Детский реабилитационный центр №213. Семь смертных грехов.

О том, насколько жадность губительна для спасаемого, можно судить по высказыванию Спасителя, противопоставившего служение Богу служению Маммоне: “Никто не может служить двум господам… Не может служить Богу и Маммоне“. Мф. 6:24 - Да толкни ты его и дело с концом. – Возмущался Джисон, наблюдающий за тщетными попытками Хёнджина, достать из автомата со сладостями фундук в шоколаде. Тот не поддавался. Бумажную купюру забрал, а желанный цветастый пакетик так и не вылез. - Не могу я, мед сестра же смотрит. Вдруг мы его сломали? - Да ему лет, как моей няне. Я удивляюсь тому, как он вообще до сих пор работает. Няня, кстати, тоже… Прошла неделя после похорон Ким Сынмина. Блок номер восемь все еще скорбел, но ребята искали причины для радости, чтобы не утонуть в мыслях о смерти друга. Все семь парней порывались поехать попрощаться, но глав врач строго настрого наказал, что покидать центр им категорически запрещено. После последних событий, лечение и наблюдение за детьми, проживающих в реабилитационном центре, ужесточились. Что было не удивительно вовсе, ведь семья Сынмина была влиятельна. Новость о смерти младшего наследника вышла в тот же день. От тех самых репортеров, которые проникли в больницу и засняли все на видео. Феликс, узнав об этом, злился еще очень долго. Хёнджин только и успевал, что считать скуренные им сигареты с мятным фильтром. Лишняя причина для нервов никому не была нужна. Да и родители были не рады подобной перспективе. Все что оставалось ребятам, это выразить словесную поддержку семье Ким и сидеть в день похорон в комнате для развлечений, вспоминая смешные истории связанные с тем, кого они потеряли. В то время, пока несчастный автомат не хотел отдавать столь долгожданную пачку с орехами, в главную дверь центра вошел курьер. В его руках была огромная корзина различных фруктов, несколько дисков с играми для новой приставки и коробка с шоколадным тортом. Мужчина, под удивленные взгляды ребят, подошел к стойке регистрации. Миловидная коротковолосая девушка улыбнулась ему, расписалась в каких-то документах и забрала посылку. - Интересно, кому это? – Блондин наконец то вытащил упаковку из окна выдачи автомата, шумно открыл её, и уронив пару шариков сладости, запихал несколько в рот. Рецепторы ожили сразу же. - Не знаю, давай спросим. – Хан прочистил горло и поднял руку. – Извините! Мальчишки подбежали к уже знакомой мед сестре. Та, в день их поступления в больницу, вписывала данные в их медицинские карты. Девушка дернулась от громкого крика парня, незаметно вздохнула и повернувшись корпусом к ребятам, поинтересовалась: - Вы что-то хотели? - Да, - Хван замялся на месте и тяжело проглотил орехи. – а кому прислали торт? - А, это. Вы что, не знаете? У вашего соседа по блоку сегодня день рождение. Чонин, кажется… Это прислали его родители, они в командировке и сами не могут навестить сына. Не забудьте поздравить его! – Мед сестра снова улыбнулась и вернулась к работе, пока парни удивлено переглядывались. Никто не знал о наступившем день рождении Ян Чонина. Сам мальчик не говорил, а доступа к документам друг друга у ребят не было. Соответственно, и знать о том, кто когда родился, никто не мог. Джисон слегла оттащил Хёнджина обратно к автомату и вытащив из чужого пакетика несколько шариков, принялся размышлять вслух. - Странно, что Дюймовочка нам не рассказал. Думаешь он не хочет, что бы мы знали? – Русоволосый шмыгает носом, кашляет и потирает красную переносицу. На той снова ютится след от маски. - Думаю, что он не рассказал, из-за Сынмина. Прошло не так много времени, семь дней всего. - Наверное, ты прав. Но мы же не можем просто забить на это, верно? Стоит рассказать ребятам. У блондина в голове орехово-шоколадная каша. Он заметил странное поведение младшего еще несколько дней назад. Однако, все списывалось на последние события, ведь все по-разному переживают подобное. Чонин никогда не был особо общительным с остальными ребятами. Более того, Хёнджину кажется, что тот общался с ними только во время обеда в столовой и во время игры в приставку. В остальное время, мальчик был либо на процедурах, либо в своей комнате, либо в палате самого Хвана. Собственнические замашки, также не давали покоя парню. Он соврет, если скажет, что ревность младшего ему совсем не доставляет дискомфорта. Доставляет и еще как. Не то что бы он не хотел с ним общаться, вовсе нет. Блондин хотел общаться, со всеми. Но худой мальчик из второй палаты то и дело забирал его внимание себе, выдумывая различные предлоги остаться наедине. Кажется, даже Феликс уже заметил неоднозначное поведение младшего. Хван кивает, выкидывает пустую упаковку в мусорное ведро и указывает глазами в сторону блока. Чонин сейчас должен быть на терапии у психолога, а значит у парней есть некоторое количество времени, чтобы продумать план. А Джисон в этот момент шагает за другом, спрятавшись за маской кусает губы и пытается понять, что он в этой жизни сделал не так? Он бы очень хотел устроить праздник Яну, но мысли “Почему мне никто никогда не устраивал подобного?”, жрали изнутри, царапали и хотели вырваться наружу. Муковисцидоз забрал у него детство и возможных друзей, которые могли бы устраивать мальчику сюрприз на день рождение каждый год. Из года в год, он проводил свой день в одиночестве, с няней, либо с замученными после работы родителями, за чашкой чая и куском торта. Так себе вечеринка. - Идешь? - Из мыслей выбивает, словно шар для боулинга -кегли, голос Хвана идущего впереди. - А, да. *** Комната для развлечений заполнилась тихими перешептываниями, дружескими спорами, смешками и подтруниванием друг над другом. Разработка плана “С днём рождением, Дюймовочка”, проходил полным ходом. - А я вам говорю, что три пиццы нам будет мало. - Талдычил вечно голодающий Со. — Вот, штук шесть, уже другой разговор. Чанбин, вот уже битых десять минут пытается доказать друзьям, что количество еды нужно умножить как минимум вдвое. - Господи, чел... - Феликс закатывает глаза и жмется ближе к блондину, который в свою очередь активно записывает в список то, что хулигану придется достать на очередной вылазке из центра. - Не упоминай имени Господа Бога всуе, - Хван щелкает ручкой и отвешивает звонкий щелбан брюнету. - балда. Парень цыкает, но лба не отводит. Лишь хитро улыбается и потирает жгучее, красное пятно на коже, а после достает ингалятор из кармана спортивных штанов и брызгает в рот, под сопровождающий беспокойный взгляд Хёнджина. - Все хорошо? - Спрашивает тот шепотом и получает одобрительный кивок в ответ. Хван и сам не заметил, как начал ловить себя на переживаниях за знойно пахнущего табаком парня. Реакция в виде страха, засевшего где-то внутри, когда тот начинал хрипло дышать, давала о себе знать сразу. Блондин пытался тут же отвести мысли в другой русло, ибо, почему он вообще должен переживать за этого наглеца? Но чувства снова туманили разум, и юноша вновь беспокойно оглядывал брюнета, интересуясь его самочувствием. - А как вы собираетесь стащить ключи? - Чан накручивал кудрявые волосы на палец, смотря в список разработки плана. - Можете доверить это дело мне. - Ли хлопнул в ладоши, пряча ингалятор обратно в карман. - Ключи от комнаты отдыха персонала есть только у уборщиц и врачей. Дежурные мед сестры и доктора туда ночью не ходят, поэтому и ключи с собой не носят. В этом нам поможет наша прекрасная мисс Чон, уборщица. Они всегда катаются в её тележке с моющими средствами. Смекаете? - А это не слишком опасно? - Минхо чешет затылок, оглядывая ребят. - Нам влетит, если поймают. - Даже если поймают, сочиним сказку о том, что мы очень хотели устроить Чонину днюху в такое непростое для нас время. - Чанбин довольно кивает и задумывается на секунду. - Хотя, в таком случае нам даже врать не придется. Мы ведь и правда хотим. В общем, Дюймовочке нужна разгрузка. А мне нужно шесть пицц пепперони, записывай давай, Хван! - Ты же понимаешь, что ему твоя пицца до одного места, так ведь? - Джисон откашливается и хмурит брови. - И этот торт, он же не будет его есть. - Ну а как ты себе это представляешь? Встретим его со стаканами воды, которую он так сильно любит? Стол по любому придется накрыть, как это, день рождение и без задувания свеч? - Никаких свеч! - Машет руками БанЧан. - Пожарную сигнализацию никто не отменял. Давайте лучше о подарках подумаем, кто что будет дарить? - Подарки, это хорошо, конечно, но... - Блондин откладывает блокнот с списком покупок и подчеркивает примерную сумму денег, которую они затратят на весь их план. - Даже если мы скинемся все поровну, у меня сейчас не хватит карманных. Извините, ребята. Все парни бросают взгляд на кругленькую цифру. Немаленький список, состоящий из: украшений для комнаты отдыха, воздушных шаров, гирлянд, напитков, еды и прочей мелочи в виде салфеток, одноразовой посуды и столовых приборов. Каждый задумывается о своем и понимает, что почти всем в этом помещении не хватает денег, выделенных родителями на несколько ближайших дней. В комнате для развлечений раздаются тяжелые вздохи и негодование. Их пыл и энтузиазм сделать праздник для младшего на столько разросся, что они напрочь позабыли о том, что на все это нужны средства. Немаленькие причем. - Кхм, - Минхо прочищает горло, оглядывает ребят, и вытаскивает из-под чехла телефона несколько крупных купюр. - этого хватит? Пять пар глаз округляются, впиваются в Ли острыми взглядами, и тут же смягчаются. Теперь уже вздохи облегчения заполонили комнату, и парни радостно начали хлопать спасителю, улюлюкать, и слегка толкать того в плечо. - Перестаньте немедленно, пока я не передумал. - Бабочка хмыкает, пряча улыбку за рукавом клетчатой зеленой рубашки. - Откуда у тебя такие деньги? - Хан хлопает оленьими глазами, пересчитывая сумму, полученную из денег Ли и того, что ребятам удалось наскрести с собственных кошельков. - Вообще то, я работаю, удаленно. Можете потратить все и не возвращать. Считайте это подарком. Мне завтра все равно должна зарплата прийти. – Тот кивает сам себе и облокачивается спиной на подлокотник кресла. - Ну, значит решили! – Со хитро потирает ладошки. – Феликс сбегает с центра, покупает все что нужно. К моменту, когда он должен будет вернуться, мы заказываем пиццу прямо к больнице, чтобы он смог её забрать. После чего, все тот же Феликс ворует ключи у уборщицы, мы все украшаем комнату отдыха после отбоя, и Хёнджин приводит Чонина к нам! - А есть хоть один пункт в этом плане, где я не участвую? – Брюнет складывает руки на груди, как в спину прилетает: - Каком плане? Все как один замолчали. В помещение вошел Ян, раскрасневшийся, с синяками под глазами полумесяцами и в тонкой фланелевой рубашке. Ребята переглянулись между собой, параллельно пряча блокнот и деньги. - Что такое? Почему вы вдруг замолчали? – Мальчишка вдруг стал ощущать себя очень неловко, почувствовал жжение в ладонях от вжатых в кожу коротких ногтей, и прикусил губу. - Да все нормально, нам уже пора, да? Ребят! – Чанбин поднялся с пола, а за ним подскочили со своих мест и остальные. Чонин не заметил, как остался в комнате для развлечений совершенно один. В глазах лишь мерцал кадр, как Феликс поднимается, хватает за руку Хвана и уводит его прочь. Из открытого окна слегла сквозил ветер и обдувал тонкие щиколотки. Тихий звук из телевизора издавала какая-то неизвестная юноше игра с приставки. А внутри, где-то в области груди, теплилось ощущение одиночества. Поглощающее одиночество, в день, когда все должно было быть хорошо. Сердце захотело догнать парней, узнать в чем дело? Почему они вдруг встали и сбежали, почему бросили его именно сегодня? Все ведь должно было быть по-другому, сегодня должен был быть радостный день. Но ноги понесли прочь, подальше от липкого, неприятного чувства, подальше от мелькающих перед глазами картинок, подальше от всего. *** Чонин захлопнул дверь своей комнаты и сполз по ней на пол, обхватив голову руками. Он словно пытался заглушить мысли в своей голове. Те стучали будто в колокол, не давая разумно думать. - Почему они так? А Хёнджин? Почему он общается с другими, да еще и сближается с ними сильнее, чем со мной? Он наврал мне, наврал, наврал! – Мальчик драл клоки волос, царапал ногтями ступни, и готов был биться головой о дверь позади него. - Он обещал, что будет моим другом, моим, зачем ему кто-то еще? Зачем ему это быдло, они же совершенно разные, как он может с ним дружить? Сегодня ведь мой день рождение, он должен быть со мной! Только со мной, он же мой друг! Перед глазами бегают разноцветные мушки, в голове раздаются тысячи голосов, а пожирающее, жадное нечто в груди, никак не останавливается. Быстро поднявшись с пола, на слабых, худых, дрожащих ногах, Чонин подходит к своему ящику с запасами кондитерских издателей. Смотрит на них с несколько секунд, вспоминает разговор с психологом, вспоминает чувство мимолетной радости внутри, когда он наконец-то решается поделится теми с друзьями. В уголках глаз собираются капли слез. В горле образовывается ком и голос срывается: - Дурак! Какой же я дурак. Ты неудачник и полный идиот, Ян Чонин! Он берет в руки конфету, шуршит упаковкой, и начинает есть одну за одной. Разноцветные фантики разлетаются по полу словно осколки. Пожирающий его монстр в груди затухает, он наконец-то получил то, что действительно было его и только его. Чонин ел не прекращая, давился сладостями и продолжал. Слезы стекали по острым скулам и смешивались с шоколадом на побледневших губах. Остановится получилось только в тот момент, когда к горлу подступила тошнота. Ян терпел до последнего, но организм дал свое. В моменте, с ощущением головокружения и белыми зайчиками перед глазами, он добрался до унитаза и плакал пока всё не вышло наружу. Чувство неправильности, ненужности. Полное отсутствие жалости к самому себе. Ему хотелось содрать с себя кожу, отмыться железной теркой, и еще пару раз прочистить желудок. Мальчик остался один. Мушек перед глазами больше не было, монстра в груди тоже, а тысячи голосов никак не останавливали свою песнь в голове. Он остался один. Он сидел и рыдал в своей ванной, в полном одиночестве. В то время, пока на тумбе у его кровати, смиренно ожидала корзина с подарком и коробка торта от родителей. *** - Тук, тук! К тебе можно? Ян хлопает глазами, наблюдая, как из дверного проема вываливается светловолосая макушка. В комнате уже было чисто, следы истерики убраны, а подарок от не биологических родителей спрятан подальше что бы глаза не мозолил. Мальчик смотрит на время в экране телефона и снова переводит взгляд на Хёнджина. - Что ты тут делаешь? Уже как час после отбоя. – Костлявые ноги спускаются с кровати, втискиваются в махровые носки и в резиновые тапочки. - Пошли быстрее. – Хван оглядывается, посматривает за дверь и торопит мальчишку. – Давай, давай. Нам надо успеть пока мед сестра не пришла. - Что? Куда? Чонин не успевает расспросить друга как его хватают за рукав все той же рубашки и буквально вытаскивают из палаты. Тянут, подталкивают в выпирающие лопатки и куда-то спешат. Они добегают до выхода из блока и заваливаются на лестницу ведущую на второй этаж. Блондин на ходу снимает тапочки что бы не шуметь, заставляет Яна сделать тоже самое и теперь они уже оба, пробегают по этажу в одних лишь носках. - Куда мы идём? – Младший негодует, дует губы и останавливается. Складывает руки на груди, сдувает одним движением челку с глаз и тяжело дышит. – Я, между прочим, обиделся на тебя, если ты не понял. Вы меня кинули сегод… - Да тише ты! – Хёнджин прикладывает руку ко рту друга, а второй, жестом указывает замолчать. – Потом поговорим, у нас мало времени. И не шуми, нас могут услышать! - Мало времени для чего? Парень не отвечает, а лишь продолжает тянуть Чонина за рукав. Тому кажется, что еще немного и рубашка разойдется по швам, с треском и без сожаления. Совсем как его сердце, при виде такого беспечного старшего. В голове откладывается, что общение с ребятами и Феликсом точно влияет на Хвана не самым лучшим образом. Ведь это уже не тот юноша, который переживал о том, что выходить после отбоя из палаты нельзя. Что сбегать из больницы запрещено. Это не тот человек, который не переносил запах табака. Ведь как объяснить то, что он теперь только с Ли и водится? В раздумьях они добегают до двери, которая Чонину кажется знакомой. Он роется в памяти, но никак не может понять, куда же она ведет? Хёнджин одним движением руки дергает за ручку, заталкивает туда младшего и заходит следом. Дверь позади закрывается, в глаза врезается темнота и не дает увидеть ни грамма того, что внутри. - Что здесь? Куда мы пришли? – Осторожно спрашивает Ян, слыша какую-то возню на фоне. До ушей доносится шуршание, шипение, шаги. Свет резко загорается, зрачки сужаются, и молниеносный негромкий хлопок бьет по слуху. Мальчик открывает веки а перед его глазами летают маленькие цветные конфетти с хлопушки. За порхающими без крыльев бумажками стоят ребята, с дурацкими полосатыми колпаками на голове, очерченными улыбками во все тридцать два, и приправляет все это куча воздушных шаров на стенах. - С днем рождения, Дюймовочка! – Звучит где-то на периферии, ведь в ушах все еще шум от неожиданно взорвавшейся пиротехники. Взор бегает по помещению, подмечает сверкающие гирлянды, хаотично висящий дождик, словно из России во времена девяностых. Плакат, нарисованный от руки, с надписью ”Happy Birthbay” и ошибкой в слове birthday. Тихо играющий магнитофон подключаемый по блютусу. Стол, ломящийся от различных сладостей, и стопка подарков, упакованных в ярко красную бумагу. Не хватало только бантов из органзы. - Двадцать три, пятьдесят один. Успели! – Вздыхает Джисон, радостно хлопая в ладоши. – Вы так долго шли, я уже переживал что все, провал. - Я старался как мог. Несмотря на его внешний вид, тянуть его за собой было довольно тяжело. – Хван потирает переносицу, усмехаясь и приводя дыхание в нормальное состояние. - У него просто кость широкая. Или тяжелая? Черт знает, как правильно. – Посмеивается Чанбин, снимая с головы давящий колпак. Внутри, где-то в области груди, неожиданно теплеет. Чонину хочется снова разрыдаться, но он стойко держится. Получается, все его мысли и переживания были зря? Ребята на самом деле его не бросали, а лишь хотели устроить сюрприз? Это ведь, первый такой праздник от друзей на его день рождение. В голове сумбур, в животе мотыльки, а в глазах разбиваются тысячи осколков, когда Ян замечает, как по-свойски на талию Хёнджина ложится чужая ладонь. В сердце кружится ураган, при виде смущенного блондина, что глаза закатывает, но руки не убирает. И кулаки сжимаются от довольной ухмылки Феликса. Монстр внутри него снова расправляет свои щупальца и готовится к нападению. Мальчик пытается его поглотить, или монстр пытается поглотить мальчика. Или мальчик и сам является этим самым монстром, Чонин не понимает. Сегодня точно не его день. - Малой, ты не обращай внимания на еду, ладно? Мы знаем, что ты не будешь все это есть, и вряд ли получишь гастрономическое удовольствие от вида пиццы, но Чанбин сказал, что нельзя устраивать день рождение без накрытого стола. Но мы то все понимаем… - Вклинивается в мысли парень с бабочкой, хлопая Яна по плечу. - Да все нормально. Можно было вообще ничего не устраивать, я бы не обиделся. Спасибо вам большое, но, откуда вы узнали? – Чонин соврал, когда сказал, что ему бы не было обидно. Конечно, он понимает, что друзья совершенно случайно прознали о том, что сегодня его день рождение. Но это не отменяет того, что поздравления всегда хочется получить. Противоречивые чувства. Монстр внутри бушует. - Мы видели, как курьер прислал подарок от твоих родителей. Почему ты сам не рассказал? – Хван поджимает губы и впивается отчего то виноватым взглядом. - Я подумал, что это будет не очень уместно сейчас, извините. Я вовсе не хотел обижать вас… В комнате отдыха повисла недолгая тишина. Ян опустил голову, ковырял ковровое покрытие махровым носком, все еще держа в руках тапки. А парни тяжело вздыхали, мысленно радуюсь тому, что им все-таки удалось узнать о празднике, и устроить другу небольшой подарок от всего блока. - Кстати, о подарках! – Решает разбавить атмосферу молчаливый Чан и указывает на стопку коробок в углу помещения. – Откроешь? - Конечно. – Легкая улыбка озаряет острое лицо. Так они и проводят вечер. За открытием подарков, обсуждением глупых тем, смехом. От Бан Чана, Ян получил ночник, выпускающий на потолок светомузыку в виде космоса. - У меня в палате стоит такой же, и я включаю его, когда подолгу не могу уснуть. От Со, юноше досталась книга рецептов. - Спасибо, Чанбин. Это самый полезный подарок за всю мою жизнь. – Сконфужено выпалил младший и спрятал презент подальше. Тот в свою очередь гордо улыбался, а парни прятали стыдливые лица, стараясь не реагировать на полный провал диабетика. Джисон и Минхо вручили совместный подарок. Это был небольшой мп3 плеер и новенькие проводные наушники. - Это от нас двоих. Мы успели закачать туда немного музыки, но, если тебе не понравится, всегда можешь взять мой ноутбук. – Бабочка улыбается и всовывает вещицу прямиком в худые ладони. Хёнджин смущенно отвел взгляд и сказал, что подарит потом, а Феликс, хитро ухмыльнувшись, вручил самую большую коробку. Упаковка зашуршала и перед глазами предстали белоснежные спортивные кроссовки. - Ого… - На выдохе произносит Чонин, разглядывая значок не дешевой марки. - Ликс, это же не то, о чем я думаю? – Чан складывает руки на груди, выгибая бровь. – Ты же их не украл? Все выжидающе смотрели на брюнета, который закусывал губу, прокручивая шестеренки в голове и пытаясь придумать оправдание. - Что вы так смотрите на меня? Какая разница? Главное ведь подарок, а не то, откуда я его взял. - Они сорок первого размера. – Ян осматривает стельку и шмыгает носом. - Не подходят? Цц, так и думал, что нужен был сорок второй. - Феликс, у меня сороковой. - Ну епта... На вырост, хули. Все вновь взглянули на хулигана, и комната разразилась истерическим смехом. Мальчишка был, несомненно, рад новым вещам. Он был рад вниманию, с которым друзья выбирали ему то, что подарить. Чонин так же был рад тому, что они в принципе не побоялись устроить подобное в стенах больницы и все ради него одного. Он хотел бы так думать, очень хотел, но монстр внутри продолжал пудрить мозги, дергать за ниточки и уводить мысли в другую сторону. Он заставлял смотреть на Феликса и Хёнджина, что постоянно переглядывались. Заставлял подмечать каждое их касание друг друга, неоднозначные улыбки и тихие разговоры, скрытые от чужих ушей. Ян не понимал откуда в нем росла такая злоба и обида на друга. Он не понимал, почему он хочет перенять все внимание блондина на себя, почему он хочет оторвать его ото всех, почему ему настолько не нравится, когда тот общается с кем-то помимо него. Чонину кажется, что его это убивает. Нет, ему не кажется, это правда буквально убивает его. Это пожирающее чувство, в прямом смысле этого слова, поглощает его, затуманивая разум. Не дает логически размышлять, заставляет думать о чем-то страшном и дорисовывает в голове то, чего в реальности не существует. Ян покручивает стакан в руке, в нем плещется кристально прозрачная вода с долькой лимона. Глаза падают на дорогого сердцу Хвана с наглецом Феликсом, на ставшего родным Минхо с вечно кашляющим Джисоном, и на довольно уплетающего за обе щеки чипсы Чанбина, с снова потупившим взглядом Бан Чана. Он смотрит, смотрит, смотрит. И снова ощущает это чувство. Одиночество, так оно называется. Даже на своем же чертовом празднике, он ощущает себя совершенно одиноким, разбитым и покинутым. Чонин понимает, что это чувство, вероятно будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Ведь монстр не даст ему найти настоящих друзей, которые по собственной воле захотят остаться с ним навсегда. Он не позволит кому-то остаться с ним, ведь он хочет владеть мальчиком целиком и полностью. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше? Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и Маммоне. (Лука.) *** [Main Theme – 28 Weeks Later 2007] Примерно через час, как ребята вручили свои подарки младшему, их обнаружила та самая уборщица. Хёнджин никогда не забудет, как она кричала на них, била мокрой тряпкой несчастного Феликса, который покусился красть у нее из-под носа и разогнала их всех по палатам, обещая непременно рассказать все глав врачу. Время близилось к пол второму ночи, а сон не шел. Впечатления в голове играли цветными красками, адреналин в крови плескался словно вода в водопаде, а кровь стыла в жилах. Блондин медленно вздыхает и выдыхает, держа руки сложенными и зачитывая очередную вечернюю молитву. После смерти Сынмина, парень четко решил для себя, что ему просто необходимо молится за друзей. За их здоровье, за их счастье и спокойствие. Он больше не хотел никого терять. - Помилуй меня, Боже, по великой милости твоей, и по множеству щедрот твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня. – Голос слегка дрожит. Светловолосый прочищает горло и продолжает. - Пожалуйста, исцели моих дорогих Других от их ужасных болей и страданий, от различных недугов и даруй им доброе здоровье и душевное спокойствие. Также дай им благодать простить и посетить таинство примирения. Руки повторяют заученное движение и парень, убирая библию к стопке книг, бросает взгляд на коробочку, стоящую на полке. Ладонь тянется к вещице, вторая бьет владельца по лбу. Ноги выносят Хёнджина прямиком в больничный коридор. Молоденькой мед сестры в очередной раз нет на своем посту. Блондин разочаровано машет головой, при этом понимая, что ему это только на пользу. Остаться незамеченным, это именно то, что ему сейчас необходимо. Получать еще один выговор от глав врача на следующий день, желания не водилось. Парень дергает ручку двери палаты номер два и зайдя внутрь, тихо закрывает её позади себя. До ушей доносится лишь тихая музыка, играющая из новых наушников и мп3 плеера. Где-то на полу, около кровати стоит коробка с кроссовками не по размеру, и валяется книга рецептов. На рабочем столе ютится корзина с фруктами и родительский торт. Свет не горит. Лишь ночник, подаренный Чаном, освещает помещение выпуская цветастые звезды на потолок, и полоса желтого света с ванной комнаты пробивается сквозь темноту. - Чонин-а, я совсем забыл про подарок. Миссис Чон нас так быстро разогнала, не успел тебе отдать. – Старший негромко стучится в дверь и ответа не получает. – Ты там занят? Я могу зайти? Тишина мажет по щекам и пробуждает непонятное волнение в груди. Музыка в плеере сменяется на другую. Ладонь снова отстукивает костяшками по деревянному полотну. - Я захожу. Хёнджина тошнит. Коробка с заранее сплетенным браслетом из желтых мулине, специально для именинника, падает на холодную плитку. Старший валится на колени и не может выдавить из себя ни слова. Ян Чонин лежит на ледяном полу, в луже собственной рвоты и разбросанных белых таблетках из прозрачной банки. Пульс не прощупывается. Губы синие и безжизненные. Хван прикрывает рот рукой, натужно кричит, а в комнате с космосом вместо потолка, стоит шоколадный торт с одним съеденным куском. [Медицинская карта больного] Фио: Ян Чонин. Полных лет: 16. Заболевание: Анорексия. Причина смерти: Передозировка снотворными препаратами. Самоубийство. Палата № 2.