Вэй Усянь выходит на тропу Цюнци

На следующий день в полдень Вэй Усянь наконец открыл глаза. Лань Ванцзи опустил книгу и всмотрелся в него. Его глаза были алыми, но тусклыми, взгляд – неожиданно усталым. Он был очень бледен, под глазами залегли резкие тени, как будто все это время он не отдыхал, и выглядел он на несколько лет старше. – Где мы? – Облачные Глубины. Цзинши. Вэй Усянь тяжело вздохнул, но ничего не сказал. – Как ты? – тихо спросил Лань Ванцзи. Вэй Усянь закрыл глаза. – Холодно, – прошептал он. Лань Ванцзи застыл. Вэй Усянь взглянул ему в глаза и чуть покачал головой. – Ты не навредил, – тихо сказал он. – Теперь Чэньцин помогает. Но не справляется. – С чем? Вэй Усянь медленно поднес руку к груди и накрыл область рубца. – У вас есть место для работы с темной энергией? – спросил он. – Минши. Что ты хочешь сделать? – Мне нужно помедитировать. – Ты можешь медитировать здесь. – Нет, Лань Чжань, – слабо улыбнулся Вэй Усянь. – Это твой дом. Я не стану разбираться с этой дрянью здесь. – Ты говорил, медитация для очищения от темной энергии не опасна, – напомнил Лань Ванцзи, хмурясь. – Это будет не она. Он медленно сел, приложил руку ко лбу и зажмурился. – Времени мало, – тихо сказал он. – Где мои вещи? Лань Ванцзи принес ему мешочки и одежду, и Вэй Усянь оделся. Он сделал шаг к двери и остановился, стиснув лоб и прижав руку к груди. – Я совсем об этом забыл, – проговорил он отстраненно. – Дурак. Идем скорее, Лань Чжань. – Ты сможешь идти? – уточнил Лань Ванцзи. – Смогу, – он вдруг усмехнулся. – Наверное, я уже до смерти тебе надоел со всеми своими проблемами. – Нет, – возразил Лань Ванцзи, ощущая глухую боль. – Мне очень жаль, что тебе приходится столько выносить. Вэй Усянь несколько мгновений смотрел на него алыми глазами, а потом опустил взгляд и быстро вышел из цзинши. У минши Вэй Усянь остановился и глянул на колокол, прикрывая глаза от солнца. – Зачем он? – Если люди внутри пострадают во время ритуала, колокол зазвонит, – объяснил Лань Ванцзи. Вэй Усянь тяжело вздохнул. – Это можно как-то… не допустить? – Вэй Ин… – Я буду в порядке, когда закончу, но процесс вашему колоколу вряд ли понравится. Я не хотел оставаться здесь, Лань Чжань, – добавил он прохладнее. – Но раз уж так сложилось, позволь мне не извещать Облачные Глубины, насколько все… непросто. Лань Ванцзи сжал губы. – Нельзя. – Что «нельзя»? – Нельзя заставить колокол не сработать. Вэй Усянь снова тяжело вздохнул и потер лоб. – Мне нужно будет около часа. Может, чуть больше. Не ходи за мной. Он двинулся к минши, но Лань Ванцзи ухватил его за рукав. – Лань Чжань, отпусти, – устало проговорил Вэй Усянь, не оборачиваясь. – У меня очень мало времени. Я потом тебе все объясню, если захочешь. Верь мне, пожалуйста. И Лань Ванцзи отпустил его. Дверь минши захлопнулась, и наступила тишина. Лань Ванцзи сел на порог минши и стал ждать. Минуты текли одна за другой. В минши было тихо, колокол молчал. Лань Ванцзи сидел прямо, но внутри него бушевала буря. Его снова оттолкнули, от его помощи снова отказались. Пусть из лучших побуждений, но ведь Лань Ванцзи мог и хотел помочь, так почему же этот невозможный человек не позволяет ему этого? Почему пытается оградить его от всего, взять все на себя, сделать все в одиночку? Почему не может просто довериться ему и позволить ему позаботиться о себе? Неужели он считает, что Лань Ванцзи столь слаб, что не сможет сделать это? «Но ведь ты не можешь, – прошептал внутри чей-то голос. – Тебе больно видеть его боль. Чем ты можешь ему помочь?» «Я могу быть рядом». «Почему ты думаешь, что ему это нужно?» Лань Ванцзи глубоко задумался. Он попытался поставить себя на место Вэй Усяня. Он вспомнил все, что знал об этом человеке. Первый ученик ордена Цзян, искусный и многообещающий заклинатель, беззаботный и веселый, озорной и смешливый, но умный, смелый и сильный; Основатель Темного Пути, бесконечно опасный Ушансе-цзунь, безжалостный Старейшина Илина, подчас жестокий, но верный принципам, способный в одиночку пойти против всего мира, отстаивая то, что он считает правильным. В одиночку… Он разорвал связь с орденом Юньмэн Цзян, как только его обвинили всерьез. Зная Вэй Усяня, легко понять, что это было в первую очередь его решение. Цзян Ваньинь был его шиди, которого он опекал, Цзян Яньли была величайшим сокровищем, которое он оберегал… Лань Ванцзи вдруг понял, что очень мало знает о настоящей семье Вэй Усяня. Дядя сквозь зубы говорил о его матери, Цансэ Саньжэнь, обладавшей столь же несносным характером. Но что с ней случилось? Что случилось с его отцом? Лань Ванцзи рано потерял мать и глубоко переживал эту потерю. Но рядом с ним всегда был старший брат. Он заботился о нем, разделял его радости и горести, принимал его любым и всегда поддерживал. Порой он знал, что на сердце Лань Ванцзи, лучше, чем сам Лань Ванцзи. Брат знал о нем все, Лань Ванцзи шел к нему с любой бедой и знал, что получит утешение и помощь, и за помощь ему не нужно будет расплачиваться. Был ли такой человек у Вэй Усяня?.. На ум пришла Цзян Яньли, и Лань Ванцзи вспомнил войну. Они с девой Цзян немного сблизились на почве общих переживаний. «Он совсем ничем не делится, – как-то раз сказала ему Цзян Яньли. – Мне кажется, он старается вообще не думать, что происходит с ним и вокруг него. Как будто, если он задумается или попытается облечь это в слова, то не выдержит». Лань Ванцзи нахмурился. Вспомнился разговор в Лучжоу, так трудно давшийся Вэй Усяню, а ведь он говорил очень коротко, без подробностей. Цзян Яньли была права. И все же Вэй Усянь сумел рассказать Лань Ванцзи хоть что-то. Лань Ванцзи не был уверен, что ему после этого стало лучше. Но ему определенно было это нужно. Может быть, раньше Вэй Усянь не мог ни с кем разделить свою ношу. Но теперь он не один. И он больше не останется один. Двери минши дрогнули и приоткрылись. Изнутри повеяло холодом, кровью и ржавым металлом. Лань Ванцзи тут же встал и поспешил внутрь. Вэй Усянь лежал в круге, начерченном кровью, свернувшись на правом боку, в одних штанах, бледный до синевы. Порезы от Бездонного Омута частично снова открылись, и повязки пропитались кровью, из цицяо обильно струилась черная кровь. В одной руке Вэй Усянь сжимал Чэньцин, в другой – насквозь ржавый окровавленный нож. Рядом валялись цепь с озера Билин и ворох одежд. Лань Ванцзи попытался подойти к нему, но кровавый круг мягко оттолкнул его. – Вэй Ин, – позвал Лань Ванцзи. Ресницы Вэй Усяня затрепетали, но он не открыл глаз. – Убери круг, – попросил Лань Ванцзи. – Колокол, – пробормотал Вэй Усянь еле слышно. – Он не зазвонит. Двери минши открыты. Вэй Усянь разжал пальцы, стиснутые вокруг ржавой рукояти ножа, и рука обмякла. – Вэй Ин? Вэй Усянь не пошевелился. Лань Ванцзи обнажил Бичэнь, но меч не смог прорвать защитный круг. – Вэй Ин! – в отчаянии позвал он. Вэй Усянь не шевелился. Лань Ванцзи разложил гуцинь и сыграл несколько нот. Алое марево круга задрожало и пошло трещинами. Вэй Усянь болезненно поморщился. Лань Ванцзи сжал губы и заиграл быстрее. Алая стена задрожала сильнее, трещины углубились, и наконец преграда рассыпалась. Лань Ванцзи взял Вэй Усяня за запястье. Кожа была прохладной, пульс – очень медленным и слабым, но ровным. Его жизни ничего не угрожало, но он был совершенно обессилен. Лань Ванцзи быстро собрал раскиданные вещи Вэй Усяня. От ржавого ножа веяло темной энергией, и он убрал его в мешочек-ловушку. Цепь оказалась абсолютно чистой, и Лань Ванцзи убрал ее в сторону. Без труда он вынул из ослабевших пальцев Вэй Усяня Чэньцин, завернул его в ханьфу и осторожно взял на руки. Вэй Усянь повис, как тряпичная кукла. Лань Ванцзи прислонил его головой к плечу и медленно встал. – Лань… Чжань… – услышал он выдох. – Я рядом, – тихо сказал Лань Ванцзи. Он отнес его в цзинши, уложил на кровать, стер с лица черную кровь, снова обработал открывшиеся порезы и промыл рубец на груди. Рана от Омута оказалась расширена чем-то острым, должно быть, тем самым ножом. Вэй Усянь не реагировал на прикосновение к ней, бордовые прожилки снова стали черными, и полоска белой кожи вокруг была узкой. Лань Ванцзи наложил повязку и проверил пульс. Вэй Усянь лежал совершенно неподвижно и спал так крепко и глубоко, что его дыхания почти не было слышно. Лань Ванцзи укрыл Вэй Усяня одеялом и отправился в минши. Прибрав комнату, он вернулся домой. К немалому удивлению Лань Ванцзи, спустя всего четыре часа Вэй Усянь проснулся и тут же сел, растирая руками лицо. – Есть хочу, – пробормотал он. – Тигра бы съел. А лучше двух. Лань Ванцзи кивнул и встал. – Лань Чжа-ань, – простонал Вэй Усянь, увидев накрытый стол. – Только не говори, что здесь для меня только этот бульон и отвар? – Мгм. – Как ты жесток, Ханьгуан-цзюнь. Я спал и видел рис с перцем и тушеную свинину, а ты хочешь кормить меня этой преснятиной? – Ты не ел нормальной пищи три дня. Вэй Усянь скривился. – А ты невысокого мнения о моем желудке, да, Ханьгуан-цзюнь? К твоему сведению, я, бывало, обходился без еды и дольше, а после преспокойно уговаривал целую тарелку мяса! – Это очень вредно. – Лань Чжань! Ну хоть щепотку сычуаньского перца! Ну пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – Нет. Вэй Усянь надулся, понюхал бульон и поджал губы. – Овощной? – Сытный, – мягко уточнил Лань Ванцзи. – Ешь. Вэй Усянь закатил глаза, но все же быстро выхлебал бульон, слегка морщась, и схватился за отвар. Брови его поднялись в изумлении. – Откуда в Гусу питательный отвар Вэнь Цин? Я его с собой не ношу. – Дева Вэнь дала рецепт. – И ты приготовил его для меня? – Мгм. – Ханьгуан-цзюнь, это ужасно мило. Чем я заслужил такую заботу? – Ничем. – О? – Заботу не нужно заслуживать. Вэй Усянь ослепительно улыбнулся и медленно облизал губы кончиком языка. Лань Ванцзи замер – его сердце вдруг пропустило удар. – Ханьгуан-цзюнь, – промурлыкал Вэй Усянь, – прошу тебя, не говори таких вещей без предупреждения. Мое бедное сердце этого не выдержит. К тому же это моя работа – смущать тебя. – Вздор, – пробормотал Лань Ванцзи, краснея ушами. – Вовсе нет. Словами не передать, как меня радуют твои изящные красные уши. – Прекрати, – еле выговорил Лань Ванцзи. – Отчего же? Тебе не по вкусу мои комплименты? Лань Ванцзи промолчал. Вэй Усянь низко и бархатно рассмеялся. – Хорошо, Лань Чжань. Захочешь услышать от меня комплимент – только скажи, и мой бесстыжий язык тотчас порадует тебя… Лань Чжань? Ты чего? Лань Ванцзи подавился травяным отваром и закашлялся, спрятав лицо в рукав. Сердце ухало в груди, и ему вдруг стало очень жарко. Вэй Усянь наклонился и похлопал его по спине. Лань Ванцзи шарахнулся в сторону, ощущая, как от его прикосновения по телу бегут горячие мурашки. – Все-все, – Вэй Усянь поднял руки. – Извини, Лань Чжань. Не буду больше тебя дразнить. Я просто до смерти рад, что наконец могу поговорить с тобой и разделить с тобой ужин, вместо того чтобы валяться полудохлым в постели. Его слова подействовали на Лань Ванцзи не хуже Холодного Источника. Он опустил руку и посмотрел на Вэй Усяня. Тот все еще улыбался, но в глазах затаилась тоска. – Я тоже рад, – тихо сказал Лань Ванцзи. Взгляд Вэй Усяня потеплел, и его улыбка снова засияла. – Ты так хорошо обо мне заботился, – негромко сказал он. – Я понял, что тебе не нравится, когда я тебя благодарю, но я хочу, чтобы ты знал: мне было очень приятно ощущать твое присутствие. Лань Ванцзи молча смотрел на него, вбирая его образ. На душе будто взошло солнце. – Я должен кое-что тебе рассказать, – вдруг объявил Вэй Усянь. – Это касается тебя. Я хочу, чтобы ты знал. Лань Ванцзи молча кивнул. Вэй Усянь отодвинул посуду и подпер голову рукой. Лицо его сделалось задумчивым. – На берегу ты играл мне. Та мелодия… Я вспомнил, ты играл мне ее в пещере Муси. Ты тогда так и не сказал, как она называется. Лань Ванцзи промолчал. Он сказал ему, как она называется. Но Вэй Усянь, едва задав вопрос, провалился в лихорадочное забытье и больше уже не приходил в себя. – Не знаю, как это выходило, – продолжал Вэй Усянь. – Она почему-то часто всплывала у меня в голове… на Луаньцзан. Каким-то образом… Короче говоря, она помогала усмирять темную энергию. И еще… Это воспоминание. Холодный Источник… Он замолчал. – О чем ты? – еле слышно спросил Лань Ванцзи. Он почти не слышал себя из-за стука сердца в ушах. Вэй Усянь прикрыл глаза ладонью. – Я часто видел тебя на Луаньцзан. И каждый раз это помогало мне справиться. В первый раз это помогло остановить атаку темной энергии. А во второй… – Он сглотнул и продолжил тише, хриплым голосом, прижав ладонь к груди. – Мне было трудно дышать из-за дурной крови. Один призрак мне помог, и я снова увидел тебя. В Холодном Источнике, после того как нас побили ферулами. Ты заставил меня откашлять кровь. И я смог дышать. Он поднял голову и встретился взглядом с Лань Ванцзи. И вздрогнул, тут же выпрямившись. – Извини, я не хотел… – Все в порядке, – с трудом сказал Лань Ванцзи. Его сердце обливалось кровью, глаза жгло непролитыми слезами. Он вдруг вспомнил, как странно дышал Вэй Усянь на озере Билин, словно лишь левой половиной груди. И что он всегда ложился на правый бок, если вообще ложился, ведь чаще всего он укладывался так высоко, что скорее сидел, чем лежал. Внезапно все обрело смысл. – Вэй Ин. – Да? – Тебе после этого трудно дышать? Рука Вэй Усяня, растиравшая правую половину груди, замерла. – О. Он опустил руку и потупился. – Очень заметно? – тихо спросил он. – Я понял только что, – так же тихо ответил Лань Ванцзи. Вэй Усянь слегка расслабился, а затем едва заметно кивнул. – По правде говоря, Лань Чжань, правое лёгкое у меня почти не дышит, – еле слышно сказал он и снова потер грудь. – Но это ничего, правда. Левое отлично справляется. Я же тренированный пловец, помнишь? Он улыбнулся Лань Ванцзи беззаботно и солнечно, и серые глаза глядели тепло и спокойно, но плечи его слегка сгорбились, рука снова потянулась потереть грудь – и тут же опустилась. И сердце Лань Ванцзи в очередной раз вдребезги разбилось. На кончиках пальцев до сих пор жило ощущение грубо сросшихся ребер, проступающих через кожу, ладони помнили отсутствие движения и сильную дрожь голоса в правой половине груди. Как же он не понял раньше? И… – Билин, – выдохнул он. – Вэй Ин… – О, я знаю свой предел, Лань Чжань, – поспешно прервал его Вэй Усянь. Улыбка его потускнела. – Если бы глубина была больше, я придумал бы что-нибудь другое. Серьезно, Лань Чжань, я же не самоубийца. И вообще, такие тренировки мне полезны. Мне это нисколько не навредило. Не беспокойся, пожалуйста. Лань Ванцзи кивнул. Сжавшееся было в ужасе сердце немного отпустило. – Это можно вылечить? – Ну… Он вздохнул и вдруг протянул ему руку ладонью вверх. – Ладно, Лань Чжань, – ровно произнес он, опустив взгляд. – Можешь обследовать меня, если хочешь. Так все вопросы отпадут. Лань Ванцзи вздрогнул. От волнения по рукам пробежала дрожь, и он сжал кулаки. После неосторожной передачи духовных сил Вэй Усяню у Ланьлина Чэньцин позволила только обработать его раны; впрочем, он и не пытался осматривать энергетическую систему, боясь навредить ещё больше. Позже Вэнь Цин попросила его воздержаться от любопытства и позволить Вэй Усяню сохранить право на личные тайны. Но после того как он понял, что у Вэй Усяня фактически больше нет Золотого Ядра, последнее, что он испытывал – это любопытство. И сейчас, глядя на доверчиво обнаженное запястье, Лань Ванцзи не ощущал любопытства, лишь тревогу. Он помнил, как болезненно реагировал Вэй Усянь на осмотры Вэнь Цин, даже будучи в глубоком беспамятстве. Вэнь Цин говорила, что он этого не осознает, но тело чувствовало. – Тебе будет больно, – тихо сказал он. – Не страшно, я потерплю. Тебе хватит самого лёгкого потока. Все будет хорошо. Помедлив, Лань Ванцзи осторожно дотронулся до зеленоватой венки, проступающей через бледную кожу, кончиками пальцев. Вэй Усянь вздрогнул, но руки не отнял, а Лань Ванцзи ощутил, как от пальцев вверх бегут мурашки. Кожа Вэй Усяня была горячей. Лань Ванцзи осторожно сжал его запястье, как если бы проверял пульс. Закрыв глаза, он очень медленно выпустил тонкий, как волосок, поток духовной энергии. Запястье под его пальцами закаменело, кисть сжалась в кулак, и Вэй Усянь прерывисто вздохнул. Но Лань Ванцзи этого уже не заметил. Духовная энергия двигалась медленно и с трудом, как будто по шероховатой поверхности. Лань Ванцзи потребовалось немало времени, чтобы пройти по основным каналам. Картину, представшую перед его духовным взором, нельзя было назвать иначе как чудовищной. Духовные каналы, обычно следовавшие за кровеносными сосудами и нервами золотыми нитями, в теле Вэй Усяня обуглились, утолщились и расползлись. Местами в них зияли длинные трещины, местами каналы были разорваны в клочья и врастали в нервы, сосуды, органы и кости. Плотнее всего они оплетали правую половину тела: ребра, все переломанные в нескольких местах, едва шевелящееся, сильно сжавшееся легкое, словно закованное в отвердевшую паутину, сломанное плечо и треснувший таз. Но в нижнем даньтяне каналы заканчивались слепо, и там, где некогда было Золотое Ядро, было чисто. Очень осторожно Лань Ванцзи направил поток из основного в средний канал – и столкнулся с пламенем духовной энергии. Насыщенно-алая, как свежая кровь, она лениво ползла ему навстречу, поглощая изуродованный канал, и тускло мерцала, неуклонно приближаясь. Лань Ванцзи замер, вглядываясь в алое свечение. По спине у него побежали мурашки. Было что-то неправильное в движении этой духовной энергии. Ему вдруг показалось, что если багряная волна коснется его духовной силы, произойдет что-то очень плохое. Он выпустил запястье Вэй Усяня и открыл глаза. Зрение было мутным – взгляд застила пелена слез. Он опустил голову и заморгал. – Живописно, да, Лань Чжань? Лань Ванцзи поднял голову. Вэй Усянь слабо улыбнулся и убрал руку, растирая покрасневшее запястье. – Мне так жаль, – выдохнул Лань Ванцзи. – Мне… – Эй, эй, Лань Чжань! – всполошился Вэй Усянь. – Не смей из-за этого расстраиваться! Я не для того тебе это показал! Я просто хотел… Слова – это одно, увидеть самому – совсем другое. Теперь ты знаешь, что я не приукрашиваю и не притворяюсь, как обычно, ха-ха-ха… Лань Ванцзи опустил голову. Пять лет. Именно столько прошло с исчезновения Вэй Усяня после падения Пристани Лотоса. Именно столько он следует Темному Пути и выслушивает за это бесконечные порицания. И именно столько живет с изувеченной духовной системой и искалеченным телом. – Это должно болеть постоянно, – тихо высказал он страшную мысль. – Ну… Тут много нюансов, не буду тебя утомлять. Но обычно днём я вполне спокойно существую без темной энергии. Часов восемь точно. Так что все не так плохо. Лань Ванцзи закрыл глаза. «Темный Путь разрушает тело и душу…» – Я бы мог, конечно, ходить с темной энергией внутри круглые сутки, как во время войны. Но не сказать, что мне очень приятно такое состояние, – он ухмыльнулся. – Да и люди замечают. Никому не нравится чувствовать присутствие темной сущности. Лань Ванцзи ощущал это до сих пор: смутную тревогу, почти страх от опасной близости темной энергии – и тяжёлое чувство неправильности, ведь человек, вызывавший эти ощущения, был по всем признакам жив. Эти ощущения появились у Лань Ванцзи ещё на почтовой станции; именно тогда он заподозрил, что Вэй Усянь впускает темную энергию в тело, и испугался за его духовные силы и Золотое Ядро. Может быть, если бы он подумал ещё, то понял бы, что беспокоиться уже не о чем. – Вэй Ин. – А? – Как ты потерял Золотое Ядро? Лань Ванцзи прочел достаточно книг о Золотых Ядрах, чтобы понять: Золотое Ядро Вэй Усяня уничтожил не Вэнь Чжулю. Было вообще не похоже, что на нижний даньтянь были какие-то энергетические атаки: он был совершенно чист, и концы каналов в нем заросли, хотя разрывы в других местах нисколько не зажили. У Лань Ванцзи создалось стойкое ощущение, что Ядро Вэй Усяня… вырезали. И тот грубый вертикальный шрам на животе, пересекающий область нижнего даньтяня, укладывался в его страшную теорию. – Лань Чжань, я… не могу рассказать, – проговорил Вэй Усянь, глядя в сторону. – Пожалуйста, не спрашивай меня об этом никогда, ладно? Об остальном расскажу, если спросишь. Но не об этом. Пожалуйста. Лань Ванцзи прикрыл глаза. Кто это сделал? Он вспомнил вид того рубца. Он не шел ни в какое сравнение даже с рубцом после воспалившейся раны от меча Цзинь Цзысюня. Казалось, в попытке добраться до Ядра Вэй Усяню разорвали живот. Это был Вэнь Чао? Он сделал это, чтобы Вэй Усянь наверняка погиб на Луаньцзан? Но почему именно так? Почему его Ядро не расплавил Вэнь Чжулю? Может ли быть такое, что у Вэнь Чжулю не получилось? И Вэнь Чао решил попросту вырвать Ядро из тела? Взгляд заволокло пеленой ярости, и он сжал губы. Наверное, Вэй Усяню слишком мучительно об этом вспоминать. – Мгм. Но пожалуйста, расскажи об этом рубце на груди. Если можешь. – О… – Вэй Усянь слегка поник. – Точно. Я же обещал. Только не принимай близко к сердцу, ладно? Помни, что все закончилось хорошо. – Мгм. Он налил им обоим еще чаю, и Вэй Усянь сказал: – Это из-за Стигийской Тигриной Печати. Лань Ванцзи кивнул. – Ты знаешь? – удивился Вэй Усянь. – Откуда? – Ты сам сказал, когда я обрабатывал эту рану. Ты говорил, чтобы Печать убивала только адептов Вэнь, а остальных не трогала. – Да, – вздохнул Вэй Усянь. – Только эта дрянь нарушила договор. У нее есть своя воля. Не следовало мне ее создавать, конечно… Но без нее против Вэнь Жоханя шансов бы не было, как оказалось. – Расскажи? – попросил Лань Ванцзи. Вэй Усянь кивнул. – Я сделал ее из меча, который нашел в панцире Черепахи-Губительницы. Ты, может, помнишь, я тебя спрашивал о нем, когда ты меня вытащил из воды. Интересная была вещь. Когда-то это был меч заклинателя, обладавший огромной духовной силой. Но в панцире он исказился и начал поглощать души людей, которых пожирала Черепаха. Тысячи душ, чье единственное желание – убить и поглотить еще души. Когда я его коснулся, чуть не оглох. Но он мне здорово помог. Лань Ванцзи кивнул. Он помнил, как доставал Вэй Усяня из пасти Черепахи-Губительницы, и помнил, что тот держался за черный меч. Он выпустил его, когда они всплывали, и меч ушел на дно. Действительно, Вэй Усянь спросил о нем, оказавшись на берегу, и услышав ответ, слегка расстроился. – Я в общем-то никогда про него не забывал, но подумал, что он может мне снова помочь, когда мы вступили в Цишань. Тогда… В общем, тогда у меня возникла проблема. Понимаешь, большинство трупов не обладает достаточной злобой. Чтобы управлять ими, нужно очень хорошо сосредоточиться, чуть отвлечешься – и они уносят ноги. Я пытался усилить злобу, искал более сильные трупы, вселял в тела призраков, смешивал части тел… – он потер лицо обеими руками и криво усмехнулся. – Ну ты помнишь, наверное, я же это все при тебе проделывал, только не объяснял, для чего. В итоге… Мне всё-таки перестало хватать концентрации. Войско пришлось сократить. Лань Ванцзи вспомнил, как Вэй Усянь практически переселился в стан мертвецов и перестал обращать внимание на что-либо, кроме своей армии. Вспомнил он и то, как Вэй Усянь играл неподвижным трупам Покой… Он так вымотался, что начал терять контроль. Но никто ничего не заметил. – Я решил, что мне нужен инструмент, который мог бы поднимать трупы и подчинять их вместо меня, чтобы мне оставалось только направлять их. Тогда я пошел за этим мечом. – Вэй Усянь тяжело вздохнул. – И сделал Печать. – Как именно? Вэй Усянь потер лоб. – Ты и это хочешь знать? – Мгм. Вэй Усянь покачал головой, словно удивляясь его настойчивости. – Чтобы изменить суть меча и заставить его излучать силу, а не поглощать ее, мне нужно было его перековать. Но без согласия его обитателей к нему нельзя было даже притронуться. Мы заключили договор. На словах, скажем так, ничем не скрепленный. Ужасная глупость, знаю, но искаженным душам никакие клятвы не указ. Сейчас я, конечно, вообще не стал бы связываться с этой дрянью, но тогда я мыслил не вполне ясно. – Он кашлянул. – В общем, мы договорились, что я позволю им во время битвы ощущать то, что чувствую сам, а после битвы разрешу им поглощать души тех, кого они убили. Взамен они согласились наполнять злобой и убивать лишь тех, на кого я укажу. Мы договорились, и я перековал меч. Вот и все. А потом… – Он тебя ранил? Вэй Усянь нахмурился в недоумении. – Военный совет после этого, – тихо пояснил Лань Ванцзи. – У тебя были забинтованы руки. – О, – вздохнул Вэй Усянь. – Нет, тогда она вела себя прилично. Просто… Ковка была для меча болезненной, поэтому я охлаждал его кровью Черепахи. Они провели вместе много сотен лет, и Черепаха все это время сдерживала его, поэтому ее кровь успокаивала меч. Ее нужно было много, поэтому я работал там же, в пещере. Но… Сам понимаешь, трупный яд, жара, духота, темная энергия… Меня здорово вело. – Он вздохнул и снова потер лоб. – Я толком не помню последние дни в пещере. И совершенно не помню, как потом добрался до лагеря. Очнулся у себя в палатке с ожогами и с жаром. Это быстро прошло, но на том совете… Вернувшись в лагерь, я проспал несколько дней и в тот день как раз только проснулся, поэтому и выглядел так себе, – он слабо улыбнулся. – Почему ты пошел за мечом один? – стараясь, чтобы боль в голосе не прозвучала слишком явно, спросил Лань Ванцзи. Вэй Усянь слегка приподнял брови. – Я же не на прогулку шел, зачем мне было брать кого-то с собой? – Для поддержки. Вэй Усянь покачал головой: – В одиночку у меня было больше шансов договориться с мечом. Светлый заклинатель лишь разъярил бы его сильнее. Он как Луаньцзан: духовная энергия уже не способна его упокоить, усмирить или уничтожить. И еще он способен захватить контроль над разумом. Тащить туда еще кого-то было бы опасно и для него, и для меня. Лань Ванцзи кивнул и опустил голову. – Продолжай рассказ, – ровно попросил он. – Угу. Когда я проснулся, у меня в голове наконец немного прояснилось, и я осознал, что сотворил. И решил, что ну ее к черту, эту Печать, не буду я ее использовать. Использую, только если совсем контроль над трупами потеряю. Ну и, собственно, в Безночном городе именно это и произошло, – он сухо усмехнулся. – Мертвецы так перепугались Вэнь Жоханя, что отказались подчиняться. Так что я решился. Вэй Усянь опустил взгляд. – Мало что помню после этого, – тихо сказал он. – Эта тварь не просто ощущала то, что ощущал я, она забрала мои ощущения. Я помню только крики, волны жара и холода и песню Чэньцин. И как люди падали и вставали лютыми мертвецами. Все они были в белых одеждах с вышитым солнцем. Я все повторял, чтобы это были только люди в белых одеждах с вышитым солнцем. Он снова потер лоб. Рука слегка дрожала. – А потом белые одежды вдруг сменились золотыми и серыми, и вместо солнца на белом появились облака. Я приказал Печати остановиться. Эта дрянь не послушалась. Она вошла во вкус и вознамерилась утопить мир в крови. Я не знал, как ее остановить, у меня не было контроля над телом, я мог управлять только Чэньцин. Так что я подозвал мертвеца, и он ударил меня мечом. Лишь неимоверным усилием воли Лань Ванцзи сдержал себя и не позволил задушившему его ледяному ужасу проступить вовне. – Я, в общем-то, не хотел умирать, – криво ухмыльнулся Вэй Усянь. – Я хотел только отрезвить Печать, заставить ее почувствовать боль. Но мертвец-то был поднят Печатью, а ей очень не понравилось мое своевольное поведение. Так что мертвец нанес мне удар в сердце. Печать отравила меч темной энергией и держала меня, чтобы я не уклонился. Но она просчиталась. Он вдруг захохотал, прижав ладонь к груди. Лань Ванцзи молча смотрел на него, не зная, как реагировать. – Вэнь Цин мне потом объяснила, что из-за повреждения лёгкого у меня сердце сильно сместилось вправо, – объяснил Вэй Усянь, вытирая выступившие слезы. – Но я этого не знал, и Печать не знала. Представь себе ее изумление, когда она промахнулась, да ещё и столкнулась с разъяренной Чэньцин! – он снова рассмеялся. – Вот уж действительно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь… В общем, я не умер на месте, а Печать испытала мою боль, получила от Чэньцин и отпустила меня. А потом втянула в себя души убитых и пришла в такую ярость, что я поспешил убраться оттуда, пока она еще чего-нибудь не натворила. Снова ушел в пещеру Черепахи. Поднял Черепаху, – он ухмыльнулся, увидев расширенные в изумлении глаза Лань Ванцзи. – Чтобы она поборолась с Печатью. Потом я ее упокоил, не переживай. В итоге Печать утихомирилась, и я перековал ее еще раз. Разделил на две половины. Ее злоба уменьшилась, и теперь она смирная. Пока лежит без дела, разумеется. Надеюсь, она мне больше никогда не понадобится, – усмехнулся он. – Вот и вся история. – А рана? – тихо спросил Лань Ванцзи. Он все еще пребывал в ужасе от услышанного. Сердце заполошно колотилось о ребра. Он уже давно потерял счет, сколько раз Вэй Усянь был на волосок от смерти, но это… Он остался жив лишь благодаря жуткому везению, совершенно невероятному стечению страшных обстоятельств. – А, рана… Ну к тому времени я уже поднаторел в целительстве собственных ранений, и у меня были с собой снадобья, так что телом я относительно быстро справился. Но темная энергия… – он кашлянул. – В общем, она теперь заперта в рубце. Лань Ванцзи нахмурился. – От нее нельзя очиститься? – Можно. Я избавился уже примерно от четверти. – Сегодня? – Нет, за последние три года. Сегодня я просто обновил ловушку. А ты развеивал энергию Бездонного Омута, которой напилась эта тварь. Мой просчет, – он вздохнул. – Я знал, что Омут меня ранит, но не подумал, что они с Печатью споются. Чэньцин, конечно, разлучила эту сладкую парочку, но Печать успела напиться энергии Омута и начала ломать мое заклятье. Отсюда сумасшествие Чэньцин и все остальное. Эта тварь очень сильна. Угомонить ее ещё можно, а вот развеять… – Как ты ее развеиваешь? Вэй Усянь вдруг опустил взгляд, и у Лань Ванцзи екнуло сердце от нехорошего предчувствия. – Все-то ты хочешь знать… – задумчиво проговорил Вэй Усянь. – Мгм. – И я тебе обещал, что все расскажу, – тяжело вздохнул Вэй Усянь. – Ладно. Тут весь фокус в моей духовной энергии. Она здорово изменилась из-за постоянной близости темной энергии. Строго говоря, эту силу уже трудно назвать духовной, – он улыбнулся, но совсем невесело. – Но это самое безопасное и эффективное средство от Печати. Время от времени я заливаю ее в рубец с помощью Чэньцин, и она разрушает энергию Печати. Вот так. – Почему время от времени? – тихо спросил Лань Ванцзи. – Потому что мне нравится растягивать удовольствие, – ухмыльнулся Вэй Усянь, не глядя на него. – Обычно она не доставляет проблем, то, что случилось на Билине, произошло исключительно из-за моей беспечности. Нужно было прикрыть рубец. Хорошо, что ты был рядом и спас этого легкомысленного заклинателя. Он ослепительно улыбнулся, но это не успокоило Лань Ванцзи. На сердце было тяжело и горько. – Скажи, если я могу тебе хоть чем-нибудь помочь, – тихо попросил он. Вэй Усянь вздохнул, и его улыбка потускнела. Но он ничего не сказал, лишь кивнул и отер рукавом лоб. И Лань Ванцзи вдруг заметил, что Вэй Усянь едва заметно дрожит, и зрачки его снова расширились. Он мысленно выругал себя. Сколько уже Вэй Усянь терпит боль, чтобы не потревожить Гусу Лань? – Вэй Ин, ты можешь использовать Чэньцин сейчас. Вэй Усянь отвел взгляд. – Ты уже использовал ее вчера во сне, – мягко сказал Лань Ванцзи. – Сюнчжан не возражал. Вэй Усянь хмыкнул и опустил голову. – Я хотел выпросить ещё хоть глоток вина, – тихо сказал он. – Очень соскучился по вкусу. – Завтра. Вэй Усянь кивнул, но за Чэньцин браться не спешил. – Вэй Ин, не мучь себя, – тихо попросил Лань Ванцзи. – Я могу уйти в Цайи, – пробормотал Вэй Усянь. – Не нужно. Тебя никто ни в чем не обвинит. Не беспокойся. Вэй Усянь прерывисто вздохнул. А потом взялся за Чэньцин – и тут же расслабился. Лань Ванцзи почувствовал, как нагрелся и задрожал жетон, и хлопнул по нему, принимая сигнал. Вэй Усянь вздрогнул и тоже коснулся пояса, но его жетон имел статус гостевого и потому не реагировал на угрозы, как у Лань Ванцзи. – Пожалуй, мне стоит поселиться в минши, – пробормотал Вэй Усянь. – Как самой темной твари в Гусу. Лань Ванцзи вздохнул. – Ты слишком строг к себе. – О? Если уж сам Ханьгуан-цзюнь говорит такое, мне действительно стоит пересмотреть свое отношение к себе, – ухмыльнулся Вэй Усянь. Лань Ванцзи покачал головой и начал прибирать стол. Вэй Усянь помог ему. Когда они закончили, в дверь цзинши постучали. Лань Ванцзи открыл и поклонился брату. – Добрый вечер, сюнчжан. – Ванцзи, – улыбнулся Лань Сичэнь и перевел взгляд на напряжённого Вэй Усяня. – Господин Вэй! – воскликнул он и поклонился ему. – Рад видеть вас в добром здравии. – Приветствую, Цзэу-цзюнь, – вежливо, но настороженно ответил Вэй Усянь и тоже поклонился. – Полагаю, вы по мою душу? Лань Сичэнь внимательно посмотрел на него и мягко улыбнулся. – Я был бы рад, если бы вы с Ванцзи присоединились к нам с братьями Не, – сказал он. – Если вы хорошо себя чувствуете. Вэй Усянь в эту минуту очень напоминал загнанного зверя. Он держал руку на Чэньцин, и из глаз его не уходило настороженное выражение. Лань Ванцзи шагнул к нему. – Вэй Ин, – позвал он. Вэй Усянь посмотрел на него, и в его напряженных чертах проступила мягкость, а взгляд потеплел. – Вэй Ин, все хорошо. Ты в безопасности, – тихо сказал Лань Ванцзи, чувствуя, что тает под этим взглядом. Сердце снова предательски пропустило удар. Вэй Усянь ещё несколько мгновений купал его в своих алых глазах, а потом тихо выдохнул и немного расслабился. – Надеюсь, я не доставил вам неприятностей, Цзэу-цзюнь, – пробормотал он. – Господин Вэй, – вздохнул Лань Сичэнь. – Вы оказали ордену Гусу Лань неоценимую услугу. Меньшее, что я могу сделать, это закрыть глаза на использование вами темной энергии для облегчения боли. Тишину, наступившую после этих слов, можно было резать ножом. Вэй Усянь застыл каменной статуей, глаза его неистово полыхнули. Лань Ванцзи медленно обернулся к брату. – Сюнчжан? – О, – смешался Лань Сичэнь. – Простите, господин Вэй, я думал… Вы говорили мне, что темная энергия может снимать боль. Я подумал… Вэй Усянь вдруг захохотал, весело и легко, совсем как в юности. Яростное алое пламя в его глазах угасло. – Простите, Цзэу-цзюнь, – с трудом выговорил он, – честное слово… ха-ха-ха… я не над вами. Я такой болван! Ха-ха-ха… Он вытер выступившие слезы и вдруг по очереди низко поклонился опешившим Лань Сичэню и Лань Ванцзи. – Два Нефрита Гусу Лань воистину благороднейшие из людей, – уже серьезно сказал он. – Конечно, я с радостью присоединюсь к вам и братьям Не, Цзэу-цзюнь. Ведите.