между поцелуями.       — Я скучаю по нашим занятиям в комнате, — самодовольно сказал он блондину.       — Может, не будем говорить о занятиях в комнате в пяти метрах от трупа?       — Это ты обжимаешься со мной рядом с ним. Не будь ханжой, Малфой.       Драко рассмеялся, и это был самый прекрасный звук в мире.       Наконец-то они смогут жить.