«Танцы по лезвию разума»

Яркий свет. Резкая вспышка боли, а затем – темнота. Тело налетает на что-то твёрдое и холодное, с хрустом ударяясь об асфальт. Голова гудит, мысли спутаны, мир вокруг всего лишь размытое пятно. Она открывает глаза. Перед ней – асфальт. Грубый, шероховатый, как будто он тут только для того, чтобы размазать её в кашу. Грудь сжалась, воздух неохотно заполнял лёгкие. Где я? Попыталась поднять голову, но зря — боль пронзила шею, как раскалённый клинок. Она застонала сквозь стиснутые зубы, заставляя себя осмотреться. И тут всё накрыло, как пощёчина. Кровь. Грязь. Вонь. Вездесущая, проникающая в лёгкие, въедающаяся в кожу. Вокруг люди нет, не люди. Гниющие тела, разорванные конечности, уроды с безумными глазами, пускающие слюни на наркотическом угаре. Окружение кричало одним словом: Ад. Её желудок свело. Ком подступил к горлу. Она не смогла сдержаться вывернула прямо под себя, кашляя и сплёвывая кислоту. Надо двигаться. Мысль била в голове, как набат. Её шатает, ноги подкашиваются, но она встаёт. Если останется тут – сдохнет, и никто даже не заметит. Полубегом, на ватных ногах, она ищет хоть какой-то угол, куда можно спрятаться. Всё вокруг – грёбаный хаос. Крики, выстрелы, вспышки боли и страха. Она уже не обращает внимания. Только вперёд. Спустя какое-то время находит подворотню. Заваливается в тёмный угол, сползает по стене, закрывает глаза. – Не спи.... не спи, мать твою... – бормочет сама себе, пытаясь удержаться в сознании. Но силы уходят, словно сквозь пальцы.

***

Она очнулась от голода. Её желудок скрутило так, что перед глазами потемнело. Жрать. Срочно. Болезненно встаёт, с трудом передвигая ноги. По улице идёт в поисках еды, не обращая внимания на мерзость вокруг. Глотает слюну, которая не приносит облегчения И тут видит его – магазинчик. Вывеска, вся в крови и грязи, едва держится. За мутными, заляпанными окнами маячит фигура. Она вдыхает поглубже, перекрещивается (зачем? какая к чёрту вера в аду?) и заходит внутрь. Воняет мясом. За прилавком стоит мясник. Морда грубая, взгляд тяжёлый. Он упаковывает куски мяса, бросает их в пакеты, что-то сосредоточенно считает на калькуляторе. Она подходит ближе. – Бро, выручи... Я потом... Он даже не смотрит. – Если бабла нет, проваливай. А на шлюх у меня не встаёт, можешь не предлагать себя. Она замирает. Что, блять? Гнев вскипает, захлёстывает с головой. – Ты ебанутый? – срывается она. – Я просто попросила помощи! Он медленно поднимает глаза. Ухмыляется. Помощи? В аду? Девочка, ты башкой стукнулась? – он смеётся, громко, как псих. Тут никто никого не спасает. Либо ты режешь, либо режут тебя. И кивает на прилавок. Она смотрит вниз. Замерла. Руки. Куски тел. Разорванные рёбра. Это не просто мясо. Её желудок сжимается, снова подступает рвота. Она разворачивается и выбегает из магазина, согнувшись пополам, судорожно хватая воздух. Опирается на столб, кашляет, давится собственными слезами. Глаза темнеют. Всё становится расплывчатым. Перед тем как отключиться, она думает: Я здесь надолго...

***

Очнулась резко, будто кто-то вмазал кулаком по лицу. Голова гудела, словно в ней поселились стая ос и отряд барабанщиков. В теле – тупая, ноющая боль. Грудь вздымается с натугой, каждое дыхание будто пропускают через наждак. Темно. Она моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Над головой – разбитая лампа, издающая жалкие искры. Запах... сырости, железа, чего-то ещё, приторно-гнилого. Она в помещении. Пытается пошевелиться, но руки не слушаются. Да и ноги тоже. Связана. Тёплая волна паники поднимается откуда-то из глубины желудка. Сердце стучит громко, будто её собственное тело орёт: беги! Но бежать некуда. – Очнулась, сучка? – раздаётся голос откуда-то из темноты. Она резко дёргает голову в сторону. В углу – силуэт. Громоздкий, с массивными плечами, сидящий на чем-то вроде стула. Криво ухмыляется, склонив голову. – Какого хуя... – её голос сиплый, пересохший. Она пытается вытянуть руки, но верёвки впиваются в запястья. – Расслабься, детка, – фигура поднимается. Тут все новенькие через это проходят. Ты думала, с небес свалилась, и тебе тут бесплатно хавчик выдадут? Он выходит на свет. Мясник. Холодная дрожь пробегает по позвоночнику. – Отпусти меня, уёбок! – она дёргается, но он лишь смеётся. – Ах, ты ещё и дерзкая. Мне это нравится. Он достаёт нож, вращает его в пальцах, будто размышляет. Есть два варианта. Либо ты работаешь на меня. Либо ты идёшь на витрину. Она сглатывает. – Ты серьёзно?.. Он делает шаг вперёд, наклоняется к её лицу. Воняет кровью. – А ты как думаешь? Тишина. Она впивается в него взглядом, пытаясь заглушить страх. Но внутри всё холодеет. Её губы дрожат, но она всё равно выдавливает: – Пошёл ты нахуй. Улыбка сползает с его лица. Он медленно выпрямляется, проводит лезвием по ладони, оставляя тонкую красную линию. – Ну что ж..., – он облизывает губы. – Тогда готовься, детка. И тут дверь с грохотом вылетает с петель.