Знакомый из Саратова

Расправив плечи, Алёна перевернула страницу с салатами. За весь сегодняшний день она не закинула в желудок даже крошки хлеба, а потому планировала сейчас не мелочиться, заказать сразу горячее. Возможно, две порции, но это уж как пойдёт. — У нас прекрасный бефстроганов, — подсказал официант, быстро сориентировавшись. — Тогда давайте его, раз прям прекрасный, — девушка просияла, буквально чувствуя вкус говяжьей печени во рту. — А мне салат витаминный, — перелистывая между закусками и салатами, Лёша не мог определиться последние минут десять. — Могу порекомендовать что-нибудь из горячего? — официант был настроен решительно. Скорее всего, от общей суммы заказа ему шёл процент в зарплату. — Да нет, не надо, — отмахнувшись, парень закрыл меню в кожаной обложке, всем своим видом давая понять: больше он ничего заказывать не планировал. — У нас чудесные котлеты по-киевски с гар… — начал было юноша в форменной одежде заведения, однако Лёша его перебил. — Мне только салат, — давящей интонацией произнёс он. — Желаете что-то из напитков? — Боже, на месте официанта Алёны бы унесла свои ноги подальше, иначе Лёха мог в любую секунду заорать на весь зал. — Нет, спасибо, больше ничего не нужно, — с улыбкой протараторила девушка и демонстративно отодвинула меню на край стола. Отчего-то ей было жутко неловко, словно Апина притащила в дорогущий ресторан, натурально волоком, парня, который понятия не имел, как орудовать столовыми приборами, а потому испытывал к заведению личную неприязнь. Строго говоря, именно Лёша пригласил Алёну на свидание, он сказал выбирать любое место, куда бы ей хотелось сходить, так чего сейчас сидел с надутыми губами? Само собой, девушка выбрала не какую-то шашлычку на окраине города. — Всё в порядке? — она спросила просто из вежливости, прекрасно видя ответ напротив. — Ага, — выдавив из себя совершенно неестественную улыбку, Лёша поёрзал на стуле, будто даже сидушка была для него неподходящей, как и всё заведение в целом. — Хороший ресторан. — Да, мне тоже нравится, — хмыкнула Апина. Ещё бы ей не нравилась «Аврора». — Так ты меня позвал обсуждать ресторан или на свидание? — Скорее второе, — Лёша в нервном переборе прошёлся пальцами по зубцам первой из трёх лежащих на столе вилок, явно стараясь привыкнуть к ощущениям. — Тогда рассказывай! — откинувшись на спинку стула, с нарочитым энтузиазмом заявила Алёна. — Чем занимаешься, кем работаешь? — Ну, преподаю в финансово-экономической академии бухгалтерский учёт. — Если бы девушка пила в эту секунду, непременно бы поперхнулась. Видел Бог, ровно про такого парня они с Таней пели. Небольшая пыльная конторка подходила под образ Лёши куда лучше «Авроры». — Так аж две песни про тебя, получается, — Апина рассмеялась, привлекая к ним внимание посетителей с соседних столиков. — Мне студенты тоже всегда так говорят, — закивал Лёша. — Мол, Алексей Иванович, вы и Лёха, и бухгалтер. — Алексей Иванович, значит. А по фамилии как? — Она надеялась, что хотя бы третья часть ФИО будет звучной. Что-то ведь должно было выделять парня из серой массы. — Смирнов, — с гордостью произнёс он. Нет, фамилия туда же. Алёна бы ни за что не пошла на это свидание, будь она воспитана хотя бы чуточку похуже. Мама всегда говорила, будто нельзя отказывать человеку, оказавшему тебе услугу, а Лёха однозначно спас девушке жизнь, вызвавшись проводить до дома. Без него Апина рисковала помереть прямо возле метро под весёленькую музыку из динамиков кассетника трущейся у выхода из подземки шпаны. С другой стороны, не слишком ли жирно? Он всего-то довёл Алёну до квартиры, удостоверился, что та не переломала себе позвоночник где-нибудь по дороге. Это максимум тянуло на чашку кофе между делами, тогда как девушка согласилась на целый ужин. Впрочем, она была даже рада поесть за чужой счёт. Учитывая, сколько в последние месяцы зарабатывала Апина, экономия — её лучший друг. — Я тут ни разу не был, — смущаясь, произнёс Лёша. — Правда? — Алёна до того театрально округлила глаза, что сделалась похожа на пекинеса. Ещё немного и вывалятся в тарелку. — На преподавательскую зарплату особо по ресторанам не походишь, — как-то странно дёрнув плечом, парень снова оглянулся. Его тело протестовало против «Авроры», натурально ломалось, словно демона подвели к дверям церкви. — А ты в Бибирево живёшь? — она решила сменить тему. Чересчур резко, надо заметить, но всяко лучше, чем ощущать себя какой-то зажравшейся сукой. В отличие от Смирнова, Апина за время отношений с Пчёлкиным успела выучить меню ресторана практически наизусть. — Да, только чуть подальше тебя. — Заламывая пальцы, Лёша с завистью поглядывал на соседние столики, которые натурально ломились от деликатесов. Пожалуй, сильнее остального в глаза бросилась тарелка с клешнями краба. Повезло той девице, приперевшейся сюда с лысым папиком, ничего не скажешь. Это тебе не витаминный салат. — Небольшая, конечно, квартирка, — продолжил парень, — зато своя. — Это ж откуда у преподавателя деньги на свою? — Зависть. Чистой воды зависть капнула с уголка губы Апиной. Она-то снимала задрипанную однушку, искренне боясь в следующем месяце оказаться с чемоданами на улице, если не появятся предложения о выступлениях. — От родителей осталась, — Смирнов, наконец, перестал крутиться и посмотрел на потёртые наручные часы, болтающиеся на запястье. — Я поздний, маме уже за сорок было, когда меня родила, а отцу так вообще пятьдесят. — И давно? — не найдя подходящих слов, Алёна просто пожала плечами, будто заменяла этим слово «умерли». — Год назад, — потупив глаза в тарелку, ответил Лёша. — Сначала мама ушла, через месяц и отец. Не смог он без неё, совсем плохой стал. Господи, кто бы знал, насколько девушке стало стыдно. Нет, Смирнов по-прежнему не вызывал в ней никаких эмоций, разве что появившаяся жалость напоминала нечто человеческое, однако сам факт рассказа о смерти родителей зацепил Апину крюком из стыда. Вот он, обычный, ничем не примечательный Лёша рассказывал ей на первом свидании о своём самом большом, должно быть, кошмаре, тогда как Алёна припёрлась пожрать на халяву из вежливости. — Ваш салат, — подошедший официант очень вовремя поставил перед Смирновым тарелку «Витаминного», иначе Апиной пришлось бы задавать ещё какой-нибудь вопрос, раскурочивающий и без того болезненную рану. — И ваш бефстроганов. — Спасибо, — Алёна вежливо кивнула, мысленно благодаря молодого человека. Так вовремя приходить нужно уметь. — Ты прости, я обычно про них не рассказываю, — оправдательная интонация в голосе Лёши удвоила стыд, который уже залил щёки девушки краской. — Да брось, — она отмахнулась, словно не хотела провалиться под землю сию секунду. — А твои родители тут или в Саратове остались? — Вопрос пролетел мимо ушей Апиной, врезался куда-то сзади в стену. И виноват в этом был вовсе не Смирнов, накалывающий на вилку капусту, а человек, вошедший в зал с пафосом хозяина города. Где-то на подкорке Алёна догадывалась: они могли тут встретиться, наверное, даже должны были, учитывая, что подобные заведения — его домашнее поле, однако догадываться и видеть его в реальности — совершенно разные вещи. Девушка толком не готовилась, не придумывала, как именно расправит плечи, сколько презрения вложит во взгляд. Пчёлкин махнул рукой в сторону стола, заботливо засервированного официантами, девице, которую обнимал за талию. Судя по виду, барышне едва стукнуло двадцать, а уже такой фарт — урвала мудака с замашками короля мира. Пока Витя что-то активно говорил, возможно, травил байки про лихую юность, девица заливисто смеялась и почти висла на плече. Алёне хотелось собрать этот звук, сжать в кулаке, чтобы после запихать в горло одному из них. Кому — не принципиально. — Алён? — голос Лёши прорезался сквозь шум в ушах девушки. — А? — Встряхнув головой, она растянула губы в наимилейшей улыбке. — Прости, задумалась. О чём ты спросил? — Говорю, твои родители тут или в Саратове? — К счастью, Смирнов не заметил кровь Апиной, которая отлила в пятки. — Родители, ага. — Она не могла перестать смотреть на него. Видела, как Пчёлкин галантно отодвинул перед барышней стул, помогая присесть. — Тут, в Москве? — вглядываясь в лицо Алёны, парень явно планировал понять по выражению, что произошло за последние пару минут. Жаль, он бы никогда не разобрался. — В Саратове, — мечась между Витей, наполняющим бокал шампанским, и Лёшей, рыщущим в поисках ответа, девушка чувствовала, как мозг раскалывался пополам. — Давно развелись, отдельно живут. Они пересеклись взглядом случайно, просто потому, что Апина не могла заставить глаза смотреть куда-либо ещё, а Пчёлкин решил найти официанта. И эта встреча совсем не напоминала дискотеку в Саратовском парке, ведь там Алёну пробирал нежный, ласкающий ток, тогда как теперь ей хотелось сжаться в клубок, лишь бы перестать ощущать холод, лившийся через зрачки Вити. Прочертив линию между Апиной и Смирновым, он ухмыльнулся. Господи, сколько пренебрежения источал его взгляд, прошедшийся по старенькому пиджаку Лёши в клетку, до чего отвратительно чувствовалась приподнятая в насмешке губа. Пчёлкин словно стал сосредоточением понтов в худшем понимании этого слова. — Алён, что-то не так? — Смирнов обернулся и посмотрел, куда пялилась девушка. — Ты его знаешь? — Бывший мой, — она закашлялась. «Мудак» заплетающийся от алкоголя язык выдавал куда легче. — Понятно, — хохотнув, Лёша кивнул, будто бы понял что-то непроизнесённое Алёной. — Решила позлить? — Что? — В голове щёлкнул механизм, и глаза её уставились точно на парня, который грустно улыбался, глядя в тарелку с салатом. — Нет, это не то… — Алён, да всё нормально, я понимаю, — казалось, он разговаривал с ломтиками капусты. — Ну, правда, где я, а где этот. — Да всё не так! — Ей-богу, знала бы Апина, кто придёт сегодняшним вечером в «Аврору», ни за что бы не притащилась. Уж точно не со Смирновым. Чтобы позлить Пчёлкина, требовался по меньшей мере президент. — Просто не ожидала его тут увидеть. Это не должно было звучать оправданием, но звучало. Последнее, чего хотела Алёна — обидеть Лёшу. Да, пускай он ничем не выделялся из толпы, пусть говорил вдвое медленнее, чем девушка привыкла, однако у этого товарища имелся один неоспоримый плюс, перевешивающий любые минусы: он взаправду интересовался Апиной. Вот сколько раз Пчёлкин спросил её про родителей? Около нуля. В принципе, за этот вопрос Смирнову можно было простить любые недостатки. — Если хочешь знать моё мнение, — он нагнулся и таинственно понизил голос, словно открывал Алёне тайну, — то эта девица рядом с ним — ни о чём. — Прекрати! — рассмеялась девушка. Вообще-то, она ожидала услышать нечто шокирующее, вроде доказательств существования Атлантиды. — Нет, серьёзно! — Лёша же продолжал сохранять загадочную маску. — Кто Алёна Апина, а кто она? Да ПТУшница обычная! — С чего ты взял, что она ПТУшница? —теперь она вполне искренне смеялась над тем, как парень отчаянно запрещал уголкам губ приподниматься, лишь бы сохранить строгость образа. — Я ж преподаватель, у меня глаз намётан, — договорив, Смирнов подмигнул Апиной, и случилось невозможное. Она увидела в нём нормального парня. Не затюканного, серого, непримечательного товарища, который годился исключительно в качестве опоры по пьяной лавочке. Лёша растягивал губы в улыбке, ел свой дурацкий салат, перестал озираться, и на месте канцелярской крысы вдруг появился юноша, который легко мог влюбить в себя девушку. Причём любую, имелось бы желание. — Хотите что-нибудь на десерт? — спросил подошедший сбоку официант, убирая опустевшую тарелку Смирнова. — Счёт принесите, пожалуйста, — Апина почти успела потянуться к сумке, однако парень успел остановить её жестом. — Вот только обижать меня не надо, — чеканно произнёс он. — Я всё-таки не на пособия живу, да? Две десятки легли в небольшую кожаную книжечку, похожу на меню. Алёна контролировала: они наели край — на пятнадцать, это при учёте, если ей посчитали заказанную в начале воду. Без неё не больше десяти получалось. — Ты зачем столько кладёшь? — шикнула она, держа глазами на мушке официанта, который уже двинулся в их сторону. — Ну-ка, вытащи! Быстро! — Так эти же надо оставить, как их, — Лёша пощёлкал пальцами возле лица, подбирая правильное слово, но лишнюю десятку убрал обратно в карман. Видать, выражение лица девушки было достаточно убедительно устрашающим, — чаевые! — Облезут! — прошипела Апина аккурат в тот момент, когда подошёл официант. — Всё было замечательно, спасибо. — Приходите к нам ещё, — он кланялся, наверное, рассчитывая заграбастать себе в карман десять рублей. Наивный. — О, обязательно! — Подхватив настрой девушки, Смирнов чуть ли не подпрыгнул, вставая из-за стола. — Непременно заглянем ещё. Салат — во! — Показал большой палец парень. Алёна взяла Лёшу под руку и быстрым шагом направилась к выходу из зала, пока официант не успел открыть книжку со счётом, где ему из десяти рублей оставалось восемьдесят пять копеек сдачи. Ну, или тех самых чаевых, тут уж зависит от того, с какой стороны посмотреть. Не оборачиваясь, она еле сдерживала смех, представляя погрустневшего юношу в тот момент, когда он поймёт, что люди, заказывающие вместо горячего салат — худшие гости из возможных. Девушка не знала, какой взгляд впивался в её удаляющуюся спину, сколько ярости сидело в глазах, натурально прожигающих ткань платья в области лопаток. А ещё она не знала, на что способен Пчёлкин, последние пятнадцать минут наблюдающий за парой, которая сейчас покидала «Аврору». — Так, куда идём? — спросила Алёна, выйдя из дверей ресторана. — Туда, — Лёша указал вправо к большой горящей красным букве «М». — На метро поедем? — Честно говоря, она каталась в подземке последний раз примерно год назад. И то случайно, не сумев поймать попутку. Не лучший опыт, надо заметить, ибо Апина имела неосторожность спуститься в час пик и ощутить на себе все прелести вечерней давки. — Не подумал, прости, — он как-то понимающе опустил голову, словно сморозил несусветную глупость, предложил королевишне проехаться до дворца на самосвале. Только королевишна родом была из Саратова, причём с Заводского района, а дворец — съёмная однушка на окраине Москвы, где по кухне ночью во всю бегали тараканы. — Не, я за, — закивала Алёна, потянув Лёшу за рукав пальто к метро. — Я просто не знаю, как нам ехать. — Сейчас по кольцу до Менделеевской, там пересядем на Новослободскую и по прямой до Бибирево, — судя по тому, как лихо парень рассказал маршрут, всю схему он либо знал наизусть, либо лично проектировал подземку. — Тогда ведите, Алексей Иванович, — Апина хохотнула, представляя себя в шикарной лисьей шубе, трясущейся в вагоне. Хотя, этот вечер в целом уже был странным, так что поездка в метро — самое логичное завершение.

***

После долгого перерыва Алёне казалось, что выйти на сцену сродни подвигу. Вот примерно те же ощущения, которые испытывают олимпийские чемпионы, выходя на старт — страшно до жути. Колени дрожали, словно конкретно в них вкачали лошадиную дозу адреналина, а голосовые связки отказывались работать. Всё же отсутствие выступлений целых полгода давало о себе знать. Девушка забыла, каким образом себя вести, куда смотреть, как правильно брать в руки микрофон. С исчезновением Пчёлкина из жизни Апиной пропали и концерты, соответственно, денег на раскрутку не было, что сказалось на количестве мероприятий, куда приглашали спеть песню-другую. Она уже начинала посчитывать скопленные сбережения, прикидывая, на сколько тех хватит, и потому вчерашний звонок, раздавшийся поздним вечером, оказался как нельзя кстати. Неизвестный Алёне мужчина, представившись Шмидтом, предложил ей выступить на частном мероприятии для одного влиятельного человека. Никакой конкретики: сказал, будто нужно отработать полчаса, обязательно живьём, ибо заказчик терпеть не мог записанную фанеру, а после получить кровные триста долларов. Нехило, к слову, учитывая стандартные расценки, где за тридцать минут пения платили по сотке. Конечно, Алёна согласилась. Не в её положении выкаблучиваться, брать время на раздумья, словно после этого разговора со Шмидтом состоится ещё десяток подобных, предлагающих втрое больше денег. — Вы готовы? — спросила девушка, встретившая Апину по приезде в ресторан. Само собой, петь пригласили в обычном кабаке, закрытом на спецобслуживание. Классика, что тут сказать. Годы шли, а барские замашки новой элиты страны не менялись. — Да, — Алёна шумно выдохнула и прикрыла веки на мгновение. — Отлично! — Цокот каблуков барышни вкраплениями звучал в гремящей на весь ресторан «Cherry cherry lady». Видать, у местного воротилы вкус был что надо. Отойдя чуть дальше к юноше, который заведовал большим магнитофоном и минусовками Апиной, девушка что-то шепнула ему на ухо, получив в качестве ответа короткий кивок. — Можете начинать, — сказала она, вернувшись к Алёне. — А объявлять там никто не будет? — с хрипотцой спросила трясущаяся от страха Апина, рассчитывая заполучить пару секунд, пока её вызовут на сцену. — Нет, просто выходите и всё, — девушка ободряюще улыбнулась, словно выступать предстояло на небольшом семейном застолье, а не перед толпой собравшихся покутить бандитов. Разумеется, никто другой не снял бы целый ресторан для праздника местного масштаба. Обычный преподаватель, Алёна могла говорить уверенно, едва ли позволил бы себе накрыть один стол в подобном заведении, а уж арендовать целиком — точно нет. Только вот что странно: никаких мужских голосов из зала не доносилось, исключительно бабский смех. Либо там было сборище немых, либо Апина разучилась слышать мужиков. Третьего не дано. Выдохнув, она поправила совершенно не задравшуюся юбку, вздёрнула подбородком, приняла из руки того парня микрофон и сделала шаг на сцену. Колени по-прежнему ходили из стороны в сторону, того и гляди, сложатся, аки карточный домик. — Жил на свете гитарист Витюша, — начала Алёна, выходя под включившуюся музыку, — парень клёвый сорвиголова. В зале не было почти никого, она сразу это заметила, чиркнув взглядом по крайним столам, которые оказались пусты. Странно, учитывая, что заведение позволяло разместить разом, пожалуй, около сотни человек. — Но однажды он влюбился в Ксюшу и сказал он девчонке тогда, — Апина продолжала двигаться глазами, перебирать сиротливые столы, будто искала хоть одного живого человека. — Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша, русая коса. Оступившись, Алёна еле успела вовремя подставить ногу, иначе бы уже рухнула посреди небольшой сцены в центре зала. Всё-таки она нашла того, кто решил вывалить аж три сотни долларов за выступление артистки, про которую все успешно забыли. Ну, конечно, кому бы ещё пришло в голову звать на сабантуй Апину? Только ему. — Ксюша, Ксюша, Ксюша, никого не слушай, — она пела чужим голосом, с трудом исполняла свою первую сольную песню, купленную им, — и ни с кем сегодня не гуляй. — И ни с кем сегодня не гуля-яй! — подхватила девица, прильнувшая к вальяжно раскинувшемуся Пчёлкину. Другая, определённо не та, которую он приволок неделю назад в «Аврору». Вам когда-нибудь доводилось чувствовать, как глаза разрезали грудину, ломали рёбра, будто спички, рвали внутренние органы на части и шпиговали ненавистью? Витя вот теперь точно знал это ощущение, потому что Алёна мысленно выпотрошила его до состояния чучела, стоящего посреди огорода. Сука. Он пригласил её намеренно, девушка не сомневалась ни секунды. Наверное, решил, что в квартире после секса недостаточно сильно унизил, решил реабилитироваться. — Надоело эту песню слушать, и на улице кончился дождь, — Апина практически рычала, представляя, как звучали бы его кости, расколовшись пополам. — Полюбила рэкетира Ксюша. Ты, Витюша, напрасно поёшь, — специально выделила его имя Алёна. Что ж, Витя ведь этого и добивался, да? Чтобы сейчас она дрожала от желания залепить ему звонкую пощёчину, оттаскать за космы девицу, которая оставляла отпечатки своей губной помады на его шее. Расчёт Пчёлкина был верным, однако главного он не учёл: Апина принимала правила игры. — И вместе! — крикнула Алёна, оторвав девицу от изучения языком адамового яблока Вити. — Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша. — Ру-усая коса! — Барышня в настолько короткой юбке, что отсвечивали красные трусы, принялась петь прямо на диване. — Ксюша, Ксюша, Ксюша, никого не слушай. — Микрофон направился в зал, где сидели лишь двое. — И ни с кем сегодня не гуляй! — прогорлопанила любительница сосаться с мудаками. Впрочем, их таких было аж две. Алёна не знала, какие правила у игры Вити, даже не могла себе представить, что ей следовало сделать дальше, чем ответить, а потому решила выбрать для себя знакомую роль — профессиональной певицы. Ей до чесотки вдруг захотелось показать ему, чего Апина стоила, кого он променял на вчерашнюю школьницу. — Я думала, у нас тут будет побольше народа, — пока парень переключал на следующую минусовку, произнесла Алёна. — А у нас свидание, — Витя крикнул, наверное, считая, что его словам удастся уколоть девушку сильнее. Зря, кстати, ибо она уже и так была похожа на сито. — Песню «Russian girl» знаете? — с улыбкой спросила Апина. Разумеется, он знал, ведь под неё они встретились в восемьдесят девятом. — Ой, я её обожаю! — Девица радостно захлопала в ладоши. — Я ж на ней выросла! А вот это оказалось действительно неприятно. Карманная соска Пчёлкина умудрилась вонзить наточенный нож аккурат под сердце пританцовывающей на сцене девушке, потому что… Блять, потому что они говорили об этом, сделали фразу «найдёшь помоложе» чем-то вроде внутренней шутки, понятной только им двоим. И вот, он нашёл. Как оказалось, некоторые анекдоты со временем приобретают актуальность, вместе с тем становясь абсолютно не смешными. Она отрабатывала каждую копейку, на которую он расщедрился, драла глотку за себя и за того парня, скакала по сцене, словно в последний раз. Пыталась абстрагироваться, представить, что в зале сидел десяток человек, но по-настоящему отключиться не получалось. Краем глаза Алёна посматривала на Витю, на его руку, обнимающую девицу, и не могла укротить ярость. — Спасибо большое, — театрально поклонившись, громко сказала девушка в микрофон после окончания финальной песни. — Браво! — По залу эхом разлетелись рваные аплодисменты Пчёлкина. Буквально влетев за импровизированные кулисы, Апина почувствовала боль в ладонях. Не специально она сжала кулаки с такой силой, что ногти уже начали прорывать тонкую кожу, ещё немного — пустили бы кипящую кровь. — Ваше, — стоящая у динамика девушка протянула Алёне три купюры по сто долларов и кассету с минусовками, которую успел передать парень-звуковик. — Спасибо, — она рявкнула, запихнув гонорар в сумку, брошенную прямо возле выхода на сцену. Пару секунд Апина сомневалась, стоила ли игра свеч, однако пока не попробуешь, не узнаешь, ведь так? Решив проверить, хватит у Пчёлкина яиц разговаривать с глазу на глаз, она подхватила свою шубу. — Я там выйду, — бросила себе за плечо Алёна, успев выйти на сцену раньше, чем девушка запротестовала. — Туда нель… — голос барышни растаял в стуке каблуков. — На бис решили спеть, Алёна Евгеньевна? — его наглой ухмылке недоставало алеющего следа ладони на щеке. — Ты чё, думаешь, ты тут самый крутой? — В два счёта преодолев расстояние от сцены, Апина упёрлась руками и натурально нависла над столом, забитым закусками. — Ну, уж покруче преподавателей бух учёта, — Пчёлкин сорвал виноградину и закинул в рот, будто для него её ярость — интереснейший сюжет. Вот мудак! Нет, Алёна и раньше знала, что он умел вычислять номер в отеле или любимые цветы, но узнать, где работал человек, даже имя которого для Вити должно было остаться загадкой — перебор. О чём ещё он был в курсе? Какого цвета на ней трусы? Не красные, в отличие от некоторых. — Ты откуда знаешь? — рыкнула Апина. Он же не мог следить за ней, правда? — Я вообще многое знаю, — Пчёлкин самодовольно хмыкнул и провёл ладонью по колену девицы, испуганно вжавшейся в диван. — Пчёлкин, чё тебе надо? — О, она оставалась в шаге от пощёчины, на крошечном расстоянии. Пускай после этого Алёну, скорее всего, скрутят его шестёрки, но хотя бы полегчает. — Да решил работу подкинуть, — Витя пожал плечами, напоминая конченого идиота. Впрочем, конченым он был и без этого. — Говорят, у тебя концертов нет, хахаль твой три копейки зарабатывает. — Прекрати! — Ладонь девушки с грохотом впечаталась в стол. Заполненные едой тарелки подскочили, опустевший бокал из-под шампанского опрокинулся и упал на пол, разлетевшись осколками во все стороны. — Слушай, я всё понимаю, — он прикинулся, что не заметил отзвуков битого стекла, продолжающих летать по залу, — с милым рай и в шалаше, но зачем сразу так? — Я тебя ударю, — предупредительно прошипела Апина. И видел Бог, она не блефовала. — А ты жрать с ним что будешь? — подначивая, Пчёлкин придвинулся ближе. С этого расстояния врезать ему по наглым щам — даже напрягаться не нужно. — Не, на хлеб он, наверное, заработает, а вот на масло уже копить придётся. — Да пошёл ты, — Алёна процедила сквозь зубы, ощущая рой муравьёв в костяшках. Как бы она мечтала раздавить их о линию челюсти Вити, там, где красовался красный след от помады. Оттолкнувшись от стола, Апина бросила взгляд на девицу, которую Пчёлкин выбрал в качестве красной тряпки. Эта девчонка вряд ли слишком многое успела повидать, судя по наивным глазам, вряд ли успела узнать, каково обжечься о мудака, тогда как Алёна прочувствовала на себе ощущения после ожога четвёртой степени с некрозом тканей. И жмущаяся к Вите девчушка не вызывала ничего, кроме, пожалуй, сожаления. В таком юном возрасте нарваться на такого ублюдка — кошмар. Дверь ресторана захлопнулась за спиной Апиной, перекрывая клапаны подачи кислорода. Было нечем дышать, она просто открывала рот, словно рыба, и глотала воздух прямо в желудок. Адреналин, выветрившись с ударом двери, перестал подпитывать Алёну жизненными силами, и она медленно тлела в истерике, которая подкралась из-за плеча. — До Пришвина довезёте? Это в Бибирево, — подбежав к стоящему у ресторана бомбиле, спросила девушка. — Поехали, — он кивнул назад, видимо, отчаявшись найти клиентов среди посетителей заведения. Салон провонял табачным дымом и ёлочкой, болтающейся на зеркале заднего вида. Апина пыталась заставить свой организм принять кислород, открыла окно, однако ничего не помогало. Унижение, а именно его скормил девушке Пчёлкин, встало поперёк лёгких, как заглушка, и теперь ни один атом необходимого воздуха не попадал внутрь. — Покурить можно? — она задала вопрос, уже достав из кармана шубы пачку с зажигалкой. — Только сиденья не прожги, — бойко ответил водитель. Огонь вихлял из стороны в сторону, заигрывал с кончиком сигареты, самую малость облизывал, чтобы в следующее мгновение увильнуть. Алёне пришлось схватить зажигалку обеими ладонями, ибо по-другому прикуриться не выходило. Зачем? Зачем Витя устроил этот цирк с выступлением? Неужели он настолько сильно её ненавидел, что был согласен втоптать в грязь девушку, которую совсем недавно называл своей? Зачем она припёрлась в ресторан со Смирновым, пусть случайно, но показала его мудаку, вселившемуся в тело Пчёлкина? Зачем, наконец, они встретились на той дискотеке? Жизнь не имела права сводить Апину с человеком, способным растоптать их прошлое за триста долларов. Алёна выдохнула дым в окно и заплакала. Бесшумно, не пугая водителя, она разрешила себе отрыдать то, что клокотало в горле, когда девушка скакала по сцене перед Витей. Разумеется, при нём она не заревела, ещё чего! Кто угодно заслуживал увидеть её страдания, кроме него. А сейчас Апина слизывала с губ слёзы, содержащие в своём составе все самые замечательные воспоминания: первое свидание в «Метле», первый поцелуй на Ленинских, первый секс. Ничего не осталось, всё стёрлось в его ухмылке. — Второй дом, — Алёна очнулась, только увидев знакомую станцию метро. Вложив в ладонь водителя пять рублей, она выбралась с заднего сиденья, чувствуя пустоту. Ту же самую, от которой убежала из квартиры Вити. Наверное, он нёс её с собой повсюду, нацеплял утром сразу после того, как надевал печатку с большим чёрным камнем. Пустота стала чем-то по типу обязательного атрибута образа Вити, того, без чего он не выходил из дома. Апина поднялась в квартиру, вспомнив себя образца двухнедельной давности. — Дура! — крикнула она в коридор, где вешалась ему на шею и покрывала лицо поцелуями. Нужно было заглушить всё, заполнить пустоту доверху, чтобы лилось через край, чтобы ни в коем случае не осталось свободного места. И существовал проверенный способ — напиться. Алкоголь всегда помогал, в прямом смысле слова заливал свободное пространство, однако, когда заканчивалось действие градусов, становилось лишь хуже. — Где же, — захлопнув дверь, Апина метнулась к домашнему телефону и принялась перелистывать лежащую рядом записную книжку. Нужный ей номер располагался на странице с буквой С. Три гудка. Пять. Никто не брал трубку, а потому Алёне пришлось сбросить звонок и набрать ещё раз. — Ну, давай, — натурально пропищала девушка, слушая противные гудки. — Алло? — Лёша ответил запыхавшимся голосом, будто бежал к телефону с другого конца города. — Лёш, я тебя умоляю, пожалуйста, — она снова заплакала, теперь в полную, — приходи ко мне, очень тебя прошу. — Я-я сейчас буду, — взволнованно произнёс парень. Вернув трубку на станцию, Апина выдохнула. На одном месте стоять не получалось, ноги словно просили занять их чем-то, иначе Алёна рисковала выбить хиленькую дверь в ванную или чего похуже. Принявшись ходить вперёд и назад по коридору, она искала место, куда приткнуться, где станет самую малость полегче, где ненависть перестанет носиться, как бешеная, сквозь пробоину в грудине. Сколько там домов разделяли Апину и Смирнова? Вроде бы два, да? Что ж, ему удалось невозможно: нажать на звонок минут через десять. — Прив… — успел произнести испуганный Лёша, стоя за порогом, когда Алёна распахнула дверь. Она не собиралась разговаривать, болтовня — лишняя трата времени, которого осталось совсем мало, ибо долго с дырой в груди не живут. Натурально бросившись ему на шею, девушка сделала отчаяние щитом, заставила то, что убивало её, теперь встать на свою сторону баррикад. Губы Апиной хаотично целовали лицо Смирнова, в каком-то диком темпе, будто она наперегонки со смертью выторговывала себе жизнь. Костлявая, должно быть, где-то поблизости ухмылялась. Обязательно пила коньяк и курила. — Что ты делаешь? — прошептал Лёша. Алёна коснулась его губ своими, и на пару секунд парень вовсе застыл, не отвечал на поцелуй, не давай ей возможность залатать пробоину хотя бы тонким пластырем, который после оторвётся вместе с мясом. Да, она обманывала себя, считая, что другой сумеет залечить рану, однако пока не попробуешь — не узнаешь. В этом можно было не сомневаться. Опять. Резким движением Апина скинула с его плеч чёрное пальто, всё ещё слишком несуразное, и потянула в комнату к расправленному с утра дивану. По пути упала её шуба где-то на повороте у дверного косяка, навсегда пропахшего страхом Алёны и звуками поцелуев, оставленных на шее Вити. Блять! Она целовала другого, стягивала с себя юбку, а думала о нём. Обычным пластырем тут не обойтись. — Я так, — выдохнула Алёна, — тебя хочу. — И я тебя, — к сожалению, голос Лёши даже отдалённо не походил на тот, который звучал в голове девушки. Его действия были какими-то суетливыми, словно раньше ни одна девушка не просила Смирнова трахнуть её. Впрочем, вдруг действительно не просила? Он бы мог быть девственником до сих пор. Лёша подходил под описание парня, ищущего свою любовь для секса, не разменивающегося на интрижки. И в другой ситуации, чуть менее отчаянной, Алёна бы обязательно задумалась об этом, но сейчас ей было плевать. Девственник? Что ж, она с удовольствием станет первой. Возможно, это зашьёт дыру толстыми медицинскими нитками. Апина сама расстегнула молнию на его джинсах, сама стянула их вместе с семейными трусами, сама снова поцеловала и притянула к себе. Ей осталось только взять член парня в руку, вставить в себя, а после начать двигать бёдрами. Неужели, Пчёлкин испытывал то же самое, когда трахался с ней в последний раз? Ощущение дрочки живым человеком оказалось ещё более отвратительным, чем можно себе представить. — Алён, я… — она не дала Смирнову договорить, заткнув рот поцелуем. Нихуя это не помогало. Даже близко не становилось легче, щит пропускал сквозь себя всю боль, которая накопилась в груди и теперь выплёскивалась через открытую рану. Лёша вошёл в еле влажную Алёну чересчур резко, как если бы реально ни разу не занимался сексом, сразу слишком глубоко. Настолько, что в глазах девушки проступили слёзы. Впрочем, кого обманывать? Ревела она не из-за Смирнова. — Тебе больно? — заметив поблестевшие радужки, спросил он. — Нет, — Апина соврала, извинившись поцелуем. Хотя бы для одного из них этот секс обязан стать не про боль. Удары тел друг о друга звуками оставляли царапины на ушных перепонках, почти разрывали их, такими противоестественными казались. Это всё чувствовалось так… неправильно. Господи, Алёна не могла поверить, что чуть ли не насильно заставила парня заняться с ней сексом, только из-за необходимости стереть ладонями Лёши отпечатки пальцев Вити со своего тела. Впрочем, для этого бы потребовалось много секса — Пчёлкин облапал её целиком сотни раз. Ей не нравилось. Скорее, ей было никак. Смирнов старался, правда, даже голову запрокидывал очень похоже на него, но суррогат не дотягивал до оригинала буквально ни в одном пункте. Не тот угол, не та длина, не те пальцы, пересчитывающие рёбра Апиной. Всё, сука, было не тем, и в первую очередь человек, с которым она легла на скрипучий диван! Вот только если бы сейчас Алёна сидела здесь одна, пришлось бы резервировать койку в Кащенко. Она сама подстроилась, сползла немного ниже, меняя угол, и приподняла бёдра. Другой парень делал это без помощи Апиной. Просто к слову. Раньше ей не доводилось на себе узнать, каким образом девушки имитировали удовольствие во время секса, зато сейчас в стоне Алёны все ноты были насквозь фальшивыми. Как она умудрилась так просчитаться? Ведь план же казался идеальным: потрахаться с другим, вместе со шлепками мокрых тел выбить все тлеющие чувства к Вите. Наверное, дело в том, что её тело оставалось практически сухим. — Да, ещё, — выдохнул вместе со стоном Смирнов, — вот, да, любимая. — Что? — Апина замерла. Будучи не особенно погружённой в процесс, она услышала произнесённое им слово так отчётливо, словно готовилась. — Прости, вырвалось, — его испуганные глаза округлились, стали больше в два раза. — Я случайно, прос… — Ладно, — обхватив шею Лёши обеими ладонями, Алёна поцеловала его, отдавая всю себя. Видимо, в ней ничего не осталось, ибо поцелуй этот на вкус был пустым. Плевать. Плевать, что план нихера не работал. Девушка по-прежнему ощущала, как запекалась кровь вокруг раны, и решила попробовать снова. Завтра, через неделю, спустя месяц — не важно. Ведь рано или поздно пластыря хватит, чтобы залепить пробоину? Правда?