Lumière Over Me

После двадцати лет, проведенных с Клаусом, Кэролайн мало чего о нём не знала. Это заняло много времени, но в конце концов она получила представление о веках, которые он прожил без неё. Её бесконечно развлекали некоторые неловкие истории, рассказанные его братьями и сёстрами, не говоря уже о том, что наблюдать, как Клаус рычит, угрожая кинжалом, было одновременно сексуально и забавно. Тем не менее, ходили истории о его мрачных годах, которые приводили её в ужас. Но, прожив более тысячи лет, ни один человек не мог бы остаться совершенным. У всех на руках была кровь после того, как они прожили дольше обычного. Если бы она судила о нём, основываясь исключительно на том факте, что он был убийцей, она могла бы сделать то же самое с самой собой. После стольких лет, проведенных вместе, она стала экспертом во всем, что касается Клауса. Одной из вещей, которыми Кэролайн гордилась, было то, насколько хорошо она могла читать язык его тела и выражения лица лучше, чем кто-либо другой. Ему хорошо удавалось скрывать свои эмоции, в основном за бесстрастным выражением лица, но более пристальный взгляд всегда говорил ей об обратном. Всякий раз, когда он был раздражён, его бровь подергивалась. Когда он чувствовал себя особенно кровожадным, его руки слегка дрожали, как будто он пытался физически сдержаться, чтобы не задушить кого-нибудь. Когда ему было весело, он сжимал губы, чтобы удержаться от улыбки, и его глаза становились ещё голубее. Её любимым его выражением лицо было, когда он был в настроении. В его глазах блестело золота, а на губах появлялся намёк на ухмылку. Кэролайн часто становилась свидетелем этого, но не то чтобы она когда-нибудь жаловалась. Для внешнего мира Клаус был опасным психопатом со склонностью к насилию. Хотя это было правдой, в нём была и совершенно другая сторона, которая проявлялась, когда она была рядом. Неудивительно, что у него проявлялись собственнические наклонности, когда они были на публике. Они не были особо нежной парой, но рука на её бедре или прикосновение к спине, казалось, кричали «моя» любому, кто проходил мимо. Не то чтобы Кэролайн возражала, она могла быть такой же собственницей, как и он. Она позволяла себе случайно терять над собой контроль всякий раз, когда ловила женщину, раздевающую его взглядом. Было забавно наблюдать, как они пугались, когда видели красные глаза Кэролайн и вены под ними. Клаус делал то же самое, так что это было только справедливо. Но был один секрет, который никто не знал о Клаусе, кроме неё. Он любил обниматься. И это было очаровательным. В те ночи, когда Клаус патрулировал с Марселем своё королевство в Новом Орлеане, Кэролайн приходилось ложиться спать одной. Обычно, будучи «королевой» (его слова, не её), она пыталась встречаться с ним и помогать, но ей это казалось скучным. Как бы сильно она ни ценила то, что он вовлекал её в дела всех фракций, ей больше нравились смотреть Netflix и спать. Без него в их постели было одиноко, но на следующее утро она всегда просыпалась, уткнувшись головой в изгиб шеи Клауса и закинув ногу на его ногу. Она не жаловалась, он был отличной подушкой. Однако это было немного странно, потому что её мама всегда говорила ей, что она спит как убитая и редко двигается. В детстве было много ночей, когда она засыпала на диване в странной позе и просыпалась в той же самой, только чуть более напряжённой. Бонни как-то раз спихнула её с кровати Елены во время одной из их ночёвок, и она даже не поняла этого, пока первая не наступила на неё по пути в ванную. Только проснувшись однажды ночью, она поняла, что Клаус каждый раз двигает её. Она спала на своей половине кровати с подушкой в руках, Клаус убрал подушку, перевернул Кэролайн, положил её руки себе на торс и прижался к ней. В ту ночь, когда она поймала его, он как раз укладывал её к себе на грудь, и Кэролайн притворялась спящей, пока он не закончил. Это было чертовски восхитительно. Он понятия не имел, что она знала о его маленькой уловке. Иногда Клаус дразнил её за то, что она пристрастилась обнимать его (за что, можно ли её винить?), так что расплата определенно была уместна. Она пыталась много раз, но все попытки были случайно пресечены Клаусом. Однажды она недостаточно быстро притворилась спящей, и он просто зашёл в их спальню и начал говорить о патруле, предполагая, что она ждала его. В следующий раз от него пахло кровью, что одновременно встревожило и возбудило её. Она отбросила идею застать его с поличным и решила присоединиться к нему в душе, чтобы убедиться, что он не пропустит ни одного пятна крови. В последний раз он прижался к ней сзади на кровати и начал целовать её в шею, разрушив её решимость поймать его. Он был очень убедителен. Но это было не всегда. Она подумала о том, чтобы поговорить с ним об этом, но знала, что Клаус будет это отрицать. Он, вероятно, сказал бы ей, что у неё галлюцинации, а затем попытался бы соблазнить её, чтобы избавиться от этого. Для него это было нормой всякий раз, когда она ловила его с поличным. Ей потребовался почти год, чтобы заставить его признать, что ему нравится смотреть рождественские фильмы «Холлмарк», и в итоге ей пришлось раздеться, чтобы заставить его действительно произнести эти слова. В ту ночь, когда она планировала, наконец, поймать Клауса раз и навсегда, в протоке произошло восстание, которое они с Марселем должны были проверить. Это было что-то о столкновении между стаей Полумесяца и ковеном ведьм из-за земельного спора, который занял больше времени, чем ожидалось. В итоге Клаус написал ей около полуночи, чтобы сообщить, что он задержится и ей не следует его ждать. Естественно, она так и сделала. Кэролайн оставила свет в их ванной включенным, приоткрыв дверь, чтобы внутрь проникало немного света, чтобы он мог ориентироваться в спальне. Для человека с отличным зрением он производил слишком много шума в темноте. Она коротала время, читая свой kindle, держа одно сверхтренированное ухо снаружи, чтобы не пропустить Клауса, когда он приблизится к особняку. Она услышала шорох снаружи и немедленно выключила книжку, забравшись под простыни и заставив себя дышать глубоко и ровно. Она могла сказать, что это был Клаус, по лёгким, уверенным шагам. Он излучал определенный темперамент, который она практически могла чувствовать сквозь стены. Он ходил по кухне, очевидно, выпивая стакан крови, запах которой Кэролайн почувствовала даже через этаж. У неё потекли слюнки, и она крепко зажмурила глаза, делая свои глубокие, не убивающие людей вдохи. Смесь Клауса и крови была невероятно возбуждающей, но она не могла позволить этому помешать ей достичь своих целей. Ему не потребовалось много времени, чтобы подняться наверх, выключив все лампы, которые она оставила включенными на первом этаже. Она оставляла свет в доме включённым, когда его не было дома, — привычка, которую она переняла от своей мамы в подростковом возрасте. Она услышала его уверенные шаги по лестнице, он вошёл в их спальню и закрыл за собой дверь. Ему не потребовалось много времени, чтобы раздеться и бросить свою грязную одежду в корзину, которой Кэролайн заставила его пользоваться. Он пошёл в ванную, быстро умылся, прежде чем выключить свет, и тихо подошёл к своей половине кровати. Он проскользнул под одеяло, запечатлев поцелуй на её затылке. Она издала тихий вздох, который можно было ошибочно принять за сон. Клаус, казалось, ничего не заметил, когда медленно вытащил подушку из её рук. Он отбросил её в сторону, прежде чем осторожно перевернуть её, притянув к себе так, чтобы она оказалась прижатой к его торсу. Зарывшись лицом в её кудри, он уютно устроился на подушке, и она почувствовала, как он закрыл глаза. — Попался! — взвизгнула она, поднимая голову. К его чести, он почти не отреагировал. Он просто моргнул и провел рукой по её волосам. — Милая, тебе приснился сон? — спросил он усталым голосом. Клаус, очевидно, уже вытаскивал карточку «ты видел сон/галлюцинации». Она должна была отдать ему должное; это был убедительный сонный тон. Кэролайн сдержала фырканье. Она знала его слишком хорошо. Галлюцинация — есть. — Нет, — весело ответила она, похлопав его по носу. — Я всё это время не спала. Он с любопытством приподнял бровь. — Я знаю, ты передвигал меня каждую ночь, — продолжила она, слегка поглаживая кончиками пальцев его грудь. Он закатил глаза, отведя их в сторону: — Нет, это не так. Кэролайн бросила на него понимающий взгляд, а он просто невинно улыбнулся ей: — Должно быть, тебе это приснилось, любовь моя. — Ты не сможешь очаровать меня, тайный обнимашка, — поддразнила она. Использование восхитительно раздражающих прозвищ для домашних животных, чтобы умаслить её, — тактика новая, но не отвлекающая. Ухмылка Клауса стала шире, и он притянул её ближе, запечатлев обжигающий поцелуй на её губах. Она невольно застонала, её рот приоткрылся, когда он просунул руку под её ночную рубашку, чтобы погладить поясницу. Отвлекающая тактика соблазнения — есть. — Клаус, — выдохнула она, впиваясь пальцами в его кожу, когда он прикусил её губу. — Ммм? — пробормотал он, уткнувшись в её кожу. — Прекрати пытаться сменить тему, — простонала она, вздрогнув, когда его язык пробежался по её подбородку. — Речь идёт о том, что я соблазняю тебя? — нахально спросил он. — Ты обожаешь обниматься, — сумела выдавить она. Клаус фыркнул, отрывая губы от её шеи: — За эти годы меня называли многим, милая, но не этим. — Но это подходит, — пропела Кэролайн, потирая большим пальцем ямочку на его левой щеке. Он закатил глаза: — Я не понимаю, почему это так важно. Некоторым людям нравится спать с включенным светом. Я предпочитаю спать под Кэролайн-одеялом. Кэролайн ухмыльнулась в ответ, теснее прижимаясь к нему: — Это не так. На самом деле это очаровательно. Клаус скорчил гримасу: — Я не очаровательный. Она хихикнула, качая головой: — Серьезно? Тот факт, что тебе приходится буквально укладывать меня на себя каждую ночь, чертовски очарователен. Он свирепо посмотрел на неё: — Большинство людей были бы польщены и не высмеивали бы своих возлюбленных за их нежные поступки. — Большинство людей не сажают своих девушек на себя, а затем продолжают дразнить упомянутую девушку за то, что они сделали. Он вздохнул, наклонив к ней голову: — Туше, милая. Она победоносно улыбнулась, наклоняясь, чтобы поцеловать его в надутую губу: — Мне это очень приятно. Клаус закатил глаза и нежно погладил её по волосам, запустив пальцы в её растрепанные кудри. — Знаешь, на самом деле это не так уж и важно, — пробормотала она, кладя голову ему на грудь. — Это отчасти заставляет меня любить тебя ещё сильнее. — М? — Да, — тихо сказала она, проводя пальцем по линиям на его груди. Некоторое время они молчали, Клаус мягко массировал ей затылок. Ей нравились эти маленькие мгновения, проведенные с ним. На краткий миг она смогла полностью забыть о драме, которую принёс Новый Орлеан, о том, насколько раздражающей была его семья, и обо всех потерях, которые они понесли в прошлом. Совсем недавно была Бонни; ведьма, наконец, поддавшаяся старости. Елена и Сальваторе, оба, исчезли за десятилетия до того, как снова поссорились из-за того, кому из них достанется она. Это было довольно отвратительно, и Кэролайн больше не утруждала себя разговором с ними. — Мне это нравится, — прошептала она, запечатлевая поцелуй на его груди. — Что? — Быть с тобой, лежать здесь, — сказала она, приподнимаясь так, чтобы видеть его. — Я могу просто лежать здесь и просто… — Забыть обо всём на свете? — он съязвил с ухмылкой, процитировав печально известную песню из Анатомии Страсти. Кэролайн закатила глаза, не в силах сдержать улыбку в ответ на его шутку. Его голубые глаза смягчились, когда он большим пальцем провёл по изгибу её губ, и это нежное движение заставило сердце Кэролайн почти болезненно сжаться. — Да, но не настолько слащаво, — хихикнула она, рисуя указательным пальцем круги на его коже. — Я понимаю, о чём ты говоришь, — пробормотал он, притягивая её к себе, чтобы поцеловать в лоб. — Да? — Ммм, — промурлыкал он. — Ну, ты любитель обнимашек, так что мне следовало этого ожидать, — поддразнила она, ухмыляясь, когда он раздражённо вздохнул. — Милая, — простонал он. Она рассмеялась, взвизгнув, когда его рука скользнула вниз, чтобы пощекотать её бока. — Не волнуйся, старик, — засмеялась она, вырываясь из его цепких рук. — Твои гнусные манеры обниматься со мной в безопасности. — Старик? Я возмущен этим, милая. — Ну, ты стар, как окаменелость, милый, — съязвила она, позабавленная его насмешкой. Его глаза на мгновение потемнели, прежде чем он в мгновение ока перевернул её, устроив свои ноги по сторонам от её. — Возможно, тебя нужно переубедить? — задумчиво произнёс он, запечатлевая поцелуй на её шее. — По поводу? — О том, какой я молодой и… — его голова приподнялась, чтобы запечатлеть обжигающий поцелуй на её губах, используя её рассеянность, чтобы поднять её руки над головой, — ловкий. Кэролайн вздохнула, склонив голову набок, чтобы предоставить ему лучший доступ. Он прижался бёдрами к её бёдрам, и она резко выдохнула, когда почувствовала всю степень его возбуждения. — Думаю, я готова к этому, — беспечно ответила она, выгибаясь, когда он лизнул её шею. Он ухмыльнулся, прижимаясь губами к её коже, проводя языком по чувствительному месту на её ключице: — Тебе стоит придержаться за спинку кровати, любовь моя.