Поменяться местами

Обескураженный Уран не решился сдвинуться с места. Что он сделал не так? Бирюзовый, конечно, понимал, почему Нептун себя так повёл. Восьмой вспомнил случай из своего прошлого, когда он был в опасности из-за той больной на голову планеты и неосознанно решил, что сейчас происходит всё то же самое. Но при этом Уран чувствовал себя отвратительно. Седьмой на секунду подумал, что, может, ему лучше сдаться? Он всеми силами старался сделать так, чтобы Нептун чувствовал себя комфортно рядом с ним, но вот результат его действий — восьмой нагрубил ему, по самую полярную шапку укутался в одеяло и тихо хнычет там. Уран вздохнул. Он старался быть дружелюбным, понимающим, добрым, старался давать поддержку и заботу. Даже дал ему своё одеяло и угостил восьмого его любимой едой. И что получил взамен? Обвинение в домогательстве. Бирюзовый не понимал, что он сделал не так. Был недостаточно обходительным с ним? Недостаточно понимающим? Он чувствовал себя уставшим. Уран не хотел этого признавать, но он устал от Нептуна. Может, просто оставить восьмого наедине с собой, пока он не разберётся со своими чувствами? И самому оставить себя в тишине. Седьмой ощутил тяжкий груз внутри себя. Вина смешалась с накопившейся агрессией и всё это сильно давило изнутри. Хотелось кричать, швырять всё вокруг себя далеко-далеко, раздавить в пыль первое, что попадётся на глаза. Уран осмотрел местность вокруг себя. На глаза попался маленький астероид. Он тут же притянул его к себе своей гравитацией и с её же помощью взорвал камень. Его осколки вместе с небольшим количеством пыли разлетелись вокруг серым тусклым салютом, а затем осели на кольца. Бирюзовый смотрел на это, пока пыль полностью не рассеялась. Он чувствовал, что часть негативных эмоций ушла. Кольцевой приблизил к себе ещё один камень. Он был побольше, чем тот, который планета взорвала первым. Его Уран вывел на орбиту, как свой спутник, крутил его вокруг себя всё быстрее и быстрее, думая о том, что его злило и крепко сжав зубы, с силой швырнул. Астероид со скоростью пули улетел куда-то вдаль, за пределы системы. Солнечная система, хоть и была большой, но представляла из себя сравнительно тонкий диск, а камень вылетел за пределы этого диска под небольшим углом. Седьмой вздохнул с облегчением. Часть его эмоционального груза была выброшена вместе с этим камнем. Что же ещё можно сделать? Уран немного побродил по окрестностям, пока не заметил пару малюсеньких камней. Они имели интересную форму и были раскрашены в необычные цвета. Минералы? Кольцевому было плевать. Он просто заставил их кружиться в невесомости, и теперь камушки имитировали движение пузырьков в лавовой лампе. Уран смотрел на это и ощущал, что злость уходит, оставляя после себя шлейф из обиды. Кольцевой вздохнул ещё раз. В его голову покралась мысль, что с дементивным комочком счастья ему было гораздо легче, чем с травмированной по всем фронтам планетой. Да, когда у Нептуна была проблема с памятью, он всего лишь забывал какие-то вещи или фразы, а теперь, когда его воспоминания сбросили с себя пыль веков и без конца лезут в его голову, он стал вести себя по-другому, мыслить иными категориями, чем раньше и он... просто стал другим. Уран усмехнулся. Раньше он так боялся потерять своего Нептуна, не мог представить себе синюю планету, которая никого не узнаёт и не может вспомнить, кто она такая. Сейчас же... Восьмой всё помнил. Даже слишком много. Бирюзовый не заметил, как Нептун стал другим. Из беззаботного и готового обнять весь белый свет, но при этом гордого и знающего себе цену ледяного гиганта он превратился в дёрганого, пуганого, нервного, ущербного... зверька. По-другому не получалось описать то, чем стала синяя планета. Уран не знал, что послужило этому причиной. Может, какое-то его неосторожное слово или действие? Теперь любой разговор с Нептуном был похож на минное поле. Надавишь не туда и здравствуй, истерика. Седьмой почувствовал, как в горле встал ком, а на глазах наворачивались горячие слёзы. От них щипало глаза, но ему было не до этого. Он только что понял, что потерял Нептуна. И понял, что потерял бы его при любом раскладе.

***

Нептун чувствовал себя ужасно виноватым. Тревога, накатившая на него, утихла, сменившись сожалением. В горле было ощущение чего-то постороннего и тошнотворного, а зрение было затуманено остатками слёз. Синий с силой зажмурил глаза, чувствуя, как горячая солёная жидкость просачивается сквозь закрытые веки. Он промокнул лицо одеялом. Оно источало лёгкий запах сероводорода: вещь всё-таки принадлежала Урану. Аромат не из приятных, но Нептун уже успел привыкнуть к нему и не обращал внимания на его резкость, давно уже не кривил от него лицо. Эти нотки сернистого водорода уже стали такими родными... Нептун прижал к себе один из уголков пушистого тканевого прямоугольника и вдохнул запах. У него появилась мимолётная мысль, что кольцевой прямо сейчас здесь с ним. Восьмой стянул одеяло потуже и на миг представил, будто это Уран его обнимает через ткань, хотя осознавал, что это было не так. Нептун прерывисто вздохнул, ощущая, как на глазах снова появляются жгучие слёзы. Но планета сумела сдержать их. Он не понимал, что с ним не так. Почему он так странно себя ведёт? Сейчас как никогда хотелось попасть в объятия Урана, самому его обнять... Откуда взялись эти эмоциональные качели? Из-за этих дурацких воспоминаний? Да будь они прокляты! Будь Икс проклят! Восьмой вспомнил очередной день из многих, проведённый в боли и страхе за свою жизнь. Ощутил фантомную боль от ударов и в какой-то момент синий поймал себя на том, что он зажмурился и стиснул зубы. Мало вакуума. Нечем дышать. Темно. Тесно. Он рядом! Приступ паники охватил ледяного гиганта и тот резким движением распахнул одеяло и вылетел из удушающих объятий ткани. — Уран! — Громко и испуганно крикнул синий. Находившийся неподалёку бирюзовый поспешил на зов восьмого. — Что такое, Нептун? — Спросил он. — Я... — Восьмой заметил нотки напряжения и раздражённости на лице кольцевого: брови были слегка сведены к переносице, взгляд кольцевого был не прямым, как обычно, сейчас Уран смотрел немного исподлобья. А его губы были сомкнуты плотнее обычного и выглядели тоньше, а их уголки были едва заметно опущены вниз. Синий будто потерял дар речи и продолжить фразу ему было очень трудно. А вдруг Уран сейчас злится? Вдруг он сейчас начнёт кричать? Бить? Нет, это ведь Уран... Так ведь? Восьмой прикусил нижнюю губу и отвёл взгляд в сторону. Нептун ощутил смесь стыда и боязни из-за того, что собирался сказать седьмой планете, что ему страшно. Видимо, Уран уже устал от всего этого. Нептун тоже сильно устал от своего прошлого. Но... Взгляд кольцевого его не на шутку пугал. Вдруг Уран всё же сорвётся и ударит его? Нужно всеми силами не допустить такой ситуации. Избежать увечий. Седьмой видел, что Нептун сейчас сильно нервничает и находиться на грани истерики. Нужно было как-то успокоить его. — Нептуша, милый, — неожиданно для синего бирюзовый сказал это тихим голосом с ласковой интонацией и маленьким осадком усталости. — Ты выглядишь напуганным. Что случилось, дорогой? — Ммх... П-просто... — Восьмой прикусил нижнюю губу и мелко задрожал, когда Уран немного приблизился к нему. Взгляд Нептуна метался из стороны в сторону, а когда он пересёкся со взглядом Урана, синий вздрогнул и отлетел от седьмого на пару сотен километров. — Нептун, это... это я тебя пугаю? — Спросил Уран. — Что-то не так? — Ты... ты злишься на меня? — Надтреснутым и тихим голосом спросил Нептун. Казалось, он вот-вот расплачется. — С чего ты взял? — Ну... у тебя... твоё лицо такое... у тебя было такое выражение... как будто... — взгляд восьмого начал метаться из стороны в сторону, дыхание стало глубже и чаще, ядро заколотилось. От сильного нервного напряжения синий не мог пошевелить языком и произнести хотя бы что-то, похожее на речь. Уран, смотря на Нептуна, понял, что тот до смерти напуган. Видимо, те воспоминания так на него подействовали. Нужно попытаться как-то его успокоить. — Ну-ну, не бойся, мой милый, — тихо, медленно и размеренно заговорил кольцевой. — Всё хорошо, тебя никто не обидит. Давай мы с тобой успокоимся? — Не видя ни согласия, ни отказа, Уран решил продолжить. Нужно было подобрать нейтральную тему для разговора. В голову сразу пришла отличная идея. — Какой твой любимый цвет? — Эмм... Мне нравятся все цвета, — робко произнёс восьмой. — Мне тоже, — ответил Уран. — Особенно когда я замечаю их сочетания вокруг себя. — Это потому что ты художник, — небрежно бросил ему Нептун дрожащим голосом. Бирюзовый сначала возмутился тому, что синий вот так огрызается. Ему, значит, помощь предлагают, а он вот так себя ведёт! Да что с ним вообще творится? Почему он такой странный? И что теперь с ним делать? Помогать ему или нет? Уран не заметил, как на его лице снова появилось раздражение, явное ещё более сильно, чем раньше. — Уран! Чёрная дыра тебя сожри, что тебе от меня нужно?! — Внезапно вскрикнул восьмой со слезами на глазах. — Ты сначала милый и добрый, потом злой, потом опять милый, потом опять злой... Я не понимаю тебя! Просто скажи, что тебя не устраивает! Почему ты злишься?.. — Крик Нептуна постепенно сменился на прежний тихий боязливый голосок. — Это из-за меня? Я тебя чем-то разозлил? Прости меня пожалуйста, что я накричал на тебя, и... и если я тебя обидел, скажи мне, в чём я виноват и я исправлюсь, честно! Я больше так не буду! Клянусь! Я буду делать всё, что угодно, лишь бы ты не злился! И... п-пожалуйста, только не бей меня... хотя бы не по лицу... — О, Вселенная! Нептун, милый ты что такое говоришь? Я не собирался тебя бить! — Встрепенулся Уран. Он наконец понял, от чего именно восьмой был так напуган. Он счёл хмурое выражение лица седьмой планеты за злость и подумал о каких-то ужасах. — Дорогой, я совсем не злюсь. Я просто сильно устал. Сам понимаешь, за последнее время столько всего произошло, я просто очень сильно хочу отдохнуть. Я давно не спал, и... да и тебе наверное тоже будет лучше поспать. Ты тоже натерпелся, зайка. Даже больше, чем я. Нам обоим нужно хорошенько выспаться. Что скажешь? — Ох, Уранушка... — Восьмой вздохнул с облегчением, осознав, что седьмая планета осталась той самой, какой она ему понравилась. Эти слова и тёплая нежная интонация успокоили его. Нептун позволил себе немного размякнуть рядом с любимой планетой и ощутил, как перестал сдерживать в себе печаль и обиду. А заодно и слёзы. — Я... прости меня ещё раз за то, что я так накричал на тебя! Какой же я глупый... — Ты совсем не глупый, Нептуша, — утешил его кольцевой. — Ты защищаешь своё здоровье, свою неприкосновенность. И это очень хорошо. Ты ведь знаешь, что без твоего чёткого согласия тебя никто не имеет права трогать? — Мм... Не уверен... Наверное? — Если ты сам не дашь разрешения, то даже я не буду прикасаться к тебе. Это твоё нерушимое право. Ты не можешь никому принадлежать, потому что ты не вещь, а живая и разумная планета. Ты личность со своим неповторимым характером, со своей историей, со своими чувствами и переживаниями. Ты принадлежишь сам себе и больше никому. Твоё тело — только твоё тело. — И правда... моё тело только моё, — всхлипнул Нептун. — Как же это просто и как же сложно... Но мне до сих пор кажется, что я принадлежу ему. Именно как вещь. Неживая, неодушевлённая. Знаешь, которую можно использовать как угодно и выбросить, когда надоест. Я нигде не могу найти себе места... Мне кажется, что он следит за мной! Преследует, подсматривает, даже когда я прячусь... Я вижу его везде, даже в тебе! — Восьмой после этого выкрика заметил на лице Урана возмущение и лёгкий испуг: его брови были слегка сведены вместе и приподняты в немом вопросе, а глаза слегка прищурены. — Прости, если я обидел тебя, но... Когда я подумал, что ты злишься на меня, а ты сказал, что устал... Я просто вспомнил, что у него часто было такое же лицо, когда он злился. Мне было трудно отличать его эмоции друг от друга и за долгое время я научился определять изменения в его голосе и мимике, чтобы знать, когда нужно готовиться, чтобы удар не пришёлся на глаз или рот... Мне просто всё ещё кажется, что ты это он и что ты вот-вот ударишь меня или... гм... в-в-воспользуешься... мной. Прости, пожалуйста, прости! Я знаю, что ты не такой, но я просто не могу представить рядом с собой кого-то другого. Не его. Мне кажется... Уран, это прозвучит глупо и по-дурацки, но... я не знаю, что я чувствую. Я как будто жду, что меня ударят. Как будто... Я не хочу, чтобы мне был больно, но в то же время... не представляю, что буду делать без этого. — В голове не было слов, а лишь одни ощущения. Нептун не сознавал того, что он чувствовал, всё было смешанным, неразборчивым, и непонятно, где заканчивается одно чувство и начинается другое. Воспоминания, породившие эти чувства, были старыми и почти стёршимися. От них остались только самые яркие, запоминающиеся моменты. В основном... Боль. Много боли. Нептун вспомнил, как Икс в припадке гнева и ярости бил его по лицу и травмировал ему глаз. Как он заплыл, как было невыносимо больно им моргать, как из него постоянно текли слёзы и какая-то жидкость странного цвета. И потом спустя кучу времени глаз чудом зажил без какого-либо лечения, только стал плохо видеть. А потом то же произошло и со вторым глазом. Икс никогда не утруждал себя тем, чтобы лечить свою игрушку. Нептун не сразу понял, что вспоминает об этом... с ностальгией. Он испугался, когда понял, что скучал по этому. И ещё сильнее испугался, когда понял, что в своё время считал поведение этой ненормальной планеты за такое своеобразное проявление любви. Даже когда оно перешло все рамки. Синий понимал, что это не любовь, что Уран любит его сильнее. И любит крепко и по-настоящему. Но почему-то тянулся к своим старым воспоминаниям с этим отморозком. Он не хотел, но так получалось само собой. — Нептуша, — начал седьмой, — мой милый. Я — не Икс. Я — Уран. Для меня ты — самое ценное, что у меня есть на этом свете. Ты — моё маленькое драгоценное сокровище. — Но... Ты был раздражён и злился на меня, — тихонько сказал Нептун, подсознательно ожидая того, что его собеседник взбесится. Но этого всё не происходило и не происходило. В чём подвох? — Нет, моё солнышко, я не злюсь, тем более на тебя. Но я сейчас немного раздражён. Я устал, я нервничаю из-за той катастрофы, которая происходит в нашей системе. — Уран ощущал, как тяжкий груз из накопившегося стресса выдавливает из его глаз слёзы. — П-почему только этом двоим взбрело в голову поменяться местами? Им было слишком скучно?! А они подумали о других? Нептун, мы с тобой жили своей тихой и мирной жизнью и в один "прекрасный" момент всё пошло комете под хвост! — Кольцевой почувствовал слёзы, бегущие по его щекам, почувствовал, как дрожат его губы. — Т-ты же раньше был таким жизнерадостным, любопытным, счастливым в конце концов! А-а-а теперь... Посмотри на себя! Ты сам не свой, тебе плохо... и мне плохо от того, что тебе плохо! Я беспокоюсь за тебя! А что, если с тобой случится что-то страшное? Я не представляю, как мы с тобой будем проходить ч-через это... Нептун видел как его друг, до этого стойко державший себя в руках, сдал позиции и теперь... плачет. Восьмой ощутил укол стыда от того, что своим поведением довёл бирюзового до плача. Он раньше никогда не плакал! Сейчас Нептун первый раз видит Урана плачущим навзрыд. Громко, со всхлипами, слезами, которые оставляли небрежные мокрые дорожки на его лице. Синяя планета недолго размышляла перед тем, как пойти на отчаянный шаг. Он медленно подлетел поближе к своему ледяному другу. Двигался всё ближе к рыдающей планете. Ему не хотелось делать этого, но ему было жалко кольцевого. Больше, чем себя. Нептун сделал глубокий вдох и решился двинуться вперёд. Он обнял Урана. Легко и нежно. Любя. Хотя седьмая планета испуганно дёрнулась от его касания, она была не против. Нептун, переборов свой страх, прижал к себе рыдающего Урана чуть сильнее и неловко начал гладить его по "спине". Касание за касанием, движение за движением... Восьмой шептал ему слово "тише", как мантру и постепенно плач Урана стихал, он всё реже всхлипывал. В конце концов бирюзовый просто тяжело и прерывисто дышал, доверившись Нептуну. Доверив ему себя. С каждым разом синий гладил всё увереннее и ощущалось это всё приятнее. Уран чувствовал, как на его спине по атмосфере проходила приятная мелкая рябь. Она медленно успокаивала его. Внутри восьмого боролись между собой желание крепко-крепко обнять кольцевого и страх перед тем, чтобы быть с кем-то вместе. Нептун не мог представить рядом своего романтического и сексуального партнёра не таким, как Икс: ему казалось, что любой партнёр будет причинять ему боль, что он привыкнет к этому и не сможет уйти, боясь потерять единственную планету, которая его хоть сколько-то понимает. Планету, которой он хотя бы капельку нужен, даже в качестве боксёрской груши. Не безразличен. Синий не сразу понял одну банальную истину. Он просто хотел капельку внимания и, если получится... любви. Нептун хотел любви. Жаждал любви. Изголодался по ней. Поэтому он наступил на горло своему страху и крепко прижал к себе Урана. Он знал, что эта замечательная бирюзовая планета — самое добродушное и милое существо из всех. Нептун заставил остатки своего страха испариться и мысленно повторял про себя: "Уран хороший". Да, он действительно хороший. Добрый. Заботливый. И самое главное — это то, что рядом с ним безопасно. — Чего ты ждёшь? Обними меня, — прошептал Нептун. Восьмой немного вздрогнул, когда Уран нежно приобнял его в ответ, прильнув к синей атмосфере своего ледяного друга. — Наши чувства до безумия ранимые, — надтреснутым голосом тихо проговорил кольцевой. — Не так ли? — Да, Уранушка. Чувства — очень хрупкая вещь. Оскорбить нас может кто угодно. А вот... утешить, поддержать... — Нептун резко и прерывисто вдохнул. Его нижняя губа задрожала, брови сложились "домиком", глаза снова оказались на мокром месте. — Ну вот, кажется, я опять плачу... — Поплачь, — сказал Уран. — Не держи в себе. Выпусти всё, что тебя тревожит. И... можно обнять тебя чуть покрепче? — М-можно... Нет, нужно, Уран! Обними меня! Прошу, обними так крепко, как только сможешь! Ты не представляешь, как я хочу побыть вместе с тобой вот так! Как я всё это время хотел! Пожалуйста, не отпускай меня... Уранушка... Уран с облегчением вздохнул, услышав согласие и своё милое прозвище. Это значит, что Нептун снова ему доверяет. ...так ведь? Если бы синий не доверял кольцевому, не обнял бы его первым. — Никогда и никуда не отпущу тебя, солнышко, — прошептал ему седьмой. — Я всегда буду с тобой, милый. Всегда. Бирюзовый сильно прижал к себе восьмого и ощутил, как тот уткнулся лицом в его атмосферу и хныкал так. Кольцевой начал потихоньку напевать какую-то мелодию и медленно раскачиваться из стороны в сторону, чтобы успокоить своего ледяного друга и легонько поглаживать его, стараясь не касаться южного полушария. Вскоре голос Урана становился всё более расстроенным и сиплым, а из глаз полились такие непривычные слёзы. Он сам тихо захныкал, чувствуя мягкие объятия Нептуна, прижимаясь к нему поближе и чувствуя, как Нептун прижимается поближе к нему. Прошло несколько длительных часов прежде, чем обе планеты выплакали всё, что беспокоило их. Перестало беспокоить жжение в глазах от слёз. Они только что осознали, что после этого плача им стало легче на душе. Они оба нуждались в том, чтобы выпустить все свои накопившиеся эмоции. Уран тоже вместе со слезами отпустил накопившиеся за долгое время переживания. Сначала был ядерный приступ у бедняги Сатурна. У кольцевого тогда душа в экзосферу ушла от его крика. Потом они с Нептуном заболели из-за перегрева, долго чихали, кашляли, лихорадили. А лихорадка сама по себе вещь отвратительная... Но не настолько, как воспоминания Нептуна о его прошлом. Чёрт подери, он в самом начале, хоть и косвенно, но говорил об избиениях и _изнасиловании_! Причём выяснилось, что повторялось всё это не один и не два раза, а постоянно! Уран не знал, каково это — быть изнасилованным и знать этого не хотел. Он понимал, что это было больно как морально, так и физически, что это было тяжело. Но он круглым счётом почти ничего не понимал, что _именно_ перенёс Нептун. Синий не расскажет ему деталей, потому что сейчас он не готов, да и потом он бы тоже наверняка не стал ничего рассказывать. Представление Урана об этих противоправных поступках было весьма поверхностным. Секс без согласия, удары... Бирюзового раньше никто никогда не бил и сексуального опыта у него ещё не было. Седьмой считал близость чем-то сокровенным, тайным, заповедным, чем-то, чем можно было заниматься только с одной единственной планетой. Той самой. Любимой. А когда какой-то мудак склоняет своего партнёра к близости, а тот не хочет? Не готов? И поэтому... этот выродок решает взять его силой? Уран, как ни старался, не смог представить всего этого. Всех ощущений, всех эмоций. Его скудное воображение выдавило из себя лишь десятые, сотые доли всего этого. Бирюзовый вздохнул. Всё. Хватит думать об этом. Дурные мысли должны быть выброшены из головы. Сейчас нужно было наслаждаться моментом, когда они с Нептуном были вместе. Были друг с другом. Были единым целым. И всё-таки их отношения представляли из себя нечто большее, чем обычная дружба. Они знали друг о друге некоторые вещи, что знает не каждый их знакомый. Много времени проводили рядом, и то, как они общались друг с другом... здесь прослеживались нотки романтики. Их отношения уже вышли за пределы обычной дружбы. Но это ещё не было любовью. Или... было? Да, возможно это и вправду была любовь. Странная, нелепая, своеобразная... и особенная. Не такая, как у других. Другая. И оттого прекрасная. Они любят друг друга так, как умеют.

***

Нептун отстранился первым. Как бы ему ни нравилось обниматься, но всему должен быть лимит. Желание снова оказаться в гордом одиночестве постепенно взяло верх над синей планетой. Уран отпустил его, хоть и не хотел. Бирюзовый хотел бы вечно прижимать к себе это маленькое чудо. — Нептуша, тебе лучше? — Спросил седьмой с нескрываемой яркой улыбкой на лице. — Лучше, Уранушка. Спасибо тебе. — За что? — За всё. За то, что заботишься обо мне. За то, что из всех планет ты выбрал именно меня. Ты ведь мог бы выбрать кого угодно ещё, — усмехнулся восьмой. — И... за то, что ты не такой, как он. Ты милый. И добрый. И с тобой можно поговорить о чём угодно и обняться. Ты знаешь, что ты мягонький? — Я польщён, — произнёс кольцевой. — Ты тоже мягкий. Но не настолько, как я думал. — То есть, я плотный? — Спросил восьмой с нотками обиды в голосе. — Ну... ты плотнее меня, Нептун. И это совершенно нормально. — Ммм... А может, мне стоит... ну, знаешь... сбросить немного веса? Ох, я кажется, совсем себя запустил. Я толстый, да? — Нет, Нептун, что ты такое говоришь? Ты не толстый и худеть тебе не нужно. Что с тобой? Ты ведь раньше не беспокоился из-за своей массы. — Раньше было раньше, — ответил восьмой. — Вдруг я тебе противен, а ты стесняешься сказать? Нептун оказался отчасти прав. Уран действительно стеснялся сказать ему о его лишних килотоннах. Он не знал, как сделать это тактично и... стоит ли вообще говорить об этом? Восьмой итак уже на грани того, чтобы обзавестись ненужным ему комплексом неполноценности. Кольцевой испугался, когда представил отощавшего и болезного Нептуна, который всё ещё пытается сбросить вес, когда сбрасывать уже нечего. Нет, он этого не допустит. — Нептун, дорогой, если бы оно было так, то я бы не общался с тобой и не пытался бы тебя подбодрить. Ты совсем не толстый. Ты наоборот стройненький, — соврал бирюзовый. — А если и есть пара дополнительных килотонн, то они тебе очень идут. Ты знаешь, что ты у меня самый красивый, замечательный и прекрасный. — Перестань, Уран. Не такой уж я и красивый. И уж тем более не прекрасный и... — Восьмой шмыгнул "носом", когда на глазах снова навернулись слёзы. — Никакой не замечательный... — Тише, дорогой, тише, — принялся успокаивать его бирюзовый. — Да, ты не такой ослепительный как какая-нибудь звезда. Да, мы живём на самом краю Солнечной системы, где почти всегда темно и холодно. Но эта темнота была бы беспросветной без тебя. — П-перестань... — Потому что ты моё солнышко, Нептун. Синяя планета растрогалась. Она не смогла сдержать слёз и с молчаливого согласия Урана уткнулась в его атмосферу. Нептун снова почувствовал себя лучше в объятиях седьмого. Всё-таки Уран его... Любит.