Twins bound to death

— Вы слышали о новости, что в Лондоне разгульствует простуда? — Аттерсон отпил горячий чай, что отбеснул в кружке от горящего камина золотым. — Нет, не слышал. Я был занят работой Джон. — Это напечатали ещё вчера утром, в новостной газете. Говорят, осенняя простуда подаётся с тяжёлыми ослажнениями. Вчера Генри чуть ли не весь день провозился с больным Эдвардом. Кашель, насморк, стоны и высокая температура. —Эдвард заболел. —просто ответил Джекилл, смотря в одну точку. — Не повезло бедолаге. —Да, но я уверен, что мы справимся со всеми сложностями, что выпали на нашу судьбу. — Не сомневаюсь в этом, Генри. К беседующим мужчинам подошёл дворецкий Пул. —Господин, вас зовёт мистер Хайд. Говорит это срочно, если не подойдёте сейчас, то он сам грозиться спуститься к вам в гостиную. —Спасибо Пул, я сейчас же поднимусь к нему. Прошу прощения, Аттерсон. Джон понимающие кивнул. После своих слов, Джекилл поднялся с кресла и направился на второй этаж, в выделенную комнату для Хайда. Джекилл входит в комнату с подносом утреннего завтрака и полного стакана воды. Генри думал, что Эдвард уже уснул. Вчера вечером он был очень бледен, с несходящей краснотой на щеках и переноснице. Он ставит поднос на тумбочку, поднимает взор на Хайда, что сидел облокотясь затылком и спиной на подушку, поджав колени, укрытые одеялом с прохладной тряпкой на лбу и книгой в руках. —Как себя чувствуешь? — чуть взволнованно и не формально. —Будто через мясорубку прошёл. — прошептал мистер, не отрывая головы от подушки. —Пул передал мне, что ты звал меня. —Он зашёл вовремя. Я спасаю тебя от душного общества мистера Аттерсона… — Он сильно закашлялся, прикрыв рот рукой.—Почему в этой книге от боли в животе, говорят что нужно лечь на живот? — он хмуро посмотрел на Генри. — И тебе доброе утро, Эдвард. Это чтобы мышцы живота напрячь. Так боль становится меньше. Откуда у тебя медицинский справочник? —Не знаю. Ты принёс. На тумбочке лежала. —Ясно. Вижу, тебе сегодня получше. Хайд не поднимая глаз, рассматривал листы книги. Трогал твёрдый, тёмный переплёт медицинского справочника. —Да, получше. Комната была бы залита янтарным светом, если бы не тёмные шторы на окнах. Запах лекарств, приоткрытая форточка, ветер что раздувает штору, делая из неё парус. Холодный воздух стелиться по одеялу, переходит на пол. Генри садиться на стул, напротив Эдварда. —Тебе нужно поесть, чтобы поскорее выздороветь. —Я не хочу, Генрри… —Эдвард, ты же хочешь выздороветь? А для этого нужно поесть и выпить стакан воды. После твоего выздовления, так и быть, мы прогуляемся с тобой. Твой иммунитет должен быть крепче. Хайд обернулся, посмотрев на спрятанную форточку за шторой-парусом. На шторе ятарный рассвет рисует узоры, проваливается в складки ткани. —И ещё одно, Эдвард. Хайд обернулся на Джекилла. —При людях мы должны общаться формально, понимаешь меня? Хайда явно злит такое обращение с ним, как с ребёнком. —Не хочешь поговорить? — Генри пересаживается со стула на кровать к Эдварду. —Да не уверен. Когда я говорю, мои слова не приносят мне облегчение. Я будто кидаю их в бездну, а они бегут за мной обратно. —Подожди… У меня кое-что есть. Помнишь не открытую открытку? —Подаренную отцом на Рождество? — Его голос сиплый и тихий. —Да, мы же её так и не открыли. Вот. —Генри вытащил из кармана чуть помятый желтоватый конверт, потрёпанный временем. Раньше он был чисто-белым—Хочешь открыть? —Не знаю… —Он рассеянно взглянул на Генри из-под прикрытых ресниц. Зашёлся в сухом кашле, что заставлял слезиться глаза. Резал горло. Эдвард прикрыл рот рукой. —Эдвард, тебе нужно поесть и принять лекарства. Хайд покачал головой. —Хочешь как-то на днях, когда ты выздоровишь заглянуть к мистеру Тресману? Генри не ждал от Эдварда, что тот захочет после эксперимента и как только его нога переступит порог в доме, сразу же побежать в социум. Прилично оденеться, заплетёт непослушные кудри. Он хорошо знал Хайда: он и шагу не ступит к людям. —Этот подлый человек, не знает как вести себя с людьми.—шепчет Хайд, вертя в руках конверт. —Ну, может быть он не так плох? Может у него была на это причина? —Ты всегда ищещь людям оправдания, Генрри. Люди не способны измениться.