Поменяться местами

Тяжёлые веки словно были налиты свинцом, и каждый раз, как они норовили сомкнуться, Сатурн не давал им этого сделать. Он заставлял себя перестать думать о сне, но безуспешно. Ему... Сейчас... Нельзя... Спать... Он должен оставаться в сознании. Контролировать всё, что происходит. Он не желал проваливаться в сон. Только не снова. Только не после этого кошмара, что он видел словно наяву. После того, как Сатурн начал вспоминать своё прошлое, его подсознание вытащило осколки разных неприятных воспоминаний из мрачных глубин души и соединило их, создав отвратное зрелище. Он знал, что подсознание наверняка способно на ещё более страшные вещи. В своём кошмарном сне он видел себя со стороны. Видел себя испуганным, на грани истерики. И другую планету, умоляющую его оставить ей жизнь. Она едва успела сформироваться, но зычный голос говорил ему, что это просто протопланетное облако. От одного меньше не станет. Этот голос манипулировал Сатурном, играя с его страхами. "Ты решил сдаться прямо сейчас?" — Сказал голос. — "А как же твоя мечта стать звездой? Ты ведь так сильно хочешь этого, всем своим ядром. Я прав?" Сатурн согласился. Он хотел быть звездой. Хотел дарить друзьям свет и тепло. Хотел кружиться вместе с Юпитером и Солнцем в тройной звёздной системе, мечтал о том, чтобы сблизиться с ними обоими... Мечтал о солнечной семье. — "Тогда сделай это. Вперёд," — подбадривал голос. Сатурн снова взглянул на планету, что молила его не убивать её. А стоила ли мечта о становлении звездой чьей-то жизни? Может, лучше остаться таким, какой он есть сейчас? "Н-нет," — неуверенно произнёс газовый. "Что ты сказал?" — Раздражённо и вкрадчиво прошептал голос. — "Может, я глухой? А ну-ка, повтори," — потребовал он. Сатурн испугался. Он искренне не хотел поступать, как он думал, неправильно, но если он ослушается таинственный голос, то ему казалось, что он сам может оказаться на месте бедной планеты. "Ничего," — тихо ответил гигант. "Какой ты послушный, просто прелесть," — похвалил его голос. — "А теперь давай, съешь это." Сатурну стало противно от того, что голос обозначил планету как неодушевлённый предмет. Он не хотел есть её. Планета была живая. Ей было страшно. И ему тоже было страшно. "Я жду," — голос терял терпение. Он стал грубее и в его интонации слышалась угроза. Сатурн всё медлил, оттягивал. Бездействовал. Невидимка, наблюдая за нерешительностью гиганта, цокнул и перешёл на шёпот, говоря вкрадчиво и с сильным раздражением. — "Ты что, уже перехотел исполнять мечту всей своей жизни? А ты не думал, как после этого на тебя будут смотреть другие? Что они о тебе подумают? Что о тебе подумает Солнце? Юпитер? Ты хочешь, чтобы твои друзья над тобой смеялись? Хочешь, чтобы над тобой начали издеваться? Чтобы тебя обсуждали за твоей спиной, чтобы говорили о том, какой ты лентяй, лодырь и бездельник, не сумел выполнить такую простую задачу? Я тобой разочарован. Я думал, что ты целеустремлённый, что ты действительно стремишься к тому, чтобы превратиться в звезду. Но, видимо, ты решил остаться простой заурядной планетой, каких тысячи. Решил остаться лузером. Я вытащил тебя из грязи, я дал тебе возможность изменить твой статус! И как ты относишься к этой возможности? Ты не ценишь её, не ценишь мои старания, ты не ценишь меня, твоего лучшего друга! Ты и дальше будешь так подводить меня? А дальше что? Подведёшь других своих друзей? Такими темпами ты станешь обузой для системы, тебя все бросят, выгонят отовсюду и ты останешься совершенно один. Позорище." Это слово навсегда запечатлелось в сознании Сатурна. Позорище. Он — позорище. Газовый увидел перед собой тёмные размытые силуэты планет, чей приглушённый смех, похожий на скрип и свист, отдавался эхом в его голове. Силуэты исчезли, а смех остался. От осознания того, что он хуже других, что он объект насмешек, планета, не воспринимаемая всерьёз, посмешище, позорище, на душе стало пусто. Он не хотел всю жизнь провести в одиночестве. И поэтому он решился. Он подчинился. Он это сделает. Он заранее попросил прощения у планеты, медленно притягивая ту всё ближе к себе. Сатурн не желал этого делать, но по-другому было нельзя. Он запустил её в свой рот и с трудом закрыл его — планета была не маленькая. Она кричала, пыталась вырваться, но зубы давили всё сильнее. Они сомкнулись на коре, заставляя её трещать. А затем гигант ощутил, как твёрдая поверхность начала поддаваться. Планета кричала от сильнейшей боли, но газовый был не в силах ослабить хватку. Наоборот, он стал давить сильнее, чтобы бедная планета наконец отмучилась и больше не страдала. Ещё одно надавливание, раздался треск и планета затихла. На язык Сатурна полилась магма. Сначала хотелось блевать, но голос его остановил. "Даже не думай выплёвывать." — Интонация не терпела пререканий. Гигант разомкнул челюсти и снова сомкнул их, слыша ещё более мерзкий хруст. Рот заполнила магма, что раньше находилась внутри недавно живой планеты. Её было слишком много. "Глотай," — приказал голос. Сатурн помедлил. Он привыкал к омерзительному вкусу, чтобы его не стошнило сразу же. Гигант старался не думать о том, что только что убил живое существо ради одобрения. — "Я сказал глотай," — повторил голос. Сатурну ничего не оставалось, кроме как послушаться. Он проглотил небольшую порцию магмы, но она сразу же вернулась обратно. Газовый посмотрел туда, откуда доносился бестелесный голос, не видя ничего, кроме черноты космоса. Он попытался проглотить ещё раз и на этот раз у него получилось. Сатурн скривился от противной густой консистенции раскалённой жидкости, что не спешила отступать от глотки и он рефлекторно проглотил ещё. И ещё. Во рту теперь было приемлемое количество магмы и почти пустая кора, которая вскоре была раздроблена до состояния каши несколькими мощными жевательными движениями. Гигант был напуган тем фактом, что... ему понравилось. Это было вкусно. Он продолжал жевать, уже более интенсивно, пытаясь распробовать новые оттенки вкусов. Вот базальт, вот сера, вот метан... и тут на его зубах с отвратным металлическим звуком лопнул плотный железный шарик. Этот вкус одновременно противный и невероятный. Сатурн только что разжевал ядро. Ему казалось, что оно ещё билось, когда он раздавил его зубами. Как же это, наверное, больно... Наконец гигант проглотил всё, что находилось у него во рту и вздохнул. Он ощутил, что после этой трапезы он стал немного тяжелее. Это ощущение было таким непривычным. Некомфортным. "Ну, как?" — Поинтересовался голос. — "Не так уж плохо, правда?" Сатурн слабо кивнул. Внутри тут же пробудилось осознание того, что он загубил чью-то жизнь просто ради чьей-то хотелки. Потому что кто-то сказал ему так сделать. И тот факт, что газовому всё это понравилось и что его нутро так любезно приняло эту трапезу, заставил гиганта почувствовать тошноту. Видя, что Сатурна заштормило, голос изрёк: "Если тебя вырвет, ты съешь это заново." Гиганту показалось, что останки планеты внутри дёргаются в конвульсиях, то тут, то там судорожно давя на нежное нутро. Неужели после таких пыток планета всё ещё жива? Гигант не смог себя сдержать и перемолотая в кашу планета вылезла наружу, тяжесть исчезла. Какая мерзость. Она действительно дёргалась. А её расплющенное ядро лихорадочно пыталось биться отдельно от планеты. В таком состоянии она не могла быть живой. Эти судороги были постмортемными. На что он подписался? У Сатурна закружилась голова. Ему стало плохо. Да, протопланетные облака, что ещё не сформировались в небесные тела, он мог поедать преспокойно, но... живых, разумных планет, у которых есть свои заботы и переживания, своя история? Планет, которые испытывают страх и мучаются от его действий? Сатурн вздохнул. Хотел стать звездой, а стал чудовищем. "Чего ждёшь?" — спросил раздражённый зычный голос. Гигант испугался от такой внезапности. — "Ешь." Он правильно услышал? Нет, он не собирался есть эту гадость. Сатурн потихоньку начал понимать, что то, что заставляет его делать этот странный голос — не то что неправильно. Это безнравственно. Жестоко. Аморально. "С каких пор ты управляешь мной?" — подал голос Сатурн и тут же ощутил резкую слабость, в глазах потемнело, а затем стало слишком ярко. Окружающий пейзаж сменялся с одной локации на другую, то со светлой на тёмную, то с яркой и цветной на тусклую и блеклую. Голова закружилась. Гигант не понимал, где он находится, что сейчас происходит. Оглядевшись вокруг, он не увидел ни останков планеты, ни знакомых звёзд и созвездий, его хаотично перебрасывало из локации в локацию. Страх и ужас наполнили его ядро, отчего в нём зародилась пульсирующая боль. Голос сделал с ним что-то, от чего гигант пожалел о своём решении выступить против бестелесного, и, судя по всему, всемогущего существа. "С момента твоего появления, дорогой Сатурн." — Голос становился менее зычным и более высоким и чопорным. "Мне плевать!" — Газовый сам удивился своей смелости. Он хотел дать отпор, хотел остаться без постоянного надзора этого страшного голоса. — "Просто уйди! Я хочу избавиться от тебя!" "Не получится, Сатурн", — с насмешкой произнёс голос. — "Ты никогда не убежишь от меня, нигде не скроешься. Где бы ты ни прятался, я везде тебя найду." "Отстань!" — Крикнул гигант. Его ядро болело всё сильнее. — "Зачем ты это делаешь?!" "Я лишь добра тебе желаю, как ты не понимаешь этого?" — Наигранно обиженно сказал невидимка. — "Благодаря мне у тебя есть самые красивые кольца в системе. Благодаря мне ты занял свою просторную и шикарную орбиту. Благодаря мне ты — вторая по величине планета Солнечной системы, и если бы ты не ослушался меня, ты мог бы быть первым. Мог бы стать звездой! "Если бы я тебя не слушал, я мог бы стать счастливым", — тихо сказал гигант. Он помнил, что его кольца появились из трупов старых спутников, которых он лично убил. Его внушительный размер — заслуга его нелепой попытки стать светилом. А его орбита такая просторная, потому что в своё время он всех там поубивал. "А сейчас ты не счастлив?" — Ответом на это стал сильный укол в ядре, Сатурн заскулил от боли. — "Отвечай, когда тебя спрашивают." "Нет!" — Выкрикнул Сатурн. "Паршивец! Я стараюсь ради тебя, тяну вперёд, не позволяю дать слабину, я обеспечил тебя всем, что у тебя сейчас есть! И после всего этого ты смеешь говорить такое? Наглец!" Газовый почувствовал вину. Что, если голос прав? Что, если он действительно неблагодарный и сейчас выделывается просто потому что не оценил вклада невидимки? "Возможно... возможно ты прав. У меня всё это есть только из-за тебя." — Сатурн сделал короткую паузу, чтобы переждать усилившуюся боль. "Умничка. Наконец-то ты понял, что я желаю тебе только самого хорошего. И стоило так себя изводить? Всё, чего я ждал от тебя — скромное спасибо и я его наконец-то получил. Я говорил тебе, что ты чудесная планета, Сатурн? Особенно когда ты так хорошо себя ведёшь." На душе стало легче и одновременно противно от этих приторно-сладких слов. Гигант чувствовал себя питомцем голоса, которого прямо сейчас дрессируют. "Это... очень мило с твоей стороны," — начал газовый, — "но я хочу знать одну вещь." "Какую же?" Сатурн всё хотел задать этот вопрос, но боялся, что ответ на него будет ужасным. Наконец он решился. Будь что будет. "Кто ты?" "Кто я?" — Усмехнулся голос. — "Удивительно, как ты сразу не понял это." Из пёстрой глубины космоса постепенно начал формироваться тёмный силуэт, приобретать форму. Это была планета размером с Сатурна, с... кольцами, как у Сатурна и... "Я — это ты." Эта фраза заставила Сатурна проснуться от резкой боли в ядре. Он плохо соображал, не понимал, что происходит, где и с кем он находится. Гигант чувствовал лишь озноб. Кругом слышались какие-то голоса — наверное, спутники Юпитера. И, видимо, кто-то из планет. Вроде бы у него что-то спрашивали, вроде бы он что-то отвечал. Или нет? Может, это ещё один сон? Боль не давала ему расслабиться. От неё нельзя было убежать, она была внутри Сатурна. Он не понимал, сколько времени прошло, пока он был в бреду, но он услышал голоса его собственных лун. Неужели это правда? Или опять дурацкий сон? — ...урн? Сатурн? — Из безразличного состояния газового гиганта вывел голос Титана. Но отвечать ничего не хотелось. Шестой чувствовал, как спутники крутятся вокруг него, прикасаются к нему, пытаясь понять, что с ним. Нужно было дать ядру передышку. Хотелось спать. Но что, если газовому приснится что-то ещё более мерзкое и страшное? От этого кошмара у него сильно разболелось ядро. Сейчас у него не было сил нервничать: Сатурн утонул в апатии от усталости. Он всё это время не отдыхал, а жалкое подобие сна только сильнее его вымотало. Решено. Нельзя закрывать глаза. Нельзя спать.