Поменяться местами

Уран и Нептун были сильно потрясены, они смотрели на Сатурна с крайней степенью удивления. Он... только что взял астероид и... съел его? Восьмой не понимал, что в этих камнях такого особенного и почему они так нравятся Юпитеру и Сатурну. Полный любопытства, он тоже притянул булыжник, но Уран выбил его из гравитационного поля синей планеты. Его взгляд говорил, что это плохая идея. — Сатурн, ты в порядке? — Спросил бирюзовый. — Мхм... — Тихо угукнул газовый. Астероид постепенно сгорал в атмосфере гиганта, усиливая транквилизирующее действие. Тревога и страх исчезали, на ядре становилось спокойнее. Сатурн облегчённо вздохнул. Он уже давно не испытывал такого прекрасного чувства как спокойствие. Как только напряжение сошло на нет, гигант понял, насколько он был вымотан. — Мне уже немного получше. Правда, немного в сон клонит, а так всё нормально. Честно. — Привет, оболтусы, — поздоровалась с гигантами красная планета, только что протиснувшаяся сквозь пояс астероидов. — Приветик, а ты кто? — Нептун подлетел к гостю поближе, рассматривая его. — Надеюсь, что ты не экзопланета. — Что? Какая экз..? Я Марс, дубина. — Марс? Не помню такого. — Нептун, ты чего? — Уран приблизился к восьмому и легонько коснулся атмосферы своего друга. — Это же наш Марс, четвёртая планета Солнечной системы. Синий довольно правдоподобно изобразил на лице узнавание и кивнул. — Спасибо, теперь вспомнил. Уран тяжело вздохнул. Он слишком хорошо знал "кузена" и по практически незаметным элементам мимики понял, что Нептун так ничего и не вспомнил. Поразительно. Просто блеск. Его слабоумие прогрессирует. Уран был опечален. Бирюзовый знал, что эти изменения необратимы, в синей планете с каждым годом остаётся всё меньше того, старого Нептуна. Однажды наступит день, когда его личность полностью рассеется и он этого не поймёт. Он не понимает даже сейчас. Это невыносимо. Невыносимо. Невыносимо осознавать, что планета, что когда-то была энергичной, умной, веселой, интересной, владела неординарными навыками... — Нептун..? — Голос Урана еле заметно осип, но на его лице сияла обычная добродушная улыбка. — Ты расстроен, — сказал восьмой. Он не испытывал никаких трудностей с невербальным общением, даже стал лучше считывать эмоции собеседников, чем раньше. — Почему? — Мне... Мне надо... Я скоро вернусь. — Уран улетел, скрывшись от глаз других планет. Оказавшись достаточно далеко, он позволил себе вскрикнуть в бессильной злобе. "Почему?" — звучало в голове. Нептун не понимал, почему Уран был расстроен. Да потому что Нептуна уже не было! Это был не он. Уже не он. Бирюзовый кричал, разрывал на части и крошил в пыль астероиды своей гравитацией, швырял их куда швырнётся. Он был в ярости! "Почему"... Почему именно Нептун? Почему именно самая дорогая ему планета?.. Почему... ПОЧЕМУ ЭТО НЕ ЛЕЧИТСЯ?! В горле стал ком. Уран обессилел, тихо и беспомощно захныкав. — ...ну почему он, а не я? Уран был готов отдать всё, абсолютно всё, чтобы Нептун снова стал собой. Чтобы он снова был здоров. Пусть даже бирюзовому пришлось бы самому мучиться от деменции — всё равно лучше, чем страдать от невозможности помочь. Марс не понял, что только что произошло. Он что-то слышал о забывчивости Нептуна, но думал, что это всего лишь слухи. И действительно, почему Уран так расстроился? — Марс? Что ты тут делаешь? — Спросил Сатурн. Он понятия не имел, чем каменистой планете была интересна компания гигантов: они с четвёртым, да и вообще с каменистыми не особо часто общались. Так, иногда спрашивали что-то и всё. Ну, кроме Юпитера. Он находился очень близко к этим маленьким ребятам, и, кажется, у него даже есть любимчик среди них. — Земля попросил меня последить за тобой. Он сказал, что ты неважно себя чувствуешь или что-то в этом роде. Газовый не нашёл, что ответить. Он испытывал смесь чувств, в которой нельзя было выделить какое-то одно. — Было бы мило с твоей стороны, Арес, — сказал Нептун. — Я МАРС, идиот! — Пожалуйста, не кричи, — Сатурн снова начал нервничать. Эти эмоциональные качели в край его достали: газовому пришлось съесть ещё один астероид. — Ты... Ты что делаешь? Выплюнь! — Красная планета никогда не одобряла такую манеру поведения. Четвёртый считал это очень нездоровым. — Не выплюну. — Зачем ты вообще ешь эту гадость? — Чтобы... Угх, ты не поймёшь. — Так объясни. Сатурн вздохнул. Он пытался собрать мысли в кучу, но так хотелось спать... А ещё газовый заметил, что Марс проявлял необычную для себя терпеливость. Каменистый хотел узнать причину, он не торопился делать поспешных выводов. И это радовало гиганта. — Эм... Представь, что ты — газовый гигант. — Так. — Одна из самых больших планет в системе. — Так. — И... у тебя запредельная гравитация... — Неприятные воспоминания когтями царапали ядро бедного гиганта. На нём и так не было живого места. — Так. — Из-за которой... У-умер твой друг... — Воу, прости, я не знал... — Марс резко изменился в лице. Он действительно не знал, что всё настолько серьёзно. — И ещё у двоих искалечены жизни... — Гигант знал, что это из-за них с Юпитером Нептун тронулся умом. Бедная планета. Но если он скажет об этом Урану, тот убьёт его. Нужно будет обязательно сказать. — Сатурн... — А старые знакомые были разорваны на куски. — Я-я понял, Сатурн, я понял. — И ты не мог это контролировать, а другие думали, что ты делал это нарочно... и... — Сатурн стал тяжело дышать, его глаза болели, он стал икать между вдохами. — О-обвиняли в том, что... ты... ты.... — Тише, Сатурн, — утешил газового прилетевший Уран. — Всё хорошо. Не думай об этом. Из разворошённого муравейника памяти вылезали настоящие чудовища. Они всё время мучили Сатурна и вместе с его совестью грызли, изводили, не давали житья. Они заставляли его менять себя. Заставляли уменьшать гравитацию, причём весьма жёстким способом. Они заставляли изнурять себя тренировками до утраты сознания, из-за чего масса, как и объём, стремительно уменьшались. Заставляли наказывать себя, если он делал себе поблажки. Заставляли держаться в стороне от тех, кому он может навредить, оставляли его наедине с собой, не давая никому рассказать. За миллиарды лет его истерзанное ядро износилось и ослабло, оно с трудом справлялось с такой нагрузкой и сейчас оно больше не могло работать как раньше. Очередное эмоциональное потрясение, только что испытанное Сатурном, стало последней каплей: ядро не выдержало. Планеты и спутники испуганно вздрогнули от резкого и громкого вскрика Сатурна — его поразила острая жгучая пронзающая боль в области ядра, что с ярко-синей вспышкой молний, которая на миг осветила черноту космоса и ослепила смотревших, паутиной расползлась по всему телу, а лицо застыло в выражении нестерпимой муки. Казалось, ядро резко остановилось и сильнейший спазм сжал его, не давая биться дальше. В отчаянии и страхе появилась мысль, что это конец. Его жизнь оборвётся вот так: бесславно, внезапно и мучительно. На чужой орбите, без своих родных спутников, без своих родных колец. А ведь он столько всего ещё не сделал! Не успел. Но боль прошла, и спазм тоже. Только гигант подумал, что это кончилось, как всё повторилось ещё раз. Но на этот раз тиски боли не так крепко сжали газовую планету: Сатурн уже не кричал, а сдавленно выл сквозь сжатые до скрипа зубы, разряд молний был слабее и тусклее. И спустя мгновение всё повторилось ещё раз — газовый понял, что боль пульсировала вместе с ядром и что с каждым ударом она немного ослабевала, но ядро всё ещё нещадно кололо, отчего газовый вздрагивал и скулил. В глазах Сатурна не осталось слёз. Он всё выплакал. Он мог лишь задыхаться, как рыба, выброшенная на берег. Гигант хотел, чтобы приступ закончился, но не мог управлять своим состоянием. Оставалось только ждать и "наслаждаться". Ганимед говорил ему отдохнуть. Как Сатурн может отдохнуть, если видя или слыша что-то, что напоминает ему об этих травмирующих моментах, он испытывает те же самые чувства, как в первый раз? Как будто... Переживает всё заново. Снова и снова. Но у всего есть предел. Если Сатурн продолжит так сильно нервничать, то рано или поздно ядро остановится. Навсегда. — Сатурн? Что с тобой?! — Чуть ли не провопил обеспокоенный Ганимед. Шумно дыша и хрипя, кое-как совладав с собой, гигант с трудом и очень тихо выдавил из себя одно-единственное слово: — ...ядро... Дело приняло максимально скверный характер. Ни планеты, ни спутники не знали, что нужно делать. Никто из них никогда не сталкивался ни с чем подобным. Может подождать, пока это само не пройдёт? Они переговаривались друг с другом, пытаясь понять, как им поступить. Газовому было неприятно слышать громкие звуки, он попытался отодвинуться от источника шума, но новый укол в ядре заставил его остаться на месте. Сатурн старался отдышаться и ждать, пока приступ кончится. Он не знал, сколько времени прошло, когда он почувствовал, что ему стало легче. Ядро всё ещё саднило, но уже не кололо. Сатурн облегченно вздохнул, когда с очередной пульсацией ядра не последовало острой боли. — Как ты? Тебе легче? — Спросил встревоженный Уран. — Немного, — тихо ответил газовый. Он был в остаточном шоке от приступа. — Как ты смотришь на то, чтобы немного развеяться? Может, прогуляемся? — Предложил Ганимед. Газовый попробовал сдвинуться с места и это получилось безболезненно. — Ладно, — спустя несколько мгновений ответил Сатурн. — Куда полетим? — Может, дадим кружок по орбите? — Спросил Нептун. Газовый кивнул в знак согласия. Сатурн удивился, когда Марс подтащил к нему астероид. — Эти булыжники вроде как тебя успокаивают, — сказал четвёртый без капли агрессии. — Если нужно, я дам ещё. Газовый проглотил угощение и почти сразу почувствовал себя лучше: боль ушла, спокойствие возвращалось. На его лице появилась умиротворённая улыбка. Эти камни... почему он не ел их раньше? Сатурн заметил, что разные камни дают разный эффект. Одни вызывают дикое наслаждение и эйфорию, а другие обезболивают и успокаивают. Он не знал, от чего зависят их свойства и как ещё они могут воздействовать на планету. Это было очень интересно. Столько непознанного, столько всего, что можно изучить. Возможно, астероиды могли бы даже вылечить Нептуна. Четыре планеты и спутники летели по Юпитеровой орбите и Сатурн делился с друзьями своими предположениями об астероидах, Уран и Нептун слушали и периодически задавали вопросы. Марсу это было не очень интересно, но он был рад, что газовому больше не плохо. Периодически планеты смеялись с шуток спутников: оказывается, Ио и Пасифе — прирождённые комики. Но вскоре компания заметила, что Солнце сдвинулся с места. Судя по траектории, он направлялся к поясу Койпера.