Out of sight, out of mind

      Сону пару раз проморгался, думая, что ему привиделось. Но нет, в кабинет вошёл самый настоящий Пак Сонхун, как всегда одетый с иголочки, точно пришёл на светское мероприятие. Эта холодная красота не внушала ничего, кроме страха, заставившего Сону резко опустить взгляд на кисть меж своих пальцев.       Последние несколько дней он старался забыть Сонхуна, что получалось плохо, но не то чтобы совсем безуспешно. Естественно, что рано или поздно они всё равно пересеклись бы в стенах университета, но к этой встрече Ким был не готов. Все выходки и слова Сонхуна слишком живо отзывались в голове и теле — мандраж в руках чудом не испортил ровно выведенные листья на дереве.       — Оппа, что ты здесь делаешь? — обрадованно воскликнула одна из девушек и хлопнула в ладоши.       — Не мог же я оставить без помощи любимых одногруппников, — он сделал паузу. — И третьекурсников.       — Нам и вправду не помешает помощь, — улыбнулась другая девушка. — Можешь рисовать вместе с Сону — это дерево нам нужно завтра готовым.       Сону прикусил язык, едва сдерживая себя от панического комментария о том, что он прекрасно сможет справиться сам. Однако лишние споры и недопонимания ни к чему не приведут, а только выставят его истеричкой на пустом месте. Он лишь молча подвинулся, освобождая побольше места Сонхуну.       — Хорошо, без проблем, — судя по голосу, парень был вполне доволен и улыбчив.       Пак уселся рядом на полу по-турецки, совершенно не жалея дорогие брюки, и засучил рукава чёрного свитера. Вопреки страхам Сону, Сонхун не заговорил с ним. Более того, тот не обратил на него даже толики своего внимания, обходясь как с пустым местом. Хотя, учитывая их последний разговор по телефону, стоило ожидать именно этого. Сону надоел Паку, раздражал одним своим внешним видом, поэтому с чего бы Сонхуну контактировать с ним?       Девушки щебетали с Сонхуном, полностью переключившись на него. Это не могло не радовать, потому что Ким всецело погрузился в рисование, чтобы побыстрее закончить и смыться отсюда куда подальше.       Пальцы потянулись к тюбику зелёной краски, желая наполнить опустевшую палитру. Видимо, Сонхун хотел сделать то же самое, потому что уже через секунду холодная ладонь легла поверх ладони Сону, который после мимолётного прикосновения тут же вырвал руку. Сердце колотилось как ненормальное, испытывая ту самую тревогу — вечную спутницу встреч с Паком.       Благо художницы не заметили странной атмосферы между двумя парнями, всё так же продолжая хихикать над чем-то своим. Вот только Сонхун очень хорошо уловил чужую панику. Он тихо хмыкнул — так, чтобы его никто не смог услышать, кроме Сону, — и сам выдавил побольше зелёного на палитру.       — Юнджин, где новые краски? — спросила одна их девушек.       — Не знаю. Джиён сказала, что принесёт их сюда сама.       — Их здесь нет. Зачем ты доверила это Джиён? — раздражённо выпалила первая. — Её нет в университете два дня, наверняка она забыла принести. Где нам теперь взять краски?       — Я тоже была занята! — так же повысила голос Юнджин. — Откуда мне было знать, что она забудет?       — Успокойтесь. Джиён могла оставить их в комнате театрального клуба или у студсовета, — подключилась к диалогу третья девушка. — Пойдёмте, поищем.       Они поднялись с пола и, прежде чем уйти, повернулись к парням.       — Ребят, мы ненадолго отлучимся.       — Конечно, идите, — сказал Сонхун, проводив их милой улыбкой.       Дверь захлопнулась, и стало слишком тихо. Слышно было только слабое потрескивание лампочек на потолке и шуршание бумаги под кистью. Первым делом Сону подумал о побеге. Инстинкт самосохранения подталкивал его к выходу, но он оставался сидеть на месте. Глупо сматываться ни с того ни с сего, тем более что это сможет стать ещё одним унижением перед Сонхуном.       Чтобы забыть Пака, нужно сначала перестать бояться его. Пусть на самом деле это не так-то просто, но следует понять, что Сонхун — не всемогущее зло, а обычный человек. А уж на людей можно воздействовать, какими бы влиятельными они ни были.       — Ты занят сегодня вечером? — вопрос разрезал тишину крайне неожиданно, из-за чего Сону вздрогнул.       — Что? — первые пару секунд шок не позволил проанализировать вопрос. — Какая тебе разница?       — Мне кажется, что нам с тобой надо поговорить.       — Нам не о чем с тобой говорить, — Сону опасливо поддерживал зрительный контакт, еле борясь с желанием отодвинуться — их колени практически соприкасались. — Ты сам меня бросил.       — Да, но мне кажется, что я поспешил с этим. Мы можем начать всё заново. Без конфликтов и ссор. Я исправлюсь, Сону-я, — Сонхун довольно крепко схватил его за руку и наклонился ближе.       — «Исправлюсь»?! Ты себя слышишь? Таких, как ты, ничто не исправит, — он упёрся руками в пол позади себя, пытаясь отстраниться. — Почему именно я? Вокруг полно людей, которые согласятся встречаться с тобой.       — Мне нужен только ты. Никто другой не подходит.       Пак всё больше приближался, а Сону отполз немного назад, вляпавшись ладонью в заполненную красками палитру. Паника нарастала стремительно, побуждая мозг экстренно что-нибудь предпринять для самозащиты. В голове билась только одна мысль, озвучить которую было заманчивой идеей для Кима в эту конкретную секунду. Лучшего он придумать не сможет.       — Я уже состою в отношениях!       — С кем? Неужели…       — С Ники. Я встречаюсь с Ники, — уверенно выговорил Сону, смакуя странную удовлетворённость после сказанного. Щёки густо покраснели сами собой.       Сонхун несколько секунд изучал его лицо, хмуря брови и играя желваками под скулами.       — Не пизди. Я тебе не верю, — а сам чуть ли не рычал от переполняющего его гнева.       — Можешь не верить, но это правда.       Последнее прозвучало почти шёпотом, потому что Пак находился совсем близко. Сону пугливо замер, но выдерживал взгляд тёмных глаз, точно желающих прожечь в нём дыру. Сонхун провёл пальцами от колена до тазовой косточки Кима, надавливая на бедро и слегка задирая футболку, но не решался на большее. С бешенным волнением в груди Сону зажмурился, на периферии сознания замечая, что Сонхун не собирался продолжать. Он остановился.       Его что-то сдерживало, не позволяя распускать руки, и Пак сам бесился с этого.       Пользуясь секундной заминкой, Сону оттолкнул парня, оставив на его свитере в области груди зелёный отпечаток ладони. Однако отвергнутый Сонхун не намеревался возобновить приставания или, что ещё хуже, ударить. Он просто злобно зыркал, словно тигр, который не мог дотянуться до кролика по ту сторону клетки.       И в клетке был не Сону, а Сонхун.       — Не знаю, что у тебя в голове, но я не буду с тобой встречаться, — заплетающимся языком говорил Ким. — Ты до ужаса эгоистичный человек, который только и умеет причинять людям боль, — внезапно он посмотрел на Сонхуна очень затравленно, потому что разум прострелила пугающая догадка. — Если… если я откажусь, ты вновь начнёшь нас шантажировать?       Смешок. Крайне взбешённый смешок, превратившийся в недобрый оскал. Если бы Сону прислушался, то распознал бы, как заскрипели чужие зубы в тишине кабинета. Пак поднялся с пола, взирая на Сону сверху-вниз.       — Нет. Неужели Джей тебе ничего не сказал?       — Джей-хён? При чём тут он? — лисьи глаза непонимающе округлились.       — Неважно. Я ухожу.       Если бы взглядом можно было убивать, то Сонхун убил бы. Не желая признавать своё поражение, он прошёл к выходу и громко хлопнул дверью, оставляя Сону в полнейшей растерянности.       Что это было? Диалог вышел странным и напряжённым, но после него Ким почувствовал огромное облегчение, точно упал камень с души, висевший на ней долгое время. Сонхун ничего ему не сделал, хотя ранее воспользовался бы любой возможностью, чтобы унизить и причинить боль. Он не стал бить не то что физически, а даже словесно.       Почему-то именно этот разговор ощущался как последний, а не тот, что был по телефону, когда Сонхун сообщил о расставании. Пусть голос Пака был пропитан злобной желчью, но в нём также отчётливо слышалась беспомощность, словно его загнали в тупик.       — Что у вас произошло? — вырвал из размышлений голос Юнджин. — Мы увидели Сонхун-оппу на первом этаже, и он, кажется, был очень злым…       — У него ещё свитер испачкан краской! — воскликнула другая. — Вы с ним что, подрались?       — Нет, — отрицательно покачал головой Сону. — У него появились какие-то дела, поэтому он сказал, что ему нужно уйти.       Чужое любопытство ни к чему, поэтому требовалось уверить девушек, что ничего не произошло.       — Блин, а я хотела сегодня напроситься к нему в пару для совместного проекта! — посетовала Юнджин.       — Обойдёшься. Ты же ни черта не понимаешь в маркетинге, с чего бы ему соглашаться?       Дальнейшие препирательства Сону уже не слышал, потому что удалился в кладовку для художественного инвентаря, чтобы вымыть подсыхающую на коже краску. И чем чище становилась ладонь, тем расслабленней ощущалось тело, только недавно начавшее отпускать весь скопившийся в нём адреналин.

***

      Здание экономического находилось на определённой возвышенности, тем самым как на ладони предоставляя взору вид вечернего города. Меж пальцев тлела уже вторая сигарета, а Ники всё никак не мог насытиться никотином. Он глубоко втягивал дым, оставлял его в лёгких на пару секунд, а после выдыхал, позволяя ему улететь вместе с прохладным майским ветром.       Его руки подрагивали на белых бетонных перилах, но вовсе не от холода. Последние пару дней Ники погрузился в рефлексию, переваривая определённые мысли и настраивая самого себя на важные действия.       Это тяжело. Тяжело жить с влюблённостью, постоянно разрастающейся в геометрической прогрессии. Масла в огонь подливал и тот факт, что объект этой влюблённости буквально каждый день находился под боком. Можно было смотреть, разговаривать, ненавязчиво касаться, но ни за что не переходить своими действиями ту самую грань дружбы.       Они находились так близко, но в то же время так далеко.       Вынашивая романтические чувства внутри себя более года, Ники привык вечно скрываться и ждать лучшего момента для признания, который всё никак не наступал. Он знал, что былые попытки добиться внимания Сону выглядели крайне жалко и несерьёзно. Ведь едкие подколки и обиды на пустом месте — поступки эмоционально незрелого человека. Прошлый Ники был эгоистичен и глуп, закатывая истерики из-за каждого ревностного порыва.       Сейчас же он знал, что стал осмысленнее, не виня во всех своих бедах любого, но только не себя. Все проведённые вместе моменты приобрели немалую ценность, однако на дне души всё сильнее оседало гложущее сердце чувство, твердящее, что больше нет места пустым ожиданиям. Томление в неопределённости убивало последние нервные клетки, поэтому Ники решил, что признается.       Возможно, что после этого Сону начнёт его сторониться или вовсе прекратит общение со стыдливыми и неловко построенными оправданиями. Возможно, он извинится и попросит Ники больше не заводить разговоры на эту тему. Однако маленький кусочек сердца надеялся на хорошее. Что именно входило в понятие «хорошее», смущённый Нишимура ещё не думал.       Тлеющий бычок обжёг пальцы, и парень с тихим шипением выронил его вниз.       — Ники? Ты почему не поехал домой?       Ники обернулся и увидел удивлённого Сону.       — Я хотел дождаться тебя.       — Ох, надо было предупредить, — нахмурился Ким. — Я бы поторопился и закончил всё быстрее.       — Не волнуйся, я ждал не так уж и долго, — успокаивающе улыбнулся Нишимура, а потом посерьёзнел. — Я видел Сонхуна недавно. Вы с ним случайно не пересекались?       Сону притих и отвёл взгляд. Он выглядел смущённым, и Ники уже начал было строить в голове самые ужасающие догадки, но Ким прервал поток его паники своими словами.       — Пересекались. Он хотел вернуть наши отношения, — как-то сухо произнёс он, явно недоговаривая некоторые детали. От этого Нишимуре стало тревожнее.       — И что ты ответил? — голос звучал хрипло и задушено из-за никотина либо же из-за волнения.       Даже в сумерках и под ярким светом уличного фонаря Ники заметил расползающийся по лицу напротив румянец. Сону старательно отводил глаза и облизывал пересохшие губы, собираясь с ответом. Всё это время Ники отсчитывал биение своего сердца, которое, казалось, замедлилось в разы.       — Только не злись и не обижайся, — он не без труда установил зрительный контакт. — В общем, я сказал ему, что уже состою в отношениях… с тобой.       Что?       Нишимура впал в ступор, пытаясь осмыслить сказанное. Не то чтобы он не доверял своему хёну, просто услышать ответ о возобновлении отношений с Сонхуном было даже более реальнее, чем это. Ники только сейчас заметил, что всё это время не дышал, поэтому попытался восстановить размеренное дыхание. Выходило плохо.       — Скажи же что-нибудь. Не молчи, — Сону с тревогой заламывал пальцы, скрытые под рукавами чёрной зипки. — Наверное, мне не стоило говорить этого.       — Нет! — Ники поспешно вскинул голову. — Я не обижаюсь и, конечно же, не злюсь. Просто удивлён.       «Удивлён» — мягко сказано. Если бы он собирался без утайки описать своё эмоциональное состояние, то наверняка не обошёлся бы одним словом. Его щёки покраснели наравне с щеками Кима, а сердце начало стучать с удвоенной — а то и с утроенной — силой.       Ники только мечтать мог о том, чтобы Сону назвал его перед кем-то своим парнем. И факт того, что этим «кем-то» являлся Сонхун, неимоверно радовал и вселял уверенность. Это ощущалось как нечто нереальное, точно во сне.       — Тогда хорошо, — облегчённо выдохнул Ким, у которого разом повысилось настроение и появилась робкая улыбка на губах.       Глаза сверкали, будто бы отражая все звёзды на небе, и завораживали этим самого Ники. Ветер слегка откидывал чёлку Сону прямо ему в глаза, из-за чего он смешно щурился.       Нишимура подумал, что это идеальный момент для признания. Тем более, в радиусе двадцати метров не было ни души. Только они, жёлтый свет фонаря и отдалённый шум машин где-то внизу. Никто им не помешает.       Оставалось только произнести три заветных слова…       — Может, поедем домой? Нам ещё нужно зайти в магазин за продуктами, — проговорил Ники, натянуто улыбаясь и мысленно посылая себе затрещину.       Дал заднюю в самую последнюю секунду. Оправдания этому нет, кроме как жалкого «струсил». Он был зол сам на себя, но внутри него будто бы выстроился огромный барьер, встающий комом в горле. Признание откладывалось на неопределённый срок, а Ники придётся снова ждать появления подходящего случая.

***

      На майский фестиваль собралось достаточно много народу. Огромное столпотворение находилось у сцены под шатром, которая использовалась как раз для таких мероприятий в тёплое время года. Благо университетский стадион позволял вместить столько студентов, начавших потихоньку рассаживаться на трибунах. Под руководством Чонвона парни заняли места где-то посредине — не слишком близко, но и не слишком далеко, чтобы можно было хорошенько увидеть происходящее на сцене.       Тем более что в одном из выступлений должен появиться Джей.       — Когда он будет выступать? — Сону, сидевший между друзьями, вопросительно глянул на Чонвона.       — Не знаю, — он пожал плечами и хмыкнул. — И «выступать» громко сказано. Он там больше для массовки.       — Всё равно будет угарно, — хитро сказал Ники. — Я не упущу возможности увидеть Джей-хёна в ханбоке.       — Вообще-то ему очень идёт ханбок, — щёки Яна слегка окрасились в розовый.       — Почему театральный клуб попросил о помощи именно Джей-хёна? — спросил Сону.       — Не хватало людей для выступления. В основном без ролей остались только девушки, а им необходимо было найти человека для роли молодого господина. Стоило им увидеть хёна, так они сразу стали уговаривать его принять участие.       Чонвон выглядел донельзя довольным, рассказывая это. Конечно, мужественные и благородные черты лица Джея идеально подходили именно для подобного. Было бы расточительством ставить такую красоту на роль какого-нибудь слуги.       Через пару минут началось представление. Ведущий кратко рассказал о сегодняшней насыщенной программе, включающей в себя песни, танцы, повести и пьесы. Такое происходило несколько раз в году, поэтому никто не был удивлён.       Поначалу было интересно — студенты, занимающиеся клубной деятельностью, действительно постарались, выступая с ожесточённым творческим рвением. Однако к середине концерта Сону начал терять концентрацию внимания, постоянно отвлекаясь от происходящего на сцене. Не давал сосредоточиться и Ники, который, тоже томясь от скуки, положил голову ему на плечо. Его макушка щекотала шею, а тепло чужой кожи приятно чувствовалось даже через толстовку. Сону рефлекторно застыл, боясь даже шелохнуться, чтобы не потревожить Ники и случайно не побудить того отстраниться.       К сожалению Кима, Нишимура всё же поднял голову, потому что слева воскликнул Чонвон.       — О, сейчас будет Джей-хён!       Сону перевёл взгляд на сцену, где рассказчик приступил к повествованию истории.       События происходили в эпоху Чосон, поэтому все действующие лица нарядились соответствующе. Слуги и обычные люди были одеты просто — одежда в белых или пастельных тонах без изысков, чтобы не выделяться из толпы. Более ярко одевались высокопочтенные господа, позволяющие себе любые цвета в ханбоках: глубокий синий, красный, тёмно-зелёный или даже оранжевый. Но ярче всего нарядили главную героиню, играющую роль кисэн: тут было и изобилие различных заколок на пышной причёске, и алый цветочный орнамент на одежде с висящими подвесками из бахромы.       Всё сделали по высшему классу, отчего не стыдно было бы поверить в реальность происходящего на сцене. Тем более что отыгрывали персонажи просто превосходно.       Насколько Сону понял, сюжет представлял из себя историю любви, где бедная кисэн металась между добрым господином, одаривающим её подарками, и молодым генералом, относившимся к ней с презрением. Первого главная героиня не любила, а вот ко второму её тянула страсть. До банальности простой сюжет, преследующий людей испокон веков.       Наконец-то перед зрителями появился Джей. Синие рукава ханбока украшали рисунки цвета охры, рассмотреть которые было сложно из-за расстояния; на голову Пак надел чёрную полупрозрачную шляпу со свисающими аквамариновыми бусинами; а на лице застыл серьёзный взгляд, сопровождающийся хмурым изгибом бровей.       — Ого, — удивлённо произнёс Ники, забывая, что некоторое время назад планировал посмеяться над Джеем.       Сону покосился на восторженного Чонвона, который полностью прилип глазами к сцене и не обращал внимания ни на что остальное.       Появление Джея заняло лишь крохотную часть всего представления, где он успел только поругаться со своим младшим братом, губящим себя из-за невзаимной любви к главной героине. Но и этого было достаточно, чтобы проникнуться к строгому образу господина, который, вопреки неопытности Пака, получился идеальным.       — Разве в массовке не должны просто мелькать на заднем плане? А тут Джей-хён прямо по-настоящему отыгрывал роль, — рассуждал Ники.       — Я сам не знал, что будет так, — Пак скрылся за кулисами, а ошарашенный Чонвон повернулся к друзьям.

***

      После окончания концерта многие направились на афтепати, тоже находившимся под шатром, как и сцена. Бар и столики со встроенным грилем располагались совсем рядом, поэтому большинство студентов направилось прямиком к ним. Сону, Чонвон и Ники — не исключение.       С трудом отыскав свободные места, они заказали самгёпсаль, рис и пиво. Ким лениво отказался от всего этого, предпочитая диетическую колу. В своё оправдание он сказал, что уже обедал с ними днём, поэтому от него быстро отстали.       На гриле шипело почти дожаренное мясо, когда позади Чонвона появился интересный силуэт. Сону и Ники, сидевшие напротив Яна, удивлённо вытаращились на приближающегося к ним Джея, который был в своём сценическом образе — даже шляпу не снял. Он в самом деле походил на представителя высшего общества эпохи Чосон, точно переместился во времени — уверенная и плавная походка, расправленные плечи и подбородок параллельно полу. Вот только совсем ребяческая улыбка и хитрый прищур делали его обычным сеульским четверокурсником.       — Угадай, кто?       Джей подошёл к Чонвону сзади и накрыл кошачьи глаза ладонями, а губами оставил короткий поцелуй у него на макушке. Ники криво усмехнулся, разыгрывая отвращение.       — Джей-хён! Наконец-то ты пришёл, — Ян повернулся к нему и загипнотизировано приступил к рассматриванию своего парня. — Почему не переоделся?       — Хотел похвастаться костюмом. Не нравится?       — Нравится, — Чонвон прикусил губу, явно не договаривая степень этого «нравится».       — Поможешь мне снять его? — ухмыльнулся Пак.       — Фу, — протянул Ники, уже по-настоящему испытывая долю отвращения к ним. — Скройтесь отсюда побыстрее.       Сону засмеялся, но толкнул коленом бедро Нишимуры под столом. Джей фыркнул, ожидая, что Ники выкинет нечто подобное — в его стиле. Однако он оставил этот выпад без внимания и посмотрел на Кима.       — Как у вас дела, ребята? Сону?..       — Всё хорошо? Вроде, — он приподнял брови, пересекаясь взглядом с Джеем, который будто бы сопоставлял его ответ и настоящую картинку. Пак посмотрел на сжатую в ладони баночку диетической колы, и Сону почему-то ощутил себя пристыженным.       — Сонхун тебя не достаёт?       — Нет, — Ким почесал затылок, в самом деле считая так. Последняя встреча с Сонхуном прошла относительно спокойно, в отличие от всех предыдущих. Да и не жаловаться же Джею на свои проблемы? Их отношения не настолько близки, а связующим звеном между ними был только Чонвон. — Почему ты спрашиваешь?       — Просто так, — отмахнулся он. — Если он начнёт тебя доставать, то сразу скажи мне.       — Окей, — Сону удивился этой просьбе, но виду не подал.       — Так, можно забрать у вас Чонвона?       Джей массировал плечи Яна через тонкую ткань ветровки, а сам Чонвон млел от лёгких касаний, чуть ли не облокачиваясь лопатками о живот стоящего сзади Пака.       — Валите, — Ники даже не взглянул на них, перекладывая готовое мясо в тарелку.       И они действительно свалили, оставив парней вдвоём. Чонвон умотал, совсем забыв про самгёпсаль, зато значительно опустошив бутылку заказного пива. Нишимура тоже далеко от него не ушёл, только недавно начиная новую порцию алкоголя.       Сону же поглаживал пальцами ободок давно опустевшей баночки из-под колы и иногда кидал взгляды на еду и пиво. Ему хотелось съесть и выпить что-нибудь нормальное. Не отвратительные хлебцы, калорийность которых составляла тринадцать за штуку, а мясо; не диетическую колу и не противный экспрессо с двумя калориями в составе, а пиво.       И если пока что совесть не позволяла ему съесть мясо, то выпить одну бутылку пива — вполне.       — Уверен? — Ники наслаждался самгёпсалем, следя за тем, как Сону потянулся к алкоголю. — Ты быстро пьянеешь.       — Знаю, но я не буду много.       Глоток за глотком, и бутылка опустела наполовину, а потом и вовсе до самого дна. После обретённых проблем с пищей Сону приучился ценить вкус любого напитка или еды. Вот и сейчас горечь некогда нелюбимого пива стала ярче и будто бы приятнее. Поменялся не сам продукт, а его восприятие. Опьянение ощущалось слабо, оно лишь слегка дурманило сознание, не останавливая мыслительные процессы, а затормаживая их.       Вот только почти весь алкоголь выветрился, когда Сону перевел взгляд за спину Ники.       — Чёрт, — он вцепился в чужую ладонь, привлекая внимание к себе. — Только бы он не подошёл.       — Кто? — Нишимура полностью повернулся к нему. — Что случилось?       — Сонхун позади тебя. Не смотри на него. Твою мать, он сам на нас посмотрел, — Сону с тревогой глянул на Ники, тараторя. — Я не хочу, чтобы он сюда подходил. Что же делать?       Видя такое состояние своего хёна, Нишимура и сам взволновался не на шутку. Он приступил к хаотичному придумыванию плана, что выходило не так хорошо из-за достаточного количества влитого в организм пива. Однако как нельзя кстати вспомнился недавний разговор на крыльце университета.       Для Сонхуна они встречались.       Мысли спутывались, а сжатая Кимом ладонь нещадно потела, но найденное решение казалось Нишимуре самым правильным в эту конкретную секунду. Может быть, позже он пожалеет об этом, но точно не сейчас.       — Я знаю, что надо сделать, хён. Не волнуйся и доверься мне.       Ники медленно наклонился к лицу Сону, поддерживая с ним зрительный контакт, и совсем невесомо поцеловал в самый уголок губ.