Кровавые Лепестки

      Это был самый обычный ужин, когда на них снизошло озарение по поводу просьбы Смерти, ну... вообще-то оно снизошло к Бродяге, но это все равно считается.       — Это могут быть Дары, у нас ведь есть один из них... — начал говорить его крестный, а отец вздохнул с досадой.       — Только не это снова.       —Что? — спросил Драко, с любопытством делая глоток из своего бокала.       — Ничего, у Сириуса всегда была эта дурацкая идея, что моя мантия - это мантия-невидимка...       — Та самая, из «Сказка о трех братьях»? — взволнованно спросил Рон, его лицо стало похожим на лицо Малфоя. И снова Гермиона и Гарри не имели ни малейшего понятия, о чем говорили остальные. Быть воспитанным магглами — отстой.       — Где-то я это уже это слышала...? — нахмурившись, спросила Гермиона.       — Дамблдор оставил тебе сборник Сказки Барда Бидля. Это из той книги, — спокойно ответил Драко.       О, отлично, значит, Гарри был единственным, кто не имел ни малейшего понятия о том, что происходит.       — В этом есть смысл! Гарри, твоя мантия, чары никогда не исчезают... Даже самые лучшие чары стареют и не работают так же хорошо, как когда их наложили. С каких пор мантия стала принадлежать вашей семье, мистер Поттер?        Отец прищурил глаза, пытаясь вспомнить.       — Насколько я знаю... думаю, она была у моего прадеда и передавалась по наследству.       Драко удивленно расширил глаза, и на его лице появилась забавная улыбка. Гарри нравилось видеть его таким, в своей стихии. Таким сосредоточенным на достижении своих целей и счастливым, когда он обнаруживал что-то полезное. Иногда на собраниях ему приходилось думать о чем-то другом, потому что если он обращал внимание на Малфоя... У Гарри начинались чесаться губы, и ему хотелось расцеловать Драко прямо на глазах у всех.       — Ладно, предположим, что плащ нашли... Что еще у нас есть? Она сказала, что это две вещи, — Драко встал и облокотился на стол. Он никогда не мог стоять на месте, когда что-то задумывал, всегда двигался, ходил, прыгал на месте, его ноги постоянно были начеку, готовые сделать все, что нужно для решения задачи. Это была одна из тех забавных мелочей, которые больше всего нравились Гарри в Малфое.       — Если дары существуют, я хочу Бузинную палочку. Представьте, что она у нас есть, мы бы точно победили, — сказал Рон, в его голосе прозвучало вожделение.       — Я не согласен, чтобы меня убивали ради власти, спасибо. Я это уже проходил, — ответил отец, и смех Сириуса и Драко эхом разнесся по кухне.       — Думаю, я бы хотел получить камень... Джейми здесь со мной, а Регулус нет. Было бы здорово сказать ему, что я уничтожил крестраж, который он украл.       Ладно, Гарри действительно ничего не понимал. Он повернулся, чтобы посмотреть на Гермиону, и ее растерянное лицо сказало ему, что она тоже ничего не понимает. Может, название сказки и было знакомо, но если Гермиона Джин Грейнджер не участвовала в разговоре, то она точно не знала, о чем идет речь.       Тогда Драко изумленно прикрыл рот рукой.       — Что...? — осмелился спросить Гарри.       — Камень... У нас точно нет палочки, так как никто ничего не знает о ней, но камень есть.       — Я думаю, мы бы знали, если бы у нас был камень воскрешения, маленький кузен.       — Узнали бы?        У Драко была та самодовольная улыбка, которую он так любил, и Гарри захотелось удариться лицом о ближайшую поверхность, просто чтобы попытаться заставить свой мозг снова нормально работать.       — Что Дамблдор оставил вам троим?       Они все ответили, немного устав от повторения того, что не давало им покоя с августа: попыток понять, что, во имя Мерлина, профессор Дамблдор хотел сказать своим завещанием. Пока они разобрались только с мечом.       — Зачем ему оставлять тебе свой личный экземпляр сказок, если это ничего не значит. Почему именно снитч?       — Я не знаю, Малфой. В этом-то и дело. Скримджер сказал, что снитч откроется, когда я возьму его в руки, потому что он запоминает первое прикоснавение, но я схватил его, и ничего не произошло...       И Драко начал смеяться, говоря, что они были такими тупыми все это время. В этот момент все смотрели на него так, словно он сошел с ума (что было вполне возможно, Малфою пришлось пережить достаточно, и Гарри не стал бы винить его за то, что он потерял рассудок).       — Поттер, подумай со мной немного. Вспомни свой первый матч.       Гарри нахмурился. Он помнил, как ему нравилась каждая секунда, за исключением того момента, когда Квиррел начал проклинать его метлу. Он вспомнил, как был таким упрямым, делал все возможное, чтобы поймать снитч, даже будучи первокурсником, хотя это был его первый матч. Он помнил, как протягивал руку, был так близок к тому, чтобы коснуться его пальцами, когда... Черт возьми. Он удивленно поднял глаза и посмотрел на Малфоя, который ухмылялся как сумасшедший.       — Я не словил снитч рукой, — сказал Гарри, поняв, что он имел в виду все это время.       — Ты чуть не проглотил его. Мне хотелось ударить тебя по лицу за это, — радостно ответил Малфой, и Гарри не мог не посмотреть на него с нежностью.       Думал ли уже Драко тогда, что он симпатичный? После их ссоры Малфой признался, что считает Гарри самым привлекательным парнем в школе, и, когда он услышал это, его сердце чуть не выскочило из груди.       Драко замечает меня и я ему нравлюсь больше всех... по крайней мере, физически.       Немного разочаровывал тот факт, что Драко думал так, только о его внешности и это не имело никакого отношения к чувствам. Гарри был рад, что Малфой находит его привлекательным, но, в конце концов, он хотел, чтобы блондин выбрал его первым во всех смыслах... а этого не происходило.       В День святого Валентина он попытался пригласить Малфоя на свидание. Не то чтобы они могли куда-то пойти, но отец сказал, что у них с Бродягой будет романтический ужин, так что им четверым нужно придумать, чем заняться. Называйте его наивным, если хотите, но Гарри предполагал, что Рон захочет провести этот день с Мионой наедине, и тогда им с Драко останется только приятно провести время в его комнате... И Гарри начал планировать все: под какой альбом Queen они будут танцевать, что они будут есть, в какой момент он собирается поцеловать Драко, и одного только воспоминания о запахе нарциссов, наполняющем комнату, было достаточно, чтобы на его лице появилась глупая улыбка. Когда Гарри предложил приготовить пиццу и отнести ее наверх, он был не очень приятно удивлен, узнав, что Драко действительно запланировал вечер, в котором они будут вчетвером. По крайней мере, им удалось провести ночь вместе, а это уже кое-что, верно?       — Поттер, — Драко щелкнул пальцами у него перед глазами. Гарри несколько раз моргнул, выныривая из своих мыслей. — Иди и принеси снитч, — приказал он, и зеленоглазый мальчик подчинился.       Оказалось, что если Гарри положит снитч в рот, то появится сообщение: Я открываюсь под конец. Никто, похоже, это не понял, и Рон лишь сказал, что ему уже порядком надоели загадки Дамблдора. Впрочем, Гарри не мог его винить.       — Так ты думаешь, что камень там, Малыш?       — Да. Хотя мы ничего не можем сделать, пока он не откроется. Но, по крайней мере, мы знаем, что происходит... вроде того.       И после того, как они начали предполагать, что Дары реальны, то видение, в котором Волан-де-Морт пытал Грегоровича из-за палочки, которую тот не мог найти. Наконец-то начало обретать смысл. По крайней мере, теперь Драко и Миона не могли злиться на него за то, что он впустил его в свой разум, потому что у них было преимущество, они знали, чего ожидать, когда снова столкнутся с ним. Может быть, он тоже ищет Бузинную палочку?

-----------------

      В то утро Гарри лениво целовал Драко, ему нравилось это делать. Он любил чувствовать, что утро - это продолжение его сна, реальность, в которой он просыпается в объятиях блондина. На несколько минут Гарри мог притвориться, что это навсегда, что так он будет просыпаться до конца своих дней.       Дело в том, что у Гарри появилась надежда, по целому ряду причин. Одна из них - улыбка, которую Драко дарил ему по утрам, такая искренняя и теплая. Другая - признание в том, что он самый высоко оцененный мальчик в списке (да, он очень гордился этим). И, в довершение всего, в последнее время они стали вести себя как пара. Они чаще обнимались, больше целовались и много держались за руки. У Рона всегда было раздраженное выражение лица, когда он видел их вместе. Гарри понимал, что делает что-то не так с Малфоем, но он мог бы жить спокойно и без того, чтобы Рон постоянно хмурился.       Драко слегка разъединил их губы, ровно настолько, чтобы он мог говорить.       — Нам пора вставать, тренировка начнется через полчаса, а мы еще не ели, — застонал Драко и снова поцеловал его, игриво прикусив нижнюю губу.       — Или мы могли бы остаться здесь и пропустить завтрак.       Потому что, действительно, Гарри мог прожить без него, и это было гораздо более увлекательным занятием.       — Ты не можешь пропускать приемы пищи, Поттер. Мы уже говорили об этом.       Это была еще одна причина, по которой у него появилась надежда, Драко умирал, у него были свои проблемы, и все же он находил время, чтобы заботиться о Гарри... Рассказывать о важности правильного питания и проводить с ним ночь, когда он понимал, что уже почти полночь, а Гарри даже не пытается заснуть. По его мнению, сон был переоценен: шесть лет своей жизни он спал по четыре часа каждую ночь, и ему это неплохо удавалось. Малфой, однако, с ним не согласился.       — Ты такой зануда.       — Да, а теперь вставай.       День прошел довольно спокойно. Не было ничего странного, ни драмы, ни истерик, ни споров Рона и Гермионы о всяких глупостях, и самое главное - никакого кашля. Ни одного. Даже маленького. Казалось, словно он снова выпил Felix felicis, учитывая тот факт, что Гарри улыбался и прыгал по дому от одного лишь счастья.       Именно поэтому, обнаружив на столе Малфоя пергамент, он почувствовал настоящий удар под дых.       Они редко проводили время в комнате Драко и Рона. Наверное, потому, что было трудно оставаться наедине в общей комнате. Блондин был в душе, Рон сидел внизу с Мионой (он не хотел мешать им), и ему было скучно. Гарри зашел в комнату Драко, потому что не мог найти одну из пластинок, а так как блондин имел привычку собирать их как можно больше... Он предположил, что может пойти и осмотреться.       Теперь Гарри жалел, что вообще вошел в комнату. Его взгляд был прикован к пергаменту, на котором было написано красивое письмо Малфоя. Он даже не хотел читать письмо. Это было неправильно, не так ли? Но...       Дорогой Тео,       Маленький голосок в голове подсказывал ему, что нужно прочитать это. Что он сможет сохранить тайну. Он уже прикусил себе язык, чтобы не сказать Драко о своих чувствах, и это было достаточно сложно, значит сможет и это оставить при себе, не так ли?       Нет, Гарри. Это ужасно. Это личное, ты не можешь. Просто развернись и уйди.       Гарри начинал ненавидеть высокие моральные принципы, которые Гриффиндор прививал ему на протяжении многих лет. Но, справедливости ради, он никогда не следовал этим моральным принципам, когда дело касалось Малфоя. Дрожащими руками он взял письмо и начал его читать.       Дорогой Тео,       Мне так много хочется тебе рассказать, что я не знаю, с чего начать. Давай начнем с самого важного, хорошо?       Чертоги Смерти существуют. Помнишь, как мы хотели стать Мастерами Смерти, когда нам было по пять лет? Я не могу поверить, что это действительно возможно, мой придурок-отец всегда высмеивал наши «детские мечты», но кто смеется сейчас, а? У меня есть связь с потусторонним миром, я могу проводить старинные ритуалы, и у меня есть задание, полученное от самой Смерти.       Я не могу не желать, чтобы ты был здесь.       Сердце начало болеть. Казалось, что кто-то душит его. Он был таким наивным, не так ли?       Гарри глубоко вздохнул и продолжил чтение, заставляя себя снова прочесть ту же строчку.       Я не могу не желать, чтобы ты был здесь. Я уверен, что тебе бы это понравилось: тайны, загадки... Даже в таком туманном контексте невероятно весело пытаться разгадать это.       Я очень скучаю по тебе. В этом году нам не удалось провести вместе ни одного дня, и я боюсь, что и не удастся... Сейчас все слишком запутано, и у меня осталось не так много времени. Поттер говорит, что собирается закончить все до июня, но, честно говоря, я не думаю, что это произойдет.       Блядь. Блядь. Блядь. Блядь. Блядь.       Слезы начали бежать из его глаз, он отодвинул письмо, стараясь не испачкать его своими слезами.       Пожалуйста, скажи мне, что ты в безопасности. Что ты такой же хитрый и амбициозный, как и всегда (ну, скажи мне в метафорическом смысле этого слова, потому что это письмо никуда не денется, и ты не сможешь на него ответить). Когда придет время, я надеюсь, что ты будешь сражаться на нашей стороне. Я действительно очень этого хочу. Не знаю, значит ли это что-то для тебя, но я хотел тебе сказать.       Прошлой ночью мне приснился сон о нас.       Сердце Гарри остановилось, казалось, на целую вечность. Прошлой ночью? Как? Ночь, предшествующая этому прекрасному утру, когда Драко целовал его почти час? О... Никакого кашля... вообще. Черт. Каким же чертовски наивным он был, думая, что, возможно, именно он был причиной того, что Драко был здоров... Конечно же, из-за Нотта. Гарри всхлипнул и продолжил читать.       Мы были вместе на пляже (он был похож на тот, что возле коттеджа Билла и Флер, потому что я, очевидно, не видел другого пляжа), ты посмотрел на меня и улыбнулся, а когда я спросил тебя, все ли у тебя в порядке, ты ответил: «Да, все в хорошо». Ты действительно был там? Я не могу не задаться вопросом, правда ли мы встретились в том сне... Это было так реально, что я не знаю, как это объяснить.       Гарри не мог перестать плакать. Хотелось, чтобы они вообще не встречались там. Даже если это было жестокое желание. Он не желал думать, что Драко и Нотт встречались в своих снах, потому что так сильно скучали друг по другу. Ни когда блондин обнимал его во сне и будил поцелуем.       Если это действительно был ты, я рад, что мы смогли увидеться. По крайней мере, вот так.       Будь осторожен... и старайся смеяться. Это настоящее волшебство - видеть, как ты хвастаешься своей прекрасной улыбкой. Ты заслуживаешь счастья.       Твой, Драко       Он услышал, как вода в ванной перестала течь, Гарри положил письмо на место и как можно быстрее покинул спальню. Он не мог вернуться в свою комнату, Малфой наверняка будет искать его после того, как переоденется. А он плакал от души. Так чертовски жалко.       Он изменил направление и начал идти по коридору, чтобы постучать в дверь главной спальни. Услышав «войдите», он открыл дверь и закрыл ее за собой, как только оказался внутри. Гарри поднял глаза. Бродяга держал в руках книгу, а его отец, положил голову на колени крестного, они оба посмотрели на него и замерли.       — Гарри...? — спросил отец со страхом в глазах.       — Можно... — еще один всхлип вырвался из его рта. — Могу я остаться здесь? Я... я просто...       И его заключили в объятия. В ноздри ворвался запах никотина.       — Муффлиато. Пожалуйста, — умолял Гарри, потому что мысль о том, что Малфой застанет его плачущим, как маленький мальчик, в родительских объятиях, была достаточно постыдной, и ему не нужно было, чтобы это произошло на самом деле. Отец повиновался и жестом попросил его сесть на кровать вместе с ними.       Ему хотелось кричать от боли. Это было так чертовски несправедливо. Слезы продолжали течь по щекам, и ему пришлось снять очки, потому что в них уже невозможно было ничего увидеть - все потускнело от слез.       — Что случилось? — спокойно спросил Бродяга, Гарри лишь покачал головой. Он не хотел им рассказывать. — Это Драко, не так ли?        И это только заставило Гарри заплакать еще сильнее, что подтверждало предположение Сириуса. Отец попытался спросить, что же такого сделал Драко, но крестный прервал его, сказав, что Гарри будет говорить, если и когда захочет.       Через некоторое время у него в груди появилось это болезненное чувство. Тоска, которая поселилась внутри него, начала ощущаться как непреодолимая волна, сокрушающая каждую клеточку в его теле. Ему нужно было выговориться, нужно было с кем-то поговорить.       — Он пишет ему, — прошептал Гарри слабым и тонким голосом. — Я знаю, что мне не следовало это читать, но я это сделал. Он думает, что они встретились во сне... — захлебываясь, произнес он, издавая всхлипывающий звук. — Драко провел ночь со мной, но встретился с ним во сне. Разве это не чертовски романтично?       — О, Гарри... Ты не знаешь, что это значит для него...       — Драко написал, что очень скучает по нему. И что он не верит, что я закончу это до июня, хотя я блядь стараюсь, — Гарри вытер глаза тыльной стороной ладони. — Я знаю, что это очень хреново с моей стороны, но иногда мне хочется, чтобы он выбрал меня. И я понимаю, что это неправильно, потому что это убьет его. Я чертовски хорошо это знаю, но я хочу этого. Я хочу, чтобы он писал мне письма, хочу, чтобы он был со мной, хочу, чтобы он спал рядом и не думал о ком-то другом. Я хочу его для себя, но я не могу его получить, поэтому принимаю только то, что он может мне дать.       — Я знаю, Сохатик. Я полностью тебя понимаю, — сказал Сириус, играя с его волосами, успокаивая, в то время, как отец гладил его по спине. Было так приятно, что они рядом. Гарри не мог представить, каково проходить через все это без них...       — Знаешь... — начал говорить его отец. — Можно любить двух людей одновременно.        О, черт возьми.       — О, да? Это то, что случилось с тобой? — он выплюнул свой ответ. Гарри знал, что это несправедливо, тем более по отношению к его отцу, да еще и Бродяга рядом... Но он был так чертовски зол и печален.       — Да... — честно ответил отец, и Гарри почувствовал, как рука Сириуса на секунду напряглась, прежде чем он снова запустил пальцы в его волосы. — После школы я продолжал встречаться с Лили и в конце концов влюбился. Когда она забеременела, я попросил ее выйти за меня замуж, а потом появился ты... Но не было ни дня, чтобы я не любил Сириуса.       — Это просто печально, — упрямо ответил он.       — Почему? Она подарила мне тебя, с твоими прекрасными зелеными глазами и ее дерзким характером, — Гарри услышал, как Сириус хихикнул, и расслабился. Может, они действительно поговорили об этом... Может, теперь у них все в порядке. — Я имею в виду, что любовь - это миллион разных вещей, ты всегда любишь людей по-разному. Может, это случится не завтра, но... что, если именно ты окажешься тем, кто проведет с ним всю оставшуюся жизнь? Будет ли это иметь значение, если Ханахаки будет для кого-то другого?        Гарри застонал.       — Ты не понимаешь. Просто не понимаешь. Я хочу, чтобы он любил меня так же, как он любит его. Я знаю, что это чертовски жестоко, ясно? Но я хочу, чтобы он полюбил меня так отчаянно, чтобы у него сжималось сердце, как у меня, каждый раз, когда я представляю их вместе. Сейчас я удивляюсь, что Ханахаки не у меня.       — Ладно... Сохатик? — Гарри поднял голову. — Как насчет того, чтобы сказать ему о своих чувствах? — он уже собирался ответить, но Бродяга прервал его. — Я знаю, что ты собираешься сказать: он не любит меня в ответ и ля-ля-ля, но есть гигантский... — и мужчина закашлялся, пытаясь скрыть слово «гигантский».       — Сириус, — сказал его отец укоризненным тоном.       — Что? Я просто кашлянул. В любом случае, есть вероятность, что ты... ну, знаешь... ошибаешься.       — В чем? Может, он испытывает ко мне какие-то чувства, в чем я сомневаюсь, обо мне в письме почти не упоминалось...       — Может быть, он испытывает к тебе самые настоящие чувства, ты упрямый и невнимательный сын своего отца.       — СИРИУС.       — Что, Джеймс? Они хуже нас! А это о чем-то да говорит.       Гарри начал вставать, вытирая остатки слез рукавом и надевая очки.       — Эй, куда это ты собрался? — спросил его отец, как только он начал идти к двери.       — Подальше от вас. Мне не нужно, чтобы вы давали мне надежду, когда я знаю, что в итоге мое сердце будет разбито.       Гарри уже закрывал за собой дверь, когда услышал крик Бродяги.       — Знаешь, кто сказал то же самое на Гриммо??        Но что бы он ни собирался сказать, его прервал громкий хлопок двери.       Позже той ночью Гарри оказался один в своей комнате и смотрел в потолок. В его голове мелькали образы Малфоя и Нотта вместе на пляже, улыбающихся друг другу...       Поттер говорит, что собирается закончить все до июня, но, честно говоря, я не думаю, что это произойдет.       Дело в том, что он очень хотел иметь шанс быть с Драко. Это могло произойти только в том случае, если бы они успели завершить задание вовремя, а после того, как уничтожили медальон, они оказались в тупике. Единственной зацепкой была Беллатриса...       Им нужна была ее палочка, чтобы попасть внутрь хранилища. Что они могли сделать? Украсть ее? Для этого им нужно находиться рядом с ней. В Малфой-мэноре проходили собрания Пожирателей смерти, Гарри знал это, потому что Драко рассказал ему, что, возможно, если они проникнут в это поместье, то смогут получить палочку или даже ее волосы - с тем количеством оборотного зелья, которое Малфой и Миона сварили за последние месяцы, они могли сделать все, что захотят.       Но если они проникнут в поместье, Драко не пойдет с ними. Ни за что на свете. Гарри боялся, как отреагирует его семья, если увидит его. Сириус и отец тоже не были вариантом, к его большому разочарованию, кто-то должен был остаться здесь с блондином и позаботиться о нем. И даже если все пойдет не так, и он не сможет вернуться, они будут заботиться о нем, и Драко сможет быть с Ноттом. Гарри мог бы позволить им быть счастливыми...       Ему нужно было поговорить об этом с Гермионой и Роном. Он просто надеялся, что они с ним согласятся.       Иногда быть добрым и бескорыстным Избранным было отстойно.