Вэй Усянь выходит на тропу Цюнци

Через две недели Вэй Усянь наконец окончательно встал с постели и немедленно принялся за работу. За долгое время его болезни запасы очищающих талисманов практически иссякли, барьер, защищающий деревню от яо, сильно ослаб, и Вэнь Нин уже потерял счет своим схваткам с тварями Луаньцзан. Вэнь Цин страшно ругалась и грозилась отнять бумагу, но Вэй Усянь пропускал все угрозы мимо ушей: слишком много времени он потерял, валяясь в постели, а между тем его в любой момент могли призвать на Совет, и он хотел уйти на него с легким сердцем. Брать с собой Вэнь Нина он и на этот раз не собирался, и это был первый случай, когда лютый мертвец вступил с ним в спор. – Вэнь Нин, в этот раз все будет по-другому, – увещевал его Вэй Усянь. – Орден Цзинь не сможет устроить на меня засаду в Гусу. К тому же Цзинь Цзысюань, похоже, на моей стороне. А ты должен быть здесь и охранять людей. Только ты можешь остановить местных яо. Вэнь Нину было нечего возразить. Так что поневоле он согласился. Вэй Усяня сильно встревожили рассказы Вэнь Нина о яо: судя по ним, твари сделались сильнее и свирепее. Поэтому он огородил деревню еще несколькими цепями новых талисманов и установил защиту на дома. – Может, всем сделать такие же обереги, как для А-Лина? – спросил Вэй Усянь, когда зашел к Вэнь Цин за лекарствами. – Если ты будешь делать их столько же времени, управишься года через три, – фыркнула она. – А-Нин отлично справляется, и талисманы прекрасно работают. Сделай оберег для А-Юаня, раз уж он ходит с тобой в город, а остальным он ни к чему. – Отлично! – загорелся Вэй Усянь. – Схожу в город за металлом и начну. Вэнь Цин в ответ на это заявление лишь покачала головой. Вэй Усянь боролся со слабостью от колоссальной потери крови своим излюбленным методом, а именно – игнорировал ее. Вэнь Цин давно смирилась с этой стороной его натуры, и потому лишь следила, чтобы он не переутомлялся, ел больше мяса, и чтобы у него всегда были необходимые лекарства. – Ты, кажется, еще хотел связаться с Лань Сичэнем? – ровно напомнила она. – Так я уже, – ухмыльнулся Вэй Усянь и ушел прежде, чем Вэнь Цин начала его допрашивать. Спустя неделю после этого разговора мертвецы, охраняющие стену вокруг Луаньцзан, забеспокоились, и Вэй Усянь отправился к ним. У заградительной стены обнаружился Лань Сичэнь, с любопытством рассматривавший цепь талисманов и подношения местных жителей Старейшине Илина. Вэй Усянь разомкнул цепь у разлома в стене и свистнул, отзывая мертвецов. – Вам необязательно было приходить, – сказал он после приветствия. – Могли бы отправить письмо с тем же вороном. Лань Сичэнь улыбнулся. – Ваш ворон устроил большой переполох в Облачных Глубинах. Он засыпал перьями старейшин, вырвал клок из бороды дяди и гонялся за кроликами Ванцзи. Мне пришлось его упокоить. Вэй Усянь от души расхохотался, представив себе эту картину. – Прошу прощения, Цзэу-цзюнь… У Лань Чжаня есть кролики? – Целая поляна. Вэй Усянь замер, а потом мягкая улыбка тронула его губы. – Я и не думал, что… Он оборвал сам себя. – Мы можем спуститься в город, – предложил он Лань Сичэню. – Луаньцзан не слишком жалует гостей. – Я бы хотел взглянуть на поселение клана Вэнь, если вы позволите, – вежливо сказал Лань Сичэнь. – О. – Вэй Усянь склонил голову набок. – Об этом не меня следует спрашивать, а Вэнь Цин. Вы не слишком утомились в дороге? Давление темной энергии на горе сейчас очень сильное. Могу нарисовать вам талисман для защиты. – Не беспокойтесь, господин Вэй, – ровно отозвался Лань Сичэнь и поклонился. – Думаю, мне хватит сил. – Ладно, – кивнул Вэй Усянь. Он свистнул, призывая мертвецов расступиться, и посторонился, пропуская Лань Сичэня вперед. Тот прошел через разлом и... В живот словно ударил огромный молот, и его окатило ледяным холодом. Нос заполнился густым запахом гнилой крови. Золотое Ядро жарко полыхнуло, широко разливая по телу духовную силу, и кожу закололо. Мгновенно накатила слабость, в глазах потемнело, и Лань Сичэнь покачнулся. Его тут же поддержали, и Лань Сичэнь вдруг ощутил у носа освежающий аромат мелиссы с тёплыми нотами персика и услышал шуршание молотых трав. – Дышите спокойно, как при медитации, – прозвучал ровный голос Вэй Усяня. – Справляетесь? Лань Сичэнь прислушался к себе и кивнул. Холод лип к коже, но Золотое Ядро ярко пульсировало, разгоняя по телу духовные силы, и от прилива тепла его бросило в пот. В его руку вложили что-то мягкое и шуршащее. То был мешочек с травами. Лань Сичэнь тут же поднес его к носу и вновь ощутил ароматы мелиссы и персика. Вэй Усянь продолжал поддерживать его за плечи, теперь обеими руками. Лань Сичэнь подавил порыв вывернуться: его ощутимо пошатывало. Уязвленная гордость ныла: неужто он слабее младшего брата? Если бы тот испытал на Луаньцзан нечто подобное, непременно бы предупредил его! – Здесь… всегда так? – пробормотал он. – Настолько сильно – нет, – отозвался Вэй Усянь, и Лань Сичэня немного отпустило. – Я укрепляю барьеры последние несколько дней, вот она и бушует. Не передумали насчет талисмана? Лань Сичэнь отрицательно покачал головой. Жар Золотого Ядра почти выровнялся, и он чувствовал себя гораздо лучше. Когда дрожь в ногах прекратилась, он вернул мешочек с травами Вэй Усяню и с опаской потянул носом. Воздух пах влажной землей. Никакой гнилой крови. Вэй Усянь отошел от него, замкнул цепь ограды и коротко свистнул, вызвав ответный гул толпы мертвецов. Лань Сичэнь огляделся. Кругом выл буйный ветер, и бескрайнее море черного пырея, раскинувшееся на склонах горы, трепетало и склонялось перед ним. Низкое небо было затянуто черно-серой пеленой туч, и лучи солнца, согревавшие Лань Сичэня за оградой, не касались земель мертвецов, словно над горой возвели темный купол. – Расскажите мне новости, Цзэу-цзюнь, – попросил Вэй Усянь, когда они двинулись в гору по узкой черной тропе. – В городе говорят, вы собираетесь казнить Старейшину Илина? Лань Сичэнь посмотрел на него долгим взглядом. – Полагаю, некоторые хотели бы этого, – сдержанно произнес он. – Случившееся на тропе Цюнци сильно напугало всех. – А что случилось на тропе Цюнци? Лань Сичэнь тяжело вздохнул. – Я бы хотел услышать об этом от вас. – О, – хмыкнул Вэй Усянь. – Если у вас уже есть версия, боюсь, я лишь зря потрачу слова. – Я прибыл сюда в том числе, чтобы выслушать вас, и буду оценивать ваши слова непредвзято. – Рад это слышать, – вздохнул Вэй Усянь. – Что ж, хорошо. Он коротко рассказал Лань Сичэню, что произошло на тропе Цюнци. Глава клана Лань выслушал его, ни разу не перебив, а когда Вэй Усянь закончил рассказ, спросил: – Вы позволите мне задать несколько вопросов? – Кто я такой, чтобы препятствовать главе Лань? – ухмыльнулся Вэй Усянь. – Спрашивайте. Лань Сичэнь покачал головой, но все же задал вопрос: – Я верю, что вы не насылали проклятье на Цзинь Цзысюня, но вы могли бы поручить наложить проклятье кому-нибудь другому? Вэй Усянь устало вздохнул. – Кому, например? Среди людей на горе лишь Вэнь Цин обладает духовными силами. А она целительница. Она бы распяла меня своими иглами, как бабочку, если бы я подошел к ней с таким предложением. – Что насчет ваших учеников? – Кого? – изумился Вэй Усянь. – У меня нет никаких учеников. – Я видел в городе людей, которые утверждают, что вы обучали их Темному Пути. И только что видел их подношения. Вэй Усянь улыбнулся. – С ними никакого сладу, – с непонятной интонацией произнес он. – Нет, я не беру учеников. Вы видели талисманы тех людей? Они совершенно обычные, никакого Темного Пути. Эти люди набивают себе цену, только и всего… Простите, Цзэу-цзюнь, – он вдруг прижал руку к груди и остановился. – Подождите немного, пожалуйста. Нетвердой походкой он направился к большому валуну чуть поодаль от тропы и сел. Встревоженный Лань Сичэнь пошел за ним. Чуть дрожащей рукой Вэй Усянь вынул из мешочка цянькунь темно-зеленую коробочку, принял пилюлю из нее и, сгорбившись, приложил руку к груди. – Я могу как-то помочь? – осторожно спросил Лань Сичэнь. – Спасибо, не стоит, – глухо и немного невнятно отозвался Вэй Усянь. – Мне просто нужно немного отдохнуть. Лань Сичэнь слегка удивился. Как бы тяжело ни был ранен Вэй Усянь, прошло уже больше двух месяцев. Неужели исцеление истощило Золотое Ядро? Или темная энергия замедляет выздоровление? А может быть, это влияние бушующей Луаньцзан? Лань Сичэню было любопытно, но он не решился задавать вопросы: он отлично помнил, что Ушансе-цзунь очень не любил говорить о своем здоровье. Через несколько минут Вэй Усянь встал, и они продолжили путь. Теперь они шли куда медленнее, но Лань Сичэнь не стал это комментировать. – У вас больше нет ко мне вопросов? – неожиданно спросил Вэй Усянь. – Я подумал, будет лучше, если мы поговорим, когда придем, – слегка растерялся Лань Сичэнь. Ему было привычно обсуждать дела, прогуливаясь по садам Ланьлин Цзинь с А-Яо или сопровождая дядю, совершающего вечерний моцион, но Вэй Усяню явно нелегко давались разговоры на ходу. – Честно говоря, после того как я провожу вас, мне нужно будет вернуться к работе, так что чем больше мы обсудим по дороге, тем лучше. Если вы не возражаете. Лань Сичэнь ощутил угрызения совести. Он сознательно не предупредил Вэй Усяня о своем визите, но вовсе не подумал, что тот может быть попросту слишком занят, чтобы привечать гостей. Стоило вспомнить, что он в одиночку поддерживает барьеры, которые до него поддерживались целым кланом; и новые барьеры в сердце горы Луаньцзан наверняка требовали не меньше, а то и больше усилий. – Простите, что оторвал вас от дел, – искренне повинился он. – Спасибо, что дали мне вескую причину прерваться, – улыбнулся Вэй Усянь. – Все нормально, Цзэу-цзюнь, не переживайте. О чем еще вы хотите от меня узнать? Лань Сичэнь думал недолго. – Господин Вэй, я верю, что вы не причастны к проклятью, наложенному на Цзинь Цзысюня, но орден Цзинь все еще обвиняет в этом вас. Цзинь Цзысюань пытается обратить проклятие. Как вы считаете, вы могли бы ему помочь? Вэй Усянь хмыкнул: – Мне нет никакого резона влезать в это дело. Если я не смогу помочь, меня обвинят в том, что я желаю Цзинь Цзысюню смерти. Если смогу, сочтут это доказательством, что это я наложил проклятие. Куда ни кинь, всюду клин. Кроме того, этот человек пытался меня убить, и мое великодушие имеет границы. – Я понимаю, – спокойно откликнулся Лань Сичэнь. – Но если говорить о резонах, мне кажется, для вас выгоднее, чтобы Цзинь Цзысюнь не умер от проклятья. А сообщать о вашем участии в этом деле вовсе необязательно. – Разумно, – ухмыльнулся Вэй Усянь. – Не ожидал от вас столь циничных рассуждений, Цзэу-цзюнь. – Мое великодушие тоже имеет границы, господин Вэй. – И снова разумно. Что ж… Остановить проклятие я точно не смогу. Темная энергия не может исцелять, и ее опасно впускать в тело. – Разве вы не отравили темной энергией Цзинь Цзысюня? – нахмурился Лань Сичэнь. – Конечно, нет, – хмыкнул Вэй Усянь. – Я не хотел его убивать. Я воспользовался темной энергией как иглой и не оставил в его теле ни капли. Этого было достаточно, чтобы лишить его сознания. Темная энергия может снимать боль, но насколько я знаю, это проклятье не причиняет боли. Я подумаю, что ещё можно сделать. Лань Сичэнь кивнул и ненадолго задумался. – Вы сказали, темную энергию опасно впускать в тело. Но разве вы сами так не делаете? – осторожно уточнил он. Вэй Усянь бросил на него неожиданно веселый взгляд. – Делаю, и я в курсе, что это заметно, Цзэу-цзюнь. Лань Сичэнь слегка смутился и в то же время немного расстроился. Он надеялся, что ощущение темной сущности в присутствии Вэй Усяня связано с Чэньцин. Значит, он все всё-таки ошибался, а Ванцзи был прав. – Зачем вы это делаете? – без тени осуждения спросил он. – Чтобы знать, на что способна темная энергия, конечно. – Вы не боитесь искажения ци? Или потери рассудка? Вэй Усянь безрадостно улыбнулся уголком губ. – Я умею снижать риски. Я не раб темной энергии, Цзэу-цзюнь. Мои поступки продиктованы моим разумом, а не тьмой. Поверьте, я умею различать эти голоса. Лань Сичэня нисколько не убедили эти слова. Но взглянув в застывшее лицо Вэй Усяня, он решил не развивать тему. – Ванцзи сказал, вы сумели очистить от темной энергии часть горы Луаньцзан, – сказал он вместо этого. – Часть горы… Небольшой клочок земли, – усмехнулся Вэй Усянь. – Соседство с темной энергией не прибавляет сил и здоровья. К тому же почищенная земля дает больше. Нас там полсотни человек, и все хотят есть. Особенно А-Юань, – улыбнулся он. – Да, А-Юань, – задумчиво откликнулся Лань Сичэнь. – Мне кажется, здесь не лучшее место, чтобы растить ребенка. – Я с вами полностью согласен, – довольно прохладно сказал Вэй Усянь. – Но, видите ли, глава Лань, выбирать не приходится. – Простите, господин Вэй, – повинился Лань Сичэнь, склонив голову. – Я допустил бестактность. Вэй Усянь кивнул, принимая извинения. Выдержав паузу, Лань Сичэнь сказал: – Стигийская Тигриная Печать. – Она моя, – отрезал Вэй Усянь. – Я уже говорил и не раз. Ни Цзинь Гуаншань, ни Совет ее не получат. Это не обсуждается. – Я хотел спросить о другом, – проговорил Лань Сичэнь. – Вы не думали ее уничтожить? – О, – ухмыльнулся Вэй Усянь. – По-моему, здесь все довольно очевидно. Это единственное оружие, которое по-настоящему сдерживает кланы от нападения на Луаньцзан. Если нужда в нем отпадет, я с огромным удовольствием его уничтожу. – А если нужда возникнет, используете? – Да. Иначе я бы уже ее уничтожил. В его голосе не было ни намека на угрозу, лишь констатация факта, и все равно Лань Сичэня пробрало мурашками. – При каких условиях вы готовы уничтожить Печать? – спросил он, совладав с собой. – Условие у меня одно: безопасность людей Вэнь. В идеале я бы хотел, чтобы с них сняли статус военнопленных. Это слуги клана Вэнь и пожилые члены семьи Вэнь Цин, не имеющие Золотого Ядра, и никто из них не принимал участия в боевых действиях. Великие Ордены должны гарантировать им неприкосновенность и взять их под защиту. Хотя бы один из Орденов. Если уж совсем откровенно, я бы хотел, чтобы под защиту их взял именно Гусу Лань. Я верю, что вы поступите с ними по справедливости. Глава Не впадает в ярость при одном упоминании фамилии Вэнь, как и мой брат, а Ланьлин Цзинь я, естественно, вовсе не рассматриваю. – Мы включили вопрос Вэней в повестку Совета, – кивнул Лань Сичэнь. – Но думаю, вы сами понимаете, что потребуется много времени, чтобы в нем разобраться. – Конечно. И пока вы не разберетесь, я буду хранить Печать. – Думаю, если бы вы уничтожили ее побыстрее, это бы уменьшило напряженность, – осторожно заметил Лань Сичэнь. – В таком случае пусть Совет разберется побыстрее с вопросом Вэней, – довольно холодно ответил Вэй Усянь. Лань Сичэню было нечего на это ответить. Они подошли к границе поселения, переступили через ряды цепей, и Лань Сичэнь вздрогнул. Разом исчезли тиски, сдавливающие живот, ушел холод, обвивающий тело, притихло полыхающее Золотое ядро. Лань Сичэнь медленно выдохнул. До этого момента он толком не осознавал, в каком напряжении находился. Он слегка покачнулся, и Вэй Усянь мягко придержал его за плечо. – К этому нужно привыкнуть, – проговорил он. – Это все равно что вынырнуть с большой глубины. Подождите немного. Они помолчали. – Чего вы хотите, господин Вэй? – спросил Лань Сичэнь. – Я? – переспросил Вэй Усянь и ухмыльнулся. – Прямо сейчас – чарку вина, а лучше кувшин. Лань Сичэнь только вздохнул. – А в перспективе – спокойной жизни, Цзэу-цзюнь. Чтобы людям на горе ничего не угрожало. Чтобы они могли покинуть Луаньцзан и поселиться там, где захотят. Чтобы А-Юань однажды приехал в Гусу на обучение и не ловил на себе косые взгляды. Чтобы Вэнь Цин снова лечила людей, а не пропалывала редиску. Чтобы Вэнь Нин мог ходить по городу, не скрываясь. Чтобы Тигриная Печать была не нужна. Это не слишком много? – он слабо улыбнулся. – Возможно, всего этого было бы проще достичь, если бы люди на горе принадлежали другому клану, – тихо сказал Лань Сичэнь. – Какой клан согласится их принять? – Вы могли бы основать свой. – Чем моя фамилия лучше фамилии Вэнь? – ухмыльнулся Вэй Усянь, и в глазах его Лань Сичэнь отчётливо увидел усталость. – Да и какой из меня глава клана, Цзэу-цзюнь? Я умею только пить вино да воскрешать мертвецов. Глава здесь – Вэнь Цин. Я всего лишь слежу, чтобы тут никого не сожрали. В первую очередь, вот это дитя, – мягко сказал он, кивая на бегущего к ним ребенка. – А-Юань! Ты опять сбежал от бабушки? Следом за А-Юанем действительно спешила пожилая женщина в простом крестьянском платье, прижимая руку к груди. – Я пригляжу! – крикнул Вэй Усянь и замахал рукой. Женщина остановилась и поклонилась, тепло улыбаясь Лань Сичэню. Он тоже улыбнулся и поклонился в ответ. Улыбка женщины несколько померкла. Несколько секунд она настороженно вглядывалась в гостя, а затем перевела взгляд на Вэй Усяня. – Все в порядке! – громко сказал Вэй Усянь. – А-Юань! Малыш стремительно врезался в ноги Лань Сичэня и крепко обхватил их. Лань Сичэнь засмеялся и взял мальчика на руки. Тот всмотрелся в его улыбающееся лицо и надул губы. – Я думал, ты Чжань-гэгэ! – Это его старший брат, – сказал Вэй Усянь, забирая ребенка у Лань Сичэня. – Иди-ка сюда, малыш. Почему ты весь в земле? Ты что, весь день играл в редиску? – А-Юань собирал яблоки, – сообщил А-Юань. – Цин-цзе обещала сделать басы пинго. Как зовут дядю? – Его зовут Лань Сичэнь. Ты должен быть с ним вежлив и вести себя так, как тебя учила твоя сестрица Цин. Он глава клана Лань. Если ты будешь хорошо себя вести, однажды сможешь поехать к нему в гости и стать таким же хорошим заклинателем, как Чжань-гэгэ. Правда, Чэнь-гэгэ? – хитро взглянул он на Лань Сичэня. – Правда, – серьезно ответил Лань Сичэнь. Вэй Усянь замер, а потом довольно рассмеялся. – Ура! Ура! Я буду заклинателем, как Чжань-гэгэ! – закричал А-Юань. Он захлопал в ладоши, засучил ногами и ударил Вэй Усяня точно в левый бок. И без того бледный, Вэй Усянь побелел, крепко сжал бескровные губы и, кажется, перестал дышать. – А-Юань, хочешь ко мне на руки? – позвал Лань Сичэнь. Тот закивал, и Лань Сичэнь осторожно забрал его у Вэй Усяня. – Как вы? – тихо спросил он. – Ничего, – выдохнул Вэй Усянь, часто моргая, и отвернулся. – Осторожно, Чэнь-гэгэ. Вы взяли на руки самого чумазого ребенка в Илине. Боюсь, здесь у нас не найдется запасного комплекта одежд Гусу Лань. – Ничего страшного. У меня найдется. Вэй Усянь ахнул и тихо рассмеялся. – Так вот в чем секрет идеальных одежд адептов ордена Гусу Лань! – Именно, – улыбнулся Лань Сичэнь. Они отправились к Вэнь Цин. А-Юань крепко обхватил Лань Сичэня за шею. От него пахло яблоками и мокрой землей. – Чэнь-гэгэ, а где Чжань-гэгэ? – спросил он, щекоча Лань Сичэню ухо. – Он поехал в гости к нашему самому старшему брату, – мягко ответил Лань Сичэнь. – Лань Чжань в Цинхэ? Зачем? – удивился Вэй Усянь. – Клановые дела, – уклончиво ответил Лань Сичэнь. Он не хотел посвящать посторонних в детали проблемы старшего брата, но неожиданно ему пришло в голову, что Старейшина Илина мог бы помочь. – Я бы попросил вас поговорить с дагэ, – осторожно сказал он. – Если вы оба согласитесь. – О, – усмехнулся Вэй Усянь. – Полагаю, если требуется встреча с Основателем Темного Пути, дело серьезное. Лань Сичэнь тяжело вздохнул. – Я бы не хотел обсуждать это без него. – Я понимаю. Если глава Не захочет, помогу чем смогу. Лань Сичэнь задумчиво поглядел на него. – Честно говоря, господин Вэй, – медленно проговорил он, – я считал, что Темный Путь изменил вас. Я был не прав. Вэй Усянь хмыкнул и улыбнулся, ничего не сказав. Хижина Вэнь Цин была больше остальных, поскольку служила еще и лазаретом. У дома был разбит небольшой сад, засеянный лекарственными травами. Теплый ветер донес до Лань Сичэня аромат мелиссы. Дверь домика открылась, и дева Вэнь вышла к ним. Лань Сичэнь взглянул на нее, и сердце отчего-то екнуло. Простые крестьянские одежды без узоров солнца, закатанные до локтей рукава, настороженный взгляд темно-зеленых глаз. И еще – прямая спина, гордая посадка головы и сила духа, ощущавшаяся даже на расстоянии. – Глава Лань, – произнесла она и церемонно поклонилась. Мелодично зазвенели подвески в виде цветков и листьев клевера на заколках, украшавших аккуратную девичью прическу. Вэй Усянь забрал А-Юаня, и Лань Сичэнь поклонился в ответ. – Глава Вэнь. Вэнь Цин подняла брови. – Я не глава. И клана Вэнь больше нет. «И все же передо мной истинная дочь Вэнь Мао», – едва не сказал Лань Сичэнь, и сердце его задрожало. Откуда в нем взялась эта пылкость? Ванцзи был сдержан, но за бесстрастным лицом таился ураган чувств. Лань Сичэнь же всегда был спокоен, как вода в пруду. Но взгляд зеленых глаз девы Вэнь словно всколыхнул его до глубины души. – Уверен, вы обо всем договоритесь без меня, – заявил Вэй Усянь, усмехаясь, и поудобнее перехватил А-Юаня. Лань Сичэнь не заметил, как он ушел. Он все смотрел на Вэнь Цин и не мог насмотреться. Совершенно красная, она отвела взгляд, и Лань Сичэнь опомнился. – Что привело главу Лань в наши края? – негромко поинтересовалась Вэнь Цин. – Я бы хотел… познакомиться, – выдохнул Лань Сичэнь. – С вашими людьми. Увидеть, как они живут. – Зачем? Все подготовленные слова куда-то разбежались. Он верил брату, но он не мог ссылаться на его слова перед Советом кланов. Он хотел сам убедиться, что темная энергия не отравила души жителей горы Луаньцзан, а Призрачный Генерал – это несправедливо погибший юноша. Он хотел своими глазами увидеть, что здесь и вправду нет воинов, лишь старики, ребенок и целительница. Но все это потеряло значение перед испытующим взглядом зеленых глаз. Неуверенность и смятение охватили Лань Сичэня. Кто он такой, чтобы требовать показать ему дома ее людей? Кто он такой, чтобы заставлять ее что-то ему доказывать? – Что ж, раз уж Вэй Усянь доверяет вам, и вы брат Ханьгуан-цзюня… – вздохнула Вэнь Цин, так и не дождавшись ответа. – Идемте, глава Лань. Я вам все здесь покажу. Она сделала приглашающий жест, и Лань Сичэнь пошел за ней, опустив голову. На сердце у него было тяжело. Терзала мысль, что, придя сюда, он выставил себя высокомерным, недоверчивым дураком. Вэнь Цин привела его к хижине, обошла ее кругом, и Лань Сичэнь увидел лютого мертвеца. Он пристраивал к дому сарай. Вэнь Цин представила их друг другу и отошла. Лань Сичэнь не знал, как ему быть. Спросить, как он умер? Спросить, почему он убил надзирателей на тропе Цюнци? Но какое право он имеет задавать столь грубые и бестактные вопросы? – Что вы делаете? – наконец сообразил он. – Строю хлев, – сообщил Вэнь Нин, смущенно улыбаясь уголками губ. – Корову хотим завести. А-Юаню нужно пить молоко, чтобы кости были крепкие, а от козьего его тошнит. – Вы уже приглядели питомицу? Вэнь Нин застенчиво улыбнулся. – Присмотрели одну в Илине у целителя. Сторговали за партию снадобий сестры. – О, – вежливо сказал Лань Сичэнь. – Желаю удачи. Они раскланялись, и лютый мертвец, ухватив сноп соломы размером с него самого, одним прыжком вскочил на крышу. Лань Сичэнь вернулся к Вэнь Цин. Она ничего ему не сказала. Лишь глянула, чуть нахмурив густые брови, и тут же отвернулась. «Болван», – мысленно отругал себя Лань Сичэнь. Они обходили хижины одну за другой. Заметив талисманы на домах, Лань Сичэнь отвлекся от мучающих его мыслей. На каждом доме красовалось по четыре талисмана, все они были начертаны кровью. Символов Лань Сичэнь не узнавал. – Это защита от яо на случай прорыва барьера и очищение от темной энергии, – пояснила Вэнь Цин, заметив его взгляд. – Разве барьера для очищения недостаточно? – удивился Лань Сичэнь. – К сожалению, нет. Талисманы барьера изнашиваются быстро и неравномерно, и темная энергия понемногу прорывается снаружи. Так что талисманы на домах и нательные обереги по-прежнему необходимы. – Это все нарисовано кровью Вэй Усяня? – Смесью с киноварью и, наверное, водой из Кровавого пруда. Точно не знаю. Одной его крови на всю защиту точно бы не хватило, – она вздохнула. Лань Сичэнь промолчал. Об этом Ванцзи ему не рассказывал. Вероятно, он и сам не знал. Лань Сичэнь понимал, что жизнь на Луаньцзан трудна и опасна, но как-то не задумывался, сколько нужно усилий, чтобы люди на мертвой горе, лишенные защиты Золотого Ядра, не страдали от влияния темной энергии. Один за другим он обходил дома и вежливо расспрашивал жителей о жизни в деревне. Ему показали огород с порослью редиски, яблоню в черных разводах, усыпанную плодами, сарай с десятком кур и хлев с парой коз. – С тех пор, как господин Вэй прогнал отсюда тьму, мы каждый день видим солнце, – рассказал ему Четвертый дядюшка. – Без солнца да во тьме трава здесь росла черная, и плоды отдавали горечью. Теперь вино получается слаще. Хотите попробовать? – В ордене Гусу Лань алкоголь запрещен, – покачал головой Лань Сичэнь. – Прошу меня извинить. Четвертый дядюшка искоса глянул на Вэнь Цин. – Думается мне, господин Вэй… – Не думай, – тут же сурово оборвала его Вэнь Цин. – Рано ещё. Когда восстановится, пусть пьянствует сколько хочет. – Пьянствует? – повторил Лань Сичэнь, хмурясь. – Вовсе нет, – живо ответил Четвертый дядюшка. – Выпить господин Вэй любит, конечно, но пьяным я его никогда не видел! – Он очень устойчив к алкоголю, – пояснила недоумевающему Лань Сичэню Вэнь Цин. – Пока вино ему нельзя, – повторила она дядюшке. – Я понял, дева Вэнь, – поклонился Четвертый дядюшка. Это была последняя хижина, и они двинулись обратно. Лань Сичэнь не знал, что сказать. – Ну что, Цзэу-цзюнь, убедились? – заговорила Вэнь Цин вместо него. Он вздрогнул. – В чем? – Что мы не представляем угрозы. Лань Сичэнь помолчал. – Я давно знал, что здесь нет воинов, – признался он. – С тех пор, как здесь в первый раз побывал мой брат и все мне рассказал. Он тогда пытался поднять этот вопрос на Совете кланов, но все заговорили об осознавшем себя лютом мертвеце, и никто и слышать не хотел, что остатки клана Вэнь – это старики, ребенок и целительница. А я… я верил ему, но я ведь не был здесь. Я не смог его поддержать. – Вот как, – задумчиво сказала Вэнь Цин. – А теперь вы хотите его поддержать? – Да, – решительно ответил Лань Сичэнь. – На этот раз, надеюсь, вместе нам удастся переломить ситуацию. – Вместе… – повторила Вэнь Цин. – Вы имеете в виду себя и брата? – И Цзинь Цзысюаня, – он на миг сжал губы, жалея, что не может назвать и А-Яо. – И Цзян Ваньиня. И Вэй Усяня, конечно. – Зачем вы это делаете? Ради брата? Лань Сичэнь промолчал. Он должен был сделать это с самого начала. Но он не смог противостоять ни Цзинь Гуаншаню, ни Не Минцзюэ, ни собственному гневу на клан Вэнь. Ванцзи прав – тогда их раны были слишком свежи. Никто не пожелал принять участие в судьбе людей, носивших фамилию их врага. И теперь… – Когда Ханьгуан-цзюнь принес Вэй Усяня, – вдруг тихо проговорила Вэнь Цин, – я думала, что не смогу его спасти. Лань Сичэня пробрало холодом. Ему вспомнился тот день в Башне Кои. День, который должен был быть радостным и праздничным, но обернулся кошмаром. Сперва торжество отложили, потому что Цзян Яньли не хотела начинать празднование без младшего брата. Гости были недовольны: снова Старейшина Илина возмущает спокойствие! Неужели было так трудно прийти вовремя на праздник в честь единственного племянника? Лань Сичэнь ожидал, что Ванцзи снова пробормочет что-то вроде «какая распущенность», но брат молчал, и Лань Сичэнь отчетливо ощущал его беспокойство. В самом деле, вдруг понял он, для Вэй Усяня не было никого драгоценнее, чем его шицзе, и он бы никогда не посмел расстроить ее или оскорбить невнимательным поведением. А когда Лань Сичэнь увидел, что А-Яо увел из зала Цзинь Цзысюаня, нехорошее предчувствие усилилось. А-Яо вернулся один, и Лань Сичэнь поспешил ему навстречу. За ним тенью скользнул Лань Ванцзи. Маска невозмутимости на лице А-Яо дрогнула. – Эргэ, мне пока нечего сказать, – тихо сказал он, украдкой осматриваясь. – Нам следует дождаться Цзинь Цзысюаня. – Куда он отправился? – спросил Лань Сичэнь. Они спустились в сад и нашли пустую беседку. Лань Ванцзи все так же следовал за ними, и у Лань Сичэня не хватило духу попросить его оставить их с А-Яо наедине. Но А-Яо его присутствие не смущало. – Я сказал Цзинь Цзысюаню, что ему следует пойти на тропу Цюнци. Не исключено, что господина Вэя задержали там. – Кто? – спросил Лань Ванцзи. А-Яо вздохнул. – Дело в том, что наш двоюродный брат, Цзинь Цзысюнь… тот самый юноша, с которым господин Вэй поссорился на горе Байфэн и которого он обвинил в жестоком обращении с военнопленными… у него есть к господину Вэю некий вопрос. Я, к сожалению, не могу выразиться определеннее, поскольку обещал сохранить его тайну. Учитывая, что ни Цзысюня, ни господина Вэя здесь нет, полагаю, они… обсуждают этот вопрос. – Почему не здесь? – коротко спросил Лань Ванцзи, и Лань Сичэнь осторожно положил руку ему на плечо. Ванцзи этого не заметил. А-Яо поежился под его взглядом. – Второй молодой господин Лань, детали мне неизвестны. Однако я знаю, что вопрос довольно деликатный, Цзинь Цзысюнь мог опасаться огласки. Впрочем, возможно, я не прав, и господина Вэя задержало в пути что-то другое. Нам следует дождаться вестей с тропы Цюнци. – Ванцзи, успокойся, – мягко сказал Лань Сичэнь и слегка сжал плечо брата. Лань Ванцзи молча кивнул, и они вернулись в Зал Несравненной Изящности. А спустя два часа ожидания, когда гости уже начали открыто роптать, в небе заблистали мечи, и вскоре перед Башней Кои опустились две сотни заклинателей. Их некогда золотые одежды были покрыты грязью, кровью и черно-зелеными потеками, многие были ранены, часть едва держалась на ногах. Ни Цзинь Цзысюня, ни Цзинь Цзысюаня, ни Вэй Усяня не было видно. Гости бросились к ним и начали расспрашивать, что произошло. Лань Сичэнь тоже поспешил к прибывшим и услышал: – Сотня человек… Как он мог? – Не останови его господин Цзинь, кто знает, скольких еще он бы убил? – Он бы не остановился и поубивал бы всех! – А души! Вот негодяй! Он снова уничтожил все души! – Он использовал Стигийскую Тигриную Печать! Говорю вам, это была Печать! Лань Сичэнь похолодел. Лань Ванцзи прерывисто вздохнул, но не изменился в лице. – Сомневаюсь я, что это была Печать. В тот раз он играл на своей призрачной флейте, а сегодня я ничего, кроме свиста, не слышал. – Что ты несешь? Волны мертвецов, одна за другой! И красный туман, совсем как тогда! Это точно была Печать! – Он же тогда месяц просидел в какой-то дыре, переделывая свою игрушку! Кто знает, как он теперь ею управляет! – Точно, точно! – На этот раз он так легко не отделается! Подумать только, сотня человек пала в сражении с его проклятой Печатью! – А что он сделал с Цзинь Цзысюнем! Какая жестокость! – Что он сделал? – Пронзил его своей призрачной флейтой! Лань Сичэнь невольно поднял брови. Он никогда не жаловался на недостаток воображения, но он не мог представить, как можно проткнуть кого-то флейтой. Все-таки это не меч, пусть Вэй Усянь и носил флейту вместо меча. – Вопиющая жестокость! – выкрикнул заклинатель. – Я своими глазами видел, как Цзинь Цзысюнь повалился на ноги и больше не встал! Нужно быть монстром, а не человеком, чтобы сотворить такое! Вэй Усянь – чудовище! – Но мы все же достали его несколько раз, – сказал кто-то. – Да, да! Я его подстрелил! – Не выдумывай, это я его подстрелил! – Ты промахнулся! Я сам видел, как он уклонился от твоей стрелы! Эх, еще немного – и пронзил бы его мерзкую шею! Лань Ванцзи, казалось, перестал дышать. – Зато Цзинь Цзысюнь попал точно в цель! – Да-да! Как бы то ни было, господин Цзинь был метким стрелком! Вы видели? Эта тварь руки поднять не могла от его выстрела! Лань Сичэнь глянул на брата – тот совершенно побелел. А люди продолжали: – Не нужно было с ним разговаривать! Убить – и дело с концом! А господин Цзинь проявил благородство, дал ему шанс! За это и поплатился! – Думаешь, наследник Цзинь его отпустит? Голоса несколько поутихли, к немалому удивлению Лань Сичэня. – Да, – задумчиво сказал кто-то. – Что теперь будет? Кругом засновали целители, и появившийся вместе с ними А-Яо призвал гостей вернуться в Зал Несравненной Изящности. Рядом с ним стояла Цзян Яньли, белая как мел. А-Яо осторожно поддерживал ее за плечи. – Госпожа Цзинь, – ласково говорил он, – не стоит так переживать. Уверен, Цзысюань скоро вернется, вместе с господином Вэем. Давайте вернемся в Зал. Или отвести вас в ваши покои? – Я подожду здесь, – твердым голосом произнесла Цзян Яньли. А-Яо тяжело вздохнул и посмотрел на Лань Сичэня. – Мне нужно вернуться к гостям, но я не могу оставить госпожу Цзинь одну… – Я останусь с госпожой Цзинь, – сказал Лань Ванцзи. Глаза А-Яо посветлели, и он поклонился ему. – Тогда поручаю ее вашим заботам, Ханьгуан-цзюнь. Эргэ, – обратился он к Лань Сичэню, – ты пойдешь со мной? Лань Сичэнь погладил брата по плечу на прощание и ушел, оглядываясь. – Не думал, что господин Вэй поступит столь опрометчиво, – серьезно сказал А-Яо. – Использовать Стигийскую Тигриную Печать… – Если на него напали триста заклинателей, вероятно, он не видел другого выхода, – предположил Лань Сичэнь. – Как бы то ни было, не следует делать выводы, основываясь на слухах и догадках. – Ты прав, брат, – вздохнул А-Яо. – Надеюсь, смерть двоюродного брата – тоже лишь слух. И надеюсь, Цзысюань справится с господином Вэем. Нет никого опаснее и злее раненого зверя. – Господин Вэй не зверь, – возразил Лань Сичэнь. Сердце сдавила боль за Ванцзи. – Кто знает, кем он стал на горе Луаньцзан, – отозвался самый младший брат. Цзинь Цзысюань вернулся спустя час, целый и невредимый, и сразу ушел вместе с женой. Вскоре разнеслась весть, что Цзинь Цзысюнь жив и даже цел, хоть и пребывает без сознания, а Вэй Усянь ушел и в Башне Кои не появится. Многие вздохнули свободно, а Цзинь Гуаншань, наблюдавший за гостями со своего помоста, раскрыл веер, отвернулся и подозвал А-Яо. Однако не успел он и слова сказать, как в зал вошли Цзинь Цзысюань, Цзян Яньли и госпожа Цзинь. В зале немедленно воцарилось молчание. Цзинь Цзысюань усадил жену за стол, а затем поклонился гостям: – Благодарю всех, кто пришел сегодня разделить с моей семьей радость первой луны моего сына. Я рад видеть каждого из вас. Однако сегодня здесь нет человека, которого я и моя госпожа также пригласили на наш семейный праздник. Этот человек – шиди моей госпожи. Он выбрал имя в быту для нашего сына, и проводить церемонию без него было для нас немыслимо. В зале раздались шепотки, но Цзинь Цзысюань не обратил на них внимания. – К сожалению, Вэй Усянь не смог сегодня прийти в Башню Кои. Я прошу вас не обвинять его в этом, потому что это моя вина. Я обещал ему безопасный путь и не сдержал обещания. Из-за моей легкомысленности мой гость остался один против трех сотен заклинателей и был вынужден защищать свою жизнь. Пока это все, что я могу сказать с совершенной уверенностью, и чтобы до конца разобраться в сложившейся ситуации, я прошу уважаемых глав орденов собрать Совет и выслушать все стороны конфликта. После этих слов снова наступила тишина. – Я поддерживаю требование моего зятя, – заговорил Цзян Ваньинь, встав. Цзыдянь на его пальце сверкнул. – Но я хочу узнать прямо сейчас, за что Цзинь Цзысюнь решил убить Вэй Усяня. – Глава Цзян, – мягко заговорил А-Яо, – не думаю, что речь идет о попытке убийства… – Триста заклинателей! – рявкнул Цзян Ваньинь, и Цзыдянь на его пальце затрещал. – Против одного! Тропу Цюнци зачистили перед появлением Вэй Усяня! Я сам слышал, как они говорили об этом! Вы считаете меня дураком?! Лань Сичэнь замер. Он не слышал об этой детали, несомненно, свидетельствующей о заговоре. Он почувствовал, как Лань Ванцзи рядом обратился в лед. – Глава Цзян, позвольте напомнить, что господин Вэй – могущественнейший темный заклинатель, – заговорил А-Яо еще мягче. – И никакие меры безопасности, когда речь идет о нем, не излишни. Позволю себе напомнить, что очищение тропы Цюнци не помешало ему в одиночку расправиться с сотней заклинателей, и у меня нет никаких сомнений, что если бы не своевременное появление молодого господина Цзиня, он убил бы всех, кто… – И был бы прав! – прорычал Цзян Ваньинь. – Безусловно, но позвольте, я закончу свою мысль. Мы не знаем, что именно произошло на тропе Цюнци, кто первым пустил в ход оружие и почему. Я могу со всей ответственностью утверждать, что Цзинь Цзысюнь намеревался лишь поговорить с господином Вэем, а заклинатели должны были лишь обеспечить ему безопасность. Полагаю, все случившееся – результат взаимного недопонимания. Цзян Ваньинь горько усмехнулся, но ничего не сказал. – Я поддерживаю своего сына, – сухо сказал Цзинь Гуаншань и сложил веер. – Мы соберем Совет. Немедленно пошлите за Вэй Усянем, не будем откладывать. – Отец, – поклонился ему Цзинь Цзысюань, – я уже предлагал Вэй Усяню прийти сюда со мной, но он отказался. И я могу его понять. Полагаю, следует выждать, чтобы все немного успокоились. К тому же, так как одной из сторон конфликта является орден Цзинь, Совет следует провести в другом месте, иначе разбирательство нельзя будет считать объективным. Снова воцарилось молчание. На лице Цзинь Гуаншаня отчетливо читалось недовольство. – Юньмэн Цзян готов принять Совет, – отрывисто сказал Цзян Ваньинь. – Вы только что так пылко защищали своего бывшего адепта, глава Цзян, что Юньмэн едва ли более предпочтителен, чем Ланьлин, – еще суше сказал Цзинь Гуаншань, и Цзян Ваньинь побагровел. – Глава Лань, не согласитесь ли пустить темного заклинателя в Облачные Глубины? Говоря это, он едва заметно улыбнулся. Лань Сичэнь поклонился ему: – Справедливого суда заслуживают все, вне зависимости от выбора Пути. Гусу Лань готов принять Совет. Он выпрямился и не без удовольствия увидел распахнувшиеся в изумлении глаза Цзинь Гуаншаня. А Лань Ванцзи, сидевший рядом с ним, немного оттаял. – Поддерживаю, – уронил Цзян Ваньинь. – Поддерживаю, – пробасил Не Минцзюэ, хмурясь. И Цзинь Гуаншань поневоле согласился. Цзинь Цзысюань и Цзян Яньли откланялись и поспешили к сыну. Лань Ванцзи наклонился к Лань Сичэню и тихо сказал: – Сюнчжан, позволь пойти за ними. – Хочешь поговорить с Цзинь Цзысюанем? – догадался Лань Сичэнь. – Конечно, Ванцзи, иди. Брат ушел, а Лань Сичэнь еще долго слушал, как гости обсуждают случившееся на тропе Цюнци и пересказывают услышанное от вернувшихся заклинателей, и каждая новая история звучала невероятнее предыдущей. Наконец поток россказней иссяк, и пошли разговоры, что делать, если на Совете Вэй Усянь впадет в неистовство. Как его сдерживать, если с ним не смогли справиться три сотни заклинателей? Сохраняя невозмутимый вид, Лань Сичэнь краем уха слушал, как Цзян Ваньинь спорит с собравшимися, и размышлял. Может быть, засада на тропе Цюнци действительно не планировалась как попытка убийства Старейшины Илина, но сейчас, видя неприкрытую ярость и досаду Цзинь Гуаншаня, Лань Сичэнь не сомневался: он рассчитывал, что Вэй Усянь погибнет. Старейшина Илина, вне всяких сомнений, был одним из сильнейших и опаснейших заклинателей Поднебесной, что он и продемонстрировал в очередной раз сегодня, в одиночку сумев уйти живым после атаки трехсот заклинателей и уничтожив при этом сотню из них. Но ни на одном из последних Советов разговоров о нем не велось. Лань Сичэню казалось, Цзинь Гуаншань решил закрыть глаза на существование Вэй Усяня, ведь после создания разумного лютого мертвеца тот почти не напоминал о себе, а жизнь на горе Луаньцзан, по общему мнению, сама по себе была достаточным наказанием и для него, и для остатков клана Вэнь. Но теперь… Если Цзинь Гуаншань действительно жаждет единоличной власти над Стигийской Тигриной Печатью... Как бы силен ни был Вэй Усянь, ресурсы Ланьлин Цзинь таковы, что нет никаких сомнений: рано или поздно они его пересилят. И тогда кланы окажутся перед лицом новой войны. – Сюнчжан, – вдруг услышал он голос младшего брата. – Да, Ванцзи? – обернулся он к нему. И распахнул глаза в изумлении. Ванцзи… Лань Сичэнь с трудом понял выражение его глаз. Прежде ему никогда не доводилось видеть Ванцзи в таком состоянии. Он был в паническом ужасе. Они быстро вышли из Зала, и Лань Ванцзи завел его в какую-то комнату. Навстречу ему поднялся Цзинь Цзысюань. – Глава Лань, – дрожащим голосом обратился он к Лань Сичэню. – Я умоляю вас о содействии. Я допустил ужасную глупость. А-Ли меня никогда не простит. – В чем дело? – спросил Лань Сичэнь. – Вэй Ин тяжело ранен, – бесцветным тоном ответил Лань Ванцзи. – Я пойду за ним и отнесу его в Гусу. Он не спросил разрешения. Он просто поставил в известность. – Вы уверены? – спросил Лань Сичэнь Цзинь Цзысюаня, холодея. – Я слышал, что его подстрелили в руку, но… – Цзинь Цзысюнь рассказал, что разрубил ему бок мечом до кости. И ему прострелили обе руки. Второй выстрел я видел сам. И я видел… я же видел, что его ханьфу было насквозь в крови… Почему я не послал за ним людей? – простонал он, вцепившись руками в волосы. – А-Ли возненавидит меня, если по моей глупости Вэй Усянь умрет! – Сюнчжан, я ухожу, – сказал Лань Ванцзи. – Конечно, Ванцзи, – выдохнул Лань Сичэнь. Мгновение – и брата уже не было. – Господин Цзинь, ваш отец не должен об этом узнать, – обратился Лань Сичэнь к Цзинь Цзысюаню. – Он не узнает, – затряс головой Цзинь Цзысюань. – Я оставил Цзысюня под охраной моих людей. Отец не узнает, пока я не получу весть от Ванцзи-сюна, что они добрались до Гусу. – Хорошо, – кивнул Лань Сичэнь и, поколебавшись, спросил: – Господин Цзинь, зачем все же Цзинь Цзысюнь остановил Вэй Усяня на тропе Цюнци? Цзинь Цзысюань вздохнул и рассказал Лань Сичэню, что, по словам Цзинь Цзысюня, произошло на тропе Цюнци, о проклятье Сотни Дыр и Тысячи Язв, а также о том, что на теле Вэй Усяня отраженного следа не было. – Вэй Усянь не использовал Стигийскую Тигриную Печать? – уточнил Лань Сичэнь. – Нет, – уверенно ответил Цзинь Цзысюань. – Я видел, как Вэй Усянь отозвал духов, но трупы после этого никак не изменились, и мои люди упокоили души погибших. После разговора с Цзинь Цзысюанем Лань Сичэнь распрощался с Башней Кои и поспешил в Гусу. Он ждал, что брат и Вэй Усянь тоже вскоре явятся, но прошел день, наступил второй, а их все не было, и Лань Сичэнь сильно встревожился. На третий день, когда Лань Сичэнь уже собрался вернуться в Ланьлин и начать поиски, в ханьши беззвучно влетел ворон. Его черные глаза были затянуты белесыми пленками, тусклые перья были взъерошены, и от птицы исходила такая вонь, что сомнений не оставалось: это был один из мертвых воронов Вэй Усяня, которых тот использовал ещё во время войны. Он протянул Лань Сичэню лапу, и тот осторожно, стараясь не касаться серой кожицы с зелеными пятнами, отвязал письмо. Оно было коротким. В нескольких словах Лань Ванцзи описал, в каком состоянии застал Вэй Усяня, и завершал письмо так: «Мы на Луаньцзан. Вэй Ин в беспамятстве. Дева Вэнь пытается его спасти. Я буду с ним». Лань Сичэнь читал и перечитывал эти слова, написанные ровным и четким почерком, и каждый раз у него обрывалось сердце. Он отправил письмо Цзинь Гуаншаню, отдельно послал тщательно сформулированное сообщение Цзинь Цзысюаню и стал ждать. Через три дня в Гусу Лань прибыли Цзинь Цзысюань и Цзян Яньли с А-Лином и Цзян Ваньинь, которого, казалось, больше не волновало, что Вэй Усянь отрекся от Юньмэн Цзян. Лань Сичэнь привел их в ханьши и показал письмо от Лань Ванцзи. Прочитав его, Цзян Яньли закрыла лицо руками и низко опустила голову. Цзян Ваньинь выглядел совершенно оглушенным. – Больше вестей не было? – спросил он. – Нет. – Какого черта они делают на Луаньцзан? Или этот ненормальный отказался лечиться в Гусу? – Не знаю, глава Цзян. Я удивлен не меньше вашего. Могу лишь предположить, что дело в деве Вэнь. Возможно, Ванцзи решил, что помочь может лишь она. Говоря это, он сглотнул. Вэнь Цин Золотые руки славилась как лучший целитель Поднебесной, подчас спасавший даже, казалось бы, безнадежных больных. Если Ванцзи рискнул и отнес тяжело раненого Вэй Усяня на Луаньцзан к ней, хотя до Гусу было ближе, значит, положение было совершенно отчаянным. Похоже, Цзян Ваньинь тоже это понял. Он сжал кулаки, и Цзыдянь затрещал, разбрасывая вокруг фиолетовые искры. – Я полечу на Луаньцзан, – вдруг заявила Цзян Яньли, высвобождаясь из объятий мужа. – А-Ли, ты что! – ахнул Цзинь Цзысюань. – Госпожа Цзинь, я понимаю стремление вашего сердца, но вы недавно родили ребенка, – мягко сказал Лань Сичэнь. – Вам нельзя контактировать с темной энергией, это навредит вам и А-Лину. – У А-Лина есть оберег. А-Сянь… Она замолчала и вдруг уткнулась лицом в плечо мужа. Плечи ее задрожали. Цзинь Цзысюань тяжело вздохнул и крепко обнял супругу, словно пряча ее от чужих взглядов. – Вэй Усянь сделал для А-Лина оберег от нечисти, – объяснил Цзян Ваньинь Лань Сичэню. – В честь полной луны. Лань Сичэнь посмотрел на оберег, зажатый в ручке спящего А-Лина, и покачал головой. – Если он рассчитан на одного человека, госпожу Цзинь он не убережет. Кроме того, если бы требовалась какая-то помощь, Ванцзи непременно написал бы об этом. Господин Вэй – очень сильный заклинатель, а дева Вэнь – лучший целитель Поднебесной. Я убежден, что с вашим братом все будет в порядке. – Увижу – ноги ему переломаю, – проворчал Цзян Ваньинь, слегка расслабляясь. – Совсем страх потерял… Потребовалось немало времени, чтобы успокоить Цзян Яньли и отговорить ее от безрассудства. В конце концов она сдалась, успокоенная хвалой Лань Сичэня Вэнь Цин. Они покинули Гусу Лань, взяв с Лань Сичэня обещание, что тот будет передавать им вести о Вэй Усяне от Лань Ванцзи. Но вестей больше не было. В начале третьей недели ему неожиданно сообщили, что Лань Ванцзи вернулся. Лань Сичэнь поспешил в цзинши, но брата там не было. Дом их матери тоже пустовал. И тогда Лань Сичэнь отправился на поляну с кроликами. Ванцзи сидел прямо, но плечи его чуть согнулись. Кролики окружили его со всех сторон: они сидели у него на коленях, цеплялись за спину, карабкались по длинным волосам. В руках Лань Ванцзи держал черного кролика, сущую бестию, что часто сбегал с поляны, каким-то образом находил дом Лань Ванцзи, грыз его бумаги и таскал кисти. Сейчас кролик сидел тихо и жевал конец лобной ленты Лань Ванцзи. И Ванцзи его не останавливал. Лань Сичэнь приблизился и сел напротив брата. Он не знал, как заговорить с ним. Он опасался худшего. Лань Ванцзи поднял на него чистый взгляд. – Вэй Ин жив, – тихо сказал он и снова опустил голову. С плеч Лань Сичэня словно свалилась гора. – Ты быстро вернулся, – осторожно заметил он. – Вэй Усянь уже здоров? Лань Ванцзи опустил голову еще ниже и весь как-то сжался. – Нет, – еле слышно пробормотал он и погладил черного кролика. – Ему хуже, когда я с ним. Я навредил ему, сюнчжан. Очень сильно. Он закрыл лицо руками и содрогнулся. Лань Сичэнь сел рядом, обнял его, поцеловал в макушку и начал гладить по голове. В последний раз он делал так, когда умерла их мать. Он почувствовал, как брат дрожит, и понял, что Ванцзи плачет. Они долго сидели на поляне среди кроликов. Зверьки копошились вокруг них, облепили их трепещущим меховым покрывалом, и Ванцзи наконец перестал вздрагивать и расслабился. Черный кролик не слезал с его рук и изжевал ленту так, что будь она из обычной ткани, непременно бы порвалась. Ванцзи прижимал кролика к себе крепко, но бережно и осторожно гладил его по голове меж прижатыми ушами... – Он вам ничего не рассказал? – тихо спросила Вэнь Цин, вырывая его из калейдоскопа воспоминаний. – Очень немногое, – тихо ответил Лань Сичэнь. Вэнь Цин вздохнула и отвела взгляд. – Я не хочу пережить это снова, – проговорила она. – Я тоже, – вырвалось у Лань Сичэня. Вэнь Цин посмотрела на него. В ее глазах светилось понимание. Вэнь Цин, наверное, тоже знала не все, что произошло. Но она, конечно, все поняла. Теперь их таких было двое. Вэнь Цин вдруг напряглась, перевела взгляд Лань Сичэню за спину, и на ее лице отразился испуг. Лань Сичэнь обернулся. К ним стремительно шел Вэй Усянь, крепко прижимая к себе плачущего А-Юаня. – Ай-я, А-Юань, ну не только тебе нравятся воздушные змеи! Эти мишки тоже пришли посмотреть! Они же не знали, что А-Юань здесь! Они вовсе не хотели тебя пугать! – Хотели! – ревел А-Юань. – Ну если хотели, я сейчас пойду и поколочу их! Никто не смеет пугать моего А-Юаня! Смотри-ка, вон Цин-цзе! Кажется, она обещала тебе твои любимые басы пинго? А-Юань прекратил плакать и с интересом уставился на Вэнь Цин. – Да, обещала, – мягко сказала она и взяла малыша на руки. – А А-Юань обещал мне помогать. Будешь месить тесто? – Буду, – кивнул мальчик и уткнулся лицом в плечо Вэнь Цин. – Ну вот и замечательно! – воскликнул Вэй Усянь. – Идите скорее на кухню. И Чэнь-гэгэ с собой возьмите. Он у нас в первый раз и ничего тут не знает, так что присмотри за ним, А-Юань. – Хорошо! – А-Юань оживился и потянулся к Лань Сичэню так, что Вэнь Цин пришлось поставить ребенка на землю, чтобы тот не упал. – Пойдем, Чэнь-гэгэ! Мы с Цин-цзе будем делать басы пинго! Будешь нам помогать? – Конечно, – мягко отозвался Лань Сичэнь и вопросительно посмотрел на Вэй Усяня. – Там яо, – очень тихо пояснил Вэй Усянь. – Ваш барьер их не сдержит? – Сдержит, но его стоит поберечь. Мы с Вэнь Нином разберемся, не беспокойтесь. – Я могу помочь, – предложил Лань Сичэнь. – Спасибо, не стоит. Не хватало только, чтобы главу ордена Лань ранили на моей территории. Идите с Вэнь Цин. – Вэй Усянь, – тихо окликнула его Вэнь Цин. Лань Сичэнь вздрогнул и глянул на нее. Черные брови сдвинулись в тревоге, на лбу залегли морщинки. И голос ее звучал так… взволнованно. – Я буду в порядке, – неожиданно мягко отозвался Вэй Усянь. – Позаботься о госте, дева Вэнь. Он развернулся и быстро пошел к границе, на ходу вынимая флейту. Лань Сичэнь увидел Вэнь Нина, застывшего у сияющих на солнце цепей, а далеко у рощи – черные тени с багровыми всполохами вместо глаз. За его спиной послышался вздох. Он обернулся. Вэнь Цин смотрела вслед Вэй Усяню, кусая губы, и Лань Сичэнь вдруг ощутил укол в сердце. Ужасно захотелось пойти за Вэй Усянем, а лучше вместо него. Смотрела бы она ему вслед так же?.. Лань Сичэнь качнул головой. Что за странные мысли бродят у него в голове? – Дева Вэнь? – тихо позвал он. Вэнь Цин моргнула и потупилась. – Идемте, Цзэу-цзюнь, – уронила она. Она привела его на кухню, усадила их с А-Юанем за стол и захлопотала: разожгла очаг, ополоснула руки и начала готовить чай. Лань Сичэнь осмотрелся. Кухня оказалась довольно большой, и здесь было целых три печи, разделенные широкими разделочными столами. Под столами и вдоль стен стояли сундуки. Вэнь Цин налила Лань Сичэню чай, поставила на стол тарелку с тонко нарезанными ломтиками яблок и отошла к разделочному столу. Спустя некоторое время она вернулась и вручила А-Юаню миску с жидким тестом и кухонную лопатку. – Размешай хорошенько, – попросила она. А-Юань принялся с энтузиазмом мешать тесто, высунув язык от усердия. Делал он это очень аккуратно: ни капли теста не вылилось за край. – Позвольте, я помогу, – предложил Лань Сичэнь. – Я ведь сказал А-Юаню, что буду помогать. Вэнь Цин обернулась и поглядела на него недоверчиво. – Вы умеете управляться по кухне? – Немного умею, – сказал Лань Сичэнь, вспоминая месяцы скитаний после сожжения Облачных Глубин. – Что нужно делать? – Почистить и нарезать яблоки. Лань Сичэнь встал, тоже ополоснул руки, и Вэнь Цин протянула ему нож. Она показала ему, как снимать с яблок кожуру и вычищать сердцевину, и работа закипела. – На самом деле я редко готовлю, – проговорила Вэнь Цин, нарезая очищенное от кожуры яблоко на четвертинки. – Обычно этим занимается А-Нин. – Вот как? – удивился Лань Сичэнь. – Да. Он не может чувствовать запахи и вкусы, но у него хорошее чутье. Еда у него получается лучше, чем лекарства, – улыбнулась она. – Вы не представляете, какое отвратительное варево он пытался выдавать за лекарства. Не помню, чтобы у него хоть раз получилось… Она замолчала и принялась яростно рубить яблоки. – Вы не виноваты в том, что с ним произошло, – мягко сказал Лань Сичэнь. Сердце его сжалось. – Я должна была его беречь. – И вы берегли. Когда случилась беда, вы сделали все, чтобы его спасти. И… – Лань Сичэнь осекся. Как бы ему ни хотелось, он не мог сказать: «И вы его спасли». – Я сделала это для себя, не для него, – прошептала Вэнь Цин, не заметив его заминки. – Я не могла вынести его смерть. Когда он вернулся… Сначала я была очень счастлива. Но А-Нин не ожил по-настоящему. Не ушел на перерождение. Он застрял здесь ради меня. А я никак не могу отпустить его. – Возможно, он сам пока не хочет уходить? – Он тоже так говорит. Но я ему не верю. Я не могу представить, каково ему. За пределами горы Луаньцзан все считают его оружием, самым страшным лютым мертвецом за всю историю. Вы бы знали, какой он самом деле. Такой робкий и мягкий. И ходячий труп… Она всхлипнула, спрятала лицо в рукав. Лань Сичэнь отложил нож и осторожно привлек ее к себе. Она прижалась к его груди и судорожно вздохнула. Лань Сичэнь замер, вдыхая аромат ее волос: мелисса и яблоки. – Цин-цзе, почему ты плачешь? Лань Сичэнь глянул вниз. А-Юань обхватил их ноги и запрокинул голову, встревоженно глядя на Вэнь Цин. Она мягко отстранилась от Лань Сичэня, вытерла лицо. Лань Сичэнь медленно опустил руки и отвернулся, ощущая, как горят мочки ушей. Но Вэнь Цин этого не увидела. Она присела и поцеловала ребенка в лоб. – Все хорошо, А-Юань, – выдохнула она. – Иди мешай тесто. Чтобы не было ни одного комочка! А-Юань обеими руками обхватил ее лицо и поцеловал заплаканные глаза. Лань Сичэнь сжал кулаки и на миг зажмурился. – Не плачь больше, Цин-цзе, – донесся до него серьезный голос А-Юаня. – Не буду, маленький, – пообещала Вэнь Цин. А-Юань вернулся за стол, а Вэнь Цин поднялась, вздыхая. – Простите, Цзэу-цзюнь. Обычно я не такая чувствительная. – Вам не нужно извиняться за то, что вы любите брата, – ровным тоном ответил Лань Сичэнь. Они вернулись к нарезке яблок, и довольно долго был слышен лишь стук ножей и шуршание ложки А-Юаня. На душе у Лань Сичэня кошки скребли. Он прибыл сюда, чтобы расспросить людей Вэнь о том, что произошло на тропе Цюнци, но так и не задал никому ни одного вопроса. А после слез Вэнь Цин ему вовсе расхотелось поднимать эту тему. – Дева Вэнь, – поразмыслив, заговорил он, – мне говорили, вы помогли Цзян Ваньиню и Вэй Усяню после нападения на Пристань Лотоса. Вы можете рассказать об этом? Вэнь Цин ответила не сразу, и Лань Сичэнь, взглянув на нее, заметил, что плечи ее слегка сгорбились. – А-Нин привел их ко мне в Надзирательный пункт Илина, – ровным тоном сказала она. – Я лечила… их. Ничего особенного. Она склонилась над столом, и нож ее застучал быстрее. – Вы и ваш брат спасли их, – тихо сказал Лань Сичэнь. На миг Вэнь Цин словно закаменела, и Лань Сичэнь вдруг заметил, как она закусила дрожащие губы. И Лань Сичэнь мигом выбросил из головы все тяжелые вопросы, которые хотел ей задать. Лучше он задаст их позже Вэй Усяню. – Как вы обеспечиваете себя здесь? – спросил он. Он спросил об этом не только, чтобы сменить тему. Побывав в бегах, он хорошо узнал, что такое бедность. Поселение на Луаньцзан бедным не выглядело. Да, дома были сложены из черного дерева, а крыши были застланы соломой, но все двери, хоть и были нараспашку, имели хорошие металлические засовы, и дома украшали искусно сделанные красные фонарики. Одежда поселенцев, пусть и не отличалась изысканностью, все же была довольно добротной. Убранство кухни тоже указывало, что местные жители имеют определенный достаток. Может быть, поначалу деревня и строилась из подручных и подножных материалов, и ее жители не могли позволить себе даже самый дешевый чай, но сейчас ситуация явно была иной. Не то чтобы Лань Сичэнь ожидал увидеть нищету. Но все же увиденное его удивило. – В основном нас обеспечивает Вэй Усянь, – сказала Вэнь Цин. – Он ходит на Ночные Охоты, продает талисманы, стреляет дичь и ловит рыбу. Иногда они выходят вместе с А-Нином, но из-за того, что очищенная земля привлекает яо, один из них не может уходить надолго. Еще… хм… последователи Старейшины Илина регулярно приносят деньги и продукты, – она странно улыбнулась. – А ещё мы продаем редис и вино, и мы с братом готовим лекарства. С тех пор как у нас появилось свое хозяйство, мы меньше беспокоимся о пище. – Вы голодали? – тихо спросил Лань Сичэнь. Вэнь Цин вздохнула и отвела взгляд. – Только пока не пришли сюда. – Вы хотите сказать, что в лагере Ланьлин Цзинь вас не кормили? – нахмурился Лань Сичэнь. – Почему же, кормили, – хмыкнула Вэнь Цин. – Время от времени это было даже съедобно. Но обычно… Зачем переводить пищу на вэньских псов, которые все равно умрут в каменоломнях? – она горько усмехнулась. Лань Сичэнь промолчал, не зная, что сказать. – Я, наверное, это заслужила, – вдруг спокойно сказала Вэнь Цин. – Я ведь так ничего и не сделала. Я думала, как остановить Вэнь Жоханя. Но… – Она вздохнула. – Он не сделал мне ничего плохого. Он покровительствовал моим исследованиям, я не нуждалась ни в ингредиентах, ни в книгах, ни в деньгах. Во многом благодаря ему я стала той, кем стала. Он доверял мне, я лечила его жену, наложниц и сыновей. Я была его любимой племянницей, у нас были довольно теплые отношения. Пока… Он был очень горд своими достижениями. Считал, что другие ордены должны признать его как первого среди них и покориться ему. Всех, кто не принадлежал ордену Вэнь, он считал достойными лишь того, чтобы быть его рабами. Старейшины пытались говорить с ним, убеждали, что с другими орденами необходимо сотрудничать. Он всех их отправил в Огненный дворец. Все, кто выжил, сломались и больше не перечили ему. Я лечила их, – дрогнувшим голосом добавила она. – Они молили о смерти, но если бы я это допустила, меня бы ждало то же самое. Я не хотела умирать. Это было малодушно? – Нет, – тихо отозвался Лань Сичэнь. – Это естественно – не хотеть умирать. – По крайней мере, он не настаивал, чтобы я, мой брат и мои люди участвовали в битвах, – чуть хрипловато сказала Вэнь Цин. – Он отдал мне Надзирательный пункт в Илине, чтобы мы развернули там лазарет. Я лечила раненых соклановцев. Я не поддерживала войну, но способствовала ее продолжению. Это правда, и от этого никуда не деться. Но я не могла не лечить. Это был мой долг как целителя. Мы не выбираем пациентов, мы помогаем всем, кто в этом нуждается. Так меня научили. Лань Сичэнь молча кивнул. Целители Гусу Лань говорили так же. – Я была готова нести ответственность за это. За все, что я сделала и не сделала. Но другие, те, кто выжил на тропе Цюнци… У них ведь не было никакого выбора. Многие из них даже не крови Вэнь, они носят фамилию как слуги клана. Что они могли сделать? Что мог сделать А-Юань? Он еще даже не родился, когда началась война. Его родители были целителями, помогали на поле боя. В этом его вина? – Нет. Не думаю, что здесь есть чья-то вина, – тихо ответил Лань Сичэнь. – Мы были слепы от гнева и боли, дева Вэнь. – Я понимаю, – откликнулась Вэнь Цин. – Мне жаль, что мой клан принес столько боли и разрушений. И жаль, что я не смогла это остановить. Они уже давно не нарезали яблоки, просто стояли у стола, не глядя друг на друга. – Вы думаете, есть шанс, что нас помилуют? – вдруг глухо проговорила Вэнь Цин. – Да. Я уверен, что да, – твердо ответил Лань Сичэнь. Вэнь Цин кивнула. Она забрала у Лань Сичэня нарезанные яблоки, у А-Юаня – миску с тестом, смешала все и бросила ломтики яблок в котел. Кипящее масло брызнуло ей на руку, и она тихо зашипела сквозь зубы. Лань Сичэнь шагнул к ней, но Вэнь Цин глянула на него с улыбкой: – Я целитель, Цзэу-цзюнь. Я справлюсь с пустяковым ожогом. Лань Сичэнь сконфузился и отвернулся. Взгляд его упал на засыпанный очистками стол, и он начал прибираться. Вэнь Цин тем временем выловила обжаренные яблоки, поставила на огонь другой котел и начала готовить карамель. Лань Сичэнь, закончив уборку, вернулся за стол. А-Юань немедленно забрался к нему на колени и прислонился головой к груди. – Чэнь-гэгэ, ты хороший, – тихо сказал он. Лань Сичэнь через силу улыбнулся и погладил его по голове. Душу его топил горький стыд. Послышались голоса, дверь распахнулась, и в теплую кухню ввалился Вэй Усянь в сопровождении Вэнь Нина. Пахнуло холодом, мокрой землей и кровью. Вэнь Цин резко развернулась, и на ее лице Лань Сичэнь увидел страх. Мгновение – и страх сменился облегчением, и она неожиданно яростно закричала: – А ну вышли отсюда оба немедленно! Мы здесь вообще-то еду готовим! – …снова надо наведаться, – договорил Вэй Усянь и замахал руками. – Я чистый, Вэнь Цин, честное слово. Вэнь Нин, иди умойся, пока эта страшная женщина не порубила меня на ломтики. Останетесь на ужин, Цзэу-цзюнь? Вэнь Нин потрясающе готовит. Лань Сичэнь хотел было отказаться, но вдруг заметил устремленный на него взгляд Вэнь Цин, и сердце отчего-то сладко екнуло. – Почту за честь. – Отлично! – воскликнул Вэй Усянь. – Я пошел работать, а вы оставайтесь здесь. Думаю, дева Вэнь будет рада вашей компании, и куда больше, чем моей. – Вэй Усянь! Вэнь Цин запустила в него яблоком. Вэй Усянь поймал его и, захохотав, вышел. Ужин прошел тепло и весело. Здесь не придерживались правила не разговаривать во время еды, но Лань Сичэнь не возражал. Вэнь Нин разносил еду, Вэй Усянь пересказывал байки, дядюшки смеялись, а Вэнь Цин подкладывала Лань Сичэню лакомые кусочки и улыбалась так, что сердце Лань Сичэня то и дело пропускало удары. А-Юань, поев, забрался на колени Вэй Усяню и вскоре задремал, не обращая внимания на шум. Вэй Усянь, не переставая болтать, гладил его по голове, а когда ужин закончился, отнес ребенка домой к бабушке. Лань Сичэнь простился с хозяевами. Раскланявшись с Вэнь Цин, он задержал на ней взгляд, и Вэнь Цин вдруг зарделась. Лань Сичэнь почувствовал, что у него горят щеки, и поспешил отвернуться. К счастью, наконец вернулся Вэй Усянь, и Лань Сичэнь смог удалиться с достоинством, подобающим главе клана Лань. У границы поселения Вэй Усянь остановил его и вынул из рукава пухлый конверт. – Думаю, вам это может пригодиться, – сказал он. – Что это? – Это отчеты о травмах, которые Вэни получили в лагере Ланьлин Цзинь. Я понимаю, что им не будет большого доверия, но часть травм оставила шрамы, и сросшиеся переломы у некоторых тоже заметны, и ваши целители смогут подтвердить хотя бы что-то. – Вы написали это? – Мы с Вэнь Цин. Здесь сорок девять отчетов и три описания трупов. – Трупов? – повторил Лань Сичэнь. – Один человек умер по дороге на Луаньцзан от разрыва селезенки после избиения в лагере. Еще двое умерли уже на Луаньцзан от заражения крови из-за нагноения ран. Лань Сичэню стало не по себе. Если заражение крови еще можно было предположить по состоянию ран, то разрыв селезенки у простого человека можно было установить, только если… – Вы вскрывали трупы? – Цзэу-цзюнь, вы, кажется, подзабыли, кто я, – криво ухмыльнулся Вэй Усянь. – Разумеется, я вскрывал трупы, эти трое не были ни первыми, ни последними. Если все делать правильно, это не мешает упокоению души, так что волноваться нет нужды. Берете или нет? Лань Сичэнь сглотнул и, совладав с собой, взял из рук Вэй Усяня конверт. Тот улыбнулся и следом протянул ему талисман. – А это что? – смиренно поинтересовался Лань Сичэнь, убирая конверт в рукав. – Защита от темной энергии. – Вэй Усянь посерьезнел. – Она здорово разбушевалась. Сопротивление ей может серьезно истощить духовные силы. Лань Сичэнь кивнул и осторожно взял талисман, стараясь не касаться символов, написанных кровью. Вэй Усянь отвернулся и первым переступил через цепь. Лань Сичэнь последовал за ним. За оградой свирепствовал зловещий ветер, безжалостно сминая траву и калеча деревья. Под низким багровым небом кружили вороны, истошно каркая. Над землёй закручивались черные вихри, и в воздухе разливался низкий пронзительный гул. Но ни тяжелого удара в живот, ни ледяного потока на Лань Сичэня не обрушилось. Он вгляделся в защитный талисман. Символы были знакомы, но сплетение их было неузнаваемым, и в талисмане не было ни капли духовной энергии. Лань Сичэнь осторожно сложил талисман пополам окровавленной стороной внутрь и спрятал его на груди между слоями одежд. Поравнявшись с Вэй Усянем, он хотел было расспросить его о талисмане, но вдруг заметил, что тот сильно прижимает руку к груди. – Вы в порядке? – забеспокоился Лань Сичэнь. Вэй Усянь бросил на него алый взгляд и отвернулся. – Все нормально, – хриплым голосом ответил он. – Не беспокойтесь, Цзэу-цзюнь. – Я могу спуститься с горы сам… – В таком состоянии Луаньцзан вряд ли вас выпустит, – качнул головой Вэй Усянь. – Давайте не будем рисковать. Лань Сичэнь кивнул. – Полагаю, встать на меч я тоже не могу? – уточнил он. – Меч здесь не взлетит. – Так всегда было? – удивился Лань Сичэнь. – Нет. Это мои талисманы. – Вот как. А если кто-то будет пролетать над горой Луаньцзан? Вэй Усянь посмотрел на него. Его алые глаза полыхнули, как пожар. – Пролетать над горой Луаньцзан? – хищно ухмыльнулся он. – С какой целью? Полюбоваться видами? Его развеселый тон совершенно не вязался с искаженным лицом. – Я лишь хотел узнать, как действуют ваши талисманы, – вежливо сказал Лань Сичэнь. – Я прежде не слышал о таких. Он говорил спокойно, но внутри его сковал ужас. Ему казалось, он ступает по струне, натянутой над пропастью. Алые огни в глазах Вэй Усяня медленно угасли и превратились в тлеющие угли. – Талисманы работают на темной энергии. Они окружают гору вдоль стены. Если кто-то попытается пролететь над Луаньцзан, они уведут его за пределы стены. Он отвернулся, и внутри Лань Сичэня словно разжались невидимые тиски. – Очень предусмотрительно, – тихо сказал он. – Благодарю. – Кто-то пытался таким образом проникнуть на гору? – решился все же поинтересоваться Лань Сичэнь. – Пока нет, – после короткой паузы ответил Вэй Усянь. Голос его зазвучал мягче, и Лань Сичэнь окончательно успокоился. И что его так напугало? Разве он впервые увидел, как глаза Вэй Усяня меняют цвет? В конце концов, тот всю войну проходил именно с таким видом… Это напомнило ему, о чем ещё он должен был поговорить с Вэй Усянем. – Господин Вэй? – Да? – Вы не могли бы рассказать, как именно дева Вэнь помогла вам во время войны? – О, – вздохнул Вэй Усянь. – Она спрятала нас с Цзян Чэном после падения Пристани Лотоса. Нас к ней отвёл Вэнь Нин. Он вынес из Пристани Лотоса Цзян Чэна, а потом сумел вытащить тела… его родителей, – голос его чуть дрогнул. – Вы не говорили об этом с Цзян Чэном? – Говорил, – признался Лань Сичэнь. – Но он сказал, что из-за ранений почти ничего не помнит о времени, проведенном в Надзирательном пункте Илина. – Да, ему пришлось очень нелегко, – глухо подтвердил Вэй Усянь. – Он почти все время был без сознания. Вэнь Цин тайно выхаживала его буквально под носом у Вэнь Чао. Она и Вэнь Нин очень рисковали, помогая нам. Лань Сичэнь сжал губы. Какая жестокая шутка судьбы: не спаси Вэнь Цин нынешнего главу Цзян и Старейшину Илина, возможно, Вэнь Жохань одержал бы победу, и сейчас она и ее семья не прозябали бы на горе трупов, а брат был бы жив. Вспомнив о Вэнь Нине, он нервно сглотнул. Он должен был выяснить, что с ним произошло. И он решился. – Как умер Вэнь Цюнлинь? – прозвучал наконец роковой вопрос. – Отчет о нем есть в конверте, – прохладно сообщил Вэй Усянь. – А что об этом болтает Ланьлин Цзинь? – Надзиратели сказали, что он сорвался со скалы. – Со скалы… – повторил Вэй Усянь. – Вы были на тропе Цюнци после меня? Хоть кто-нибудь был там после меня, кроме ордена Цзинь? – Ванцзи, – тихо ответил Лань Сичэнь. – Но когда он пришел, там все было сожжено, и душ для Расспроса не было. Надзиратели сказали, это сделали вы. – О, – уронил Вэй Усянь. Какое-то время они шли в тишине, лишь ветер завывал меж черных деревьев и шелестела мертвая трава. Лань Сичэнь смотрел прямо перед собой. Его сердце билось гулко, щеки горели. Ванцзи тогда уверенно сказал ему, что надзиратели лгут, но как бы то ни было, никаких прямых улик против Ланьлин Цзинь на тропе Цюнци не осталось. Та заклинательница, Ло Цинъян, была права, заметив, что словам надзирателей нельзя верить, ведь они предвзяты. Лань Сичэнь понимал это. Но предпочел промолчать, когда в предвзятости обвинили ее саму. Позже они с Не Минцзюэ высоко оценили смелость девушки между собой. Но в лицо Цзинь Гуаншаню ни один из них ничего так и не сказал. Они восстанавливались после войны. Они нуждались в помощи Ланьлин Цзинь. И потому было проще закрыть на случившееся глаза и обвинить во всем Вэй Усяня. – Первое, что я увидел на тропе Цюнци, – заговорил Вэй Усянь, – это бабушка с А-Юанем на спине, бредущая вдоль ограды с Флагом, привлекающим духов, в руках, – в его голосе прорезалась холодная ярость. – Эти паршивцы во всеуслышание осуждают мои методы, но сами отнюдь не гнушаются использовать мои изобретения в своих гнусных целях. Шел дождь, тропа размокла, и бабушка брела, поскальзываясь, рискуя упасть и покалечить себя и ребенка, но кого бы взволновала судьба старой вэньской суки и вэньского отродья? – Господин Вэй… – Очевидно, никого, – выплюнул Вэй Усянь. – Эти мерзавцы заявили мне: «Мы бы не стали трогать людей». Но на тропе, по их мнению, не было людей, одни лишь вэньские псы. Они заставляли людей блокировать духовные силы, взбираться на головокружительную высоту и сбивать изображения их предков. К моему приходу в живых не осталось никого, кто обладал духовными силами, все они сорвались со скалы и погибли. Остались лишь старики, слабые и беспомощные, повинные лишь в том, что носят одну фамилию с преступниками. Их пытались загнать наверх, угрожая тавром Цзиней. Несколько человек в поселении носят их клеймо и поныне. Когда Цзысюнь пригнал Вэнь Нина и его людей, Вэнь Нин вступился за стариков. В ответ ему проломили череп и грудь и пронзили сердце знаменем Цзиней. Они в самом деле думали, что я не пойму, как он умер! – прорычал он. Он вдруг резко выбросил руку в сторону, и ветер, истошно завывая, ринулся к Старейшине Илина черным вихрем, пропахал траву и врезался в старую яблоню. С жалобным треском яблоня развалилась пополам. Лань Сичэнь отшатнулся в сторону и схватился за меч. Но Вэй Усянь не смотрел на него. Он застыл, опустив голову, сжав переносицу и вцепившись в ханьфу на груди. – Господин Вэй? – осторожно позвал Лань Сичэнь. Вэй Усянь мотнул головой и выпрямился, не отнимая руку от груди. Глаза его ярко светились алым. – Увидев растерзанного брата, – ровным тоном продолжил он, – Вэнь Цин потеряла сознание. Я спросил этих ублюдков, что с ним случилось. Они соврали мне то же, что и вам. Тогда я поднял Вэнь Нина лютым мертвецом и приказал ему разобраться с его убийцами. Он разобрался. Когда мы вернулись в лагерь, эти подонки добивали беспомощных людей, чтобы не оставить улик. Вэнь Нин вышвырнул их из лагеря. Мы взяли их лошадей, и я увез всех выживших сюда. Вот и все. Я ничего не сжигал и не уничтожал души. У меня не было ни времени, ни мотивов скрывать случившееся. Он глубоко вздохнул и двинулся вперёд, не глядя на Лань Сичэня. Лань Сичэнь поспешил за ним. – Хотите обвинить Вэнь Нина в убийствах надзирателей, – с усталостью в голосе произнес Вэй Усянь, – вините меня, это я поднял его и отдал приказ. Но я считаю себя виновным лишь в том, что не попытался найти Вэнь Цин и Вэнь Нина раньше. Он остановился, вновь сжав переносицу и опустив голову, и вдруг покачнулся. Лань Сичэнь тут же протянул к нему руку, чтобы поддержать, но Вэй Усянь отшатнулся от него. – Не прикасайтесь. Лань Сичэнь опустил руку, уловив намек на предупреждение. – На вас действует темная энергия? – уточнил он. – Она резонирует с моими эмоциями, – глухо ответил Вэй Усянь. – Я вам ничего не сделаю, не беспокойтесь. Даже если попробую, талисман вас защитит. Лань Сичэнь невольно тронул ханьфу, под которым покоился талисман. С ответом он не нашелся. Вэй Усянь растер точку между бровями и медленно двинулся вперед, не глядя на него. Лань Сичэнь пошел за ним. Ему хотелось что-то сказать, успокоить чужое разбередившееся сердце, но он не мог подобрать слова. Остаток пути они проделали в полном молчании. Пройдя через ограду и заслон мертвецов, Лань Сичэнь вернул Вэй Усяню защитный талисман. Тот молча принял его и убрал в рукав. – Простите, господин Вэй, – тихо сказал Лань Сичэнь. – За что? – Я принес вам много беспокойства. – Вовсе нет, – вздохнул Вэй Усянь. – Это мне следует принести извинения за несдержанность. Простите. Он поклонился, и Лань Сичэнь поклонился в ответ. – Я знаю, многие считают, что я увел Вэней, чтобы основать свой клан и продолжить дело Вэнь Жоханя, – сказал Вэй Усянь, выпрямившись, – но это не так. Если они будут в безопасности, я уйду своей дорогой. Убийства надзирателей на тропе Цюнци, угон лошадей и все остальное – это моих рук дело, они ни в чем не виноваты. Вэнь Нин, если его специально не лишить сознания, опасен не больше, чем котенок, – он слегка улыбнулся и тут же снова посерьезнел. – Уверен, кто-то захочет услышать их историю от них самих, а не от меня, но это будет возможно, только когда им будет гарантирована безопасность. – Разумеется, – кивнул Лань Сичэнь. – Гусу Лань выступит в поддержку людей девы Вэнь. Вэй Усянь хмыкнул. – И вы нисколько не боитесь, что вас обвинят в сговоре с темным заклинателем? – Ситуация переменилась, господин Вэй, – серьезно ответил Лань Сичэнь. – Я боюсь, что нас может ждать, если Цзинь Гуаншань получит Стигийскую Тигриную Печать. – Он ее не получит, – спокойно сказал Вэй Усянь с жесткой улыбкой. – Я очень на это надеюсь. Я сообщу вам письмом, когда мы назначим день Совета. Ванцзи будет рад сопроводить вас. Улыбка Вэй Усяня несколько смягчилась, и яростное пламя в глазах притихло. – Да, он будет очень рад, что я иду в Гусу, как он и хотел… Цзэу-цзюнь, – он вновь посерьезнел, – я знаю об отношении Гусу Лань к темным заклинателям. И хочу предупредить: если ваши люди попытаются меня заточить, подвергнуть суду, очистить или еще что-нибудь в этом духе, я буду отбиваться. Лань Сичэнь слегка поднял брови, но оценил прямоту заявления. – Гости Совета неприкосновенны, если не совершают преступлений на территории Гусу Лань. Так как на вас было совершено нападение, вы будете на Совете в статусе гостя под охраной Гусу Лань, и у вас будет соответствующий жетон. – И неважно, что я отбивался от Цзиней с помощью темной энергии? – хмурясь, уточнил Вэй Усянь. – Важно, что вы именно отбивались, – вздохнул Лань Сичэнь. – Это уже не подлежит сомнению. Что касается проклятья Сотни Дыр и Тысячи Язв, нет никаких признаков, что оно было наложено темной энергией. Даже целители Цзинь сомневаются, что такое вообще возможно. Вас можно обвинить только в убийстве надзирателей на тропе Цюнци темной энергией, но за этим последует встречное обвинение Цзинь Гуаншаня в военном преступлении и долгое разбирательство. В любом случае, это происшествие – дело другого Совета. – Он слегка замялся. – Господин Вэй, я правильно понял, что ваша... вспышка гнева – следствие резонанса с темной энергией внутри вас? Вэй Усянь тяжело вздохнул. – Не совсем, – сказал он, не глядя на Лань Сичэня. – Резонанс был с темной энергией Луаньцзан. Здесь свои правила, Цзэу-цзюнь. Темная энергия внутри меня связана с темной энергией Луаньцзан. Поэтому гора не атаковала нас и позволила нам уйти. Лань Сичэнь заморгал. – Хотите сказать, вы держите под контролем мощь всей горы? – Конечно, нет. Это все довольно трудно объяснить, Цзэу-цзюнь, да вам и ни к чему детали. Я понимаю, чего вы опасаетесь. Разумеется, я не могу вам пообещать, что не приду в ярость на Совете, но я буду держать себя в руках. – Вы можете мне пообещать, что не будете использовать темную энергию в Облачных Глубинах? Вэй Усянь склонил голову набок. Алые глаза неярко блеснули, но мелькнувшей в них эмоции Лань Сичэнь не понял. – Прежде скажите, что будет, если я использую в Облачных Глубинах темную энергию. Я не собираюсь никому вредить, – добавил он, явно заметив его потрясение, – но допускаю, что мне опять придется отбиваться. – Вы полагаете, Ванцзи не справится с вашей защитой? – поднял брови Лань Сичэнь. – А вы полагаете, если ему придется меня защищать, я буду стоять в стороне и наблюдать? – в тон ему ответил Вэй Усянь. Лань Сичэнь тяжело вздохнул. – Действительно. Что ж, для начала о применении темной энергии сразу же станет известно. Среагируют жетоны охраны, мой, Ванцзи и дяди. Дальше все зависит от цели и исхода. Как минимум вам сделают замечание. Как максимум – действительно будут судить за то, что вы кому-то навредили. – Ясно, – кивнул Вэй Усянь. – Чэньцин наполнена темной энергией. Это проблема? – На темные артефакты жетоны не реагируют, пока их не пускают в ход. – А на темных тварей? – задал Вэй Усянь совсем уж неожиданный вопрос. – Реагируют на появление и активность, – недоумевая, ответил Лань Сичэнь. – Вы хотите привести темную тварь? – Это я спросил из чистого любопытства, не беспокойтесь, – хмыкнул Вэй Усянь и тут же посерьезнел. – Я обещаю, что постараюсь не использовать темную энергию на территории Облачных Глубин. Но если на меня нападут, не обессудьте: пущу в ход все, что смогу. – Надеюсь, до этого все же не дойдет, – вздохнул Лань Сичэнь, невольно ежась от картин, что рисовало ему воображение. – Я тоже, но все может быть. Как думаете, сколько продлится Совет? Мне нужно приготовить достаточно талисманов для защиты поселения от темной энергии на время моего отсутствия. – Думаю, не дольше трех дней. На повестке всего два вопроса – Вэни и события тропы Цюнци. Но я прошу вас прибыть на два-три дня раньше, если вас это не затруднит. Во-первых, это обеспечит вам и Ванцзи безопасный путь, во-вторых, я надеюсь, вы поговорите с дагэ. Вэй Усянь кивнул. – Я бы хотел на время Совета поселиться не в Облачных Глубинах. Скажем, в Цайи. Вы уж простите, Цзэу-цзюнь, но образ жизни вашего ордена мне плохо подходит, – он слабо улыбнулся. Лань Сичэнь прекрасно помнил, какие переполохи устраивал Вэй Усянь во время обучения в Облачных Глубинах и как сильно гневался на это дядя. Но сейчас все было иначе. – Понимаю, но лучше бы вам обуздать себя, – со вздохом сказал он. – Вне Облачных Глубин я не могу поручиться за вашу безопасность. У Цзинь Гуаншаня очень длинные руки. – Это верно, – вздохнул Вэй Усянь. – И вы хотите, чтобы Лань Чжань охранял меня? – Это его желание, – мягко поправил Лань Сичэнь. – Вы против? Вэй Усянь пожал плечами, не глядя на Лань Сичэня. – Он может пострадать, – тихо сказал он. – Я очень ценю вашу заботу о моем брате, но Ванцзи – один из сильнейших заклинателей своего поколения, – улыбнулся Лань Сичэнь. – И, повторюсь, это его желание. Он очень хочет вас защитить. Позвольте ему это, прошу вас. Вэй Усянь тяжело вздохнул. – Вам неприятно его общество? – осторожно уточнил Лань Сичэнь. – Скорее уж наоборот. Я имею в виду… Ай, неважно, – он вдруг махнул рукой, словно что-то решив. – Пусть будет как он хочет. Буду ждать вашего письма, Цзэу-цзюнь. Они поклонились друг другу. Попрощавшись, Лань Сичэнь встал на меч и покинул гору Луаньцзан. Вслед ему с тоской смотрели потухшие алые глаза.