Поменяться местами

Полусонный Юпитер прижимал к себе своих и Сатурновых спутников, чтобы они не разлетелись в разные стороны и не столкнулись друг с другом. Он прижал к себе даже латунный шарик — кусочек ядра шестой планеты, чтобы он не летал словно пушечное ядро и никого не убил. Пятый прижимал к себе Сатурна. Тот дрожал от страха. Юпитер стал легонько гладить своего газового друга по "спине". — Тише-тише-тише, Сатурн. Я с тобой. Я рядом. Я защищу тебя. Всё будет в порядке. Шестой не сказал ни слова в ответ. Он так и продолжал дрожать как осиновый лист. Юпитер отошёл ото сна, когда увидел, что привычного пейзажа из знакомых туманностей и созвездий вокруг уже не было. Окружение стремительно менялось. Система двигалась. Вслед за Солнцем. Так вот, почему всё трясётся. Но куда летит заезда? Зачем? Ладно, с Солнцем нужно будет разобраться потом. Сейчас главное — спутники и Сатурн. Шестой перестал трястись и обмяк, навалившись своим раскалённым телом на пятую планету, вызвав страдальческий стон гиганта. Как же жарко... — Юпитер! — Взвизгнула перепуганная луна. Кажется, Дафнис. — Хвала Вселенной, ты проснулся! Пока ты спал, у Сатурна были судороги! У него пена изо рта шла! — Не бойся, моя маленькая. Нам нельзя паниковать. — Пятый отстранил от себя кольцевого и осмотрел его лицо. Глаза полуприкрыты, рот приоткрыт, на губах пена. Юпитер аккуратно стёр её с лица Сатурна. Гигант напрягся. А что, если он... Нет, он не умер! Пятый снова прижал к себе шестого и стал слушать биение ядра. Юпитер с облегчением выдохнул: бьётся. Гигант огляделся вокруг: луны были напуганы, некотоые плакали. Хотелось их подбодрить, но... как? Пятый боялся, что своими словами сделает ещё хуже: он ещё не до конца проснулся и плохо соображает. — Юпитер... О-он умер? — Сиплым голосом спросил Титан. Газовый гигант увидел на его лице высохшие дорожки слёз. — Успокойся, малыш, Сатурн живой, просто без сознания. Всё в порядке. Он у нас крепкий орешек, правильно, Титан? Сатурн всегда... — Гигант громко зевнул и забыл, что хотел сказать. — Всё будет хорошо. Титан посмотрел на Юпитера расстроенным взглядом. Как будто фраза "всё будет хорошо" ранила его. — Всё будет хорошо... как же! — Съязвил крупнейший спутник шестой планеты. — То-то я вижу, как наша система становится всё стабильнее! Пятый вздохнул. Он же не хотел никого обижать... Но обидел. — П-Прости, Титан! — Спешно извинился он, но спутника и след простыл. — Юпитер, у-у Сатурна был припадок, — сказал Ио. — Пока ты спал, у него б-было что-то вроде эпи-эпилепсии. — Сатурн не припадочный! — Рявкнул на жёлтую луну Мимас. Его единственный глаз был на мокром месте, а на лице — оскал. — Как можно нести такую чушь про Сатурна? Он не эпилептик! — Не ссорьтесь, не надо! — Попытался разнять их Ганимед. — Слушай, Мимас, Ио не хотел обидеть твою родную планету. — П-прости, Мимас, — извинился жёлтый спутник. — У Ио есть небольшие проблемы с выражением собственных мыслей. Иногда даже мы, большая четвёрка, не понимаем, что он имеет в виду. Не надо драться. Ио боится так же, как и все мы. Он просто неправильно сформулировал свою мысль. — Я-я хотел сказать, что у Сатурна... — Ио не решился закончить свою мысль и за него это сделал Ганимед. — Когда наши планеты поменялись местами, Сатурн испытал сильнейший стресс от смены обстановки и из-за этого... у него уже один раз были судороги. Прости, Мимас, что раньше мы не говорили тебе. Одноглазый спутник всхлипнул. Он посмотрел сначала на Ганимеда, затем на Ио, надеясь, что они так шутят. Но всё больше понимал, что это было не так. Как же... как же так? Это получается... Сатурн действительно припадочный? Нет! Два раза — это не показатель. Эти два раза могли возникнуть по разным причинам, они могут быть не связаны! Мимас молча улетел прочь, тихо захлёбываясь слезами. Одноглазый спутник не разбирал дороги, он хотел лететь и лететь. Не знал, куда. Туда, где тихо. Туда, где можно побыть в одиночестве. Успокоиться. Мимас не обращал внимания на голоса, которые его окликали. Что им от него нужно?! Энцелад поравнялся с Мимасом, но тот не смотрел на снежно-белую луну. Энцелад легонько прикоснулся своей холодной поверхностью к коре своего одноглазого "брата". Казалось, они понимали друг друга без слов. Они оба замедлились, а потом остановились. Мимас всхлипнул и уткнулся в поверхность Энцелада. Белый слегка погладил братца по полярной шапке и обнял покрепче. К этим двоим присоединился Титан. Вместе с Энцеладом он успокаивал Мимаса, вытирая слёзки с его лица. Компания из трёх лун заметила, что на них на всей скорости летел Ганимед. Его лицо было испуганным, он что-то кричит. За ним следом — Ио. Мимас, Титан и Энцелад тоже испугались. Неужели спутники Юпитера хотят столкнуться со спутниками Сатурна? А потом Энцелад и остальные Сатурновы спутники увидели сбоку от себя, ближе, чем галилеевых лун движение. Ещё один спутник? Не спутник. Булыжник. Казалось, время остановилось. Камень медленно вращался. На нём было много кратеров разной величины и формы. Видимо, с ним сталкивалось много объектов. Интересно, а как давно? Вдруг этот камень такой же древний, как Солнечная система? Интересно, а что будет, если астероид столкнётся с Мимасом? Одноглазый почувствовал... спокойствие. В памяти всплыла какая-то классическая мелодия. Моцарт? Кажется, это всё? Что ж, он не жалеет о прожитой жизни. Она была интересная. А что будет после? Перерождение? Мимас хотел бы переродиться в какой-нибудь далёкой-далёкой галактике. Интересно, а каково это быть планетой? Титан впал в ступор. Он понимал, что на то, чтобы взять на свою орбиту Энцелада и Мимаса, а потом утащить их из зоны поражения, потребуется больше времени, чем камню, чтобы в них врезаться. Тело немеет, перестаёт ощущаться. Может, бросить их? Спастись самому? Вместо разума говорили адреналин и инстинкт самосохранения. Титан зашёл уже слишком далеко. Пока он развернётся и улетит, его разобьёт астероид. Спутник подумал, что пытаться спасти этих двоих уже бессмысленно. Даже если Титан загородит их своим телом, камень прибьёт его и затем расколет Мимаса с Энцеладом. Снежно-белый спутник лишился дара речи. Он хотел закричать, но не получилось. Страх сковал его, заставляя смотреть на астероид. На то, как он медленно, но в то же время и чертовски быстро летит. Как мало жизни осталось! Считанный секунды. Или меньше? Энцелад ещё слишком молод! Ещё рано умирать! Он не готов! Кору колет от адреналина, спутник не контролирует себя. Энцелад не понимает, что происходит. Вроде он двигается, а вроде стоит на месте. Дёргается. Пытается уйти, но почему-то не получается. Его собственное тело не слушается его.

***

Юпитер обернулся на пронзительный крик Ганимеда. Он еле успел. Пятый провёл гравитационный манёвр и отвёл булыжник на себя. Астероид на полной скорости влетел в газовую поверхность, сгорая в ней и вызывая рябь мелких молний в облаках. Газовый гигант почувствовал лишь лёгкий зуд. Пятый держал в своей хватке шокированного Ганимеда, паникующего Ио с одной стороны, а с другой — бессознательную тушку Мимаса, перепуганного до полусмерти Титана, застывшего в одной позе и судорожного Энцелада с извергающимися ледяной дымкой криовулканами. Да уж, правильно говорят: какая планета — такие и луны. Сатурн пуганый, ранимый и с маленькой стрессоустойчивостью, и спутники... примерно такие же. Что с них взять? Они всё время на нервах. Юпитер рывком отодвинул их в сторону прежде, чем в спутников прилетел ещё один камень. Его гигант тоже принял на себя. Ощущение сгоравшей в облаках глыбы было приятным. Не физически. Психологически. Приятно чувствовать себя защитником слабых. — Вы как? — Спросил Юпитер у спасённых им лун. — На-нас чуть н-не размазало! — Вскрикнул Ио. — О чём ты думал, Юпитер?! А что было бы, ес-если бы ты не успел? Газовый почувствовал укол вины. Он не подумал о том, что было бы... Резко сделалось плохо. Юпитер представил, что было бы, если бы по его недосмотру не стало двух его крупнейших спутников и троих чужих. Тогда сколько было бы вою от малышей! А что было бы с Сатурном, если бы он узнал, что троих его лун, в числе которых есть самый большой, убило астероидом?! И всё это по вине пятой планеты! Ужас... У Сатурна же больное ядро, а сейчас он вообще хуже некуда... Лишь бы не умер. — Простите! Я должен был лучше следить за вами. Это моя вина! Прежде, чем Ио успел выкрикнуть всё, что думает, Ганимед услужливо заткнул ему рот. — Юпитер, не переживай, — сказал Ганимед своей планете, которая выглядела так, будто она сейчас расплачется. — Ты хорошо справился. Мы живы, никого не заде-ООй! — Крупнейший спутник Юпитера вскрикнул, когда его планета одним резким и грубым движением схватила и фактически швырнула его в сторону Сатурна. Остальные луны были отодвинуты в сторону кольцевого чуть менее небрежно. Сразу после этого в гиганта врезался здоровенный камень, что был размером чуть меньше Европы. Столкновение произвело вспышку яркого оранжевого света и затем — разряд фиолетовых молний, длившийся меньше секунды, но осветивший космическое пространство не хуже Солнца. Луны остались ослеплены яркой вспышкой и шокированы пришедшим вслед за светом громом. Даже Ганимед испугался Юпитера в этот момент. Ио взвизгнул от страха. Он только что понял, что его планета, как бы странно ни звучало, — чёртова самая большая и тяжёлая планета в системе... Неудавшаяся звезда. Планета, для которой столкновение с космическим телом, способным убить кого угодно другого — ничто. Планета, которая одним неосторожным действием может убить всех, кто находится рядом. Планета, которая из атмосферы вон лезет, чтобы быть заботливым, оберегающим и немного нелепым Юпитером, каким его знают все. — Оставайтесь здесь, будьте в куче. Держитесь за мной, — строго сказал пятый. — Присматривайте за Сатурном. Иджирак, Ганимед... нет, Ганимед, тебе лучше отдохнуть. Иджирак и Каллисто, вы за старших. — Мистер Юпитер, — обратился к планете Пан. — Иджирак всё ещё расстроена из-за Сатурна. Она плакала. — Тогда... пускай наша милая луна отдохнёт и развеется с друзьями. Поиграйте во что-нибудь, почитайте книжки, — посоветовал пятый. — Выберите старост сами. Я полечу и посмотрю, что происходит на дальних орбитах. Гигант развернулся и полетел к седьмой орбите. Но не успел он полететь и астрономической единицы, как луны завизжали. Юпитер обернулся. Ну конечно. Без пятой планеты Сатурна и спутников снова трепет туда-сюда из-за "пируэтов" Солнца, а гравитации кольцевого, пребывающего в отключке, не хватает, чтобы удержать всех двухсот с лишним лун и не дать им улететь в открытый космос или столкнуться друг с другом. Юпитер вздохнул. Придётся взять их с собой. Это рискованно, учитывая, что швырять астероиды может... "друг" Плутона. Но ещё рискованнее — оставить их всех здесь, где Сатурн и спутники могут поубивать друг друга. Что страшнее — гипотетическая угроза или реальная? Пятый аккуратно поместил всех на своей орбите так, что хватило места и Сатурну и всем лунам. Гигант держал их позади себя, чтобы в них не попали астероиды. А сам Юпитер теперь мог сконцентрироваться на том, чтобы взрывать камни, а не подставляться под удар. Был велик соблазн проглотить какой-нибудь из них... Но спутники не простят, особенно если кто-нибудь будет перепутан с астероидом и впоследствии съеден. Сегодня Юпитеру, как и всегда в последнее время, придётся прожить ещё один безрадостный и серый день. Пятый уже устал от всего этого. Не будь на нём таких тяжёлых и гнетущих обязанностей, как сейчас, он мог бы позволить себе немножко расслабиться и употребить "запретный плод" либо в первозданном виде, проглотив пару... сотен космических глыб, либо в переработанном, выпив интересную высокоградусную жидкость и в обоих случаях получить не менее интересные ощущения. Юпитер ещё никогда не хотел так напиться, как сейчас. Чтобы жгло горло. Чтобы до беспамятства. Чтобы видеть пьяные сны. Проснуться, когда Солнечная система придёт в порядок и всё снова будет в порядке. Хотелось всё бросить и уйти в запой до тех пор, пока эта мечта не станет явью. Но нельзя. Пока нельзя. Юпитер бы не удивился, если бы под его глазами были тёмные пятна. Он не выспался. Гигант и так давно не спал, с самого начала свистопляски с обменом местами. А теперь внутри всё чувствовалось так, будто его нутро перемололо большим блендером, а потом кто-то собрал его обратно тяп-ляп. Всё ломило и ныло. Если бы можно было лечь и хорошенько выспаться, а потом уже делать всякие дела... Но нет, похоже, Юпитер отоспится только на том свете. "А может, пошло всё это нахрен?" — Подумал пятый. — "Какой от меня толк, если я похож на варёную курицу? Варёные курицы обычно разваливаются на ходу, и причём очень быстро. Чувствую себя так, будто меня сварили. Везде саднит... Был бы я куриным окорочком, развалился бы на части. Хотя курочки, запечённые с картошкой, тоже быстро разваливаются..." А потом Юпитер подумал, что всё-таки нескоро сможет заснуть. Что-то ему мешало. Ответственность? Совесть? Жажда правосудия? Жажда..? Чувство, как будто... Хотелось спать, но что-то назойливо мешало. Облака внутри плыли как-то по-другому. Наверное, от недосыпа это чувствовалось особенно сильно. Интересно, а если на курочку с картошкой положить кружочки помидорок и сверху посыпать сыром, курица станет более разваристой? Наверное, от сыра это не зависит. Сыр обычно сыпят в конце. Чего ж так хреново? Особенно от мыслей про запеканку с курочкой. Атмосферу как будто скручивает, а во рту всё время много слюны. Может, нужно всё-таки поспать? — АЙ, СУКА!!! — Вскрикнул Юпитер. Пока он думал о всякой нелепице, он не смотрел на дорогу. Ему в глаз на полной скорости попал камень, вызвав мощный и громкий разряд ослепительно ярких молний. Хорошо, что астероид был маленький — глаз остался на месте и почти целый. Но пятую планету это не остановило от красноречивой матершины. Теперь будет фингал... — Ну всё! С меня хватит! Кто бы там не кидался этими проклятыми камнями, я ему покажу, как нужно обращаться со старшими! Устрою ему взбучку! — Юпитер, ты чего? — Тихонько спросил Ганимед, что подлетел сбоку к своей планете. — Ох ты ж... Что с твоим глазом? — Астероидом прилетело, — уже спокойнее ответил пятый. — Сильно болит? — Да так... поболит и пройдёт. Только будет уродливое пятно на весь глаз. На мне же пятен мало, надо ещё, — саркастично проговорил газовый гигант. — Кхем... Вас там никого не задело? — Нет, у нас всё в порядке. Ну, более-менее. Но маленькие испугались. — Ганимед, я, кажется, сказал тебе отдыхать. Ты чего не слушаешься свою планету? — Я просто волнуюсь за тебя. Я так заволновался за тебя, когда ты ругался. Подумал, что случилось что-то очень серьёзное, раз ты материшься... Ты же... ты же никогда так не делал! Юпитер, у тебя всё в порядке? Ты выглядишь нервным. — Выгляжу нервным! Ха! — Рявкнул пятый, напугав своего маленького слушателя. — А как ещё должна выглядеть планета, которая должна денно и нощно заботиться о больном газовом гиганте, которому в любом момент может понадобиться помощь и который жгётся почти так же больно, как Солнце? — Оу, прости, я не подумал... — Я не отдыхал, Ганимед. С самого начала, с этого пресловутого обмена местами и до него... я всё это время не спал. Только недавно улучил минутку, заснул и вот тебе — получите и распишитесь! Солнце трясёт систему, мы не пойми где, в каком-то незнакомом секторе галактики, где мы можем наткнуться на чёрт знает что! Я не выспался. Я чувствую себя ужасно. Я устал. У меня всё болит от этой постоянной жары, у меня... КХХААА-КХХА-КХАА! КХА! — Тише, Юпитер! — Вскрикнул самый крупный спутник в системе. — Не кричи, пожалуйста. Тебе бы горло пролечить... — Потом... Кха! Теперь ты понимаешь, почему я "выгляжу нервным"? — Хрипло и тихо спросил газовый. — Понимаю... — Вздохнул спутник. — Я сам плохо себя чувствую от того, что постоянно несу ответственность за малышей, а теперь и за Сатурна и его спутников. Просто... я сам спутник. Я маленький. А на мне лежит ответственность за здоровье... много кого. Ганимед замялся. Он достал откуда-то со своей орбиты какой-то пакетик, с громким и манящим шуршанием открыл упаковку и достал оттуда острую колбаску, которую тут же откусил и стал еле слышно жевать. Юпитер сглотнул слюну. Он бы сейчас тоже хотел острых колбасок... — Хочешь поговорить? — Спросил самый крупный спутник, прожевав кусочек еды. — Чего? — Удивился Юпитер. — Ну даваааай, я же вижу, что тебе надо выговориться, — настаивал Ганимед. — Я прекрасный слушатель. Можешь положиться на меня. Я не заставляю тебя сразу открывать мне душу. Но... если ты не готов, то... Ганимед откусил ещё кусочек от колбаски. Пятый просто молча летел и слушал, как его спутник тихонько уплетает острое лакомство. Юпитер чуть было не сказал "дай мне тоже". Кажется, всё... плохо. Очень плохо. Газовый думал, что до этого момента ещё далеко. Естественно, столько времени без пищи, которая могла бы насытить его тушу. Юпитер последние миллиарды лет ел только крошечные дразнящие порции космической еды, которые хоть и были вкусными, но не приносили насыщения. Атмосферу неприятно крутит. Пфф. Так вот, что это за странное чувство. Юпитер чуть было не перепутал недосып с голодом. Почему он проголодался именно сейчас? С осознанием этого факта есть захотелось сильнее. Нужно срочно что-то найти, чтобы не сорваться, как Сатурн. Юпитер пропустил ещё один камень, который попал ему между глаз. Газовый гигант решил не думать о еде. Он чуть быстрее полетел к месту, откуда летели камни. Вдалеке виднелось что-то синее. А вдруг это... Та самая чокнутая планета? Пятый на всякий случай приготовил к атаке латунный кусочек ядра Сатурна.