Чёрная луна

В понедельник Арсений проснулся от холода и стука мощных дождевых капель в оконные стекла в хлипких деревянных рамах. Не верилось, что еще вчера погода была прекрасной, а уже сегодня осень показывала свой капризный характер с самой худшей стороны. За окном висели серые тяжелые тучи, а вчерашний прекрасный желто-красно-голубой пасторальный пейзаж сегодня выглядел серым и грязным. Завернувшись в плед, босой Попов потопал на кухню, чтобы сварить себе кофе и разлепить глаза. Затылок ныл какой-то пульсирующей болью, голова полнилась неприятными мыслями, а странное дурное предчувствие разъедало душу. Понедельник — день тяжелый, как говорят. Немного подумав, Арсений добавил в кофе немного коньяка в надежде, что этот коктейль поможет ему хоть немного приподнять настроение. Не помогло. Раздался телефонный звонок. Надпись на экране гласила: «Станислав Владимирович (директор)». Выругавшись из-за того, что приходится работать в пока еще не рабочее время, Арсений взял трубку. — Да? — не слишком дружелюбно рявкнул он в трубку. — Алло, Арсений Сергеевич, — затараторил всегда вежливый Шеминов в трубке. — Доброе утро. Извините, что звоню так рано, но у нас проблема. Попов молчал, ожидая, что Шеминов сам все расскажет, но тот замолчал тоже. Попову было абсолютно не интересно, что же за проблема нарисовалась в школе, но молчание затягивалось и, наверное, было вежливо попросить Шеминова рассказать о ней. — Какая? — злясь, что приходится из собеседника тянуть информацию клещами, уточнил Попов. В голову пришли страшные мысли о Шастуне или ком-то из его подопечных. А вдруг Шастун вчера не вынес боли и унижения и сбросился с моста? — Заболела Оксана Валерьевна, — ответил Шеминов. — Она позвонила, все достаточно серьезно. На несколько дней точно выбывает из строя. Вы сможете сегодня взять ее второй и четвертый класс и провести там уроки математики? Второклашки изучают сложение двузначных чисел, а четвертый класс изучает деление столбиком. Сможете? — Ну-у-у, смогу-у-у, — задумчиво протянул Арсений. Он никогда не работал с такими маленькими детьми и понятия не имел, как строить целый урок, полностью посвященный сложению, блин, двузначных чисел. — Отлично, спасибо! — обрадовался Станислав Владимирович. — Расписание мы уже перекроили, подстроили под учителей-предметников так, чтобы уроки не накладывались. Урок со вторым классом сегодня в первой смене, а с четвертым — во второй смене. До встречи! — и он положил трубку. Босой, завернутый в плед, растерянный Арсений стоял, прислонившись спиной к стене на кухне и пытался спланировать день, потягивая остывающий кофе. Обычно по понедельникам у него в расписании стояла только физкультура во всех классах, так что он приходил туда в спортивной одежде и не особо напрягал мозги. А сегодня придется иметь при себе дополнительный комплект одежды и по ходу дела учиться обучать малышей простым математическим операциям. Засада, однако!

***

Первым уроком стояла физкультура в одиннадцатом классе. В классе Шастуна, да. Арсению почему-то не хотелось сталкиваться с парнем — мало времени прошло после вчерашнего. Им обоим будет неловко смотреть друг другу в глаза. Втайне Попов надеялся, что Антон прогуляет. Однако со звонком шеренга из семи одиннадцатиклассников выстроилась на своем привычном месте в спортзале. Во главе ее стоял самый высокий из всех парень — Антон Шастун. — Здравствуйте, — стараясь не задерживать взгляд ни на ком конкретно, поприветствовал класс учитель. — Сегодня сдаем на оценку кувырки назад. Но сначала разминка. Когда одиннадцатиклассники хорошенько размялись и расстелили маты на полу спортзала, Арсений поставил стул рядом с одним из них и стал по очереди вызывать детей делать кувырки на оценку, пока остальные от нечего делать бросали баскетбольные мячи в кольцо. Шастуну сегодня движения давались сложнее, чем обычно. Во время разминки он морщился при каждом приседании. Арсений понимал, что касания ткани спортивных штанов ран от ремня довольно болезненны для подростка, но никак не пытался облегчить его участь, ведь Шастун заслужил каждую капельку боли, которую испытывал. Когда подошла очередь Антона сдавать кувырки, Арсений демонстративно не смотрел на него, заполняя журнал. Однако краем глаза он все-таки увидел, как Шастун болезненно поморщился, принимая упор присев. — Готов? — спросил он. Шастун молча кивнул. — Давай, — разрешил Попов и стал внимательно смотреть за техникой исполнения. Если честно, в технике кувырков он понимал хрен да маленько, но при ребятах старался состроить хотя бы умное лицо. Кувырок Шастуна вышел неудачным. То ли от того, что ягодицы сильно саднило, то ли просто от ненависти к Попову, но при кувырке Антона повело куда-то влево, силы докрутиться не хватило, и он остался лежать на мате. Но не это было самым странным. Самым странным было то, что волосы Шастуна лежали отдельно от него. Одноклассники стали громко перешептываться. Они резко потеряли всякий интерес к мячам и всей стаей подбежали к мату посмотреть своими глазами на абсолютно лысого Антона Шастуна и валяющийся рядом с ним парик. Арсений поймал себя на том, что его челюсть упала куда-то вниз. Такого он никак не ожидал. Да и никто из присутствующих не ожидал. Наверное, и сам Шастун тоже. Антон, морщась от боли, перевернулся на живот и встал, стараясь минимизировать количество прикосновений ягодиц к чему угодно, включая ткань собственных шорт. Когда он увидел свой парик на полу, то испуганно окинул своих изумленных одноклассников. Наверное, он ожидал смеха или обидных кличек. Ничего подобного не последовало. Арсений поймал себя на мысли, что наблюдает самую невеселую сцену во всей своей жизни. — Не могли бы вы поднять парик? — обратился он к одноклассникам. — Мне очень больно двигаться. Две девочки тут же подбежали, подняли парик, отряхнули и протянули Антону. Тот мрачно поблагодарил их и повернулся уже к Попову. — Я сдал? Могу идти? — безэмоционально спросил он. — Иди, — разрешил Попов, ни на секунду не сомневаясь в том, что поставит за этот неудачный кувырок положительную оценку. Антон, не надевая парика, прихрамывая, покинул спортзал.

***

Мысли о Шастуне весь день не давали Арсению покоя. Что это было? Почему он полностью лысый? Неужели только для того, чтобы было удобно представать перед людьми в образе Проповедника? Да ну, бред какой-то! Парики отлично садятся на собственные волосы. Так зачем он побрился? К горлу подкатил ком. А вдруг Антон болен? Вдруг это аллопеция или что-то похуже? С этими мыслями он пришел в крохотное отдельное здание начальной школы. Запутаться в кабинетах здесь не представлялось возможным — их было всего четыре. Когда он входил в нужный кабинет, ему показалось, что он вошел в цирк: между партами бегали со скоростью ланей девочки, на свободном пространстве позади парт дрались мальчики, и в целом атмосфера очень слабо напоминала учебную, хотя звонок уже прозвенел. Детей в классе было не больше 10, а казалось, что их здесь человек 40. — Так, звонок прозвенел, — похлопал в ладоши Арсений, призывая к порядку. Нет, ему определенно будет сложно. Дети нехотя вернулись за парты. Кто бы ни был этот дядька в дорогом пиджаке, беготня и драки выглядели куда привлекательнее сидения за партами. Когда Арсений соглашался на уроки в начальных классах, он ожидал, что будет непросто. Но даже не думал, что будет НАСТОЛЬКО непросто. Не менее пятой части урока ушло просто на установление дисциплины. Чтобы добиться тишины, Арсению пришлось даже прикрикнуть, хотя он очень не любил этого делать. Когда уровень шума снизился до приемлемого количества децибел, Арсений открыл журнал, чтобы отметить отсутствующих. Он попросил вставать каждого, чью фамилию он назовет, потому что хотел их поскорее запомнить. Список был коротким, но последним в нем была очень знакомая фамилия. — Аксинья Шастун, — скрывая удивление, назвал фамилию ребенка Арсений. — А ее нет, — ответили ученики чуть ли не хором. — А где она? — полюбопытствовал учитель. — Ее в этом году еще не было, — печально поведала беззубая девочка на первой парте. — Она болеет. У нее краб. — Краб? — поднял брови Арсений. — Может, рак? — Ага, рак, — закивала девочка. — Она лежит в больнице с прошлого года. Арсению стало не по себе. Его сердце всегда сжималось, когда кто-то говорил о детях, больных тяжелыми заболеваниями. Он не понимал, чем эти крохи заслужили такое. Онкология у маленьких деток порождала в нем чувство глубочайшей несправедливости. И тут вдруг пазлы в голове Арсения сошлись. Могут ли в крохотном селе быть однофамильцы? Вряд ли. Значит, Аксинья Шастун приходится родственницей Антону. Может ли лысина Антона быть связанной с онкологией и химиотерапией? Мог ли он вчера безжалостно пороть больного раком ребенка? В глазах Арсения потемнело. Резкая нехватка воздуха вынудила его дышать часто и шумно. Снова те же симптомы, что и неделю назад. Арсений зажал нос рукой, точно зная, что из него вот-вот потечет кровь. Определенно нужно завязывать с кофе. А может, это та самая паническая атака, о которых так много говорят? — Что с вами? — запищали испуганные дети и тем самым вернули Арсения к жизни. Он резко запретил себе думать об Аксинье и о ее болезни, а также об Антоне и его порке. Как бы ни было ему сейчас плохо, он не может сейчас травмировать этих маленьких крошек. Он здесь взрослый, и он защитит их от себя. — Все хорошо, — он слабо улыбнулся и ослабил узел галстука. Дышать сразу стало намного легче. — Я сейчас сяду за стол, буду вызывать вас по одному к доске, задавать вам примеры на сложение и вычитание, вы будете решать, а потом все вместе будем проверять, договорились? — Да! — обрадовались дети. В начальной школе все любят математику, а вот в старших классах утрачивают эту любовь. Арсений сел за стол, достал пачку бумажных платочков, вытянул один из них и приложил к носу, ожидая крови. Параллельно с этим он стал вызывать детей к доске и придумывать им примеры. Сначала простые, потом все сложнее и сложнее.

***

Урок прошел быстро и продуктивно. Дети с радостью выходили к доске и решали все задания, что он для них придумал. Арсений поймал себя на мысли, что надо было становиться учителем начальных классов — детки в этом возрасте такие милые и усердные, работать с ними — одно удовольствие. Когда он вновь вернулся в здание старшей школы, то опять отдался во власть тяжелых мыслей. Он никогда не наблюдал в Антоне какой-то болезненности или слабости. Наоборот, это живчик и хулиган. Может ли он быть больным? Да и его как классного руководителя поставили бы в известность, что его подопечный болен, разве нет? Чем больше он думал о Шастунах, тем сильнее убеждал себя в том, что Антон здоров, как бык, а Аксинья ему приходится в лучшем случае дальней родственницей. А лысый Антон потому что в образ Проповедника так вживаться быстрее и проще. А значит, удобнее обманывать людей и выманивать их деньги. А значит, Попов сделал все правильно, когда наказал его, и теперь он не должен сходить с ума от беспокойства о том, что выпорол больного ребенка. Психика угодливо подкидывала оправдания. Удобная штука — эта ваша психика. — Арсений Сергеевич, здравствуйте, — улыбнулся попавшийся ему в коридоре Шеминов. — Мама Антона Шастуна вернулась в Чернолуново, она сегодня к вам зайдет. — Отлично, — обрадовался Попов. Что-то эта женщина совсем загостилась у сестры. Наконец-то она вернулась, и можно будет обсудить с ней поведение его сына. — Она сейчас разговаривает с Павлом Алексеевичем по поводу подготовки Антона к ЕГЭ по химии и биологии. А сразу после разговора с Волей зайдет поговорить к вам. Арсений кивнул, задумавшись. Антон собирается учиться на врача, стало быть? Перекинувшись еще парой фраз с Шеминовым, Арсений Сергеевич направился в кабинет математики. У него как раз было окно, после которого должна была быть физкультура прямо до конца первой смены. Он как раз успеет проверить самостоятельную по геометрии одиннадцатиклассников и контрольную по алгебре десятиклассников. Через несколько минут в дверь постучали. — Можно? — раздался тихий женский голос. — Да-да, — пригласил Арсений и обернулся. Женщина выглядела худой, осунувшейся и смертельно уставшей, однако ее лицо было смутно знакомо Попову, хотя вспомнить, где он её видел, почему-то не получалось. — Я Майя Олеговна, мама Антона Шастуна, — представилась она. — Хорошо, а я Арсений Сергеевич его классный руководитель, — ответил Попов. — Рад наконец с вами познакомиться. Вы вернулись от сестры и готовы к исполнению родительских обязанностей? В его голосе явственно слышалась укоризна по отношению к женщине, которая вот так бросила ребенка и уехала гостить к сестре на месяц. Обычно в таких случаях ребенка оставляют хотя бы с бабушкой, а то и вовсе отдают на время в детдом. Повезло Антону, что он живет там, где нет органов опеки и соответствующей инфраструктуры, а то не видать бы ему такой вольной жизни. — От какой сестры? — удивилась Майя Олеговна. — Я все это время была у дочери в онкодиспансере в городе. У сестры Антона. А за самим Антоном присматривала соседка. И тут осознание пронзило мозг Арсения: эту женщину он точно видел. Это была Майка. Та самая Майка, у которой Сергей Матвиенко купил оцинкованную железку по цене цветного металла из-за жалости к ее дочери.