Знакомый из Саратова

Алёна натурально подорвалась в кровати. Если без кокетства, она часто вот так вскакивала посреди ночи, трогая тонкий матрац в купе поезда. Всё же нервы девушки оставляли желать лучшего. Но сейчас её подняло нечто другое, извне. Примерно тридцать секунд ушло на то, что Апина соображала, какого чёрта глаза резко распахнулись, ещё столько же заняло восстановление дыхания, прерванного… да, конечно. Громкие стуки в дверь — вот что заставило мирно сопящую Алёну вскочить без будильника. — Иду! — крикнула она, спрыгнула с кровати на холодный пол, вновь попытавшийся покрыть инеем стопы, накинула на себя висящий на спинке стула халат и зашаркала к входу в номер. Упаси Боже, там Шишинин со своими гениальными идеями выступить в очередном кабаке. Провернув замок, Апина нажала на ручку и открыла дверь, уже приготовившись твёрдо заявить: сегодня никаких концертов! У неё, в конце концов, три выходных, один из которых она потратила на выступление перед кучкой бандитов. Однако вместо Саши в коридоре стояло трое молодых человек, все как на подбор. Кожаные пиджаки, словно форменная одежда, в плечах натягивались, норовя лопнуть по швам. Короткая стрижка, скорее всего сделанная машинкой с насадкой три миллиметра, подчёркивала явно не радушные лица. От молодых людей исходил запах пороха, который просто обязан был остаться на пальцах после какой-нибудь стрелки. — Алёна? — стоящий первым парень сверился с кассетой в руке, будто на полставки подрабатывал в паспортном контроле аэропорта. — Апина, — девушка кивнула, тут же отступив вглубь номера. Раньше ей не доводилось видеть ничего подобного. Нет, разумеется, поклонники дарили на концертах цветы, некоторые вручали нарисованные на ватманах от руки плакаты, но вот такой роскоши Апина ещё ни разу не получала. — Куда ставить? — Всё тот же молодой человек подхватил с пола коридора корзину красных роз и по-хозяйски прошёл в номер. — У окна, — Алёна следила за происходящим с абсолютным непониманием. Три юноши — три презента. Огромная корзина цветов оказалась первой в очереди на доведение девушки до шока. Сразу следом устроилась бутылка шампанского, вроде бы «Вдова Клико», однако Апина не слишком хорошо разбиралась, чтобы сразу понять. Третий молодой человек внёс корзину фруктов, где особенно сильно выделялся выглядывающий ананас. Не могли ей доставить ничего подобного! Никто не знал, в каком номере жила Алёна, кроме девчонок и Саши, а уж вряд ли этот утренний визит — их рук дело. — Это от кого? — Она вжалась в дверной косяк позади себя, разрешая юношам выйти обратно. Впрочем, юнцами они были года два и стрелок десять назад. К какой касте принадлежали утренние гости, Апина не сомневалась. — От Вити Пчёлкина, — вытащив из кармана записку, парень пихнул ту в руку шокированной Алёны. — Вот, это ещё. — С-спасибо, — заикаясь, она для верности дважды кивнула. — И ему тоже спасибо передайте. — А это, — уже было развернувшись, молодой человек остановился и, переступив с ноги на ногу, потупил взгляд в пол, — распишитесь на кассете? Я не себе, сеструха попросила. — Да, конечно. — Вот без шуток: Апиной пришлось заставить извилины крутиться, лишь бы вспомнить, где у неё мог заваляться маркер. Она метнулась к брошенному на полу раскрытому чемодану, точно припоминая, как запихивала толстый чёрный маркер в пакет с трусами. Почему — не спрашивайте, Алёна сама понятия не имела. Просто там сохраннее. В секунду она сняла колпачок, приняла из рук юноши кассету и вопросительно приподняла бровь. — Кому подписывать? — спросила девушка, не дождавшись никакого логического умозаключения на свой вид. — Антону Хитрову, — он практически прошептал имя «сестры», но всё равно получил тихий смешок за спиной от товарищей. — Антону Хитрову от Алёны Апиной! — бормоча себе под нос, вывела Алёна и поставила размашистую подпись. — Держите. — Спасибо, — Антон запихнул кассету в карман, откуда парой минут раньше вытащил записку, которую теперь девушка сжимала в руке вместе с маркером. Она стояла в дверном проёме своего гостиничного номера, стараясь одновременно выглядеть как девушка, у которой просили автограф, и та, которую подняли ранним утром с кровати, не дав привести себя в порядок. Короткая атласная ночнушка с кружевом по краю скрывалась за лёгким халатом из той же ткани. Сколько бы ни пыталась Апина достаточно сильно затянуть тонкий пояс, всё равно выглядела слишком откровенно. — Хэллоу, — поднявшаяся по лестнице Таня буквально столкнулась в коридоре с уходящим восвояси Антоном и театрально поклонилась, изображая крайнюю степень уважения именно к бандитам. — Твои гости? — Она кивком показала на парней, успевших грузными шагами миновать лестницу. — Мои, — Алёна вздохнула и попыталась подавить глуповатую улыбку, проклёвывающуюся против воли девушки. — Ты откуда? — А, за сигаретами ходила, — так, словно конкретно для неё Антон вместе с товарищами организовали корзину фруктов, Иванова вошла в номер подруги, даже не утруждая Апину приглашением. Пользуясь моментом, Алёна коротко глянула записку. Честно говоря, не слишком много текста: время и место встречи. Она хотела понять по почерку, каким человеком был этот Витя, искренне считая, что у добрых людей буквы всегда выходят округлыми, мягкими, а острым отдают предпочтения те, кому мягкость видится изъяном. Почерк Пчёлкина, вполне закономерно, кстати, подходил во вторую категорию. Ровно в эту секунду Апина перестала верить во всякие глупости, будто то, каким образом люди выводили слова, рассказывало об их характере. — О, шампунь, — остановившись у окна, где утренние гости оставили презенты, Таня подхватила с пола бутылку шампанского и принялась рассматривать этикетку. — Этот хмырь вчерашний подогнал? — Ничего не хмырь, — Алёна насупилась, закрыв дверь. — Может, он и нет, но дружок его — точно! — совсем не обращая внимания на подругу, Иванова начала разглядывать содержимое корзины с фруктами. — Имя ещё какое — Космос. Батюшки, разрешите поклониться! — Правда имя? Я думала, так, кличка. — И, если откровенно, Апина до сих пор так считала. Ну вот кто, скажите, в здравом уме назовёт ребёнка Космосом? Лишь сумасшедший, не иначе. — Ага, как у собаки, — хохотнула девушка, практически разрывающаяся между шампанским и ананасом. — Не, в натуре имя. Ты когда уехала, он мне паспорт в лицо пихал. Может, это у них всех такое развлечение — хвастаться документом? Витя вот тоже в первую встречу принялся раскрывать красную книжку, доказывая Алёне, что взаправду был родом из Москвы. Жаль, конечно, что она уехала вчера раньше, чем Космос решил козырять паспортом. С другой стороны, Апина еле сидела за столом, практически клевала носом. Едва ли её глаза, натурально слипающиеся от идиотских тостов и противного смеха девиц в шубах, смогли бы оценить, как парень козырял именем. — И чего там? — Алёна аккуратно присела на край кровати, запахнув посильнее халат. — Космос, — словно давая гарантию, что человека действительно могли так назвать, кивнула Таня. — Фамилию я не запомнила, больно сложная. Сказал, у него отец профессор астрофизики. — Поэтому так назвали? — Вопросы выходили сами по себе. Ей-богу, Апина обычно не спрашивала так много, однако сейчас ей хотелось разузнать всё про Витю, его окружение, коль вчера девушка сама толком не перекинулась с ним за столом и парой фраз. Грёбаная усталость, скооперировавшись с ноющей спиной, спутала все карты. — Ага, — Иванова снова кивнула, поставила на место бутылку шампанского, скорее всего, уже придумав, как они с подругой вечером уговорят напиток с пузырьками до последней капли. — Не, ну вот мой — строитель, но меня ж не арматура зовут, — рассмеялась девушка и заговорщицки покосилась на Алёну. — Кстати, этот Пчёла, который друг его, про тебя спрашивал. — Ты откуда знаешь, что он Пчёла? — Таких подробностей даже Апиной не было известно! Нет, надо думать: она сама узнала его фамилию всего-то несколько часов назад, а эта уже погоняло выяснила. — Лен, в самом деле, ты глухая или как? — Закатив глаза, Таня схватила из корзины зелёное яблоко и смачно откусила, опять же не пытаясь узнать, можно ли. — Говорю ж тебе: весь вечер Космос от меня не отлипал, а второй рядом на уши присел! — Что спрашивал? — Сердце пропустило удар. Ещё один. И снова. После — начало трепыхаться, аки угорелое, дробя рёбра. Чересчур давно Алёна не испытывала ничего подобного, успев забыть, каково чувствовать перехватывающееся в грудной клетке дыхание. — Есть ли у тебя кто, — легкомысленно пожала плечами подруга. — А ты? — Апина спросила напряжённо и непроизвольно стиснула в ладони записку с маркером. Ответ она, разумеется, знала, но отчего-то всё равно разнервничалась. — Сказала, парень в Саратове ждёт, — по лицу Ивановой не прошло даже крохотной тени улыбки, какого-нибудь отблеска, намёка на шутку. Не могла же она… Могла. Точно могла с таким же деловым выражением. Они уже проходили подобное несколько раз на застольях в стекляшках, где обязательно находился придурок, решающий, что ему непременно светило заарканить девчонку со сцены. Приём с парнем, ждущим в Саратове, работал почти безотказно. Иногда попадались всякие придурки, не воспринимающие финт с отношениями всерьёз, но по большей части всё проходило хорошо. — Дура? — Это должно было выйти иначе. Громче раза в два и без хрипотцы, вот только вставший где-то у основания горла воздух не дал Алёне спросить с той интонацией, какую она задумала. — Да шучу я! — Таня рассмеялась, однако тут же стёрла с лица улыбку, словно невидимым ластиком. — Муж. — Иди отсюда, я спать хочу! — заявила девушка, по-прежнему слабо узнавая свой голос, который теперь звучал ниже, чем обычно, когда в трахее не образовывался шар из возмущения. — Ой, как хорошо! — Ох, Иванова была бы не собой, если бы сейчас не рухнула на кровать, уткнувшись лицом в подушку. — Ленка, давай замуж выскочим, выводок нарожаем и больше никаких концертов? Так хочется просто сидеть дома, не шарахаться по кабакам всяким. Апина вдохнула и выдохнула, настраивая ритм сердца на нормальный. Возможно, бешено колотящийся орган лет в девятнадцать кажется чем-то приятным, однако, когда тебе уже сильно за двадцать, вероятность схватить инфаркт или нечто подобное вовсе не привлекает. Алёна определённо строила на сегодняшний день планы, которые не включали посещение приёмного отделения ближайшей больницы. — Что ещё Витя спрашивал? — выждав паузу, заново научившись дышать и говорить своим голосом, задала вопрос девушка. — Здрасьте, пожалуйста, аж Витя, — Таня хохотнула, подмяв под себя подушку. — Да ничё особенного. Какие цветы нравятся, какое шампанское пьёшь, чё пожрать любишь. Слушай, может, он маньяк? — Рассказала? — Вот если пропускать половину из того, что она говорила, фокусироваться исключительно на важном, то запросто можно было выстроить приличный диалог. Во всяком случае, Апина старалась. — Сдала с потрохами, — подтвердила Иванова и перевернулась на спину. — Вот эти, кстати, ещё ничего, но два других их друга — атас. — Какие? — Алёна нахмурилась. Тогда, на дискотеке, их действительно стояло четверо, но вчера она не заметила, чтобы Витя общался с кем-то ещё. Впрочем, справедливости ради, девушка вообще не видела ничего, кроме его пристального взгляда на своей персоне. — Надо было по сторонам больше смотреть, не только на Витю, — забавно сморщив нос, съязвила Иванова. — Одного точно Саша зовут, а второй то ли Виталя, то ли Валера. Не помню. — Ну, а с ними что не так? — Господи, это напоминало допрос. Такого количества уточнений Алёна не требовала даже от Саши, узнавая про условия гастролей. А стоило бы, кстати, глядишь, не пришлось бы отрабатывать по семьдесят два концерта в месяц. — Сидели с постными рожами, как на поминках. Ни улыбнутся, ни анекдот не расскажут, — Таня фыркнула и вздёрнула плечами, словно по коже пошёл озноб от воспоминаний о крайне не компанейских молодых людях. — Контуженые, наверное. Удивительно, конечно, насколько сильно Апина была сосредоточена на Пчёлкине, напрочь упустив из вида двух его друзей, скорее всего, сидящих рядом. Вряд ли тот лысый в центре с толстой цепью на шее — один из контуженных. Он громко ржал, например, когда Алёна засобиралась в гостиницу, так что назвать его морду «постной» уж точно не повернулся бы язык.

***

Выбравшись с заднего сиденья попутки, Апина чертыхнулась. Днём в Москве прошёл дождь, и теперь весь город превратился в сплошной каток, а его жители прикинулись неумелыми фигуристами. Вот Алёна, к примеру, явно планировала взять какой-нибудь приз зрительских симпатий за то, насколько феерично удерживалась на своих двоих, учитывая высоченные шпильки. Между эффектным видом, но с возможностью переломать шею, и безопасностью для здоровья девушка выбрала первый вариант. Она одёрнула собравшуюся на бёдрах юбку, посмотрев перед собой. Из громадных белых букв слово «Метелица» подсвечивало собой весь Арбат. Казалось, даже нависало над ним, пыталось сделать крохотной столь широкую улицу, по которой проносились на немыслимой скорости машины. Естественно, Апина слышала про это заведение. Только глухой не знал, кто конкретно ошивался в «Метле», да и то вряд ли. Про это местечко определённо должны были передавать на языке жестов. Потому что туда стекались все сливки сливок, Шишинин частенько говорил, будто выступление в «Метелице» приравнивалось к разрешению войти в высшее общество столицы. В принципе, всего три места в Москве стояли на одной, самой верхней ступени невидимого пьедестала по сосредоточению понтов и власти: «Метла», «Аврора» и «Арлекино». К слову, ни в одном из них Апиной пока не довелось побывать. С первым все понятно. Ну, действительно, заведение, где удачно соседствовало казино с баром было обречено на успех изначально на этапе задумки. Второе — ресторан «Аврора» явно предназначался на случаи, когда товарищам, уставшим просаживать немыслимые бабки в рулетку, хотелось просто поесть в приличном заведении. Поговаривали, от шоколадного торта в «Авроре» люди запросто теряли рассудок. Может, конечно, и брехня, однако Алёна рассчитывала однажды лично проверить байки. А вот про «Арлекино» слухов ходило в разы меньше, зато какие! Насколько знала девушка из рассказов Саши, внимательно собирающего сплетни обо всём на свете, буквально полгода назад предприимчивый коммерс арендовал зал в некогда популярном кинотеатре «Арлекино» и решил организовать там нечто, вроде постоянной дискотеки каждый вечер. Шишинин рассказывал, будто пропихнуть свою кассету туда — верх удачи. А ещё возмущался, мол, «Комбинацию» там не хотят ставить ни под каким предлогом. В обе истории Апина верила слабо. Ну, правда, кто в здравом уме откажется включить «American boy», гремящий из каждого утюга? Прикрыв на мгновение веки, Алёна шумно выдохнула, распахнула глаза и шагнула вперёд. Яркий неон ослеплял, не давая девушке собраться с мыслями. Крайне сложно, знаете ли, пытаться не навернуться на огромных цирлах, вместе с тем идя на свидание с человеком, которого она едва знала. Апина попыталась вспомнить, как давно вообще ходила на свидания. До замужества точно, но вот когда конкретно — запамятовала. Она уже забыла, как правильно себя вести, каким образом флиртовать так, чтобы не показаться легкодоступной или навязчивой. Вся жизнь Алёны сосредоточилась на пёстрых лосинах да аренах цирков, полностью вытравив ту часть, где девушка смущённо опускала глаза в бокал напитка, отвечая на вопрос молодого человека. На периферии сознания крутилось, как именно ей нужно рассмеяться над шуткой собеседника, однако это напоминало попытки вспомнить отвратительно выученный стих на уроке литературы. Апина зубрила, честно, просто сейчас всё вылетело из головы. — Я уж думал, ты не придёшь, — громко произнёс стоящий у входа Витя и выбросил в сторону наполовину выкуренную сигарету. — А я могла, — Алёна надеялась, что сейчас усмехнулась правильно. Не сбилась на первой же строчке. В принципе, встреть она его случайно сейчас впервые, могла бы запасть. Чёрная рубашка парня была заправлена в брюки такого же оттенка, за счёт чего особенно выигрышно смотрелось бежевое пальто, немного развевающееся на порывистом декабрьском ветру. Сидя вчера в ресторане девушка не заметила печатку на безымянном пальце его правой ладони, но вот теперь, идя вместе в бар, Апина подумала: вдруг он женат? Нет, наверное, Пчёлкин бы ей обязательно сказал… Чушь. Такие, как этот Витя, никогда не признаются в браке. Парням вроде него штамп в паспорте мешает жить свою лучшую жизнь, таскать знаменитых певиц по «Метелицам» и оценивающе проходиться взглядом по фигуре спутницы. — Охеренно выглядишь, — Пчёлкин задержался глазами на бёдрах Апиной, обтянутых тканью чёрного платья. Сами того не зная, они оделись в тон. — Спасибо, — улыбнулась Алёна. Честное слово, ей почти удалось притвориться, словно печатка не резанула по мозгу, однако почти — не считается. — Тебя жена не потеряет? — Какая жена? — нахмурившись, Витя старательно искал в её лице подсказку, рыскал, где пропустил часть своей биографии, когда успел жениться. — Эта, — полностью забыв весь стих, получая двойку от учительницы за невыполненное домашнее задание, девушка подхватила ладонь Пчёлкина и продемонстрировала ту самую печатку с чёрным камнем, которым запросто можно убить при желании. — Да это так, — хохотнул он, ловко переплетя их пальцы. — Если не веришь, могу показать паспорт. Ничего не ответив, Апина лишь покачала головой и пошла у него на поводу в прямом смысле слова. Не вырываться же ей. В своё время Алёна натурально тряслась, стоило бывшему мужу коснуться её, чувствовала что-то очень противоестественное в их союзе, зато сейчас, заходя в приветливо открытые швейцаром двери «Метлы», девушка ощущала такое спокойствие, словно подушечки пальцев Вити напитывали её организм транквилизаторами. И это было странно, учитывая, с кем Апина шла на свидание. Ведь она прекрасно понимала, чем занимался Пчёлкин. Не будучи круглой идиоткой, она умела складывать элементарные примеры в голове. Его окружение, внешний вид, барские замашки, которые воем сирены орали через привезённые утром корзины — всё вместе писало на лбу у Вити слово «бандит» и подсвечивало ярче, чем название заведения, куда парочка вошла. Пару лет назад Алёна точно бы неслась от него со всех ног, однако сменившиеся времена походя перешили и саму девушку. Больше слово на букву «Б» не вызывало леденящий ужас. Теперь оно пахло возможностями, открывающимися перед теми, кто имел право носить печатку с чёрным камнем на любом пальце. — Нам туда, — сказал Пчёлкин, нагнувшись к Апиной, и показал дальше, в сторону нескольких дверей. Сейчас он бы мог затащить её в любой тёмный чулан, совершенно ничего не объясняя, а она бы пошла, будто козочка на длинной верёвке. Случайно или намеренно, Витя поставил девушку в ситуацию, где лишь один человек из них владел ситуацией, и этим счастливчиком была вовсе не Алёна. Цветастые лучи стробоскопа попадали на лица танцующих вокруг людей, через которых Пчёлкин вёл Апину. Несколько раз ей достаточно больно прилетело локтем куда-то в плечо, одна девица ударила Алёну по лицу взмахом длинных каштановых волос, явно закрученных химзавивкой, но, когда плетущейся за Витей девушке наступили на ногу, она оказалась в критической близости к тому, чтобы заорать на всю «Метлу» и настоятельно попросить стать чуточку поспокойнее. В конце концов, эти отплясывающие под «Жёлтые тюльпаны» Королёвой должны были её хоть немного уважать. — Прошу, — галантно открыв дверь, Пчёлкин пропустил Апину в небольшую комнатушку. Обстановка, прямо сказать, незамысловатая. Угловой диван, обтянутый тёмной кожей, смотрелся величественно на фоне крошечного столика в центре. Из освещения — пара торшеров возле подлокотников дивана, не дающих достаточного количества света, чтобы Алёна смогла хорошенько рассмотреть убранство стола, а там было на что взглянуть. Отчётливее всего выделялась бутылка шампанского в металлическом ведре со льдом, два бокала и несколько тарелок, которые не могли поместиться на столь небольшой поверхности. — А если б я не пришла? — девушка обернулась к Вите, старательно прикидываясь равнодушной к нарезанному кольцами ананасу. Поблагодарить, скорее всего, за это стоило Таню, сдавшую подругу с потрохами. Да, больше всего в этой жизни Алёна любила ананасы, правда, пробовала их раньше всего лишь раза три. — Пришлось бы кормить народ, — Пчёлкин мотнул головой в сторону закрывшейся двери, откуда доносилась песня про вестников разлуки. Чёрт, ей следовало выучить этот грёбаный стих, потому что сейчас Апина понятия не имела, как себя вести. Она копировала действия парня, продолжала идти у него на поводу. Пальто Алёны упало на один подлокотник, пальто Вити — на второй. В своём стремлении попасть на сцену, видеть счастье людей, которые подпевали песням, навсегда оставившим оттиск в памяти, девушка напрочь забыла, какой она бывала, когда оставалась наедине с молодым человеком. И сейчас эта информация отказывалась появляться вновь, делая Апину пародией на истукана. — Ты такое пьёшь? — спросил Пчёлкин, вальяжно упав на диван и схватив со стола бутылку напитка. — Ты же знаешь, какое я пью, — улыбнувшись, девушка осторожно села на другой край, сохраняя между ними безопасное расстояние. Впрочем, о какой безопасности шла речь, если они остались вдвоём в комнате? Даже если бы Алёна начала сию минуту орать, как резанная, её бы всё равно никто не услышал. Вся эта ситуация была до жути небезопасной. — Интересовался, — кивнул Витя и ловко откупорил розовое шампанское. Пробка издала хлопок, напоминающий выстрел. Девушке раньше не доводилось слышать пальбу, но почему-то она искренне считала, что перед пулевым ранением уши человека ловили похожий звук. Инстинктивно Апина посмотрела на ладонь Пчёлкина. Сколько раз в его руку приходилась отдача? Какое количество пуль он высадил в несговорчивых коммерсантов или недругов? О, в том, что Витя успел запачкать руки в крови, Алёна не сомневалась, только отчего-то сейчас, в приглушённом свете отдельной комнаты «Метелицы» эти мысли её не пугали. Девушке было любопытно. — За тебя? — Пчёлкин пододвинул ближе к Апиной бокал, успев поднять свой в воздух. — За меня, — непроизвольно она провела кончиком языка по нижней губе, пробуя на вкус флирт. Колкие пузырьки буквально на секунду ударили в голову, процарапали по гортани и исчезли, оставляя после себя ощущение лёгкости. Разумеется, Алёна не напилась, тренировки в ресторанах после выступлений, где ей приходилось выпивать водку почти наравне с Таней, давали о себе знать. — Спасибо, кстати, — опомнившись, произнесла девушка. На всякий случай бокал она решила обратно не ставить. Напряжение витало в воздухе, чувствовалось на плечах, делало обтягивающее платье с длинными рукавами невозможно тяжёлым. Такой груз мог облегчить только алкоголь, и Апина планировала выпить ровно столько, сколько потребуется, чтобы глаза не ловили печатку Пчёлкина. — За цветы и всё остальное. — Да от меня не убыло, — Витя вернул бокал на стол, потянулся к пальто и вытащил пачку сигарет с зажигалкой. Либо он стремился умереть в молодом возрасте от отказавших лёгких, либо тоже нервничал. — Я думал, ты это, наплела, что в гостишке живёшь. — Больно надо, — закатив глаза, она сделала ещё два глотка. — Мы всё равно постоянно на гастролях, нет смысла снимать квартиру. — А свою чё не купишь? — Огонь из зажигалки подпалил табачный лист, обёрнутый в бумагу. Теперь комнату освещали два торшера и маленький красный кругляшок. — На какие шиши? — Апина допила всё своё шампанское. Полностью. На фоне Пчёлкина её запросто можно было принять за алкоголичку, учитывая, что его бокал оставался практически нетронутым. — Ну, не знаю, вы ж бабло рубите — мама, не горюй! — Зажав сигарету в губах, Витя сразу налил Алёне ещё. Если в его план входило споить девушку, а потом воспользоваться, то первая часть уже успешно исполнялась. — На квартиру всё равно не хватит, — протянула Апина, запив досаду игристым напитком. — Ты если надумаешь, говори, поможем. — Он сказал это так, словно для него купить квартиру — всё равно, что пальцами щёлкнуть. — Мы вот с пацанами брату на свадьбу хату взяли в высотке на Котельнической. Жильцов расселили, всё, считай, чин чинарём сделали. Теперь живут, радуются. — И мне в высотке найдёшь? — сощурившись, Алёна привалилась к спинке дивана, позволяя себе расслабиться. Ну, действительно, вряд ли он решит убить довольно известную певицу прямо в баре. — Надо будет — найду, — Витя выждал паузу, позволяя девушке осознать сказанное, и только после затянулся сигаретой. От него исходил запах, который пьянил голову Апиной хлеще любого шампанского, даже хлеще самогонки. Через парфюмные ноты сандала и цитруса Алёна учуяла кое-что другое, куда более дорогое и редкое, чем любой одеколон: Витя пах властью. Той самой, затмевающей глаза дурманом, нарушающей работу мозга властью, насквозь пропитавшей эго. Пожалуй, в Москве нашлось бы бесчисленное количество людей и побогаче, и покруче, однако Пчёлкин вёл себя так, будто весь пафос города держался исключительно на нём. Могла ли Апина не поддаться жёсткому очарованию парня? Да, вполне. Сделала ли она это? О, разумеется, нет. — А чем ты вообще занимаешься? — спросила Алёна и сразу сделала глоток. Второй бокал девушки опустел. Витя свой первый ещё даже не допил. Оставалось лишь надеяться, что парень не станет распускать грязные слухи по Москве о том, как ходил на свидание с пьяницей. — Соучредитель «Курс-Инвест», — он пожал плечами, вдавливая докуренную сигарету в пепельницу. — Читать я умею, — не сдержавшись, рыкнула Апина. Язык сработал быстрее серого вещества в черепной коробке, ибо сообрази девушка, что сейчас сболтнёт, непременно замолкла бы. Зря она выпила практически залпом, к тому же на пустой желудок, аж два бокала. Ой, зря. — Я смотрю, голосок прорезался, — смех Пчёлкина на несколько долей секунды заглушил собой грохочущую за дверью музыку. — Ну, если в общих чертах, поставками металлов. — А если не в общих? — прищурилась Алёна и склонила вбок голову, рассматривая Витю. Тонкая прядь накрученных волос обвивала фалангу указательного пальца девушки. Тело медленно расслаблялось, по ногам в икрах проходилась приятная нега, делая их похожими по ощущениям на мягкую, сбитую подушку. Определённо не в поезде Киров — Нижний Новгород. Нет уж, такими заправляли номера лучших гостиниц города. Он не мог ей не понравиться. Просто был лишён такой возможности, как, скажем, приговорённый к смертной казни заранее знает: прощения о помиловании не принесут никаких плодов. Расстреляют. Смотря на Пчёлкина, избавившись от липкого страха глотками алкоголя, Апина неожиданно для себя самой осознала, что запасть на него равнялось дороге к высокой стене с сотнями отметин от попадающих пуль. С молодыми людьми вроде Вити отношения всегда заканчиваются гибелью. Пускай иногда не физической. Потому что Алёна видела таких, как они. Сколько девочек в консерватории втрескивались в плохих парней, были готовы унестись за ними на край света, а потом рыдали в подушки, с ужасом глядя на свои опухшие от слёз глаза? По меньшей мере трёх Апина видела самолично. И раньше, презрительно косясь на зарёванных однокурсниц, Алёна не могла понять, какого хера они находили в тех пареньках с наброшенными на плечи олимпийками, зато теперь прочувствовала на своей шкуре. Всё дело в запахе власти, сандала и цитруса. Девушка уже могла сказать, где у неё на теле проявлялись следы от прошедших насквозь пуль. — Не надо тебе этого знать, — мягко ответил Витя и придвинулся ближе. Так, что теперь его колени упирались в её. — У тебя есть кто-нибудь? — Нет, — честно, без утайки. Апина не собиралась ему врать, придумывать какого-нибудь несуществующего ухажёра или нечто в этом роде. — А у тебя? — Тоже нет, — Пчёлкин хмыкнул, покосившись на печатку. — Знаешь, мы после Саратова с пацанами на Урал уехали. Ну, сидели там в доме каком-то старом, халупа, одним словом. Делать-то нечего, сама понимаешь, решили как-то сходить хоть кассет купить, музыку послушать, а то уже начали умом трогаться. Ей очень хотелось спросить, зачем четверо парней из Москвы отправились аж на Урал, но Алёна нутром чувствовала: эта тема из разряда тех, куда входила деятельность Вити. Не стоило девушке этого знать, иначе сам бы рассказал. — Пошёл я в киоск, значит, смотрю — знакомое лицо, — ухмыльнувшись, парень покачал головой, наверное, вспоминая те дни с теплотой. — Спрашиваю у бабки за прилавком, мол, кто это, а она говорит: «Комбинация». — Купил? — Прядь соскользнула с фаланги пальца и упала на плечо, подпрыгнув, словно пружина. — Три штуки, — кивнул Пчёлкин и придвинулся ещё. — Ты очень красивая, Алён. Их разделяло не больше пяти сантиметров. Крышесносная смесь ароматов с главенствующей нотой власти через слизистую носа впитывалась напрямую в мозжечок Апиной, дурманила хлеще любых оваций бьющейся в истерике толпы. По рукам проходились мурашки, переходили на плечи, грудь, шею, разбегались до пяток, честное слово. В жизни порой случаются идеальные моменты, когда следующий шаг ощущается поворотным. Алёна глубоко вдыхала запах Вити, мечась взглядом по его лицу, и чувствовала: сейчас они сделают этот самый шаг, после которого уже ничего не будет как прежде. Кончиком носа парень чиркнул по скуле Апиной, словно провёл головкой спички по бортику коробка, потому что, видел Бог, она вспыхнула. Будь в этой комнате самую малость посветлее, Пчёлкин бы смог увидеть проступающие под слоем макияжа алые пятна на щеках девушки. Его губы почти коснулись её, всего секунда и… — Прошу прощения, — немного приоткрыв дверь, в комнату заглянула девчонка лет восемнадцати на вид, — вы определились с заказом? Алёна отшатнулась, будто в недокасании сосредоточилось электричество. По крайней мере, она чувствовала разряды тока в своих венах, ощущала в колотящемся о рёбра сердце, слышала в шуме крови прямо в ушной раковине. — Ещё бутылку, — выдохнул Витя, опустив голову и посмотрев на девушку исподлобья. Такой момент упустили! Подобное невозможно повторить, судьба — крайне жадная штука. Она ненавидит дублировать свои презенты, дарует их исключительно в единственном экземпляре, сделанном по специальному заказу. И если вдруг так случается, что счастливцы отказываются принимать большую перевязанную красной лентой коробку, судьба просто забирает подарок обратно себе для тех, кто сумеет оценить по достоинству. Но Апина была уверена: Пчёлкин сможет выторговать им ещё один шанс, отвалит бешеные бабки, лишь бы им вновь удалось потрогать шелестящую подарочку упаковку.