The true story of how I passed my philosophy exam

      Чуя ждёт на скамеечке в холле.        Терпеливо ждёт, пока все его одногруппники сдадут экзамен, нервно постукивая ножками в разноцветных кроссовках по полу. И игнорируя сообщения своего друга, который пытается узнать, как дела.        Рано принимать поражение. Он точно знает, что у него есть шанс, потому что оставил про запас несколько работающих вариантов. Ещё ни один преподаватель не отправил его на пересдачу, значит, и этот не будет исключением.        Когда последний счастливый одногруппник выходит из-за двери, рыжий подходит к ней и просовывает голову с самым грустным лицом на свете: — Простите, у вас есть минутка?  — М? — поднимает голову Дазай, отвлекаясь от заполнения бумаг. — Пересдача после каникул.  — Да, я понимаю, но… моя мама, — начинает Чуя, заползая внутрь и опуская голову вниз. — Для моих родителей очень важно, чтобы у меня была закрыта сессия… Они влезли в долги, чтобы… оплатить мне учёбу и…  — Тогда вам следовало учиться, — спокойно отвечает он, отворачиваясь и возвращаясь к своему занятию.  — Да, — кивает он и продолжает ещё более жалостливым голосом. — Я так виноват, что пропустил ваши пары, но… мне приходится… у меня несколько подработок, и их так сложно совмещать с учёбой, Дазай-сан, — Чуя поднимает на него взгляд и начинает плакать. — Мне очень хочется стать достойным человеком, понимаете? Если у меня не будет диплома, то… что случится с моей жизнью?  — Никто не отчислит вас сейчас, не переживайте. Подготовьтесь и приходите на пересдачу, — говорит Дазай, который, видимо, совершенно не умеет сочувствовать людям, иначе рыжий не может объяснить, что за чёрствый сухарь сидит перед ним. — У вашей старосты есть все билеты и материалы.  — Я… — всхлипывает Чуя, начиная плакать сильнее. — Простите… Я так надеялся порадовать родителей закрытой сессией. И ваш предмет… единственный, который не получилось сдать… Если бы был шанс не оттягивать пересдачу, то я бы… — Накахара, мне очень жаль, что вы попали в такую ситуацию, но в университете есть свои правила, — отвечает он, вставая и укладывая документы в папку. Дазай смотрит на него и достаёт из кармана упаковку бумажных салфеток, — Вот, возьмите.  — Спа… спасибо… — хнычет Чуя, про себя проклиная три миллиона раз мудилу несчастного и меняя свою стратегию. — Позвольте спросить?  — Да?  — А сколько, скажем… часов? мне нужно для того, чтобы точно сдать философию? — спрашивает он, а брови Дазая удивлённо ползут вверх: — Простите?  — Сто тысяч часов мне хватит на подготовку? — продолжает Чуя, но по реакции преподавателя видит, что тот не особо сговорчивый. — Двести тысяч часов? Триста?  — А вот за предложение взятки вас уже могут отчислить, но я сделаю вид, что этого не слышал, — отвечает Дазай, забирая папку с документами и направляясь к выходу. — Хороших вам каникул.  «Что?!» — замирает в полном шоке Чуя, когда он проходит мимо и оставляет его в одиночестве с бумажной салфеткой в руках и слезами на глазах.        Проходит минута прежде, чем ему удаётся осознать, что ничего не получилось. Впервые в жизни.        Он с психами выходит в коридор, выкидывая идиотскую упаковку с салфетками и набирая номер Тачихары: — Ну как?  — Это полный пиздец, — говорит Чуя, проходя по коридору к выходу. — Я, блять, специально шмотки бомжатские надел и не спал накануне, чтобы выглядеть помятым, но этот мудак…  — Ты не сдал?! — ахает Тачихара. — Чувак, это же грёбаная философия! Как можно было завалиться на самом лёгком предмете? Разводишь меня, да? — посмеивается он.  — Пизда, — фыркает он, доставая из кармана пачку сигарет и вытаскивая оттуда одну. Чуя идёт в курилку, где зажимает телефон плечом и закуривает, чтобы снизить хоть немного градус своего стресса. — Он настолько уёбок, что ему даже родителей не жалко, прикинь?!  — Да ладно… А ты говорил, что работаешь по ночам? Плакал?  — А ты как думаешь? Он даже глазом не повёл, — раздражённо выдыхает дым рыжий. — Бабки предложил, а он в ответ: «хороших каникул»! СУКА!  — Реально мудила какой-то, — отвечает Тачихара. — Что будешь делать? На пересдачу пойдёшь?  — Конечно, я буду все каникулы готовиться, чтобы прийти и разъебать! — орёт Чуя и слышит в ответ одобрительный смех. — Для начала поедем сегодня тусить, а потом я что-нибудь придумаю, чтобы он поставил мне этот сраный экзамен. Может, сказать, что у меня на каникулах отец умер?  — Хах, он явно будет в восторге от твоей идеи. Возможно, даже инсценирует свои похороны для наглядности!  — А я о чём? Идеальная идея, — ухмыляется рыжий, докуривая сигарету.        Тем временем Дазай, прогулявшийся до деканата, наконец-то покидает университет и встречает на парковке своего недовольного друга, которому обещал, что освободится примерно пару часов назад. Увидеть Достоевского в плохом настроении могут только избранные люди. И ходят слухи, что никого из них нет в живых после этого зрелища. — Тебе подарить часы? — спрашивает он.  — Ролексы давай, — посмеивается Дазай. — Прощу прощения, Фёдор-сан, я плохо распланировал своё время. Решил сегодня никого не заваливать, поэтому экзамен немного затянулся. Впредь буду более ответственным.  — Я запомнил, — кивает он. — А кто у вас на мазерати ездит? Всё смотрю на неё и гадаю, кто ещё из преподавателей такой же богатей, как ты. Вроде же не было никого? Или декан денег себе наворовал?  — Где? — удивляется он, оборачиваясь и начиная бегать глазами по парковке. Фёдор указывает в сторону автомобиля в другом её конце, и Дазай видит блестящую чёрную малышку стоимостью больше ста тысяч долларов. — Ого, первый раз вижу. — Расскажи потом, если узнаешь, — отвечает Фёдор, уходя к водительской двери и усаживаясь в автомобиль. Дазай ещё какое-то время разглядывает предмет роскоши, а затем падает на пассажирское сидение и пристёгивается, пока его друг заводит машину и включает радио. — Прям никого не завалил сегодня? Заболел?  — Нет, был один… — начинает говорить он и видит, как тот самый вышеупомянутый студент прогулочным шагом идёт сквозь парковку, уткнувшись в телефон, — Погоди, не отъезжай.  — М? — Фёдор переводит взгляд на него, а затем туда же, куда смотрит Дазай. И теперь они вместе наблюдают за тем, как Чуя невозмутимо открывает вверх дверь мазерати и садится в неё.  — Вот же… — ахает он, тут же вспоминая их диалог в аудитории. Родители с долгами? Учёба для него важна? Работает день и ночь? Да только взятка близка к правде! И то сэкономить решил!  — Симпатичный, да? — спрашивает Фёдор, снова переводя взгляд на него и не понимая, что случилось с лицом у главного весельчака планеты. — Дазай?  — Лживый ублюдок! Ахуевший, избалованный, лживый ублюдок! — всё, что может ответить он. — Я ему такую пересдачу устрою, что он пожалеет о том дне, когда поступил в университет, где я преподаю!  — Дазай, если честно, то все твои студенты об этом и так жалеют, — ухмыляется Фёдор. — С удовольствием послушаю эту увлекательную историю. Можешь начинать, — говорит он, отъезжая от университета и провожая взглядом шикарную мазерати с симпатичным водителем, чем-то страшно выбесившим его друга сегодня.