Анестезия

POV Шрам Я не думал, что от наркотиков бывает настолько плохо. Кажется, в прошлый раз голова болела меньше. Определенно, это не самый хороший способ справиться с гневом, потому что теперь он только усилился, стал неконтролируемым и непредсказуемым. Еще эта подавленность, сухость и противная внутренняя дрожь. Это пройдет, если еще раз вкинуться, но осталось всего две штуки. А что потом? Как быстро моя голова расплавится от этого мерзкого ощущения жгучей кислоты? Ровер. Он так резко изменился, рассказывает про планы по свержению империи. Мне точно это не показалось? Я то думал: буду просто пить волшебные таблетки, кайфовать, будем днями и ночами лежать с ним в палате, все будет хорошо. А он ебучий терминатор! Трансформер, транс...? Ебучий киборг, андроид — я не понимаю что это такое. В общем, не человек. Руки внезапно дергаются, теперь трясёт не только изнутри. Да я и рад бы, поверить во всю эту миролюбивую пургу, которую он затирает. Чтоб все униженные и обиженные как там... ну, короче, в правах восстановились! Чтоб тираны править перестали и так далее. Все это очень интересно, но похоже на вымышленную детскую сказку. А я отнюдь не герой. Да и не злодей, если уж речь об этом зашла. Я просто хочу, чтоб меня никто не бесил! Тем более Ровер сильно ошибается, собираясь успешно применить мои силы для исполнения плана. Я же не контролирую их! Начитался всяких отчетов в своей Академии и думает, что все знает про меня. Ага. Даже с вернувшейся памятью, он слишком наивный. Не знаю, как вообще относиться к нему теперь. Еще больше меня волнует то, почему гребаный Яо до сих пор не рассказывал мне про всех этих биороботов и мировую катастрофу? Может, это все-таки не правда? А как проверить? Я сидел на камнях у самого входа в пещеру и смотрел на небо сквозь кроны сосен. Головная боль все еще тянула. Делаю глубокий вдох и чувствую, как свежий, прохладный воздух заполняет легкие. Зеленый океан деревьев кажется бескрайним, и только легкий блеск воды озера светится где-то вдалеке под восходящим солнцем. Лес окутан мягким утренним туманом, который придает всему таинственно успокаивающий вид. Сквозь ветви деревьев пробиваются яркие лучи, создавая на земле причудливые узоры света и тени. Листья нежно качаются на ветру, издавая тихое шуршание, словно природа сама поет о своем пробуждении. Пение птиц сплетается в причудливую мелодию, под которую мысли начинают медленно утихать, однако боль приобретает вязкость, как свежевскопанная сырая земля. Под камнями у ног лежит плотное покрывало из мха и листьев, хочется упасть в него и опуститься на самое дно. Поднимаю глаза, услышав какой-то приближающий гул. Пролетело несколько вертолетов. Куда они? Ищут что-то?.. Да неважно мне. Совсем не-ин-те-рес-но! Не хочу ничего знать про этот мир. Разламываю палку, оказавшуюся под рукой. — Э-эй! — противный радостный голос, который я узнаю из тысячи. — Приятель! — он приближается слева, но я так не хочу поворачиваться. — Как твои дела? — Пошел нахуй, Яо, — продолжая смотреть в небо, я отвечаю этому ученому-на-хую-верчёному. — Я принес тебе сыворотку, — вертит флакон у меня перед глазами, солнце отражается в стекле и заставляет меня сощуриться. — Неужели? — наконец-то перевожу на него взгляд. — Дай угадаю! Переоделся в уборщицу и тайно стащил из лаборатории нужные вещества? — поднимаюсь на ноги и отряхиваюсь. — Или на коленях умолял охранника не смотреть в камеры? — голова болит от каждого движения. — Очень смешно, Шен, — он все еще давит дружелюбно-льстивую лыбу. — А вообще какая тебе разница? Ты просил, я принес, вопрос закрыт, — немного мнется на месте, все еще держа эту склянку в протянутой руке. — И что мне надо сделать за эту сыворотку? — обвожу ее взглядом и не тороплюсь брать в руки. — Пяточки тебе полизать? — А? — дергается. — О чем ты? Я просто волновался за твое здоровье, поэтому принес лекарство и... — Что надо? — останавливаю его бессмысленную речь. — Хотел спросить... — опускает руку, уставая держать ее горизонтально. — Ты всех убитых студентов в том овраге спрятал? Может, кого-то по дороге потерял? — Да, всех, — подозрительно вглядываюсь в его лицо. — Точно? — пытается случайно не сказать лишнего. — А мог ли кто-то, ну... Остаться в живых? — переминается с ноги на ногу и смотрит на пещеру. Интуиция подсказывала мне, что эта информация нужна ему совсем не из-за того, что он сердечно печется о студентах. — Нет, никто, — коротко отвечаю, унимая нарастающую агрессию. Надо понять, почему его так волнует этот вопрос, ведь он ранее говорил, что полиция ничего больше не будет ему сообщать. — А такой парень темненький, с золотыми глазами, ростом примерно с меня... Что ты с ним сделал? — у него очень плохо получалось играть непосредственность. — Думаешь, что я помню? Кому-то голову отрезал, кому-то проткнул сердце, кого-то задушил. Какие там глаза у кого — в душе не ебу, — скрещиваю руки на груди. — А вот ты, Яо, что-то темнишь, — из меня актер гораздо лучше, чем из него. — Что в нем такого особенного, если ты проделал до меня такой путь и героически достал лекарство? — Насмешливо подчеркиваю последние слова. — Ничего, — быстро отвечает и бегает взглядом по округе. — Просто тело не нашли. — Значит работают плохо, я всех в овраг отвез, — он точно что-то скрывает. — Если вдруг вспомнишь что-то, подай мне сигнал, пожалуйста, — бормочет он, осматривая лес. Может быть, Ровер действительно замешан в чем-то важном? Наблюдаю за нервничающим Яо, он явно сжимает шокер в механической руке, спрятанной в кармане. — Слушай, а я вроде припоминаю кое-что странное, — заставляю его обратить на меня внимание. — Когда я прошибал ему голову, оттуда выпала какая-то... — что же он там говорил про свои нейроны и синапсы. — Короче микросхема или датчик, я так и не понял, что это было. Проводки какие-то... — пытаюсь правдоподобно описать то, что на самом деле не видел. — Это что за хрень? — Ах, да... — подбирает слова. — Я тебе не рассказывал, но у нас сейчас тестируются очень продвинутые технологии, — он старается быть вежливым, неужели ему так важно сохранить со мной дружеские отношения? — Среди тех студентов были образцы усовершенствованных нейросетевых гуманойдов. Ты не переживай, их можно восстановить, поэтому это дело уже почти закрыли. — Кого? — удивленно встряхиваю руками. — Что у вас там вообще происходит? — Ничего особенного, потом как-нибудь расскажу, — переживает, что сболтнул лишнего. — Пойдем я лучше тебе укол сделаю? — снова достает флакончик с желтоватой жидкостью. — Я и сам могу, — забираю склянку, подозрительно взирая на ученого. — Как хочешь, — выдавливает улыбку. — Тогда зайду через пару дней, попробуй все-таки вспомнить, куда конкретно ты закопал или сбросил того студента. — Ага, — протягиваю, смотря, как он пятится назад, боясь показать спину. — Пока-пока! — Разворачивается и начинает поспешно удаляться вглубь леса. Ничего себе, как оно все оборачивается... Пару минут провожающим взглядом окидываю белый халат Яо, а затем направляюсь в пещеру. Столько новых фактов внезапно обрушились, как назло, именно в тот момент, когда мне совсем не хочется ни над чем размышлять. Болезненная дрожь вновь пробегает по запястьям. Зря я, наверное, пропустил рассказ Ровера, недооценив его важность. Его слова могли быть весомыми пазлами, складывающими настоящий портрет Яо и картину мира. Глубокая и непреклонная тяжесть никак не сходила с груди. Я вспомнил тот взбудораженный и слегка фанатичный взгляд на лице парня, когда он пытался мне что-то объяснить. Должен ли я вмешиваться в это все? Эти размышления были тяжкими, но как будто вели к истине и освещали путь, который я раньше никогда не искал. Сквозь апатию в мыслях пробуждалась какая-то новая сила и решимость делать правильные вещи. Это что-то новенькое, возможно, капля героизма во мне все-таки всплыла над болотом смиренного отчаяния? Или это просто крайняя степень разочарования, на фоне которого любая попытка наполнить жизнь смыслом кажется неплохой? Сквозь дверной проем вижу, как Ровер сидит на кушетке, переливая какие-то вещества зеленоватого цвета в пробирках и смотря сквозь них на свет. На белой футболке видны засохшие пятна крови. Исцарапанные ноги свисают вниз, не касаясь грязного пола, усыпанного осколками. — Что делаешь? — подхожу ближе, под подошвой хрустит стекло. — Сделал тебе что-то вроде успокоительного из того, что смог здесь найти, — как ни в чем не бывало опускает пробирки и смотрит на меня. — Я знаю рецептуру сыворотки, которую тебе колет Яо, но она по большому счету убивает тебя, — нащупываю в кармане недавно полученный флакон. — В целом ты и сам можешь справляться с приступами агрессии, если выровнять твой психо-эмоциональный фон и гормональные сбои... — Ты знаком с ним? — прерываю его объяснения, потому что слышу знакомое имя. — Естественно, это от него я узнал о тебе все, — шмыгает носом, под которым еще видны засохшие кровяные следы. — Но у него свои цели, поэтому мне дико повезло оказаться здесь до того, как он начнет использовать тебя для своей мелочной выгоды. — Понятно, — мне все больше хочется доверять ему, потому что он так же его презирает. — Давай попробуем эту твою дрянь, — достаю из шкафа шприц вместе с упакованной в маленький квадратик спиртовой салфеткой и протягиваю парню. Придвигаю к кушетке стул и оголяю руку. Он мешкается, засмотревшись на меня, и начинает нащупывать вену. Нервозность медленно стала спадать. Более того, боль в голове утихла вместе с другими неприятными ощущениями от последствий наркотика. Его лицо будто бы становится ярче, вся мутная пелена спадает с глаз. Он поспешно тянется, чтобы приложить к месту укола салфетку, но кожа моментально регенерирует. Его глаза округляются и светятся детским, неподдельным восторгом. Ровер не произносит и звука, но я слышу как воздух вылетает из его лёгких "Вау"! — Ха-ха! — невольно смеюсь, удивляясь такому быстрому эффекту от препарата. — Ты и вправду что-то умеешь. — Спасибо. Может, поговорим? — Он настороженно всматривается в мои глаза. — Если ты будешь мешать такую жижу каждый день, то я за любой движ, включая революцию, — отмахиваюсь и разминаю плечи. — Супер! — он радуется, его глаза горят. Не знаю, с какой стати ему так нужно спасти мир, но почему-то его улыбка меня обезоруживает. Неужели со мной действительно наконец-то происходит что-то хорошее? Не могу сосредоточиться ни на одном слове, которое он произносит. Он так верит во все то, что говорит. На меня никто никогда не смотрел так вдохновленно. Он верит в меня? — Ты не боишься меня? — вставляю вопрос поперек его очередного пафосного монолога. — Конечно же нет, — улыбается и заправляет прядь волос за ухо. — В тебе есть самое прекрасное, что может быть в этом мире — жизнь, — он осторожно двигает руку в мою сторону, его белые пальцы резко контрастируют с темной обивкой кушетки. Он так сияет, словно я древнее божество, невольно тянет ко мне руку, чтобы коснуться. — Ты прекрасен, — Я смотрю на его ладонь, так хочется накрыть её своей. Может быть, я просто хочу, чтобы ты меня спас… Ощущаю внезапный прилив эмоций. Эйфорию, которая захватывала меня в последний раз под наркотиком. Как будто душа снова выходит из тела и невесомо растворяется в окружающем пространстве. Одно лишь присутствие Ровера рядом вселяет в меня сладкий вкус надежды. Он продолжает мне объяснять что-то про новый мир, который у нас обязательно получится построить, но все слова улетают куда-то прочь, оставляя после себя только яркие эмоции, заставляющие все больше верить в его идеи. Непонятные, горящие, непомерно амбициозные. Наверное, я совсем ничего не знаю о мире людей, и уж точно об этих андроидах. Но этот парень вдыхает в меня столько новых и светлых чувств, что я готов сделать для него что угодно. — В наших руках есть средство, а в сердце — желание! И поэтому... — он почти срывает голос, в очередной раз повторяя о реальности исполнения всех загаданных планов. Все, что мне нужно, я уже понял. Быстро киваю, расплываясь в улыбке и затыкаю его поцелуем.