Кровавые Лепестки

      Гарри спал всю поездку на поезде. Точнее он наполовину спал, наполовину слушал разговор, который вели его друзья.       Он уже знал, что они злятся на него, ведь с Нового года между ними все было как-то неловко. По его мнению, они отнеслись ко всей этой истории с Ноттом с пониманием и даже прохладой. Он догадывался, что они не понимают, как любит Малфой. А вот Гарри понимал.       В этом и заключалась вся проблема.       Его любовь была безусловной. Вот и все.       Да, ну, все любят безусловно.              Нет, черт возьми, не любят.       Большинство людей любят кого-то за какие-то качества и не принимают другие, они не любят тебя всего. Малфой любил «своего человека» во всех отношениях, и не было ничего, что могло бы заставить его не любить этого мальчика.       Гарри действительно спрашивал, отчаянно пытаясь вылечить Малфоя, чтобы заставить его разлюбить. Он очень хорошо запомнил этот разговор.       Они сидели у камина на ковре, чтобы быть ближе к огню, и пили горячий шоколад, который приготовил для них его отец. В свете камина кожа Малфоя казалась еще более сияющей.       — А что если ты увидишь, как он целуется с кем-то другим? С кем-то, кто тебе даже не нравится? — сказал он, сделав глоток шоколада.       — Нет, — ухмыльнулся блондин. — Тебе следует просто сдаться, Потти, — он покачал головой.       — Нет. Должно же быть что-то.       Гарри задумался на некоторое время, прежде чем продолжить.       — А что, если он применит непростительные заклинания?        Драко прищурился.       — Какое?       Гарри был взволнован. Хоть что-то. Он пожал плечами.       — Все.       Малфой отпил глоток шоколада и схватил кружку обеими руками, закутавшись в одеяло. Гарри не мог понять, как он когда-то считал его опасным или пугающим...       — Я бы все равно его любил, — Драко сказал это низким голосом, глядя на огонь. — Я не верю, что он стал бы убивать, пытать или манипулировать ради забавы... Я уверен, что он способен на это, если того потребует ситуация, но если у него будет причина...       — Ты мог бы быть с человеком, способным на такое? — спросил Гарри, сбитый с толку. Малфой мягко улыбнулся ему.       — Мы все на это способны. Мы просто притворяемся, что только плохие парни могут это сделать, — он поерзал на месте. — Плохие люди делают это ради удовольствия. Вот в чем разница.       Гарри просто молчал, ожидая, что он продолжит.       — Возьмем, к примеру, мою мать, я уверен, что в своей жизни она, должно быть, наложила по крайней мере одно из них, но это не определяет ее. Теперь возьмем мою тетю Беллу: вся ее сущность - это жестокость, ей нравится причинять боль. Она психопатка.       Гарри согласно кивнул. Беллатриса Лестрейндж вызывала у него тошноту. Он не мог не вспомнить ночь в Отделе Тайн. Если бы там не было Малфоя... Зеленый свет пронесся мимо него. Он снова посмотрел на мальчика.       — Значит, единственное, что может заставить тебя перестать его любить, это если бы он превратился в сумасшедшего убийцу, как твоя тетя?       Малфой пристально посмотрел на него. Любопытные серые глаза словно что-то искали.       — Я не уверен, что когда-нибудь смогу его разлюбить, даже тогда. Может быть, чувства были бы другими... Я не знаю, смогут ли они когда-нибудь полностью исчезнуть.       И это означало, что Малфой любил, по-настоящему, без всяких условий. В мире не существовало ни одной вещи, которая могла бы изменить его мнение. Так что было понятно, почему он был более чем обеспокоен тем, что этот человек был гребаным Ноттом.       А теперь, когда подозрения Гарри подтвердились, все стало еще хуже. Блондин знал, что Нотт - Пожиратель Смерти, и все равно продолжал прикрывать его, защищать...       Он почувствовал, что у него тянет в животе, и поерзал на сиденье, не открывая глаз.       — Я знала, что книга опасна. Вы двое никогда меня не слушаете, — услышал он слова Гермионы.       — Я знаю. Мне очень жаль, — Рон на мгновение замолчал. — Я никогда не видел его таким равнодушным к нам, даже когда мы не ладили... И он решил не ехать в Гриммо!! Он любит это место.       Гарри услышал, как его лучший друг издал немного болезненный звук. Может, Гермиона его ущипнула?       — Серьезно, Рональд. Нотт покинул больницу только вчера. Конечно, Драко решил остаться.       Возможно, в этом и была причина. Это помогло Гарри почувствовать себя немного менее ужасно из-за того, что Драко не поехал с ними. Но он всё ещё не мог избавиться от ощущения, что Малфой не хочет быть рядом с ним, даже на Гриммо...       Гермиона разбудила его, когда они добрались до станции. Он поправил очки и взял свои вещи, после чего последовал за ними.       Отец ждал его рядом с Уизли и улыбался ему. Бродяги нигде не было. Он и Рон подходили к ним, а Гермиона тем временем уже попрощалась с ними и ушла с родителями.       Он увидел, как его отец нахмурился и посмотрел немного дальше них. Отлично, Малфой не послал патронуса.       — Где же малец? — спросил он в замешательстве. Гарри захотелось вернуться в эту чертову школу и потащить Драко за собой, даже против его воли. Он знал, что так и будет.       — Долго рассказывать. Я просто хочу домой, — сказал он тихим голосом.       Они попрощались с Уизли, и отец отправил их на Гриммо.       Когда они вошли в дом, Бродяга подошел поприветствовать их и нахмурился, обнаружив Гарри только с отцом. Но спрашивать не стал. Так было лучше.       Он сказал, что очень устал, и удалился в свою комнату. Гарри лежал в своей постели и крутил палочку между пальцами, размышляя, стоит ли посылать патронуса Малфою или нет.       Что бы он сказал?       — Привет, Малфой. Я знаю, что ты меня сейчас ненавидишь, но не мог бы ты не быть придурком по отношению к папе и Бродяге? Спасибо.       Он услышал тихий стук в дверь.       — Войдите.        Его отец вошел в комнату и сел на край кровати, глядя на него.       — Готов к этой длинной истории? — спросил он добрым голосом.       Гарри не хотел рассказывать ему. Это было ужасно. Его отец вернулся совсем недавно... Что, если он увидит эту его часть и решит, что ему это не нравится? Бродяга немного привык к тому, что он не идеален.       Но он знал, что должен был. Зеленоглазый мальчик не знал, как долго Малфой будет избегать его, а его отец и Бродяга должны знать, почему.       — Ты любишь меня? — спросил Гарри дрожащим голосом. Его отец нахмурился.       — Конечно.       Этого было недостаточно. Ему нужно было знать.       — Безоговорочно? — Гарри почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. — Например... Если я скажу тебе, что сделал что-то ужасное... — ему не хотелось плакать, но он так устал от этого. — Это будет условием того, как ты меня любишь?       Отец лег в кровать рядом с ним и прижал его к своей груди. Гарри начал пачкать слезами рубашку отца.       — Безоговорочно. И Бродяга тоже, если тебе интересно. Ты можешь убить кого-нибудь, и мы, скорее всего, поможем тебе спрятать тело.       Гарри тихонько хихикнул.       — Ты можешь рассказать мне все. Всегда. Ничто не заставит меня любить тебя меньше.       Он глубоко вздохнул, прежде чем начать рассказ.       — Я проклял Нотта, — тихо сказал он. — Мы с Малфоем отдалились друг от друга еще в канун Нового года. В основном с моей стороны, — Гарри услышал, как отец пробормотал "хорошо", и продолжил рассказ.       — Потом Рона отравили в его день рождения. Я был уверен, что это Нотт отравил медовуху и... — Гарри откинул волосы с лица. — Возможно, я сказал это Малфою в злом тоне. Он начал кашлять и даже не мог ответить.       Он посмотрел на отца, желая убедиться, что тот не сердится. По крайней мере, сейчас.       — Потом... Я увидел его на карте, той ночью, он спал с Ноттом.        Отец с надеждой расширил глаза. Гарри покачал головой.       — Не так, по крайней мере, он так сказал. Рон спросил его об этом. Малфой разозлился, что мы шпионим за ним... Он спросил, откуда мы узнали, и никто не сказал ему о карте, так что с тех пор он с нами не разговаривал.       — Я думал, ты сказал, что проклял Теодора, — Гарри кивнул.       — Я нашел их в ванной Миртл на прошлой неделе, Нотт плакал, демонстрируя свою Темную Метку, а Малфой утешал его, — слезы продолжали литься из его глаз. — Я был так зол, что он лгал мне об этом в лицо, понимаешь? А потом Нотт сказал мне, чтобы я ушел. Я не отступил. В итоге мы устроили дуэль.        Отец кивнул, ожидая продолжения.       — Нотт начал накладывать на меня проклятие Круциатус. Малфой крикнул ему, чтобы он остановился, но я уже выпустил другое заклинание. Я не знал, что это такое, клянусь. Я нашел его в книге с пометкой «для врагов». Это было режущее проклятие, Нотт чуть не умер.       Слезы продолжали течь из его глаз. Он не мог забыть взгляд Малфоя, яростный, разочарованный.       — Убирайся к черту.       — Чего ты хочешь? Ты действительно собираешься убить его сейчас?       — Убирайся.       Гарри почувствовал, что это было так несправедливо. Это был первый раз, когда он сделал что-то подобное. Это был несчастный случай. Он даже не начинал драку! И теперь Драко был так зол, что даже не сказал ему, что больше не вернется в площадь Гриммо.       Он ненавидел это, все это. Ему хотелось накричать на Малфоя, что он ведет себя как придурок. Нотт был не единственным человеком в мире, у которого было проблемы или семья, о которой нужно заботился. Почему Драко простил ему попытку Круциатуса, но не Гарри из-за Сектумсемпры? Но он знал ответ на этот вопрос: Малфой заботился о нем с условиями, в то время как Нотта он любил безоговорочно.       Нотт этого ни хрена не заслуживал.       — Бродяга рассказал тебе о том, что случилось на пятом курсе? — спросил отец ласковым голосом. Гарри кивнул.       — Когда Снейп преследовал тебя в полнолуние.       — Да. Луни мог убить его, если бы я не подоспел вовремя, — его отец глубоко вздохнул. — Это была одна из немногих ссор с Бродягой в моей жизни. Спроси его, я не разговаривал с ним три полных луны.       Гарри в шоке широко раскрыл глаза.       — Да, я тоже не знаю, как мне это удалось. Наверное, я был очень зол, разочарован в нем, — отец погладил Гарри по спине, продолжая говорить. — Понимаешь, я думал, что Бродяга - самый идеальный человек на свете. Знаешь, сколько раз он ругался с матерью, чтобы она разрешила ему приехать ко мне на лето? Много. Множество раз. Он даже сглазил Регулуса, когда тот называл Луни полукровкой.       Гарри смотрел на него, пытаясь понять.       — У меня в голове с давних пор был идеальный образ Сириуса, который внезапно был испорчен тем, что он сделал что-то жестокое. Даже если он не осознавал последствий своего поступка, это все равно очень серьезно.        Гарри нахмурился.       — В третье полнолуние Бродяга сильно пострадал. Я нашел его, когда он в одиночестве пытался очистить свои раны. Я всегда делал это для него, — отец улыбнулся воспоминаниям. — Я предложил помощь, и он очень робко спросил, стали ли мы снова друзьями. Тогда я понял, что был ужасно неправ, когда игнорировал его.       — Почему? — спросил Гарри низким голосом.       — Потому что такие люди, как ты, Гарри или даже Бродяга... Вы жили в таком одиночестве, в детстве вам не хватало любви, что у вас сложилось неправильное представление о том, что любовь может уйти. Вы думаете, что это временно.       Гарри почувствовал себя очень уязвимым. Это было то, о чем он никому не говорил... никогда. А его отец просто знал. Гарри обнял его чуть крепче.       — Драко очень заботится о тебе, — он фыркнул.       — Нет, не заботится.       Послышался стук в дверь.       — Войдите, — сказал Гарри.       Сириус открыл дверь и нахмурился.       — Я вам не помешал? — спросил он.       — Да, Бродяга. Но ты можешь присоединиться к этой части разговора.       Его крестный закатил глаза.       — Как мило, сэр. Я просто умирал от скуки внизу.       — Сириус. Вопрос без контекста: Драко заботится о Гарри?       Бродяга, казалось, просиял, услышав этот вопрос, он поднял обе брови, глядя на него.       — Ооо! Ты наконец-то признался, что он тебе нравится? Это потрясающе!       Гарри почувствовал жар на щеках. Какого дьявола? Он посмотрел на Сириуса так, словно тот сошел с ума. Он собирался отрицать это, но тут заговорил его отец.       — У тебя была одна работа, Сириус. Теперь ты напугал его. Гарри очень расстроен из-за его ссоры с Драко и думает, что парень теперь его ненавидит. О других вещах не упоминалось.       — О... ну, да. Ты ему очень дорог, — сказал Сириус нерешительным голосом.       — Вы двое думаете, что мне нравится Малфой? Я не люблю его! — возмущенно сказал Гарри. — Мне нравится Джинни. Я думал, вы знаете, Малфой говорит, что все знают.       — Ну, если Драко так говорит, значит, это правда, — насмешливо сказал Сириус, Гарри сердито посмотрел на него.       — Сириус, — его отец шипел на него. — Прекрати. Это контрпродуктивно.       Его крестный закатил глаза.       — Мне действительно не нравятся мальчики, Бродяга. Только девочки, —сказал Гарри решительным тоном. Сириус моргнул, а затем раздраженно посмотрел на Джеймса.       — Ты сказал ему произнести эти слова именно в таком порядке, Джеймс? Это даже не смешно, — он начал идти к двери, как только сказал это. Отец быстро отодвинул его в сторону, выбрался из кровати и пошел за Сириусом.       — Бродяга! Нет! Это было просто совпадение…        Слова отца были прерваны звуком захлопнувшейся двери.

----------------------------------------------

      На следующее утро он спустился вниз, чтобы позавтракать, и обнаружил, что его отец разговаривает с Сириусом. Бродяга не обращал внимания на сидящего рядом с ним мужчину и читал «Ежедневный пророк», попивая свой кофе. Гарри стоял по другую сторону дверного проема, молча. Он не хотел мешать. Вчерашний ужин и так был достаточно неловким.       — Да ладно, Бродяга... Клянусь, я не сказал ему ни слова, — его крестный повернулся и посмотрел на него.       — Да, но это неважно. Дело не только в этом. Ты можешь не быть эгоистом и не заигрывать со мной на глазах у Драко и Гарри? Мне это не нравится, это наводит их на неправильные мысли.        Мужчина хмыкнул.       — А ты никогда не думал, хотя бы на секунду, что, возможно, я действительно флиртую с тобой?— его отец зашипел, и Сириус ужасно покраснел.       — Прекрати, Джеймс. Просто прекрати.       Его отец застонал.       — Ты такой трудный. Я не знаю, что еще я должен сделать, чтобы ты мне поверил.       Гарри хотел, чтобы отец поговорил с ним об этом. Он хотел сказать ему, что не возражает против того, чтобы они были вместе.       Сначала, может быть, у него было странное чувство, когда он думал о своей матери, спрашивал себя, как бы она к этому отнеслась... Но потом он увидел, как отец улыбается Сириусу. Как Гарри мог злиться из-за этого? Они выглядели такими счастливыми...       Гарри попытался повернуться, чтобы вернуться в свою комнату и оставить их наедине, но споткнулся о собственные ноги. Его крестный пошел на шум и увидел его возле кухни.       — О... Доброе утро, Сохатик. Завтрак? — сказал мужчина, он просто кивнул.       Некоторое время они ели в тишине. Гарри мог видеть, как Бродяга и его отец время от времени украдкой поглядывали друг на друга. Затем его крестный заговорил с доброй улыбкой на лице.       — Прости за вчерашнее. Я не знал, что тебе нравится Джинни, но это здорово, — Гарри лишь пожал плечами. — Ты ей рассказал?       — Нет. Она встречается с другим, — он услышал, как отец негромко сказал "ой". — Это моя вина, она была влюблена в меня с первого курса... Но я не видел ее в таком свете.. Она уже ушла, когда я ее заметил.       И тут Бродяга разразился хохотом. Его отец и он сам посмотрели на мужчину так, словно он сошел с ума.       — Простите! Просто... — сказал он между приступами смеха. — Ты действительно сын Лили. Твоя мать даже не смотрела в сторону Джеймса, пока он не перестал приглашать ее на свидания.       Гарри увидел мягкую улыбку на лице отца. Он тоже улыбнулся.

-------------------------------------------------

      Дни шли за днями, и вскоре ему снова пришлось бы вернуться в школу. Гарри нервничал по этому поводу. Он хотел исправить ситуацию с Малфоем, но не знал как.       Он то и дело поглядывал на карту, чтобы хотя бы знать, чем блондин занимался в последнее время. Он заметил, что тот стал больше времени проводить с Ноттом (Рон считал, что это хорошо, но Гарри не соглашался).       Бродяга без стука открыл дверь в его комнату, и Гарри попытался спрятать карту под подушку. Сириус изогнул бровь.       — Учитывая тот факт, что вчера ты отправился к своей рыжей принцессе в Нору, я могу предположить, что ты следил за Драко.       Гарри покраснел от смущения и скрестил руки.       — Я хочу знать, все ли с ним в порядке. Я не могу спросить его, так что...       Его крестный хмыкнул и сел рядом с ним. Гарри заметил, что в руках у него сумка.       — Может, ты попробуешь извиниться? Ты сказал, что объяснил, но не сказал, что извинился.       — Не знаю, проблема в том, что Малфой не хочет даже смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы вести вежливый разговор.       Бродяга раздраженно закатил глаза.       — Не перед ним! Извинись перед Ноттом. Драко это оценит, и таким образом ты сможешь добиться его расположения.       Гарри моргнул. Вообще-то он не думал об этом... Может быть, потому, что Нотт ему слишком не нравился, но он должен был извиниться перед ним... Затем Бродяга снова заговорил.       — А если это не сработает... — Сириус передал ему сумку, которую держал в руках. — Отдай ему это.       Гарри открыл сумку и распахнул глаза. Внутри лежал дискам с наушниками и несколько компакт-дисков, все от Queen.       Некоторые из них были такими же, как и пластинки, которые были у блондина, но остальные были альбомами, которые Сириус обещал показать ему, как только сможет.       Он снова посмотрел на Бродягу в замешательстве..       — Они не такие, как виниловые пластинки, звук не такой хороший, но я подумал, что вам двоим они пригодятся в Хогвартсе.       Гарри притянул Сириуса к себе и обнял. Он так любил его. У Гарри никогда не было ничего своего, пока он не вошел в его жизнь...       — Спасибо, Бродяга.       — Ничего страшного. Я люблю тебя, Гарри. Я хочу, чтобы ты был счастлив, — сказал его крестный, обнимая его в ответ.