Twins bound to death

И однажды в какой-то момент мне

захотелось обнять себя со всей нежностью,

со всей невыносимой печалью.

Добрый ребёнок, ласковое солнце,

что же с тобой случилось?

Наталья Антипова

—Прошу у вас, сделаете так, чтобы он был живым. —Генри сидит на коленях, в своей лаборатории сложа руки в просьбе мольбы. В руках чётки и крест. Шёпотом молиться, прося у высших сил, кажется, невозможное. Каждую ночь он рассматривал чужое лицо. Прикосался к тонкой, молодой коже у которой в некоторых местах таких как нижние веки, антекубитальная ямка и вплоть до торчащих суставов запястий, имела паутинки синих венок, он поднимал тонкие губы пальцами, рассматривая здоровые дёсна и акульи зубы. Клыки все 32. Проверял тургор кожи. Родинки на этом теле находятся там же где и у Генри. Под нижней губой с левой стороны почти не заметная, на правом плече располагаются в форме треугольника, на сразу обоих щиколотках со внутренней стороны. Пушил густые, кудрявые аспидно-чёрные волосы. Он снова молод, полон юношеской силы, лёгкости и энергии. Рассматривает отросшие ногти, что были давольно остры и крепки. Ногтевая пластина не слоиться и не ломается. Тонкие руки, очень сильны, Генри проводил тестирование: попытался подтянуться на ветке дерева, вечером на одном далёком от города пустыре. попытался даже залезть, но всё же свалился. Упал на спину, рассмеясь. Он ещё не привык к глубокому, хриплому, басовому голосу и поэтому иногда пугался его. Джекилл бегал по пустырю, не изнемогая. Разводил руки в стороны, на лице глупая, кривая улыбка. Он прикрыл глаза, громко кричит от нахлынувших эмоций, слёзы текут сами по себе. Горло охватывает ветер, он давиться им, начиная кашлять, Вытирает дорожки слёз с чужих-своих щёк. Останавливается, опуская руки на колени, отдышиваясь. Пытается восстановить дыхание. Горячие щёки жжёт от холодного ветра. Генри поднимает голову к небу, над ним открывается космос, отражается в бельме маленьких глаз с узким зрачком. Он заворожённо замирает. Он возвращается домой давно за полночь. Через сад, вдали которого чернеет рельеф беседки, устало идёт к чёрному ходу бывшего анатомического театра, обустроенного под лабораторию. Мыщцы рук и ног приятно отдают болью. Полуприкрытые горячие веки обжигает ветер. Его лёгкая походка не будит слуг в доме. Доктор готовит тинктуру кислотно-зелёного цвета. Выпивает одним глотком и метаморфозы не заставляют себя долго ждать. *** Альтер-эго неподвижно стоит, смотрит на своё лицо в зеркале, медленно трогает его, осознавая. Трогает свои волосы. Видит в отражении висящий на шее крест, прикасается к нему пальцами, ложа на выделяющиеся ключицы ладонь. Маленький человек сидит на полу, в угле, рассматривая свои руки, видя их как в первый раз. —Эдвард. Так вас будут звать. Он дёргается, услышав чужой, чёткий голос в своей голове. Оборачивается, ищет взглядом источник звука. —К этому нам нужно привыкнуть.—Генри задумался, что не так с его экспериментом? Почему он стал "другим"? Этот человек, что сейчас рассматривал свои руки словно умственно отсталый и есть его второе тёмное "я"? Хайд к тому времени хватает металлическое перо, сжимает в руке, наблюдая за моторикой и ощущением прикосновения к их коже. Водит острым концом по пальцам. Мистер замечает фарфоровую чашку шоколада на столе Генри, он подходит к столу, берёт её, нюхает, пробуя на вкус это - его первая осозная еда и первый различимый вкус. Странный вкус, он морщиться. Он отставляет чашку с тихим звоном на рабочий стол Джекилла. Поворачивается на зеркало, сверлит взглядом изподлобья отражение Генри. — Эдвард Хайд. Ваше имя. Я дарю вам эту жизнь. Эдвард смотрит пристально, ложит ладони на зеркало и внезапно криво улыбается. Сердце Джекилла охватывает странная родительская любовь к своему творению. Хайд наклоняет голову в бок, чувствуя это чувство. Демон придвигается ближе к зеркалу, упирается грудью, смотрит в карие глаза создателя. Он отходит и начинает вальсировать по лаборатории. Потолок кружиться вместе с ним, ходят каруселью стены. Тошнотворная карусель. Он прикрывает глаза. Его распирает от эйфории. Чувство поглащает так, как поглащает утопающего на холодное дно. Совершая ещё большие обороты кружения без остановки. Окрылённость Кружиться, чтобы рухнуть на пол, поспешно вскочить и вылететь прочь из лаборатории. Мистер Хайд медленно крадётся из лаборатории. Выходит в коридор, поворачивает голову, видя перед собой лестницу ведущую на первый этаж. Рассматривает изподлобья висящие портреты на стене, спускаясь с лестницы, ведя ладонью по периле. В коридоре он натыкается на Пула. Тот притормаживает в метре от него. —Кто вы? Как вы попали в дом мистера Джекилла? Прошу вас объясниться. — Хайд. Эдвард Хайд. Вне брачный сын доктора Джекилла. — Я обязан это уточнить у господина. — У старого дворецкого этот мистер резко вызывает чувство гадливости и страха. Эта тварь вызывает баттхёрт. Эдвард наклоняет голову в бок, прожигает в Пуле дыру ледяным взглядом изподлобья. Эдвард вдруг понимает, что тоже хочет быть значимой личностью в этом тесном мире. Он царапает резное перило ногтями. — Он сейчас отдыхает. Просит никого не пускать к себе. Пул кивает и быстро удаляется, вытирая пот со лба белым платком. Хайд проходит в столовую, видит еду на столе, хватает вишнёвый пирог, сжимает его в руке, вишня мажет красным по ладони, он пихает раздавленный кусок себе в рот, прикрывает глаза, он отмечает, что это лучше кружки горького шоколада. Облизав пальцы, он тянется за индейкой, садиться на стул с ногами, не отрываясь ест, запивает вином, морщиться от его вкуса, но продолжает пить. Набивает полные щёки едой и не оставливается, пока что всё не съест. Желудок полон, он чувствует что переел. «Хватит. Идите умойтесть.» Эдвард идёт по коридору в ванную комнату. Рот и пальцы рук вымазанны в пироге. После он идёт обратно в лабораторию. Мельком замечает свет из окна на досках пола. Смотрит. Резко нахлыло чувство дежавю. Он видит сон. Свой первый осознанный сон. Он бегает по пустырю, вокруг холодный туман. Видит себя со стороны. Хайд приоткрыл дверь запрятанной памятью, той самой,которую мы обвешиваем красной лентой и заталкиваем в самый конец. Подальше от мучений и кровоточащих ран. Милая миссис Джекилл. Стройная и высокая. Гордый белый лебедь. Он помнит только часть подола её платья в золотых узорах. Талия утянута в строгий белый корсет. Маленькие ладошки, что часто держались за единственную защитницу, помнят текстуру её хлопкового платья. Она называла его «милый». Кэрол. Имя у неё такое резкое, но руки нежные. Она садиться перед сыном на одно колено. Темноволосая и кареглазая. Детские глаза помнят гобелен с расшитыми алыми розами в её спальне. Эдвард лежит смирно на постели. Кудрявые Волосы как чёрное солнце. *** Он идёт быстрым шагом. Торопиться. Трость отсчитывает ритм по мостовой. Пересекает дорогу на искосок. Резко отталкивается назад, когда в него врезается что-то маленькое, вовремя затормозив тростью, делает шаг на свет фоноря и видит перед собой маленькую девочку. Лицо перекашивает злоба. —Пошто под ноги мне лезёшь, маленькая тварь?—под падающей тенью от полей цилиндра показались острые зубы. Девочка, застыв на месте от страха, смотрела на мистера во все глаза. Ладонь на трости сжимается с силой Хайд делает резкий выпад вперёд, наступая на детскую ножку. Старая обида Генри на их мать, когда они были ещё одним целым ребёнком, проявила себя, показав черты лица на чужом детском личике. Визгливый крик оглушает ночную улицу. Заставляет Эдварда обойти бедняжку и с ухмылкой пройти мимо, не оглядываясь. Он слышит плачь и мужской голос с просьбой его притормозить, слышит к себе обращение: "Эй, мистер!", но не успевает дойти до двери как его хватают за шиворот пальто и тащут назад с месту несчастного столкновения. Вокруг уже собралась толпа зевак. Посередине—сероглазый молодой человек, пристально смотрящий на Хайда—Хайд на него, изподлобья, остро. Неровный рот отпущен уголками губ вниз. Вскоре на лице молодого человека мелькает удивление, его лицо расслабляется, глаза цвета пасмурного неба утопают в змеиных зрачках, находя там лишь лёд, а не раскалённую злобу, что вызывает внутри него странную смесь двояких эмоций. Страх и ненависть. *** Эдвард аккуратно выдвигает ящичек, предварительно открыв его спёртым ключиком. Рыщет по тёмному дну. Ничего не находит. Поднимает взгляд на стол, и вдруг приглядевшись, видит на столе закрытым бумагами и прочей горой вскрытых конвертов то, что искал. Личный дневник. Мистер оглядывается, прислушиваясь, за дверью тишина он здесь один. Берёт в руки дневник, открывает первую пустую страницу. В глаза бросается надпись по середине: «Генри Джекилл». Листает далее, в глазах рябит ровный, калиграфический почерк. Останавливается на кривом рисунке двух, схематичных людей. Один белый другой чёрный. Проводит пальцами по чёрному человеку. Поднимает взгляд на стену видя тот же самый рисунок только уже размером больше. Листает дальше, видит кривое лицо состоящее из двух разных половинок, морщиться. Выглядит отвратительно. Листает, рассматривая кривой почерк. *** В одной руке он держит бокал вина, другой что-то пишет в личном дневнике. Он сидит боком, что-то черкая, резко поворачивается. Улыбаясь, по неосторожности проливает вино на лист, тут же изменяется в лице. Бегло смотрит на строчки, вспышка злости. Он сжал перо в руке, с замаха втыкает остриё пера в стол, вдогоняя в дерево. В левой руке трескается бокал. Эдвард смотрит на пораненную ладонь, сжимает и разжимает, наблюдая как течёт кровь по запястью. Закидывает ноги на стол, ухмыляясь, облакачивается на спинку стула, запрокидывая голову, рассматривая потолок. *** Хайд читает каждую строчку. Глаза бегло пробегаются по каждому слову: «Эксперимент прошёл успешно.» «Эксперимент идеален.» «Физически здоровое и сильное тело, прекрасная выносливость при малой массе тела. Низкий рост, на вид подросток» «Я похудел. На его теле это сказалось быстрой утомляемостью. Всё же мы связаны. Главное поддерживать баланс между метаморфозами» последнее предложение подчёркнуто два раза. «Мне совершенно ничего не хочется. С новым телом у меня столько не ограниченных возможностей!» «Я стою у ростового зеркала, он постоянно голоден. Подростковое, хрупкое тело даже не набирает в массе.» «Мое самочувствие улучшается. Привыкаю к его голосу, читая вслух книги.» «При определённом количестве прохождения времени, тело нуждается в сыворотке и обратном перевоплащении.» «Эксперимент агрессивен по отношению к людям, формула не совершенна.» «Эдвард очень слаб. Давление постоянно скачет, состояние не стабильно. По ночам температура варьируется от 37 до почти 40.» «Жалуется на кошмары. Ночует со мной в одной постели.» *** Эдвард обходит стол, цепляясь руками за края, а затем уже хватается за личный дневник. Генри его опережает, не давая поднять. —Нельзя, Хайд. — строго произносит он. — Мне нельзя знать правду о своём создании? —он оскаливается, не опуская руку с дневника—Нельзя знать, для чего ты меня создал? Мы же никогда не говорили об этом! —Руку убери, пожалуйста. Он остаётся сидеть на стуле, смотря вслед Генри. *** Он продолжает листать: белый, не блокнотный, подложеный лист на нём первые бувкы, первые слова, первое написанное собственноручно имя и фамилие, кривая «Э», съехавшая «Х». Будто всё написанное писалось в сильном треморе. «Идеальное тело» «Выносливость 12/10» Он его... Измеряет по собственной шкале выносливости? «От погоды немного ломит плечи. Это у нас общее.» «Эдвард моя часть, а я часть Эдварда.» «Я и есть Эдвард Хайд.» «Я не могу не думать об убийстве. Каждый раз при виде него, я ловлю себя на мысли, что хочу избавиться от Хайда, надеюсь, эти мысли смогут меня покинуть.» Руки Хайда с дрожью, роняют блокнот, что бьётся корешком об пол. Чужие листки вылетают от туда словно скаты. *** Эдвард лежит в кресле, укрывшись пледом и поджав ноги, локтевая ямка ещё болит. Он наблюдает за Генри. Не моргающий взгляд упирается в чужую спину, доктор не может из-за этого сконцентрироваться на изучении крови Эдварда, которую Джекилл смог взять с трудом. *** Хайд, сидя за лабораторном столом спокойно ест. Вдруг его зубы натыкаются на что-то твёрдое, в десну впивается что-то острое. Эдвард выплёвыает остатки еды обратно в тарелку, на край расписного голубого орнамента тарелки капает кровь. Он достаёт изо рта маленький предмет, рассматривая его на ладони и видит свой зуб. Морщиться, проводит языком по рядам неровных клыков, с тревогой замечая шатающиеся зуб. Мистер резко вскакивает на кресле и теряется в пространстве. Волосы взлахмаченны и прикрывают лицо. Он прислушивается к ощущениям в теле. Спину свело болью от неудобной позы на кресле, сердце билось об рёбра. Сон был реалистичен до ужаса. На улице ещё темно. Эдвард, укрывая свои плечи пледом выходит из лаборатории, поднимаясь в спальню Генри. В комнате он долго стоит, наблюдая за спящим хозяином. *** Мистер Хайд прыгает на мусорный бак, а от туда в один мах преодевает большое расстояние приземляясь на высокий, узорный забор, замечает краем глаза чей-то пристальный взгляд. Хмуро оборачивается, видя как из-за витрины, сидя за столом, на него смотрит мистер Тресман. Маленький человек хмыкает, спрыгивает обратно на щебень, присев на корточки, встаёт, узкие зрачки неотрывно смотрят в серые глаза. Логан отпирает шпингалет на входной, с окном дверью, открывая её. Эдвард заходит в мастерскую, задевая стеклянные палочки-звонки верхом цилиндра, создавая тоненький звон. Эдвард проходит к столу, небрежно листает блокнот, видя собственный собранный портрет, моменты с "двуличием". Он отбрасывает блокнот, И здесь ЭТО Они что все сговорились? И этот человек, думает, что имеет право нарисовать его, как и его создатель. Логан подходит сзади с двумя кружками кофе, ставит одну перед Хайдом. — Что вас привело ко мне, мистер Хайд? — Ответ на вопрос. Тресман, оглянулся, поднял свой блокнот, протянув его Эдварду обратно в руки. Хайд сел на стул, непонимающе смотря на психолога. Логан же повернул лист на нужной странице, указав на текст. — Эйфория, возбуждение, напряжённость, горе, страх... — Хайд нахмурился. — Что это значит? — Это значит, что на вас нужно было испытать одно из этих чувств, что выбило бы вас, так скажем из «колеи». Некоторые чувства вам были не доступны, я внимательно... Изучал вас. Каждодневные сеансы помогли мне разобраться, что вам могло помочь. Эдвард молча переваривал информацию, пока Логан из под тишка любовался румянцем от мороза на его щеках, его острыми чертами лица, полузакрытыми веками, обращёнными на дневник. Ещё пару секунд хватило на то, чтобы заметить блёклые веснушки на переноснице. «Ну что за чудо.» — думает Логан про себя. — Я многое о вас совсем не знаю... Я был родом из большой семьи, мои родственники занимались спиритизмом. А я любил другое дело... Был словно белой вороной. — Наш с Генри отец был не из лучших примеров. Он применял один прекрасный метод к нашему воспитанию... Он использовал розгу. Был флагелянтом. А у нас может даже и развилась алголагния. —Хайд прошёл в гостиную. Они обходят круглый стол с резной скатертью. На столе колода карт, прекрасная, подписанная аллегория. На прямоугольном коробке изображена златовласая, стройная девушка с завязанными глазами, в одной руке каратеный меч,- в другой золотые весы, чаши ровные, ни одна из них не перевешивает друг друга. — Какие отношения, между вами и мистером Генри? — Как сын и отец... — он спокойно смерил Тресмана взглядом, выходя по тьме комнаты на улицу. — Может... Может вам погадать на последок? — выскочил психолог за дверь, вслед уходящему Эдварду.