Труды целителя Вэй

      Буйная цветами и переменчивая весна сменилась ранним летом. Горы Юньшэн Бучжичу щедро дарили прохладу всем обитателям ордена. Сосны раскинули свои ветви ещё шире, стремясь захватить каждый свободный участок земли, но сборщики трав регулярно брали с них дань в виде хвои. Однако их добыча этим не ограничивалась — за то короткое время до подъёма, что у них было, нужно было собрать как можно больше разных трав. Если поначалу Вэй Ин выступал скромно, то вскоре упорная учёба принесла плоды. В заклинательстве он особенно преуспел в искусстве написания талисманов, а в медицине демонстрировал знания, которые ещё не должен был успеть получить, если бы учился в обычном темпе. Ну вот как сейчас, когда молодой целитель из Гусу Лань с сомнением смотрел на опись трав, составленную Вэй Усянем.       — Более тридцати видов? — Увидев гордую ухмылку ученика, он с сомнением приподнял бровь. — Ну-ка, покажи.       Вэй Усянь не упустил возможности продемонстрировать свои достижения. Подведя целителя к разложенному на пучки содержимому своей корзины, он начал демонстрировать собранное:              — ‌‌‌‌Хуанци, женьшень, цзисюэцао, ганьцаогэнь, чжэньелинь, вэйхао, доугуаньцяо, чжидинхуа, дайхуан, баоцзи, шувэйцао, корень туэрцэпаньцзюнь*…              — Даже хуанлянь**!.. — ахнул целитель, недоверчиво разглядывая растение с крупным рыжим корнем, который позже пойдёт на сушку.        — Рекомендуется при язвенной болезни желудка, поносе, воспалении толстой и тонкой кишки, а также при расстройствах пищеварения. Хуанлянь используют и для полоскания горла при воспалении дёсен, нарывах и язвах в полости рта, а ещё для выведения червей из организма, — Вэй Ин с запоздалым осознанием понял, что хвастается не меньше, чем Цзинь Цзысюань. Но с другой стороны, почему бы и нет?              Целитель озадаченно посмотрел на него.              — Разве травы в Гусу похожи с юньмэнскими, чтобы ты так хорошо их узнавал?              — Да едва ли! Мне пришлось несколько недель зубрить восемнадцать томов вашего Лань Шилю, чтобы узнавать столько местных растений.              Целитель недоверчиво усмехнулся.       — Несколько недель, говоришь? У нас этому учатся годами, а ты почти со всем справился за пару месяцев? Это что-то новенькое.              — Как бы то ни было, девятнадцатый том я так и не успел прочитать, — вздохнул Вэй Ин. — Его почему-то изъяли.       Целитель покрутил в руках корень хуанляня, любуясь его изящными изгибами.       — Когда я учился, тома тоже порой изымали. Это значит, что Цинхэн-цзюнь обнаружил что-то новое и ему нужно внести уточнения.              Ещё раз кинув взгляд на опись, дежурный целитель махнул рукой — свободен. Но едва Вэй Ин успел развернуться в сторону выхода, у двери нарисовался ещё один целитель, чем-то весьма раздраженный:              — Сгущенный сок янхуай найдется?              Вэй Ин, стоявший ближе всего к полкам с припасами, протянул руку, пробегая глазами по бамбуковым трубочкам с мазями и настоями.              — Как можно так порезаться мечом при полировке?.. — пробормотал целитель, принимая нужный сосуд. Ответ ему был не нужен — это был типичный способ Ланей посплетничать, не нарушая правил. Разумеется, Вэй Ин и дежурный целитель сунули нос в комнату осмотра. По ту сторону низкого стола нахохлился Цзинь Цзысюань, пока над его истыканной иглами рукой колдовал целитель. Заметив слежку, Цзысюань сверкнул глазами и, узнав Вэй Ина, покраснел и стушевался. Порез на ладони действительно оказался серьёзным — будь Цзысюань простолюдином, его ладонь осталась бы навсегда слегка согнутой. Кучка окровавленных бинтов в стороне от пациента намекала, скольких усилий потребовалось, чтобы остановить кровотечение. Целитель смазал рану густым соком янхуай и наложил новые бинты. Кровь едва проникла сквозь несколько слоёв ткани, и пятна больше не увеличивались. Все присутствующие медики выдохнули — Вэй Ин и сам не заметил, как задержал дыхание, наблюдая за лечением.              — Дагунцзы! — окликнул целитель из-за стола, обращаясь к проходившему мимо Лань Сичэню. — Надо отвести Цзинь-гунцзы к холодному источнику, у него рана от духовного оружия.       Слегка сонный после ночного дежурства, Сичэнь кивнул и притормозил, ожидая, пока наследник Цзинь поднимется на ноги. Затем целитель обернулся в сторону аптеки, заметил наблюдателей, ехидно скривился и демонстративно поднял бамбуковый сосуд с соком янхуай:       — Вэй-гунцзы, вам задание: после промывания вновь обработайте рану и перебинтуйте.       

***

             Утренний воздух встретил молодых людей привычной прохладой, но июньская роса не студила их, а освежала — лето в горах Вэй Ину определённо нравилось. Хоть приезжай из душного Юньмэна сюда погостить — Лань-дагунцзы был бы только рад.              Вэй Ин усмехнулся себе под нос — другу-то он будет рад, но определенно Сичэнь больше обрадовался бы приезду Цзян-гунян. Уж насколько наследник Лань держал себя в рамках приличия (в конце концов его голову опоясывало напоминание «держи себя в узде»), но любому заинтересованному было видно, что он ловит каждый её взгляд и тянется к ней, как ланпацао за солнечным лучом. Такого и только такого отношения заслуживала его ненаглядная шицзе! Почему её сердце тянется к тому, кто и не взглянул на свою невесту за долгие недели совместных занятий?.. Говоря об этом слепце, Цзинь Цзысюане именуемом, Вэй Ин не сдержался от подколки:              — О ком же ты так задумался, что чуть руки не лишился? Правая рука важная, знаешь ли!              — Удивишь меня банальностями про то, что нечем держать кисть и меч? — тускло пробормотал Цзысюань, не поднимая глаз и уставившись себе под ноги.              — Ха, для кисти у тебя секретари найдутся, для меча — деньги, чтобы нанимать наёмников, а вот как ты справишься с утренними неприятностями — это уже вопрос интересный, — Вэй Ин гаденько ухмыльнулся своей шутке.              Цзинь Цзысюаню потребовалось два удара сердца чтобы понять, о чем тот говорил и ещё один — чтобы покраснеть до корней волос. Лань Сичэнь резво двинулся вперед, скрывая лицо, и на диво хорошо контролировал дыхание, но мелкая дрожь плеч от смеха не укрылась от внимательных серых глаз. Продышавшись, Цзысюань открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, в духе отповедей Цзян Чэна, но громкий крик наследника Цзинь был бы не к месту на рассвете в Юньшэн Бучжичу. Вместо этого он фыркнул и попытался идти ещё быстрее, порой обгоняя своего провожатого.              Добравшись до холодного источника, Цзинь Цзысюань сам размотал бинты на ладони и, дойдя до присохшего участка смеси крови и лекарства, потянулся рукой к воде. Однако, не зачерпнув рукой воды, он замер и посмотрел на Сичэня.              — Разве священный источник дозволено загрязнять кровью?              — Вода здесь проточная, Цзинь-гунцзы, — ответил стоявший неподалёку Сичэнь. Цзысюань кивнул и погрузил руку в воду, поджав губы от резкого холода. Спустя мгновение он начал осторожно снимать размокшие бинты с раны.       — А почему нельзя запасти эту воду прямо в целительских палатах? — Вэй Ин устроился с соком янхуай и бинтами на большом камне неподалёку от нечаянного раненого. — Каждый раз же не натаскаешься сюда с больными.              — Мы пытались, но некоторые свойства воды не сохраняются вдали от источника. Например, только при погружении в сам источник можно избавиться от избыта ци и восстановить баланс духовной энергии.              Вэй Ин покачал головой — ну конечно, именно поэтому Цзысюаня и отправили сливать избыток энергии от духовного оружия сюда. Раны от духовного оружия всегда заживают труднее, чем от обычного, потому что боевая ци препятствует их заживлению, но он впервые видел, чтобы вода могла так эффективно поглощать излишек энергии. Юноша проследил взглядом за течением, пока водоём не свернул, растворяясь среди трещин в граните. Если что-то и нуждалось в регулярном поддержании энергии, то это либо осевой элемент защитного барьера вокруг Юньшэн Бучжичу… либо какая-нибудь тюрьма. Вэй Ин успел вовремя повернуться к выпрямившемуся Цзинь Цзысюаню, чтобы Лань Сичэнь не принял его интерес к движению воды, напоенной духовной энергией, за шпионаж — упаси Небеса. В Юньмэне ведь тоже была такая зачарованная лодка, откуда невозможно сбежать: лежишь себе на дне, припекаемый солнышком, а мощь реки уносит твою духовную энергию, оставляя лишь необходимое для выживания. Может, здесь это какая-нибудь пещера?..              Вдалеке появились две фигуры в белом, которые шли и… Вэй Ин едва мог назвать это ссорой, но, как минимум, плетёная корзина с травами, переходившая из рук в руки, показывала, что разговор между ними был бурным. Тряхнув головой, Вэй Ин сосредоточил взгляд на раненой ладони Цзысюаня. Как и полагается ране от меча, края были ровными, грязь, если и попала, уже была вымыта, а теперь и излишек ци больше не мешал заживлению повреждённых мышц. Ничего не мешало ране зажить, если некоторое время поберечь руку. Вэй Ин осторожно полил тонкой струйкой мутновато-белый сгущённый сок янхуай на рану, останавливая кровь, которая выступала на разрезе. Он слегка сжал ладонь Цзысюаня, чтобы лекарство равномерно распределилось, игнорируя подёргивания его лица. Затем он поставил бамбуковый сосуд на камень рядом с собой, демонстративно аккуратно закрыл крышку и неспешно начал бинтовать рану, разматывая белоснежные бинты и прикидывая, как лучше их наложить. Цзинь Цзысюань с раздражением выдохнул:       — Разве в клятву целителя не входит обещание оказывать помощь как можно скорее?              — А мой меч ещё не сточен, — ухмыльнулся как речной гуль Вэй Ин. — Так о ком ты так задумался, полируя меч?              Цзысюань дернулся за бинтом, Вэй Ин отодвинулся, не дав ему поймать белоснежный кончик ткани.              — Ну-ну, Цзинь-гунцзы, больные не должны так резко двигаться — рана ещё откроется, только что ведь обработали…       — Вэй Усянь!              — Что здесь происходит? — раздался строгий голос Лань Цижэня. Трое юношей поклонились, но двое из них не сложили руки в положенном жесте вежливости — у одного руки были заняты бинтами, а у второго кровь уже почти капала на землю. — Что с вашей рукой, Цзинь-гунцзы?       — Несчастный случай, Лань-лаоши, — ответил Цзинь Цзысюань, не поднимая головы из поклона.       — А ты зачем терзаешь больного, Вэй Усянь? Отвечай! — Глаза Лань Цижэня могли бы испепелить на месте; Вэй Ин даже поёжился, ощутив духовную силу наставника.              — Бинты запутались, пока несли их, я растягивал, чтобы…              — Ложь запрещена!              — Я не лгал!              — И продолжаешь упорствовать! В наказание понесешь эту корзину, как только перевяжешь ладонь Цзинь-гунцзы.              К своему внутреннему отчаянию, Вэй Ин в тот же момент почувствовал, как его губы склеились знаменитым заклинанием молчания. Недовольно помычав, он зыркнул на виновника своего наказания — Цзысюань, казалось, ни капли ему не сочувствовал. Умело перевязав рану, Вэй Ин сдержал желание затянуть концы бинтов потуже — под внимательным взглядом Лань-дайфу, сопровождавшего Лань Цижэня, такой фокус не прошёл бы незамеченным. Взмахом оторвав руки от раненого, он продемонстрировал, что закончил свою работу. Цзинь Цзысюань тут же попрощался со старшими и поспешил удалиться, прихватив с собой сосуд с соком янхуай для дальнейших перевязок.       Вэй Ин, взявшись за корзину, с любопытством заглянул внутрь и приподнял брови. Внутри лежало нечто странное — растения, казалось, были достаточно развиты, но при этом карликовые, словно сила, заложенная в них, проявилась лишь на десятую часть. Но что было особенно неприятным, рядом с растениями лежали тушки животных, завернутые в ткань. По торчащему кончику клюва Вэй Ин понял, что одно из них — птица, второе оставалось загадкой. Животные умерли недавно, запах разложения едва ощущался, но зачем кто-то тащил трупы вместе с такими странными растениями?..       — Давайте передадим корзину А-Чэню, — предложила Лань-дайфу Лань Цижэню, но тот коротко мотнул бородкой.       — До тропы на холм понесёшь сам, Вэй Усянь, а потом свободен. Сичэнь, идём с нами.       — Хорошо, шуфу, дайфу, — поклонился Сичэнь, лицо которого затуманилось. Вэй Ина просто распирало от желания спросить, отчего он так грустен — но чёртово заклятие не позволяло.       Тащить корзину оказалось совсем несложно, даже не тяжело, так почему наставники рвали её друг у друга из рук, словно это невообразимая тяжесть? Тропа показалась быстро, и груз принял Сичэнь. Группа едва двинулась наверх, как Вэй Ин яростно замычал, напоминая о своей временной немоте.       — Это вторая часть наказания за ложь, Вэй Усянь, — ответил через плечо Лань Цижэнь. Вэй Ин вытаращил глаза и закружился от досады. Да, заклятие пройдёт ещё до завтрака, но ГУЙ ПОБЕРИ! Нечестно!       А главное — как же любопытно, куда Лани несут такую странную посылку… Вэй Ин скользнул тенью на дерево и, пользуясь густотой ветвей, тихонько расчехлил Суйбянь. Если попробовать осторожно взлететь в стороне, можно будет увидеть, куда они направляются.       Полет Вэй Ина продлился недолго — он завис над кронами, пытаясь определить направление, в котором ушли Лани, когда над его головой раздался голос:       — Они опять несут мне дохлых животных? Я ведь просил…              Развернувшись на мече, Вэй Ин на секунду потерял равновесие — рядом с ним завис в воздухе заклинатель в одежде Гусу Лань. Лобная лента, украшенная облаками, в прическе — изящно сделанный гуань — мужчина родом из главной ветви и высокого положения. Вэй Ину не пришлось долго думать, чтобы согнуться в поклоне перед Цинхэн-цзюнем, странным Главой Ордена в недо-отставке.              Вэй Ину трудно было определиться, кто из сыновей был больше похож на отца — учитывая схожесть двух Нефритов. В зависимости от поворота головы он чаще казался старшей версией Лань Чжаня, но и черты Сичэня проявлялись — особенно в красивом оттенке тёмных глаз. Цинхэн-цзюнь восседал, свесив ноги, на широком мече… нет, на сабле! Сабле, словно забытой кем-то из клана Не во время дипломатического визита. Предусмотрительно устроившись на не заточенной части лезвия, Цинхэн-цзюнь выглядел вполне довольным таким способом перемещения. Он парил над верхушками деревьев, без малейшей дрожи в теле — полёт не требовал от него усилий, необходимых молодым адептам. На коленях у него лежал небольшой платок с образцами молодых листьев, собранных с крон. Зацепившись взглядом за эту растительность, Вэй Ин замахал руками, пытаясь выразить желание увидеть тот самый девятнадцатый том травника, который сейчас находился на редактуре у его создателя.              Моргнув, Цинхэн-цзюнь улыбнулся и снял заклинание молчания с Вэй Ина, так что тот смог попросить о прочтении книги нормально.              — Девятнадцатый том?.. Разве не слишком рано для тебя его читать?       — Все остальные я прочитал и запомнил. Они так хорошо написаны, что знания просто впечатываются мне в голову, — Вэй Ин хлопнул себя по макушке. — Спросите что угодно, Лань-цзунчжу, я отвечу вам прямо сейчас.       — Я дам тебе прочитать книгу, если ты будешь вести себя тихо, — Цинхэн-цзюнь слегка напрягся, внимательно отслеживая что-то взглядом среди ветвей.       Вэй Ин растерянно оглянулся, но не увидел ничего подозрительного там, где всматривался учёный. Подняв голову чуть выше, он наконец заметил Лань-дайфу, которая зависла в воздухе за спиной Цинхэн-цзюня. На её лице играла вежливая улыбка с оттенком «а какого гуя?», и, хотя Цинхэн-цзюнь даже не обернулся, было ясно, что он почувствовал её присутствие.       — Чжанцзинь, — поприветствовал он женщину, разворачиваясь к ней на сабле.       — Шилю, — ответила она, сохраняя свою убийственную улыбку. — Может, наш глава перестанет вести себя как…       — Когда вы с Цижэнем перестанете мне носить дохлых животных! Они умерли от отравления, это все, что я могу сказать.              — У вас совести нет? — взмахнула рукавом женщина. — В вашем доме лучшее собрание исследовательских талисманов и печатей, а вы…              — А мне противно!              — Так может я?.. — встрял между ними Вэй Ин. На него оглянулись с недоумением. — Может я и не самый лучший на свете исследователь, но в построении талисманов и печатей понимаю, и под руководством таких учителей, как вы, многое смогу сделать.              Он в который раз за день выставил руки в поклоне и, склонившись, дал старшим возможность обсудить такой вариант. Похоже, что его предложение пришлось как нельзя кстати.              Лань Цижэнь, на чьем мече и взмыла к небесам Лань-дайфу, оказался кандидатурой подмастерья возмущен донельзя, но «уединение» Цинхэн-цзюня уже было каким-то издевательством над понятием отшельничества, так что с Вэй Ина просто взяли клятву не разглашать место обитания главы ордена Гусу Лань. Так, в свое шестнадцатое лето Вэй Усянь очутился в самом чуднóм и ничуть не подходящем главе великого ордена доме, который когда-либо видел. Вдоль стен стояли массивные шкафы с великим множеством ящичков всех размеров. Посреди комнаты находился не очаг, а непривычно высокий стол, за которым работать можно было разве что стоя. Привязанные к балкам пучки различных сушившихся трав отдавали воздуху свой аромат и от многотравья кружило голову. Не меньше Вэй Ина взбудоражили книги, свитки, бумага для талисманов и чернильные камни — целый стеллаж рядом со столом — самая аккуратная часть дома. На полу оказались нанесены стандартные осевые элементы печатей, прямо вырезаны в камне, а в пустотах между ними, очевидно, можно было изобразить любые иные элементы — все зависело от воображения, таланта и сил заклинателя. Спал и ел Лань-цзунчжу скорее всего в соседней комнате — ничего подобного утилитарным вещам вроде посуды и кровати Вэй Ин не увидел.              Ну, или он уже не нуждался в удовлетворении столь низменных потребностей.              Лань Цижэнь не стал тратить время на разглядывание жилища, с которым он уже был прекрасно знаком.              — Из Молина приходят странные донесения. Коты ведут себя странно, дёргаются в конвульсиях, часто умирают. Нередко с неба падают вороны, пропали водоросли, люди часто видят плавающую кверху брюхом рыбу.              Молин — богатый город у реки, значительный транспортный узел, мечта многих торговцев. Беда с животными чаще всего означала…              — Что это может быть за нечисть, отец? — спросил Сичэнь, подтягивая корзину ближе к центру печати.              — Разве мы не собирались уступать Молин Ланьлиню? — устало выдохнул Цинхэн-цзюнь, с тоской посмотрев на пучки трав и трупики, завернутые в ткань, что доставал из корзины его сын. Юноша обернулся, будто не заметив, что его прежний вопрос был проигнорирован.              — Цзунчжу, процесс переговоров ещё не завершен. У нас равные возможности на тот регион с Ланьлином.              Слов Сичэня будто и не звучало в комнате. Цинхэн-цзюнь боязливо держался подальше от падали.              — Кхммм, так ты правда намерен прикасаться к?.. — Цинхэн-цзюнь махнул рукой в сторону мертвых животных. Вэй Усянь пожал плечами.              — Тушки есть тушки. Мы же не едим животных живьем.              Лица Ланей дружно скривились — хотя запрет на убийство животных не значил автоматом, что все обитатели Юньшэн Бучжичу отказывались от потребления мяса, тем не менее, это было довольно распространенной практикой. Если Лань был высокого положения в Ордене, то от него ожидалось как можно больше праведности и благочестия, и уж конечно вегетарианство отлично вписывалось в портрет идеального потомка монаха Лань Аня.              Таким образом, Вэй Ин был единственным человеком в комнате, кто когда-либо ел настоящее мясо. Он ни о чем не сожалел.        Получив от Цинхэн-цзюня несколько довольно замысловатых инструкций, Вэй Ин продемонстрировал свой талант к талисманам во всей красе. Нанесённые уверенными взмахами кисти с киноварью элементы печати прекрасно ложились на предназначенные им места. Когда всё было готово, Вэй Ин и Цинхэн-цзюнь сложили пальцы, активируя печать. Духовная энергия потекла по киноварным и каменным линиям, и тушка вороны, лежащая в центре, дёрнулась, словно птица пыталась вернуться с того света. Вскоре от неё что-то отделилось — крошечный металлический шарик, размером с зерно проса. Цинхэн-цзюнь тут же подлетел и поднёс к нему талисман-поглотитель, прямого родственника более сложного мешочка-цянькунь. Проделав то же самое со следующим трупом — как оказалось, кошки — они получили почти такой же по объёму шарик жидкого металла. Взяв часть растений и подкорректировав печати, исследователи получили серебристую взвесь из мельчайших шариков. Собрав всё это с помощью талисмана-поглотителя, Цинхэн-цзюнь намеренно надорвал край, слегка повредив печать, удерживавшую собранное внутри энергетического мешочка. Тут же, словно из ниоткуда, на поверхности всплыло множество капель жидкого металла. Повинуясь мельчайшим движениям рук Цинхэн-цзюня, они быстро собрались в один крупный шар. Теперь всем стало ясно, что стало причиной гибели животных. Не дыша, Цинхэн-цзюнь подлетел к рабочему столу и запер ртуть в другом талисмане-поглотителе, лишь затем позволив себе заговорить: — Есть жалобы на нездоровье среди людей? — Не больше обычного, — ответил Лань Цижэнь. — Ртуть находится в земле, откуда попадает в воду, где её поглощают водоросли и рыба. С рыбой и испарениями ртуть попадает в пищу животных и людей, — объяснил Цинхэн-цзюнь.       — Животным нужно меньше ртути, чем взрослым, чтобы погибнуть, а детские смерти люди списывают на обычный мор, — подхватила мысль Лань-дайфу.              — Значит поступление ртути в почву и воду началось только недавно и трагедию ещё можно остановить, — воодушевленно сказал Вэй Ин.              А ещё — спасение города людьми из Гусу Лань определенно повысит их шансы на возвращение контроля на территорией города. Но эту мысль Вэй Ин оставил при себе.