Поменяться местами

Спутники, пошептавшись друг с другом, разлетелись кто куда, в то время как ледяные гиганты медленно удалялись на свои орбиты. Уран притянул Нептуна своей гравитацией, держа очень близко к себе, можно сказать, вёл его "под руку": того шатало из стороны в сторону от лихорадки, он летел очень медленно и всё время норовил отстать. Бирюзовый понимал, что его дорогой Нептун нуждается в отдыхе, и если бы он мог, то просто потащил бы его за собой как спутника, чтобы синий не тратил так много сил на дорогу. Но увы, Урану не суждено быть вторым Сатурном: он ни массой, ни размером, ни чем другим не дотягивает до него. Раньше ледяной по-чёрному завидовал газовому гиганту: у него были роскошные кольца. Их было больше, они были шире, красивее, чем у Урана. У Сатурна была красивая монохромная атмосфера. У него было стремление стать лучше, чем вчера, он всегда усердно тренировался, чтобы побить рекорды, поставленные им же. Но теперь эти кольца носил Юпитер. Атмосфера стала разноцветной и полосатой после того, как у него поднялись жуткие ураганы. Сатурну всегда было мало того, что у него было, он не умел вовремя остановиться. И куда это его привело? Он поплатился за своеобразную алчность всем, что у него было и сейчас стоял одним полюсом в небытии. О, Вселенная, дай ему сил. Теперь Уран злился на себя из-за своей тогдашней слепости. Он мог предупредить Сатурна. Мог сказать ему, чтобы он поберёг своё здоровье. Мог отвлечь его и вместе с Нептуном позависать с ним. Сатурн не такая уж и плохая планета, как думал Уран. Он просто нуждался в помощи, поддержке. В друге, что поймёт и подскажет, что делать в трудный момент. Ледяной понял это после того, как Сатурн рассказал про свои прошлые грехи... Бирюзовый не злился на него за то, что тот вместе с Юпитером выбросил их на нынешние орбиты — это уже нельзя исправить. Возможно, это из-за газовых гигантов Нептун стал... особенным. Внутри всё же проросло семя злобы. Даже если кольцевой и вправду виноват в том, что его родной, милый Нептун страдает от слабоумия, то... он уже получил по заслугам. Как бы жестоко это ни звучало. А Юпитер при каждой встрече обходился с ледяными очень мило и вежливо. Седьмой невольно покопался в памяти и вспомнил взгляд первого гиганта системы, что часто ловил на себе и Нептуне. Он был добродушным с ноткой сожаления. А его дружелюбная интонация и ласковое обращение с Нептуном, даже когда он забывал что-то прямо во время разговора или говорил одно и то же по нескольку раз. Юпитер всегда удивлялся одним и тем же историям, что любит рассказывать Нептун, выслушивал его тарабарщину как философскую мысль, старался понять и говорить так, чтобы Нептуну было комфортно... Росток злобы увял и растворился в море грусти. Даже если так, даже если Сатурн виноват в этом, он не заслужил того, что с ним стало. Уран оглянулся на себя из прошлого, который просто молча завидовал Сатурну. Дозавидовался. Может, он случайно сглазил газового? И теперь, когда бирюзовый на пару с Нептуном болен, судя по всему, чем-то заразным, он не имеет возможности помочь кольцевому. Вдруг Сатурн подхватит эту гадость, а с его ослабшим здоровьем он вовсе может... Лучше не думать о таком. Даже если Уран всё-таки сможет найти Землю, то планета с жизнью имеет все шансы стать переносчиком заразы. Твою мать. Из раздумий бирюзового вырвал громкий кашель восьмого. Ох. Уран чувствовал себя виноватым перед ним. — Нептун? Тебе тяжело? Урану самому становилось нелегко продолжать двигаться в таком темпе: температура начала подниматься, всё свербило, першило, так не вовремя появилась сонливость, из-за которой ориентироваться в пространстве стало сложнее: перед глазами всё плыло. Уран вычленил из всего произошедшего весьма простой, но жестокий урок. Если тебе плохо или силы на исходе — отдохни. — Мм? — Устало промычал синий. — Я имею в виду, мы можем оста-оста-ос-ааааАаАПЧХИ! Угх... Остадовиться... — Уран шмыгнул "носом" и покашлял. — Мхм, — тихо угукнул Нептун. Планеты прекратили движение. Они находились где-то между орбитами Сатурна и Юпитера. — Давай сюда, — сказал бирюзовый, приглашая восьмого в объятия, на что тот с радостью согласился. Уран ощутил на себе прикосновение горячей, по меркам ледяных гигантов, атмосферы. — Тебе надо остыть, дорогой. — Бирюзовый, пока его температура была ещё недостаточно высокой, как мог, остужал синего. Уран при этом сам нагревался, и с каждым градусом ему становилось хуже. Внутри что-то закрутило, бирюзового уже стало тошнить, он хотел разорвать объятия, но его холод был необходим Нептуну. Только это заставляло его оставаться на месте. Как же мерзко чувствуется это гадское нагревание... Уран понял, что его старания окупились, когда услышал вздох облегчения. — Спасибо, Уранушка. Ты хороший. Эти слова были лучшей из всех наград для кольцевого. Седьмого бил озноб от возросшего жара, возможности и желания лететь дальше уже не было. — Тебе лучше? — Хрипло спросил бирюзовый. Его тянуло кашлянуть, но подступивший к горлу лёд, что намеревался выйти наружу, подсказывал ему, что этого делать не стоит. — В сто ра-КХА-КХА! В сто раз! Урану стало во столько же раз хуже. Седьмой отстранился от объятий, когда почувствовал, что перестал охлаждать Нептуна. Угх. Как же противно. Мерзотно. Гадко. Представить тяжело, что синему было ещё более жарко, а он мало того, что не подавал виду, так ещё и улыбаться умудрялся. Как же тошнит... — Уран? Аа... ааааАаАПЧХИ! КХА! Ухх... Тебе нехорошо? — Мне.. гм... — Седьмой не смог договорить предложение. Тошнота подступила слишком близко. В ответ он просто кивнул. Может, просто подождать, пока позывы не стихнут? — АПЧХИ! Какая гадость — болеть. Так противно. Уранушка? Я могу сделать для тебя что-нибудь? Ты-КХА-КХА-выглядишь хуже, чем я. Уран промолчал. Он не знал, что ему сейчас нужно. Что Нептун может сделать для него? — Оу, я знаю! Знаю! Хо-КХА-КХХХА-КХЕ! Хочешь, я расскажу тебе историю, как я познакомился с... угх... Тритоном? Уран кивнул. С этим рассказом мысли хоть немножко перестанут фокусироваться на поганом самочувствии. Восьмой начал свой нескладный-неладный рассказ, который прерывался кашлем и чиханием. Бирюзовому было стыдно за то, что он не мог вникнуть в смысл того, что говорил синий, но был благодарен ему за историю. Слушая чудесный, пусть даже севший и хриплый голос Нептуна Уран чувствовал, что ему стало совсем немножечко, совсем капельку получше. Но рассказ на половине окончился сильным громкий свистящим кашлем. Вот чёрт. Он мог бы не допустить такого, если бы вслушивался, если бы... — Тише, родной. Горло сильно болит? — Спросил седьмой, когда кашель Нептуна стих. Тошнота отступила ровно настолько, чтобы можно было говорить короткие фразы. Синий кивнул и снова раскашлялся. — Дорогой, попробуй подышать на десять счетов. Дай горлу успокоиться, а рассказывать продолжишь попозже. — Нептун молча кивнул и принялся чередовать вдохи и выдохи, считая до десяти. Получалось плохо из-за сильного першения и саднения, но они постепенно начали стихать. — А сейчас попробуем подобраться поближе к нашим орбитам. Ты готов? — Восьмой ещё раз кивнул. Обеим планетам хотелось поскорее добраться до заветного прохладного места, где им станет намного лучше. Ледяные гиганты двигались неспешно, иногда останавливаясь чтобы перевести дух. Каждые несколько сотен километров, что они пролетали, приятный холодок усиливался. Нептуну становилось легче. Хоть кашель и чихание не проходили, но жар спадал. Восьмой становился менее сонным, в нём появлялась энергия для более быстрого движения — он уже успел обогнать своего ледяного друга. У Урана же немного усилился озноб. Наверное, из-за прохлады. Его лихорадка будто застопорилась на одном месте. Бирюзовый был рад видеть, как болезнь медленно сдаёт позиции, оставляя Нептуна: ещё парочка дней и он снова будет прежним. Седьмой был немного удивлён, когда заметил, что синий смотрит ему прямо в глаза. — Уран, ты ещё не остыл? — Обеспокоенно спросил восьмой. — Нет, ещё нет. — А почему? — Потому что я-КХА-КХА-больше тебя и мне-КХА-мне для этого требуется больше времени. — А-а-ааААПЧХИ! Ух, подятдо. АПЧХИ! — Дорогой, подождёшь меня? Я немного отстал. — Уранушка, если тебе плохо, то давай остановимся. — Нептун подлетел поближе к бирюзовому. — Передохни. — Но мы отдыхали совсем недавно, — растерянно произнёс седьмой. — И что? Ты вообще-то болен. — Синий проверил температуру Урана, прикоснувшись губами к его "лбу". — Оички-ёички, как у тебя температура-то подскочила... Уран остался шокирован таким проявлением заботы от Нептуна. Обычно это кольцевой заботился о своём друге, особенно во время обострения его "особенности". Но сейчас они будто поменялись ролями: лихорадка не давала Урану здраво мыслить, и за него это приходилось делать восьмому. И... это что... это был поцелуй? Медленно исчезающий влажный и морозный след от холодных губ на горячем "лбу" дал седьмому понять, что это не галлюцинация. Если бы не отвратительное самочувствие седьмого, он бы здорово смутился, но сейчас он просто легко улыбнулся. Пока Нептун пытался рассуждать о важности отдыха и приводил аргументы, иногда повторяющиеся, Уран рассматривал его. Кольцевой никогда раньше не смотрел на восьмого под таким углом. Он всё время думал о будущем. О том, что будет, когда личность Нептуна полностью сотрётся. Но он не думал о настоящем. О том Нептуне, что ещё остался. О, Вселенная, они так мало проводили времени вместе. В плане дружеских посиделок, разговоров о личном, настольных игр, чтения книг, да даже просмотра сериалов вместе с Землёй... У них было так мало счастливых моментов вместе... Уран понял, что они должны по максимуму использовать время, которое у них осталось, по максимуму насладиться обществом друг друга, пока могут. Пусть это будет нелепо и сумбурно, но бирюзовый всем ядром хочет запомнить Нептуна не как серую тень самого себя, за которой нужен постоянный уход, а как полноценную планету, как друга, как... — Нептун? — Вклинился в монолог синего Уран. — Перебивать некультурно. КХА-КХА! Но я спишу это на твой жар. — Нептун, я хочу тебе сказать... — Можно мне закончить? — Нептун, это... А-аа-АПЧХИ! Очедь важдо. — Что, Уранушка? Кольцевой ненадолго стушевался, услышав ласковую версию своего имени. А не спешит ли он? А истинны ли его чувства или это всё из-за болезни? Но думая о том, что нужно спешить, что нельзя терять ни минуты, Уран набрался смелости и уверенно сказал: — Я знаю, это может прозвучать странно и неожиданно, и я не знаю, взаимно ли это. Пусть ты меня пошлёшь или не воспримешь всерьёз, мне всё равно, но я должен это сказать. — Уран вдохнул побольше вакуума, насколько позволяло самочувствие. Несколько томительных мгновений, казалось, тянулись как часы. Может, не стоит? Но пути назад уже нет. — Нептун, милый. Я... Я люблю тебя. — Для восьмого это прозвучало как гром среди ясного неба. Он был ошеломлён таким заявлением. — Я дорожу тобой больше всего на свете. Да, сначала я был с тобой из-за чувства вины, но теперь я с тобой из-за тебя. Я люблю твою оптимистичность, твою доброту, твой характер, твои недостатки... Я люблю всего тебя. И пока не стало слишком поздно, я бы хотел провести с тобой столько времени, сколько это возможно. Пока смерть или деменция не разлучит нас. — Уранушка... — На глазах восьмого наворачивались горячие слёзы. — Дай... Дай я те-ик-тебя обни-ик-обниму... Планеты снова соединились в объятиях. Сейчас уже Нептун охлаждал Урана. Кольцевой чувствовал резкий, кусачий, но такой нужный холод. Он отдёргивался от прикосновений синего, пока его разгорячённая атмосфера не привыкла к прохладе. — Сейчас я тебя остужу, будешь как новый, — уже без икания от слёз сказал Нептун. Он не имел уверенности в том, что слова Урана не были сказаны в бреду, но тоже хотел провести оствшееся время как можно более насыщенно. — Что бы я делал без тебя, дорогой... Уран почувствовал на своей щеке, прямо возле уголка рта ещё один поцелуй. Насколько он знал Нептуна, это могло означать, что их чувства... взаимны. Кольцевой уткнулся в прохладную атмосферу восьмого, чтобы скрыть свои слёзы. От счастья и грусти одновременно. — Хе-хе, привет, ребяяят! — Планеты отстранились друг от друга, когда услышали голос Плутона. — Не подлетай близк-КХА-КХХХА-КХА! Ох... — Сказал Уран, закашляашись. Теперь его горло саднило. — Мы болеем, — добавил Нептун. — Ой, хе-хе, правда? Планеты могут болеть? Кажется, я отсюда чувствую ваш жар, — заметил карлик. — Вам бы не помешал холод. На моей орбите таааак холодно, хе-хе! А на орбите моего друга ещё холоднее! — Слушай, Плутон, при всём уважении мы не хотим тебя заразить или чтобы ты заразил кого-то. Поэтому... Не мог бы ты оставить нас? — Вежливо попросил кольцевой. — Могу, хе-хе, — ответила карликовая планета и отодвинулась подальше. — Мой друг тоже холодный, хе-хе, и он может легко остудить вас обоих, — радостно сказал он. — Это конечно хорошо, но потом твой... Аа-ааа-АПЧХИ! Ох... Друг... Угх... Тоже заболеет. А ты же не хочешь этого? — Ой, конечно не хочу, — с ноткой грусти проговорил карлик, но спустя пару мгновений снова повеселел. — Он хочет с вами познакомиться, но я скажу ему, чтобы пока повременил, хе-хе! Плутон улетел. Куда именно — ледяные не поняли. Перед глазами у обоих всё крутилось. — А что за друг? — Спросил синий. — Зная Плутона, либо воображаемый, либо ещё одна карликовая планета. — Уран приблизился к своему родному Нептуну и спустя пару мгновений они снова отправились в путь.