The true story of how I passed my philosophy exam

      От влаги рыжие кудряшки вьются ещё сильнее и темнеют, напоминая чистую медь. Капельки воды с кончиков впитываются в махровый халат, когда Чуя выходит из ванной в коридор со своей одеждой, перекинутой через руку. Из-за закрытой двери комнаты слышится какая-то тихая возня, что уже совершенно не удивляет. Он решает прогуляться по второму этажу и посмотреть, есть ли здесь ещё что-то интересное, кроме нескольких дверей, окон во двор и кресел.  Есть.  Терраса.        В кармане весь вечер своего часа ждёт пачка сигарет, о которой Чуя напрочь забыл и вспомнил только сейчас, увидев на столике пепельницу. Он усаживается на террасе и закуривает, вглядываясь в тёмное небо впереди и понимая, что точно выпил бы ещё. Наверное, хотелось бы ощущать такое же бешеное веселье, как внутри у Дазая, но за весь длинный вечер он едва выпил три коктейля, постоянно разбавляя их сверху колой, поэтому был практически трезвый.        Листая ленту в инстаграме он даже немного жалеет, что вместо тусовки Тачихары оказался здесь. Будь он там, то точно мог бы напиться и натворить чего-нибудь, не переживая, что утром его встретят осуждающие взгляды. Ладно ещё попасть в незнакомую компанию, но оказаться в окружении взрослых… являющихся друзьями твоей сестры… с преподавателем в составе…  «Надо переставать быть почтовым голубем» — обещает Чуя себе, делая очередную затяжку и выдыхая дым. Chapman Brown идеально наполняет воздух табачно-кофейным ароматом, оставляя сладость на губах.  — Ты куришь? — спрашивает Фёдор, из-за его спины, заходя на террасу и уже начиная раздумывать, во что можно переодеть и укутать рыжего, чтобы он не околел на улице. Ещё и с мокрыми волосами.  — Это плохо? — поднимает голову Чуя, неосознанно прикусывая губу, ведь в его глазах он бы точно хотел выглядеть хорошо.  — Ты знаешь, что курение может сократить жизнь в два раза? — вполне серьёзно спрашивает он, опускаясь на кресло рядом, и становится немного неловко, потому что… чёрт. Чуе сложно объяснить самому себе, как ощущается внутри ситуация, в которой что-то не нравится человеку, который вроде как понравился тебе. Фёдор смотрит на него, наблюдая за изменениями в мимике и слегка улыбаясь, — Тебе сейчас могло быть тридцать шесть лет.  — Ч… блять, — смеётся Чуя, когда до него доходит, что это был слишком хорошо отыгранный заход на тупейшую шутку. — Из какого паблика с мемами ты это взял?  — Честно, не знаю, — говорит Фёдор, в жизнь которого все подобные шутки попадают только из одного источника. Ростом метр восемьдесят, с длинными белыми волосами и разноцветными глазами. — Мой директор в рабочее время занимается поиском самых смешных мемов, чтобы отправить их мне.  — Директор по мемам? Какая крутая работа, — улыбается Чуя. — Скажи, если будут ещё похожие вакансии.  — Есть одно вакантное место, но не на работе.  «А в твоём сердце?» — додумывает он, снова расплываясь от того, как ему нравится эта атмосфера лёгкого флирта, которую наконец-то никто не портит своим присутствием.  — Знаешь, я ещё совсем не хочу спать, — отвечает Чуя, докуривая сигарету и потушив её об стекло пепельницы. — Из-за сессии сбился режим, так что я уже привык ложиться под утро.  — А у меня всегда ночная работа, — кивает Фёдор, вставая с места. — Но для начала давай посмотрим, во что тебя можно переодеть.        В голову рыжего не приходит ничего остроумного, чтобы ответить, поэтому он молча идёт следом обратно в дом, где ощутимо теплее, чем на улице. Да и перспектива оказаться внутри чужой толстовки ему слишком нравится, чтобы говорить, что у него есть своя одежда, которая не особо-то грязная, чтобы не продолжить в ней ходить. Поспал бы в трусишках себе спокойно и не запаривался, но… Толстовка Фёдора, да.  — Лестница крутая, поэтому будь осторожен, — продолжает он, проходя через небольшой холл и начиная подниматься на третий этаж.  — Мгм, — снова улыбается Чуя, максимально аккуратно и бесшумно ступая ногами по древесному полу. Неужели они наконец-то остались вдвоём?        Нужно только придумать, как сделать так, чтобы Фёдор остался спать вместе с ним, и тогда случайная цепочка событий последних суток сможет войти в топ лучших. И думает сейчас об этом не только он один.        В комнате парит едва уловимый шлейф парфюма, напоминающий баланс силы и грациозности. Он мягко прокатывается внутри со свеже-пряных ноток до древесно-хвойных, напоминая зимний лес. Чуя никогда не был в России, но ему кажется, что такой запах очень хорошо мог бы описать атмосферу заснеженной Сибири. И как же хорошо он подходит Фёдору, наверняка носившему шапку-ушанку и тёплое пальто с меховым воротником в таком месте. Пока он разглядывает содержимое своего шкафа, рыжий исследует комнату, цепляясь вниманием за все личные вещи, которые видит вокруг. В поездки ведь берут самое важное, да? И вполне логично выглядит планшет на прикроватной тумбочке, но лежащие под ним нотные листы вызывают много интересных вопросов, поэтому: — Федя, а… — Я не читаю стихи тем, с кем хочу переспать, — одновременно говорит он и понимает, что перебил. — Прости, что ты говорил?  — Стихи? Ты о том, что сказал Дазай? Забей, я не воспринял это всерьёз, — отвечает Чуя, неторопливо расхаживая по комнате. Фёдор переживает, что он подумает? Безумно приятно.  — Хорошо, потому что я не хочу, чтобы ты воспринимал меня, как ветреного человека, — отвечает он, перебирая вешалки в шкафу.  — Ну если так, то на пассажирском сидении моей машины не сидела толпа тёлочек. На нём, в принципе, мало кто сидел, потому что машина — это моя личная территория. Хотел двухместную взять, но потом подумал, что нужно пространство для вещей.  — Ммм… — многозначительно кивает Фёдор, разворачиваясь и поднимая руки вверх. — Носочки!  — Это… всё, что ты хочешь, чтобы я на себя надел? — смеётся Чуя, разглядывая пару тёплых носков кремового цвета. — Стихи и правда были бы лучше.  — Надень свитшот, надень штанишки и сохрани свои нервишки, — отвечает он, ухмыляясь и по очереди кидая всё на кровать, начиная с вышеупомянутых носочков. — Выпей виски, возьми плед и купи себе корвет.  — Штаны заправлю я в носочки, чтобы позабыть о… дрочке! — подхватывает рыжий, тут же начиная заливаться смехом одновременно с Фёдором. — Серьёзно, это бы сработало!  — Не-а, — говорит он, направляясь к двери. — Переодевайтесь, Чуя-сан.  — Подожди, — говорит Чуя, хватая его за рукав и останавливая. Фёдор разворачивается, переводя взгляд на него, и у обоих сердце начинает биться чуть быстрее от нахождения в небольшом пространстве совершенно вдвоём. И если один полностью одет, то второй стоит в дурацком белом халате с чересчур сильным вырезом на груди, прикусывая свою губу вместо того, чтобы сразу сказать, что он хочет.  — Такой красивый, — слишком мягко говорит Фёдор на выдохе, мгновенно меняя атмосферу и вызывая взрыв эмоций внутри.  — Я ведь тебе понравился, да..? — он действительно спрашивает это вслух и хлопает своими голубыми глазами так невинно, что это вызывает улыбку. И всё ещё держит его за рукав, будто Фёдор собирается куда-то сбежать.  — Да, я заинтересован в тебе, Чуя.  «И каким будет твой следующий шаг?» — думает про себя Фёдор, наблюдая, как взгляд напротив заблестел сильнее, едва он подтвердил то, что было и так очевидно, учитывая, как они провели эту вечеринку. Или всё же стоило более явно выражать свою симпатию?  — Тогда как насчёт того, чтобы у нас появился один маленький секрет на двоих? — спрашивает он, разжимая пальчики на его рукаве и скользя ими вниз к тыльной стороне ладони прежде, чем Фёдор их перехватит:  — И ты собираешься с ним уехать?  — Если я останусь, то он перестанет быть секретом, — отвечает Чуя, наклоняя голову вбок и делая полшага навстречу. — Думаешь? — спрашивает Фёдор, улыбаясь и наклоняясь к нему. — Не перестанет. Но будет немного сложнее его сохранить. — И гораздо интереснее, — дыхание замедляется и ощущается на коже, вызывая волну мурашек в ожидании поцелуя.  — Люблю всё интересное, — его рука поднимается на талию Чуи, слегка надавливая, чтобы оказаться ещё ближе.  — М, я тоже, — отвечает он и тянется навстречу.        Доля секунды, и случился бы поцелуй. Их губы разделяют несколько жалких сантиментов, когда они одновременно вздрагивают, слыша шаги. Фёдор разворачивается и выглядывает из-за плеча в щель приоткрытой двери.  — О господи… — вздыхает он, наблюдая в коридоре Дазая, направляющегося в его комнату. — Маленький секрет, говоришь…  — Угу, — отвечает Чуя, выглядывая следом. — Интересно будет.  — Мы к этому вернёмся, — отвечает Фёдор, заводя руку ему за спину и давая повод ловко развернуться, чтобы выбраться из полуобъятий с заразительным смешком. — До встречи снаружи.  — Не-а, я спать. Мне же ещё ехать домой, — подмигивает рыжий.  — Точно, — он выходит за дверь и закрывает её со своей стороны ровно в тот же момент, как Дазай поднимается на последнюю ступеньку. — Не бойся, под твоей кроватью точно нет монстров. — Конечно, их там нет, я ведь их всех убил, — смеётся он. — Долго мне ещё тебя ждать?  — А я не говорил, что скоро приду.  — Окей, я помогу тебе уговорить Чую остаться, так уж и быть, — отвечает Дазай. — Должен будешь.  — И об этом я тоже не просил, — ухмыляется Фёдор.  — Хорошо, что я умею читать твои мысли, да? — спрашивает он и переходит на шёпот. — Нам нужен беспроигрышный план. Я украду ключи от машины и спрячу их, пока ты будешь его отвлекать.  — Херня, а не план, — отвечает он, закатывая глаза. — Ещё предложил бы запереть его в комнате или приковать наручниками к забору.  — У тебя есть с собой наручники?!  — Нет, я же не такой извращенец, как ты.  — Ты уверен в этом?  — Мне не нравится этот тон.  — А мне не нравится, что ты притворяешься святошей, — отвечает Дазай, возвращаясь к обычному тону голоса. Он начинает расхаживать по коридору около комнаты и рассуждать вслух, — Даже если бы я недолго был с тобой знаком, то всё равно увидел бы насквозь, что ты каждую секунду своей жизни стараешься выглядеть в чужих глазах лучше. И ведь не считаешь это утомительным, именно поэтому за тобой забавно наблюдать. Каждый раз, когда мы оказываемся в окружении других людей, ты начинаешь менять свои маски со скоростью света, подстраиваясь под обстоятельства, — говорит он и возвращается обратно к Фёдору. — Только правда в том, что я являюсь единственным человеком, который поймёт и примет тебя настоящего. Все остальные становятся заложниками твоих сладких иллюзий.  — Какое душное признание в любви. Может, попробуешь почитать что-то кроме научных книг, написанных психически больными людьми?  — Хах, покажешь мне хоть одного психически здорового человека? — посмеивается Дазай и переводит взгляд на звук открывающейся двери, из-за которой показывается переодетый рыжий. — Смотри, он тоже заправляет штаны в носки, чтобы было теплее!  — Или чтобы они не волочились по полу, потому что… — отвечает Чуя, спуская рукава свитшота и показывая, как они болтаются. Одежда Фёдора хоть и не сильно больше размером, но с учётом разницы в росте смотрится ровно так, как нужно — ужасно умилительно.  — Хм. Выглядишь хрупким, — комментирует Дазай, пока его друг откровенно засматривается, представляя рыжего в своей рубашке с чашкой кофе в руках и всё с такими же влажными волосами. Он бы закатал рукава до локтей, чтобы ему было удобно готовить завтрак, а ткань хоть и была бы плотной, но всё равно просвечивала бы очертания его идеальной талии и бёдер.  «Интересно, он умеет готовить сырники?» — зависает в своих мыслях Фёдор, думая о том, что обязательно научит, пока в реальности начинает происходить очередное нечто. — Хрупким? — это звучит вежливо. Любому другому человеку Чуя ответил бы что-то вроде: «Ты кого хрупким назвал, мудила? Я — кандидат в мастера спорта по ударам в живот». — Можем устроить спарринг, и ты убедишься, что это далеко не так.  — Давай. В моей кровати? — улыбается Дазай.  — Нет, в моей, — невозмутимо отвечает Чуя.  — То есть в моей? — включается Фёдор.  — О, неплохая идея. Возьму ноутбук, а вы подумайте, что можно посмотреть, — отвечает Дазай, уходя к лестнице. — Только никаких детских сказок про волшебников.  — Это роман, а не сказка, — поправляет Фёдор.  — А ты душнила, — смеётся он. — Чуя, вручаю ответственность за выбор тебе. — Окей, тогда возьмём выпить и поиграем в игру?  — Будем пить каждый раз, когда Дазай открывает рот и отпускает ни разу не душные комментарии?  — Я всё слышу! — говорит Дазай уже со своего этажа.        Чуя думает лишь о том, как шикарно будет полежать на одной кровати с Фёдором и что-нибудь посмотреть. И напиться. Он точно не хочет быть сегодня полутрезвым. Возможно, тогда у него хватит смелости не просто намекнуть на поцелуй, а инициировать его. Мало его волнует наличие рядом ещё кого-то, хотя он бы во всех вариантах предпочёл обычное свидание.  — Сколько лет вы уже дружите? — спрашивает он, пока они с Фёдором спускаются на первый этаж за виски.  — Много. Практически всю взрослую жизнь, — отвечает он.  — А можно личный вопрос?  — Да.       Он задумывается.        Не знает, как правильно спросить и всё же чувствует, что это неуместно. Взаимодействие Дазая и Фёдора выглядит со стороны необычно, как минимум. Чуя не знает, каково это — дружить с кем-то, у кого такая же ориентация, как у тебя, потому что у него такого никогда не было. Его окружение, что в школе, что в университете было нормальным, либо общение сразу перетекало во что-то романтическое, где и так очевидно, к чему всё идёт. Сложно представить, что он сам смог бы длительное время общаться с кем-то, кому тоже нравятся парни, и при этом не перейти грань, ведь люди привлекают так или иначе, да? Он не будет общаться с тем, кто несовместим с ним по взглядам, увлечениям или привычкам. Да даже по внешности или статусу — всегда хочется окружать себя достойными и приятными людьми. Эта «парочка» выглядела так, будто они и правда много лет в браке. Будто они успели выучить друг друга наизусть и именно поэтому откровенно издеваются над проявлениями характеров. В то же время рядом с ними чувствуется какая-то незримая забота и что-то очень тёплое, похожее на комфорт. Они ведь могли хотя бы попробовать построить отношения, выходящие за рамки дружбы. Или уже пробовали? Или же… — Не будешь ничего спрашивать? — говорит Фёдор, рассматривая его задумчивое лицо, которое ему точно нравится. Все оттенки интеллекта он находил привлекательными. Даже самые страшные, неадекватные, депрессивные, помешанные и особо философские. Но Чуя был другим. Он напоминал мощный компьютер, пытливо анализирующий все собранные данные, чтобы создать из них нечто новое, гениальное и никогда не существовавшее в мире. Хотелось его ещё послушать.  — Почему именно бар, а не любой другой бизнес? — спрашивает Чуя. — Только не говори, что в России любят пить. — Нет, мы даже не входим в десятку самых пьющих стран мира. Просто я всегда мечтал убивать людей, — посмеивается он.  — Да ну? — останавливается рыжий и смотрит на него.  — Хочешь ещё узнать, почему Дазай открыл рекламное агентство, хоть и мечтает убить себя?  — Вы неплохо сочетаетесь, — отвечает Чуя, направляясь на кухню.  — Возможно, убийца и человек, мечтающий умереть, действительно могли бы помочь друг другу удовлетворить некоторые желания, — продолжает Фёдор. — Но это не более, чем шутки. Я знаю, что Дазай никогда не убьёт себя и даже не попытается, потому что он слишком умён. А я если кого-то и убил своим бизнесом, то очень косвенно. И это не моя ответственность.  «Сам заговорил о Дазае?» — думает про себя Чуя, ещё раз убеждаясь в том, что их отношения своеобразные. И впервые за вечер приходя к выводу, что может быть опасным проявлять внимание к хитрому русскому. Может, именно поэтому его «друг» всегда оказывается рядом и мешает?   — Удобно.  — Прости?  — Удобно зайти в нишу, на которую всегда будет спрос из-за зависимости людей от приятных эмоций. Если бы наркотики были легальны, то я бы продавал их, пожалуй, — задумчиво отвечает Чуя, забирая со стола пачку чипсов. — Или открыл бордель. Есть разные способы продавать удовольствие, но чем ближе оно к запретной грани, тем больше будет денег, да?  — Считаешь мои деньги? — ухмыляется Фёдор, останавливаясь у столешницы.  — Это плохо? — Чуя разворачивается к нему и вскидывает брови вверх, закусывая губу. Нет, он не остановится. Будет забавно посмотреть на то, к чему приведут его действия, — Люблю считать.  — Это… дальновидно, — отвечает он, подходя практически вплотную и заставляя сердце рыжего замереть на долю секунды в ожидании чего-то очень приятного. Особенно, когда рука Фёдора тянется к нему, но почему-то так и не касается тела, а останавливается где-то за спиной. Он улыбается, забирая бутылку виски и отходя. — Найдёшь чистые стаканы?  — Да, у меня дома как раз есть парочка. Прокатимся? — Чуя переходит черту, уже не намекая, а откровенно предлагая уединиться в шикарном месте, недоступном для чужих глаз. Фёдору достаточно ответить «да», и всё может закончиться очень страстно.  — Предлагаешь вызвать такси и съездить за твоими вещами, чтобы ты мог остаться здесь до конца праздников? — спрашивает он, доставая из холодильника двухлитровую бутылку колы и лёд. У него свой план.  — Возможно, — говорит Чуя в поисках стаканов, что является действительно трудной задачей, учитывая, что большую часть посуды компания перепачкала, но в посудомойку она не поместилась. Ему приходится подтянуть рукава ещё выше и приняться за мытьё стаканов под пристальным взглядом Фёдора, тут же исчезающего с очередным звуком шагов сзади.  — Вас только за смертью посылать, — фыркает Дазай с ноутбуком в руках, заходя на кухню и усаживаясь за стол. — Чуя, тебе нужен костюм горничной.  — Да, а ещё чулки с кружевным поясом, ободок с ушками и анальная пробка с лисьим хвостом, — скучающе отвечает он. — Мне это уже говорили.  — А тебе говорили, что ты немного агрессивно реагируешь на шутки?  — Это была шутка? Я думал, что ты вполне серьёзен в своих желаниях, — посмеивается Чуя, вытирая последний намытый стакан полотенцем.        Дазай тоже слишком интересный, но гораздо более запутанный. Он дерзкий и позволяет себе гораздо больше, занимая активную позицию в диалоге и перехватывая контроль. За недолгое время знакомства рыжий успел увидеть слишком много разных проявлений его личности, но какое из них было настоящее? Усталость во время работы? Принципиальность и неподкупность? Раздражение при встрече? Обида во время игры? Задушевные разговоры? Крики паники? Забота, от которой нельзя отказаться? Что из этого ближе всего к истине?  — Я вам не мешаю? — улыбается Фёдор, включаясь в диалог.  — Простите, господин. Я думал, вы не поверите, если я скажу, что ваш верный садовник отлынивает от работы и постоянно пытается помочь мне заниматься уборкой.  — Терпеть не могу ковыряться в земле. Я библиотекарь, — отвечает Дазай.  — То есть тебя устраивает, что я твой господин?  — Да. В этом месяце зарплата на карту придёт или наличкой дадите?  — Тебе платят?! — ахает Чуя.  — Конечно. И за основную работу, и за дополнительную, ночную, — отвечает Дазай. — Ты как договор подписывал при трудоустройстве?  — Договор?! Я думал… это… по обоюдной любви…  — Да, Чуя, с тобой всё по обоюдной любви, а Дазай получает свои жалкие копейки за то, что сидит круглые сутки в библиотеке и дышит пылью, — смеётся Фёдор. — Мы идём наверх или тут останемся?  — Конечно, идём. Я хочу в кроватку с Чуей, — отвечает Дазай.  «И вот опять эти пошлые шуточки» — думает про себя он, заглядывая в карие глаза с танцующими демонами внутри. Он это говорит точно специально, но почему? Испытывает симпатию? К кому из них двоих? Имеет какие-то планы на него, чтобы побесить друга или чтобы отомстить за несносное поведение на экзамене? Очень умно будет заполучить сердце, а потом разбить в качестве мести. Такое рыжий бы и сам сделал, если бы кто-то задел его до глубины души.  — Значит, всё же секс втроём… — говорит он, первым уходя с кухни со стаканами и чипсами в руках. Теперь хочется увидеть реакцию.