Детский реабилитационный центр №213. Семь смертных грехов.

Их конец – погибель, их Бог – чрево, и слава их – в сраме, они мыслят о земном. (Фил.3:19) - Обходи его, обходи! – Выкрикнул Минхо, держа в руках телефон. – Вот черт, очередную катку слили. Со закатил глаза и откинул смартфон в другой конец кровати, падая головой на подушку. Ладони накрывают лицо, он тяжело вдыхает, а Ли смотрит внимательно, сидя в кресле. - Ты как вообще? Выглядишь рассеянным. - Ни о чем не могу думать. – На выдохе признается Чанбин и трет переносицу двумя пальцами. – До пересадки осталось всего пару дней, и чем ближе, тем боязливее становится. Но потом я вспоминаю, как Хёнджин впервые показался с бритой головой, и осознавая, что делают с нами наши болезни, пытаюсь затолкать этот страх поглубже. Выходит, мягко говоря, не очень. Он отсчитывал дни в календаре, словно ждал дня рождения, но противоречивые чувства внутри говорили об обратном. Вчера ночью его внезапно посетило желание сбежать, забыть про чертову операцию, про болезнь, сахар. Свалить с этого центра, встретится с друзьями и просто дать мозгам отдохнуть. Но он не мог. Родители сделали слишком многое чтобы он оказался здесь, чтобы он вылечился. - Как давно у тебя диабет? – Бабочка поднялся на ноги. Шаркая по полу тапочками, дошел до кровати и залез в противоположную от Со сторону, сложив ноги в позе лотоса. – Как ты вообще… Насколько тяжело жить с такой болезнью? Чанбин скрестил руки, сверля глазами потолок. Шестеренки в голове закрутились, напрягая память. - Диабет у меня обнаружили в семь лет. – Начал он. – Мама тогда заметила, что я пью очень много воды и что меня постоянно мучает жажда. Она сразу догадалась что со мной, ведь мой дедушка тоже им болел. Да и она во время беременности с этим мучалась. - Получается, болезнь наследственная? – Уточнил Ли. - Получается так. – Чанбин прочистил горло и продолжил. – На протяжение всего времени, лечение проходило отлично. Я не боялся уколов и замеров крови. Меня это не пугало. Я даже соблюдал диету, представляешь? Минхо прыснул в кулак, на что получил легкий пинок пяткой в колено. - Так вот, все было хорошо ровно до переходного возраста. Ну знаешь, появились взрослые друзья, все дела. Я тогда осознал, что устал от всего этого. Смотря на других ребят, мне становилось обидно, что они могут кушать и пить что захотят, не следив постоянно за сахаром. Тогда я стал пропадать на тусовках, много выпивал и совершенно забывал о своей болезни. Я чувствовал себя прекрасно, когда не думал о том, что нужно колоть инсулин. – Со шмыгнул носом, предаваясь воспоминаниям. Вой сирен бил по барабанным перепонкам, окутывая неприятным, липким чувством. – Пока однажды меня с очередной вечеринки не забрала скорая помощь, потому что сахар в крови зашкаливал. - Ну ты даешь… - Мама тогда сильно плакала, а мне было жутко стыдно. Я решил для себя, что больше никаких тусовок, но слишком поздно всё осознал. Мне только стукнуло семнадцать, а из-за всех моих гулянок, начали страдать почки. Родители стали возить меня по городским больницам чуть ли не каждый день, но предложенные методы лечения то ли не подходили, то ли не устраивали моих отца и маму. Тогда они начали искать частные медицинские центры. Да, цены были выше, намного выше, чем они ожидали, но они очень любят меня и делают все, что в их силах. К тому же, мама чувствует вину за мой диабет. Говорит, что виноваты их с дедом гены, а значит им и разбираться. – Чанбин машет головой и укладывается по удобнее. – Примерно через год им удалось скопить нужную сумму, чтобы я смог пробыть тут хотя бы полгода и ни в чем не нуждался. Тогда я и познакомился с Чаном. Минхо довольно улыбается, смотря на лицо Со, которое расслабляется при упоминании друга. - Помню, он был таким рассеянным и потерянным, я даже считал его странным какое-то время. Но он всегда обо мне заботился, словно о младшем брате. Мы с ним очень сдружились, нашли кучу общих интересов. Я очень хотел ему помочь, ну знаешь, с его болезнью, но он не позволял мне этого делать. Его тут же накрывало уныние, и я бросал попытки. - Иногда Чан, очень категоричен в своих принципах… - Это точно. – Оба парня усмехнулись. – Будучи здесь, я старался соблюдать выписанную мне диету, но надолго меня не хватило. Мне не хватало порций, и я постоянно был голоден. Поэтому, я частенько просил Феликса закупиться мне вкусным, когда он сбегал, либо заимствовал еду ребят с других столов. - То есть воровал? – Минхо скептически, но по-доброму выгнул бровь. - Любезно одалживал! – Парировал Со, задрав к вверху большой палец. – Потом появился Джисон, который отдавал мне свои дополнительные завтраки. На минуту, в палате повисла угнетающая тишина. Парни не до конца отошли от смерти друга, а Ли так и подавно. Он все еще плохо спал и старался забить голову чем-то другим: будь то работа, разговоры с ребятами, просмотры фильмов, лишь бы не думать о кашляющем мальчике. - Несколько месяцев назад выяснилось, что мне нужна трансплантация. Лечение только удерживало ухудшенное состояние моих почек, но изменений в лучшую сторону не было. Тогда меня поставили на очередь, а родители в срочном порядке стали искать недостающую сумму. Потом произошло то, что произошло. Сынмин, Чонин. Я то и дело заедал стресс, пытаясь хоть как-то заполнить эту удушающую пустоту внутри. Видя меня в таком состоянии, Хан жалел меня и таскал мне булочки. Чан даже ругался на него, но понимал, что если не Джисон меня покормит, то я сам накину Ликсу денег и он купит мне что-то. Я понимал, что это не верное решение для моего здоровья, но ничего не мог с этим поделать. Это как наркотики, зависимость. Потом мне и родителям сообщили новость о том, что донор найден, и в эту же ночь умер Джисон. Я не знал, как вам сказать, мне было так совестно. - Тебе нечего стыдится, Чанбин. Судьба, штука, интересная. Но в этом нет ничьей вины. – Минхо поднялся на ноги, хлопая друга ладонью по лодыжкам и ныряя в резиновые тапки. – Спасибо что поделился. - Это не было какой-то тайной, просто до этого, всю историю знал только Чан. – Друг поднялся следом. – Куда пойдем? - Хочу питьевой йогурт, сходим до автомата? – Ли пошарил по карманам, достал телефон и вытащил банковскую карту из чехла. - Конечно, кстати… - Со замялся на секунду, думая о том, насколько прилично задавать подобные вопросы. Однако, ему показалось что он был достаточно близок с Минхо, пусть и не знал всего о загадочном парне. – Откуда у тебя постоянно деньги? Парни уже дошли до нужного места, когда Бабочка приложил карту к безналичному аппарату, нажимая на кнопку с названием нужного напитка. - Я же говорил, что работаю удаленно. - Да, но не говорил, где именно. - Да так… То тут, то там. Ты что-то будешь? – Он указал пальцем на автомат, быстро сменив тему. Чанбин обратил на это внимание, но докапываться не стал и отрицательно покачал головой. *** - Ты же будешь нас навещать? – Хёнджин обращается к Со, поправляя шапку бини. От ткани немного зудит голова, но он не может её снять. Неловкость от нового образа все еще перетягивает конечности, и не дает смирится с тем, что это необходимость. – Ну, когда уедешь отсюда. - Шутишь что ли? – Чанбин поднимает брови, отрываясь от диетического завтрака. – Вы и не заметите, что меня выписали. Буду к вам каждый день наведываться! - Ну и кто тебя за язык тянул? – Пробормотал под нос Феликс, цепляясь за очередную попытку Хвана, поправить свой головной убор. Он аккуратно перехватывает его пальцы, быстро поправляет сам, и прячет чужую ладонь в карман собственной спортивной олимпийки. Со внимательно следит за двумя друзьями, бросая вопросительные взгляды на Чана. Хван лишь благодарно улыбается, не забыв ткнуть свободной рукой в бок брюнета. - Скажи, что это шутка. – Хёнджин в упор посмотрел на рядом сидящего парня, пригрозив второй атакой по ребрам. - Да шутка это, шутка. Господи боже… – Ли вскидывает ладони в знаке поражения, и глаза всех ребят замирают на их переплетенных руках. В голове Чана загорается яркая лампочка. Первый раз, неоднозначные отношения между Феликсом и Хёнджином он заметил в бассейне. Пока ребята плавали и бесились, он сидел рядом с чужими вещами и наблюдал за всеми. За их радостью, смехом, разлетающимися брызгами на светлом кафеле. И без его внимания не осталось, как брюнет утянул Хвана под воду. Чан тогда из уважения уткнулся глазами в телефон, не желая никому мешать. После этого, он часто замечал их постоянные переглядывания, случайные касания и то, как они сблизились друг с другом. Последнюю неделю, те были вместе практически двадцать четыре часа в сутки. Бан каждый день ловил момент, как кто-то из них, да зайдет в чужую палату. Но всё можно было объяснить, списать на крепкую дружбу, или что-то еще, но не это. А по смущенному лицу Хёнджина, заметившего чужие вопросительные лица, и быстро прячущего руки Феликса, сталось все сразу понятно. - Вы встречаетесь. – Теперь две пары глаз, Минхо и Чанбина, устремились на Чана. – Ну точно, встречаетесь. - Что? Вы, не… - Замешкался Феликс, отрицательно махая руками. - Твою мать, - Восторженно произносит Чанбин. – вы встречаетесь! – парень повышает голос, до неприличной громкости. – А я знал. Я догадывался! Чан получает неодобрительный взгляд от брюнета, и атаку в бок от пальца раскрасневшегося Хёнджина. На стол восьмого блока смотрит почти вся столовая, и до ушей тут же доносятся чужие перешептывания. Даже повара с раздачи не отказывают в заинтересованных взглядах в их сторону. - Почему вы нам не рассказали? – Минхо довольно улыбается, сдерживая смех. - Хотели рассказать после пересадки Чанбина. – Говорит Феликс и указывает пальцем на Чана. – Но кое кто испортил нам весь сюрприз. - Ты знал и не рассказал мне? – Со обиженно дует губы и садится, косится на друга, который, как всегда, без эмоционально реагирует на такое радостное событие. - Убедился только что, вот и не говорил. – Бан пожимает плечами, принимаясь за недоеденную порцию геркулесовой каши. - Кстати, операция уже завтра, может устроим ночевку? – Выдвигает предложение Минхо. Все парни в момент затихают, обдумывая идею. – Притащим в комнату Со настольные игры, я возьму ноут с фильмами. - Я могу сгонять в ближайший супермаркет, купить какой-нибудь хавчик. – Феликс задумчиво чешет нос и бросает взгляд на Чанбина. – Или лучше… - Не-не, - Диабетик машет головой. – я даже при всём желании не смогу сейчас ничего такого есть, иначе операцию сразу отменят. Берите что душа пожелает, все ок. - Ну тогда решили, - Хёнджин хлопает в ладоши, встает из-за стола и на прощание чмокает брюнета в лоб. – я на химию, увидимся вечером. - Ну вы посмотрите на них, - Чанбин провожает парня довольным взглядом, сложив ладошки под подбородок. – сладкая парочка. - Избавь меня от этого. – Феликс морщится, допивая сок из коробки с трубочкой. - Тогда я подсмотрю в журнале, когда у дежурных пересменка. – Бабочка кивает, открывая список лучших фильмов для ночных вечеринок. *** На часах 23:00, в центре пусто, отбой был еще пару часов назад. Основной свет выключен и лишь светильник с стола дежурного врача слегка освещает восьмой блок. Спустя ровно одну минуту, когда по коридору разносятся шаркающие шаги мед брата, из дверных проемов палат высовываются пять макушек. Хёнджин видит всех, так как его комната находится в отдалении. Со машет рукой, подзывая ребят к себе, и тихо открывает дверь. Ребята, долго не думая, перебираются в четвертую палату в одних носках. Минхо тащит в руках ноутбук, Чан карты, Хёнджин откуда-то нарыл монополию, а Феликс, дабы не шуршать пакетом, завернул все закуски и газировку в одеяло. После того, как парни удачно покинули свои комнаты, Чанбин подпирает дверь табуреткой. Двери открываются во внутрь, но замков или щеколд на них конечно же не имеется. Приходится изгаляться и выдумывать свои пути конфиденциальности, а вообще, это сделалось в тех целях, чтобы у парней была возможность спрятаться, если их спалит дежурный. - Нас поймают, как только услышат хоть один писк из палаты Чанбина. – Чан машет головой, пока все рассаживаются в круг на полу. - Да ладно тебе, мы будем вести себя тихо. Сыграем в настолку? – Хёнджин машет коробкой с игрой в руках. - Может лучше в карты? – Хитро улыбнувшись, предлагает Феликс. – На раздевание. - Ну уж нет. – Минхо кривится, вытаскивая из постельного свертка пачку чипсов. – Хёнджин, успокой свою пассию. - Слыш. – Брюнет вскидывает подбородок, бросая недовольный взгляд. - За углом поссыш! – Не уступает Бабочка, в шутку повторив движения Ли. - Не ссорьтесь девочки, помада у меня. – Чанбин обращается к парням, устроивших актерскую перебранку, и щелкает выключатель света. – У меня есть идея по лучше, - Из-под его футболки загорается фонарик, освещая лицо белым светом. – ночь страшных историй! - Ну пиздец, нам что, по десять лет? – Возмущается Феликс, заваливаясь между ног Хвана. - А я могу рассказать про больничных призраков, которые тут бродят, пока вы спите. – Бормочет Бан Чан. Хёнджин вылупляет глаза, а Минхо кутается в пижамную рубашку, передергивая плечами. - Даже не думай этого делать. Иначе пациентов с фатальной бессонницей станет как минимум в двое больше. Парни не спали почти всю ночь. Сперва они решили посмотреть серию фильмов ужасов, любезно выбранных Бабочкой. От которых, потом, сам же Минхо боялся ходить один в туалет, и каждый раз просил Со пойти с ним. После чего в руки попала монополия, где довольный Чанбин выкупил добрую половину предприятий, а не умеющий играть Ликс, назвал его жуликом. Все старались тихо смеяться, утыкаясь лицами в подушки. Игра в дурака прошла без происшествий, на удивление. Идея с раздеваниями была забракована сразу, в пользу желаний проигравшему. Так что парни успели раскрыть все свои тайны, написать дебильные смс-ки знакомым, узнать кто громче выкрикнет шепотом матные слова, а Чанбину даже выпала участь станцевать стриптиз на коленях Минхо. Тот грозился припоминать ему это всю жизнь, и плевался оставшееся время. А под конец, Чан всё-таки решил рассказать свою историю о приведениях центра Химан, в результате чего, получил компанию на очередную бессонную ночь. Лишь один Феликс, умудрился уснуть в последние полчаса. Дежурный так и не обратил на них внимания, хотя скорее всего обратил, но старательно делал вид что не замечает. На утренней пересменке, ребята разбежались обратно по своим палатам. *** С утра было пасмурно. Серые тучи затянули небо, ветер поскуливал меж деревьев, а зябкие мурашки бегали по спине. До завтрака несколько часов, а Чанбин так и не смог прикрыть глаза хотя-бы на полчаса. Сегодня пересадка и последний шаг к решению головоломки, подкинутой сахарным диабетом. Донор найден, анализы удовлетворительные, родители скоро приедут и проводят сына на операцию. С минуты на минуту должна прийти мед сестра и отвести Со в предоперационную, подготовив его к процедуре. - Доброе утро, Чанбин. – Женщина в голубом халате зашла в палату. На ней висело несколько плюшевых брошек, которые она не успела снять после обхода младших пациентов клиники. – Пора собираться, ты готов? - Даже если не готов, обратной дороги ведь нет? - Нет, - Она смиренно покачала головой, успокаивающе улыбаясь. - не переживай, все пройдёт хорошо, операция длиться не долго. Но не переживать можно было только на словах. Как можно не бояться, когда отъезжает автоматическая дверь операционного отделения, который встречает тебя неприветливым холодом, хлорированным воздухом и белыми стенами. Ты будто уже попадаешь в пересечение миров. Вопрос только в том, в какой мир ты выйдешь отсюда? Атмосфера предоперационной палаты сдавливала вакуумом воздух в легких, напряжение росло, а волнение и тревожность вместе с ней. Что если это конец? Что если отсюда он не выйдет? Мысли крутились волчком: парни, болезнь, родители, операция, смерть? Чанбин впервые за все время в центре подумал - “Я умру? Я могу умереть? А что люди скажут о моей жизни? Что я настолько любил еду, позволив забрать ей меня на тот свет?”. В горле стоял сухой, колючий ком, который никак не получалось сглотнуть. Руки тряслись совсем не от холода и сквозняка в палате, а от мыслей в собственной голове. Улыбка с вечно улыбающегося лица куда-то пропала, а на смену ей пришел ужас реальности. Совсем недавно из жизни ушло трое подростков. Они были так молоды, вся жизнь была у них впереди, а ежовые рукавицы судьбы и тут наследили, не дав им даже почувствовать запах взросления. В глазах появились слезы. Слезы отчаяния, страха, боли, несправедливости. Волна горечи окутала очень не вовремя. Все не должно так закончится, он должен выйти отсюда. Обязан. Он обещал Чану что выйдет, что поможет исполнить его детскую мечту, что будет здоров, что будет жить. Из мучительных дум его вырвал голос мед сестры, зашедшей в кабинет: - Чанбин, анестезиолог придёт минут через пятнадцать, пока можешь выдохнуть. – Женщина даже не стала заходить в палату, а разговаривала с ним через приоткрытую дверь. – Пока ты можешь поговорить со своей командой поддержки, все уже собрались у входа в операционное отделение. - Мед сестра мило улыбнулась, подзывая Со к себе рукой. С души упал камень, он не один. Хотя бы сейчас, последние минуты перед операцией, он будет не один. У дверей уже стояли друзья и родители. За натянутыми улыбками еле проглядывалось волнение, но они отчаянно пытались его спрятать поглубже, особенно, при виде бледного от страха лица Чанбина. Первыми с объятьями подошли родители. Мать еле сдерживалась, чтобы не заплакать от переживаний, а отец пытался его подбадривать, но взяв в руку его дрожащую ладонь, не смог сдержать отчаянного громкого вздоха. Друзей Чанбин заключал в объятия по очереди. Их хватки были крепче метала, и вылезать из них отнюдь не хотелось. Несмотря на то, что Хан ушел из жизни совсем недавно, парни находили слова поддержки для Со, и настраивали его на успешную операцию из-за всех сил. Последний в очереди из ребят стоял Чан. Как бы он не пытался натянуть на себя улыбку, у него ничего не получалось. От еле сдерживаемой, криво расплывшейся ухмылки, уже дрожали уголки губ, а в глазах бегущей строкой читался страх и тревога за друга. Бан крепко обнял Со за плечи, и дрожащим голосом прошептал ему на ухо: - Все будет хорошо, Чанбин. Тебе сделают операцию, ты выйдешь отсюда и будешь жить счастливо, слышишь меня? - Ощущение, будто ты успокаиваешь сейчас себя, а не меня. - Диабетик хлопает парня по напряженной спине, стараясь не расплакаться. - Мы еще встретимся, не переживай. Помнишь, мы недавно читали про древнегреческую мифологию и там были мойры? Жители восьмого блока переглянулись в немом вопросе, пытаясь понять, к чему Со это вспомнил. - Ну так вот, я не дам этим старухам перерезать свою нить жизни. Мы выйдем из этой клиники вместе и исполним все наши планы. Все будет хорошо, Чан. Все будет хорошо. - Эй, Чанбин. - Окликнул его брюнет. - Пообещай нам, что выздоровеешь после операции, свалишь отсюда, и никогда сюда больше не вернешься. Забудешь все как страшный сон. – Феликс потрепал старшего по голове, но по его тону было слышно, что тот был абсолютно серьезен в своих словах. - Я обещаю, парни. Обещаю. Затянувшиеся дружеские объятья прервал врач, который подошел, чтобы начать подготавливать Чанбина к наркозу. Вновь пустая предоперационная, со своими стенами и донельзя ровно выложенной плиткой на них. Врач помог Со раздеться и удобно устроиться на каталке. Через пару минут его увезут и начнут вводить наркоз. В голове крутятся напутствия друзей, а на плечах все еще ощущаются последние крепкие объятья. Парень ловит себя на мысли, что ему хочется почувствовать их еще раз. Со вспоминает о своих словах Чану и прокручивает их в голове. Он вернется, он обязательно вернётся и будет здоров. Он будет сражаться за свою жизнь до конца и не позволит ей прерваться так рано. В палату зашли несколько медбратьев и покатили пациента в операционную. В глазах мелькали яркие вспышки от коридорных ламп, а холодный ветерок пробегал под простыни и вызывал рой мурашек по телу. На месте уже ожидают врачи и хирург. Ему вводят капельницу с наркозом. Несильное жжение пробегает по предплечью и не успев досчитать до десяти, Чанбин засыпает. В коридоре перед операционным отделением стоит его группа поддержки. К ним почти сразу же выходит главный хирург и сообщает, что операция продлиться не более четырех часов. Мед сестры бросили попытки разогнать ребят по палатам, те отказывались уходить и словно приросли к своим местам. Вместо пропущенного завтрака, Минхо сбегал к ближайшему автомату и купил всем снеков, Хёнджин и Феликс расположились на небольшом диванчике у окна, родители Со сидели напротив, а Чан сидел один на полу и обнимал руками колени. Ему не хотелось ни с кем говорить, сидеть с кем-то рядом. В его голове просто начался отсчет таймера на четыре часа. Чан переживал за Чанбина не меньше его родителей, от внутренний терзаний закладывало уши, слышно было только собственное учащенное сердцебиение. Перед глазами проносились картинки: их знакомство, первая вылазка на прогулку, как Чанбин вытаскивал его из палаты, как он не отпускал его руку, когда слушал истории Чана про свою жизнь. Чанбин должен вылечиться, он должен продолжать свою яркую жизнь, он не заслужил такой судьбы. Медсестры ходят вокруг, и все не оставляют попыток отправить ребят по палатам, но уже даже родители Со начали упрашивать надоедливых, оставить их в покое. Ребята никуда не уйдут, пока не закончится операция. Прошло уже несколько часов, никаких новостей нет. Никто не знает, что идет в операционной, им всем остается только следить затуманенными взглядами за стрелкой часов. В коридоре полная тишина, давящая и сводящая с ума, но тишина в больнице — это хороший знак. Лучше слушать тишину, чем наблюдать за врачебной паникой. Проходит еще час, все молитвы, которые есть на этой земле уже сказаны, остается только надеяться, что все идет по плану и скоро врачи сообщат хорошие новости. Атмосфера в комнате ожидания становится мягче. Родители Со даже завели дружеский разговор с Хёнджином и Феликсом, а Минхо пытался вывести Чана из его взволнованного транса. И пока группа поддержки нервно ожидает, в операционном блоке, процедура подходит к своему завершающему этапу – пересадке. Все идет по плану. Наркоз рассчитан верно, жизненные показатели отличные. Довольные ходом операции врачи, незаметно друг другу кивают и объясняют все свои шаги ассистентам, крутящимся рядом. Но у судьбы на эту операцию свои планы. Не зря Чанбин вспомнил про Мойру, которая плетет нить человеческой жизни. Его нить должна быть крепкой и сильной, которую нельзя разорвать ни руками, ни перерезать ножницами, но в лапах старухи, та становится все тоньше и тоньше. В операционной палате резко начинается паника. Врачи включают красную лампочку над дверью, что означает что им нужна помощь. Внезапно началось кровотечение, да такое сильное, что те не могут понять откуда идет кровь. Красная жидкость все выходит и выходит, а показатели стремительно падают. В коридорах больницы начинается переполох. Врачи и мед сестры, начинают лететь к операционной, а команда поддержи уже в плотную прилипла к дверям наблюдая через стеклянную дверь с последней надеждой. Столько молитв Бог, должно быть, не слышал давно. Но примет ли он и поймёт ли их? Наблюдая за мигающим красным огоньком, по лицу матери начинают бежать слезы. Парни жмутся друг к другу и пытаются успокоиться. С Чанбином все должно быть хорошо, он же им пообещал. Он пообещал, что выйдет из этой клиники, он обещал, что не позволит болезни забрать себя так рано. [Hiroyuki Sawano - Bauklotze] Врачи борются из-за всех сил, но показатели все еще падают. Крови потеряно уже больше нормы, но они отчаянно продолжают бороться. Тело пациента тоже борется из последних сил, не позволяя остановиться своему сердцу. Но тонкая нить в руках богини обрывается, и как бы они не старались, заново ее уже не сплести. Массаж сердца, экстренная дефибрилляция, все впустую. Суматоха операционной достигает своего апогея, слышно только назойливое сбитое пищание аппаратуры и наспех брошенные слова ассистентов: - Доктор, мы теряем его, показатели ухудшаются! Пот бежит по лбу врачей, все же шло по плану! Они просто не могут допустить его смерть. В комнате ожидания слышен горький плач матери. Тихие молитвы Хёнджина, который крепко прижимает к себе Феликса. Сердце из груди Чана сейчас пробьет его ребра и убежит в другом направлении, он дрожит так сильно, будто стоит на морозе. А красная лампочка над операционной продолжает светить. Врачи делают все что могут, кровавые тампоны, зажимы, все летит со всех сторон. Но судьбу не обмануть, она заберет то, что ей положено. Аппаратура издает длинный писк. Смерть. Показатели упали, сердце не бьется. Он потерял слишком много крови. Судьба забрала себе еще одну молодую душу, которой не суждено было выйти из этих стен. Врачи оставили свои безуспешные попытки. Чанбина уже не спасти. Время смерти: 13:20. Группа поддержки всё еще в неведении. Все стояли обнявшись, ожидая лучших новостей. Красная лампочка погасла, после чего из операционной вышел главный хирург. Присутствующие словно забыли, как дышать. Время, в ожидании новостей, тянулось бесконечно. - Примите наши искренние соболезнования. К сожалению, мы потеряли Чанбина из-за большой потери крови, мы делали все что могли. [Медицинская карта больного] Фио: Со Чанбин. Полных лет: 18. Заболевание: Сахарный диабет, почечная недостаточность. Причина смерти: Большая потеря крови во время пересадки почки. Палата № 4. Эти слова стали роковыми. Комната ожидания погрузилась во мрак, сорвались все. Слезы заполняли пространство, звуки плача разносились эхом по стенам. Пока Хёнджин и Феликс, пытались успокоить родителей Со, никто не заметил, как Чан упал на колени и начал кричать. Он кричал как раненный зверь, загнанный в клетку. В каждом его вопле была слышна только боль. Казалось, что его душа треснула и осколками пронзила каждый сантиметр его тела. Судьба опять победила Чана, она опять забрала у него важного человека. Происходящее походило на сон. На кошмар, который въедается в душу. Чанбина не стало, а вместе с ним, блок больных подростков покинул смех и былая радость.