Чёрная луна

Как бы то ни было, работу никто не отменял. Хорошо, что пока были каникулы, и приходить на рабочее место можно было по свободному графику. Едва Арсений переступил порог школы, как его тут же перехватил директор. — Арсений Сергеевич, доброе утро, — как-то чересчур радостно поприветствовал Шеминов. — Доброе, — медленно ответил Попов, подозрительно щурясь. Слишком весёлый тон директора ему совсем не нравился. — Мы с коллегами распределяли классное руководство на этот год, — поделился Шеминов. — Вам досталось два класса: пятый и одиннадцатый. Челюсть Арсения медленно опустилась вниз. Он никогда не был классным руководителем. Впрочем, как и учителем. Ответственность росла на глазах. И мало ему новой роли, так и подопечных классов будет два! Это двойной набор всяких списков-характеристик-анкет, в два раза больше родительских собраний, и, самое страшное, два родительских чата. Бррр… — Не переживайте так, Арсений Сергеевич, — видимо, заметил ступор коллеги Шеминов. — Там в общей сложности 12 человек в двух классах. Мы не стали нагружать вас вот так сразу. У Павла Алексеевича, нашего биолога-химика-физика, аж пять классов под его классным руководством. Целых 32 человека. О, как, — он поднял палец вверх, выражая глубокое уважение этому неизвестному Павлу Алексеевичу. Арсений и сам был готов выразить уважение. Пять классов, пусть и малочисленных, — это большая ответственность, которую на себя взял некий Павел Алексеевич. И это, пожалуй, первый человек в Чернолуново, не боящийся этого бремени. Интересно, ему уже предлагали стать директором, участковым или главой администрации? — А это наш Сеня? — раздалось из-за спины. Арсения передернуло. И от неожиданности, и от услышанного имени. — Ну что ты! Что ты! — зашикал на него Шеминов. — Это Арсений Сергеевич Попов, наш новый математик, по совместительству физрук. — Ну я ж говорю: Сеня, — самодовольно ухмыльнулся высокий стройный шатен. — Воля Павел Алексеевич, — он протянул новому знакомому руку. — Воля — это фамилия, — добавил он. Арсений молча ответил на рукопожатие, пытаясь понять, что он чувствует. Сокращение «Сеня» сильно резануло слух — он никому не позволял себя так называть. А этот… Хам… Пришёл и назвал. Да что он себе позволяет?! — Я предпочитаю, чтобы меня называли Арсений, — сквозь зубы объяснил он. — Для друзей — Арс. Но мы не друзья. Воля усмехнулся, после чего прикрыл глаза и склонил голову в покорном кивке. — Прошу прощения, Арс, — добавил он. Волосы на затылке Арсения вздыбились. Он только что сказал, что Арсом его называют только друзья, к коим Воля не относится. А тот полностью проигнорировал эту оговорку. Да что он о себе возомнил?! Шальная мысль, что Воля, как и все в этом селе, немного ку-ку, пришла к нему в подходящий момент: пока он не успел нахамить Павлу Алексеевичу и нажить себе в его лице врага. — Неважно, — он вновь повернулся к директору. — Что мне нужно делать? Следующие четыре часа он жалел, что задал этот вопрос. Шеминов надиктовал ему больше двадцати бумажек, которые он должен заполнить по каждому из своих классов. Когда он учился в педагогическом, их обучали писать планы, конспекты, планы-конспекты, рабочие программы, карты уроков и ещё дюжину бумаг. Но никто не объяснял, что классный руководитель пишет таких бумаг в разы, если не в десятки раз больше. Каждый раз, когда он видел Шеминова, тот ему подкидывал все больше проблем. — Мы ещё создали математический кружок и кружок по олимпиадной математике, — сообщил Станислав Владимирович, когда встретил Арсения Сергеевича в туалете школы. — Олимпиадники нам нужны, особенно победители. И внеурочная деятельность нужна. Рейтинг школы поднимать будем. Вы случайно не хотите преподавать шахматы? Арсений округлил глаза. В шахматы он в последний раз играл с дедушкой в третьем классе. Да и то в поддавки, скорее. — Не, мне хватит математики и физкультуры, — скривился он. — Не разбрасывайтесь часами, — покачал головой Шеминов. — Кстати, завтра к десяти часам придут ваши одиннадцатиклассники получать учебники и репетировать линейку на 1 сентября. Но там все просто, возьмите высокого крепкого парня, Шастуна, например, и отрепетируйте, как он будет нести первоклассницу на плече. За неимением первоклассницы пусть репетирует с мешком картошки. Нам нужно будет это сфотографировать и разместить новость на школьном сайте. У Арсения кружилась голова от объёма получаемой информации. Шастун. Шастун. Шастун. Не забыть бы фамилию до завтра. — А к двенадцати придут ваши же пятиклассники, — не умолкал Шеминов. — Они должны будут рассказывать стихи. Вы с Волей проверите, как они их выучили, и поправите, если что. До первого сентября-то осталось всего ничего! Арсению было некомфортно. Он учитель математики, а не концертмейстер. Почему он должен проверять, как дети выучили стихи, и учить их рассказывать «с чувством, с толком, с расстановкой»? — И им тоже учебники нужно выдать, — добавил Шеминов, а Арсений вдруг понял, что не знает, где эти самые учебники взять. — А напомните, где библиотека, — попросил он. — «Библиотека»! — фыркнул Шеминов. — Сейчас это скорее склад книг. Вон, за той дверью, видите? Которая ломом подперта. Вот туда зайдёте, найдёте все учебники и раздадите детям. Арсений скис, представляя, как будет продираться сквозь завалы книг. — А нет ли библиотекаря? — он знал ответ, но надежда умирает последней. — Откуда? — вздохнул Шеминов. Если хочешь, становись библиотекарем, нам он как раз нужен, — про себя добавил Попов.

***

После школы он плелся домой по пыльной дороге, ругая себя за то, что вышел из дома пешком. Впрочем, вклинься он в толпу сектантов на машине, он бы совершенно точно вызвал подозрение. Он проходил мимо довольно большого по меркам Чернолуново дома. Ворота во двор были открыты, а со двора доносилась горячая дискуссия. Арсений невольно замедлил шаг и прислушался. — Майка, уходи! — требовал знакомый мужской голос. — Ну как же я уйду, Сергей! — плакала женщина. — Я принесла металл, а ты его не принимаешь! — она трясла светлой пластиной. — Майка, я принимаю цветной металл, понимаешь? Цветной! А то, что ты принесла, — железка обыкновенная! Мужчина показался из-за забора, и Арсений узнал в нем Сергея Матвиенко — человека с вороном. Он тогда сказал, что предприниматель, а Арсений от избытка впечатлений даже не поинтересовался, чем тот занимается, хотя обычно не упускал возможности поинтересоваться деятельностью коллег. Стало быть, он промышляет цветметом. Дело хорошее. — Да какая ж это железка! — возмущалась женщина, потрясая принесенной ею пластиной. — Она ж, смотри, какая белая и блестящая! — Блестящая, потому что оцинкованная, — развёл руками Сергей. На нем был длинный чёрный фартук из натуральной кожи поверх обычной белой футболки. — Ну хоть соточку дай! — заплакала женщина. Карл, сидящий на карнизе дома и наблюдающий за разворачивающейся драмой, громко каркнул. Сергей поморщился, достал из заднего кармана джинсов купюру в тысячу рублей и протянул женщине. — На, Майка. И железку свою забери. И не приноси сюда больше такое. Женщина начала всхлипывать и радостно причитать. Её общество явно тяготило Сергея. Арсения происходящее возмутило: неужели Сергей не понимает, что поощряет такое поведение Майки! Она пришла, поплакала и получила в десять раз больше, чем просила! Она же будет приходить ещё и ещё, приносить всякий хлам и требовать за него большие деньги! Арсений нервно сделал пару шагов, чтобы подойти ближе ко двору и внимательнее рассмотреть и запомнить Майку. Однако нога вляпалась во что-то мягкое. Опустив взгляд, Арсений обнаружил свою ступню наступившей на коровью лепешку. Просто отлично. Пока он разглядывал свою туфлю Brioni в центре кучи говна, Майка вышла со двора Сергея и куда-то пошла. Со стороны она не была похожей на алкашку или наркоманку. Вполне приличная женщина. Даже странно, почему она унизилась до выклянчивания денег. — О-о-о, учитель! — обрадовался Сергей, когда заметил за воротами Арсения. — Заходи, гостем будешь. Арсений вытащил ногу и хорошенько вытер её об траву, растущую вдоль дороги. — Что, вляпался? — рассмеялся Сергей. — Бывает. Арсений молча зашёл во двор, с недобрыми прищуром оглядывая хозяйство Сергея. Здесь не было клумб с цветами и лебедей из покрышек. Только газонная трава, дорожки, выстеленные серой каменной плиткой, беседка с рядом стоящим мангалом и куча лома цветного металла в углу двора под забором. — Я стал невольным свидетелем развернувшейся здесь ранее сцены, — с недовольством в голосе начал свою мораль Арсений. — И считаю, что Вы поступили неправильно: выплачивая деньги за просто так, Вы поощряете подобное в дальнейшем. Вы купили железку по цене значительно выше, чем она стоит, у этой Майки. Первое, что она сделает — расскажет об этом соседке, та — своей соседке, и так далее. В итоге сарафанное радио приведёт толпы людей, несущих сюда всякий хлам для продажи по заоблачной цене. Причём в случае отказа Вас начнут бойкотировать, а это чревато разорением. Он активно жестикулировал и повышал голос в процессе пламенной речи. Сергей все это время молча, без каких-либо эмоций, слушал. Арсений замолчал, считая свой долг выполненным. Матвиенко достал начатую пачку сигарет из заднего кармана джинсов, вложил в губы, пафосно щелкнул зажигалкой, жадно затянулся и выпустил плотное облачко дыма. — Будешь? — он протянул пачку Арсению. — Не курю. Спасибо, — отмахнулся тот. Некоторое время они стояли молча. Сергей задумчиво втягивал ядовитый воздух и выпускал дым из ноздрей. — Это не оплата за железку, — глядя куда-то вдаль, наконец нарушил тишину Матвиенко. — Это благотворительность. У неё дочка болеет. Очень сильно болеет. Онкология. Выявили на медосмотре полгода назад. Девчонка маленькая, первый класс закончила. Красивая, рыжая, а глаза зелёные-зелёные. Раньше бы сказали — ведьма. К такому Арсений не был готов. Его конек — с умным видом объяснить каждому, почему тот неправильно живёт и как жить надо. Но тяжёлая болезнь ребёнка — это что-то за гранью его привычного уклада. Это страшно, это тяжело. Сергей — Человек. И эта человечность выше всяких «ничего личного, просто бизнес». — Ей требуется операция, а квот на этот год уже нет, — продолжил Сергей. — Майка ищет деньги на платную операцию. А муж умер от сердечного приступа и оставил её одну с двумя детьми. Ей всем селом уже скидывались, кто сколько может. Но разве этого достаточно? Арсений молча взял сигарету из пачки Сергея и нервно обхватил губами. Тот понятливо чиркнул зажигалкой и поднёс её к лицу собеседника, поджигая кончик сигареты. Какое-то время они курили молча. Теперь Попов понял, куда, в какую даль смотрел Матвиенко. Он тоже в неё смотрел. Он не знал Майку и её дочь, ему должно быть все равно. Но когда он представил себя на месте родительницы, которая узнала страшную новость, сердце сжималось и стягивалось. — Как тебе наше село-то? — перевёл тему в, как ему казалось, более весёлое русло Сергей. Арсений скривился, но тут же с усилием воли расслабил лицо. Ну не начинать же ныть и жаловаться, что никто не хочет работать, все ответственные лица отрастили лапки, а в селе действует секта? — Красиво у вас, — совершенно искренне признал Арсений. — Природа, луна, звезды. Давно я не видел звезд. Наверное, в Москве воздух загазованный… — Не в загазованности дело, а в световом шуме, — поправил Матвиенко. — У вас же фонари кругом, баннеры и ночью светло, как днем. Вот и не видно звезд на небе. — А как свет влияет? — удивился Арсений. — А вот так, — фыркнул из-за неосведомленности собеседника Матвиенко. — Ты в курсе, что если в ясный солнечный полдень, например, залезть в колодец и из него посмотреть на небо, то увидишь звезды? Хотя, казалось бы, день. — Да ну! — не поверил Попов. — Вот тебе и «ну», — старчески ответил Серёга. — Ночь — это ночь, ночью темно должно быть. Арсений молча курил, обдумывая информацию. — А тебя в какой дом поселили? — поинтересовался Матвиенко. У Арсения по спине побежали мурашки. Он и думать забыл про дух бабы Мани, который опять будет плакать и не давать спать всю ночь. — В дом бабы Мани, — нервно сглотнув, ответил он. — А, в этот, с призраками? — подмигнул Серёга. — Ты уже начал слышать смех? Или плач? Я точно не знаю, что там все слышат — показания разнятся, — судя по его виду, эта сельская легенда его знатно веселила, но он в нее не верил и считал всех сумасшедшими. Что ж, у Попова есть доказательство. Арсений молча достал смартфон, выкрутил громкость на полную катушку и включил запись диктофона. — Это оно? — спросил Сергей, с интересом вслушиваясь в скулящие звонкие звуки. Арсений кивнул. — А ну-ка, ща, погоди, — Сергей достал свой смартфон, что-то в нем натыкал, и из устройства раздался звук плача духа бабы Мани, но немного другой, не такой, как на записи Арсения, но очень похожий. — Ты тоже что ли бывал там и записывал? — поднял брови Арсений. Если Матвиенко сам там был и сам все слышал, мог бы и не насмехаться. — Не, — засмеялся Сергей и повернул экран смартфона к Попову. На экране был открыт ютуб, а в нем — видео с лисами, играющими друг с другом. И они издавали звуки, которые прошлой ночью его разбудили. Челюсть Арсения чуть не упала на пол. — Так смеются или плачут лисы, — подтвердил Матвиенко. — Никакого привидения нет, у тебя дом одной стеной вплотную к лесу примыкает. Обойди двор, посмотри вокруг забора, гарантирую: обнаружишь лисью нору. Камень с души Арсения упал, уступив место огоньку надежды. Кажется, как ни странно, человек с вороном будет его светочем здравого смысла в этом селе.