Wings of Light

Свет был повсюду, и он был настолько ослепляющим, что Джисок хотел прикрыть свои глаза, но его руки, когда он поднес их к лицу, были словно в дымке тумана и сами по себе полупрозрачные — как будто он поблек, а цвет и осязаемость покинули его. «Они думали, что смогут спрятать тебя, — прошептал голос из света, — но теперь ты взрослый. Это был только вопрос времени.» Свет померк, когда набежали грозовые тучи, клубясь вокруг едва различимой фигуры Джисока, как дым. Запах озона был почти невыносим. «Суд будет вынесен, — прошипел голос, — если ты переживешь муки.» Тучи сгустились над Джисоком, становясь темнее и плотнее, проникая сквозь него со странным ощущением покалывания, которое переросло в постоянную боль в конечностях, придавливая его к матрасу. Чья-то рука погладила его пульсирующую голову; кто-то напевал что-то нежное и успокаивающее. В воздухе чувствовался слабый аромат цитрусовых и имбиря. Джисок открыл глаза. Была ночь, он мог сказать это с точностью — он всегда мог сказать это, даже если не мог дать объяснения, почему он так думает. Он был в своей постели, в своей спальне, украшенной плакатами группы и звездными картами, а потолок был заколдован так, чтобы постоянно показывать ночное небо. — Наконец-то ты тут, — тихо сказал Чонсу, глядя на него сверху вниз. Его рука остановилась на лице Джисока, большой палец поглаживал кожу под глазом. — Теперь ты в порядке. На долю секунды Джисок растерялся. Он не мог понять, почему Чонсу сидел на краю его кровати и утешал его, как делал всегда, когда Джисок болел в детстве. Но он больше не был ребенком и не болел (хотя, конечно, чувствовал себя довольно паршиво), так что… Внезапно воспоминания материализовались, проносясь перед глазами Джисока с тошнотворной скоростью. Свидание, поцелуй. Темнота, нападение. Боль. Страх. — Хён, — прохрипел он, — что случилось? — На тебя напали, — произнес другой голос. Джисок слегка повернул голову, чтобы увидеть Хёнджуна, стоящего у комода с выражением легкого беспокойства. Вероятно, это самое сильное выражение, которое Джисок когда-либо видел на его лице. Хан поднес свою руку к горлу, постукивая по нему двумя пальцами. — Теперь ты понимаешь, почему я сказал тебе молиться. — Хёнджун, — строго сказал Чонсу, поворачивая голову в его сторону. Хёнджун резко отвел глаза. Но теперь, когда этими словами привлекли его внимание, Джисок заметил повязку, обмотанную вокруг его шеи. Он пытался высвободить руку из-под одеяла, его пальцы неловко теребили марлю. Была слабая боль, но больше ничего похожего на жгучую агонию от клыков в его плоти, как это было до этого. — Вампир, — выдохнул он, чувствуя, как паника снова закипает у него в животе. — Теперь все прошло, всё хорошо, — заверил его Чонсу, нежно беря руку Джисока в свою и снимая повязку. — Гониль-хён позаботился об этом. Ты в безопасности и жив — вот что важно — Но… — настаивал Джисок. — Если эта тварь укусила меня, и я все еще жив, тогда это означает, что я… — Ничего это не означает, — донесся голос Гониля из дверного проема. Он нес поднос с дымящейся миской и поставил поднос на прикроватный столик. Запах цитрусовых и имбиря стал более резким, когда он вошел в комнату. С ободряющей улыбкой он наклонился, чтобы нежно взъерошить волосы Джисока. — С тобой все будет в порядке, я обещаю. Я исцелил тебя сам. — Ты бы видел его, — сказал Сынмин, появляясь в дверях. — Он плакал как ребенок, когда притащил тебя сюда. Гониль бросил на него возмущенный взгляд, а после сказал чуть тише: — Не было такого. — О, так и было, — спокойно подтвердил Хёнджун. — Эй, вы двое, оставьте его в покое. Вы же сами знаете, что он не может воспользоваться своей целительной силой феникса без слёз, — сказал Чонсу, а после перевёл свой взгляд на Гониля и хитро улыбнулся, добавляя, — хотя их точно было больше, чем необходимо. Джисока следовало успокоить, и, услышав эти разговоры, он успокоился. Учитывая, что слезы феникса были самым ценным целебным веществом во вселенной, но он не мог избавиться от параноидального чувства, что, возможно, исцеление было недостаточно тщательным. Он все еще чувствовал ноющий зуд в шее, что-то вроде фантомной боли, и он не знал, было ли это просто из-за того, что его кожа медленно заживала, или, может быть… Вампирский яд каким-то образом был устойчив к слезам феникса. Несмотря на это, он улыбнулся, когда остальные отнеслись к ситуации легкомысленно — он знал, что это было ради него. — Ты так говоришь, будто бы не плакал с ним на пару, — обвинил Сынмин Чонсу. —Вообще-то да, Чонсу! — сказал Гониль. — Ты тоже плакал! Чонсу издал звук возмущения. — Ну, послушай! — сказал он, сжимая руку Джисока обеими своими руками. — Как я должен был отреагировать, когда увидел моего ребенка без сознания и всего в крови? — Хён, — простонал Джисок. — Мне девятнадцать. — Что делает тебя самым молодым в этом помещении как минимум на несколько десятилетий, — мягко заметил Гониль. — Как ты себя чувствуешь? Как думаешь, сможешь что-нибудь съесть? Сынмин приготовил тебе тот суп, который ты любишь. И таким образом, внимание снова было приковано к Джисоку, и, несмотря на то, что паранойя вцепилась когтями в его яремную вену, тепло любви и заботы переполняло его: когда Чонсу помог ему сесть, а Гониль поставил поднос ему на колени и, как только стало очевидно, что его руки недостаточно устойчивы, чтобы держать ложку, сам покормил его супом. Хёнджун исчез и вернулся со стаканом воды, когда Джисок обжег язык, а Сынмин принялся бормотать об ингредиентах, которые он положил в суп, которые «помогут восстановить силы». Этого было достаточно, чтобы сделать мнимый вид того, что всё, что произошло недавно, совершенно незначительно. По крайней мере, пока. — Что это значит? — спросил Квак Гониля после того, как съел столько супа, сколько смог, а Чонсу выпроводил двух других из комнаты, оставив Гониля помогать Джисоку успокоиться и еще немного отдохнуть. — Я думал, в Сеуле нет вампиров. — Это ничего не значит, — заверил его Гониль, взбивая подушку под головой Джисока и натягивая одеяло ему до подбородка. — Некоторые вампиры живут в шабашах, другие ведут кочевой образ жизни. Большие города всегда будут для них приманкой — множество темных переулков, куда можно затащить добычу. Но тебе не стоит беспокоиться. Этот человек не вернется. Джисок, конечно, поверил ему, но что-то во всей ситуации все еще не давало ему покоя, как зуд, который он не мог унять, даже когда он кивнул и принял ответ Гониля. Даже когда Гониль поцеловал его в макушку, выключил свет и вышел из комнаты, оставив дверь чуть приоткрытой. Даже когда Джисок уставился на мерцающую Полярную звезду на потолке. Даже когда постоянная неунимающаяся тяжесть в конечностях снова погрузила его в сон. Он чувствовал этот зуд. Субботу и большую часть воскресенья он провел прикованным к постели. Из его конечностей будто бы высосали все силы. Это был побочный эффект вампирского яда, который эффективно парализовывал, но действовал, расслабляя мышцы до такой степени, что они едва функционировали. К утру субботы магия слез Гониля затянула саму рану, как будто её никогда и не было, но эффекту яда потребуется больше времени, чтобы воздействовать на его организм. Джисок чувствовал себя виноватым и немного был возмущён тем фактом, что ночь, которая должна была стать лучшей ночью в его жизни, закончилась… этим. Джуен отправил ему несколько сообщений, которые Джисок, конечно, даже не имел возможности просмотреть до утра субботы, а его пальцы были слишком неуклюжими, чтобы напечатать ответ до полудня воскресенья. [Суббота, 00:14] Джуен ↪ Мне было очень весело сегодня вечером 😁 ↪ Нам стоит как-нибудь повторить это! ↪ Если хочешь ;) ↪ Подожди, я не имел в виду это жуткое подмигивание, лол ↪ Но, может быть, в следующий раз ты мог бы прийти ко мне или я мог бы прийти к тебе? ↪… Это тоже я не имел в виду в жутком смысле ↪ Я думаю, что это, вероятно, та часть, где я должен напомнить тебе, чтобы ты дал мне знать, когда доберешься домой в целости и сохранности [00:58] ↪ Ладно, я предположу, что ты вернулся домой и сразу уснул 😅 ↪ Сладких снов, джисок <3 [10:21] ↪ Ты потерял свой телефон что-ли… ↪ Или я настолько плохо целуюсь 🙃 [15:12] ↪ Кажется, да… [Воскресенье, 12:29] ↪ Послушай, я могу смириться, если ты не захочешь меня больше видеть, но я бы предпочел, чтобы ты просто сказал мне об этом ↪ Или дай мне знать, что я сделал не так…

[13:46]

Джисок

↪ Нет!

↪ Прости, пожалуйста 😭

↪ Я заснул, как только вернулся домой

↪ И проснулся с ужасной темпкратурой :(

↪ Температурой*

↪ У меня до сих пор всё в глаза плывёт. >.<

Джуен ↪ Боже, я так плохо целуюсь, что тебе буквально стало плохо ↪ Мне так жаль, я больше никогда этого не сделаю

Джисок

↪ :(

↪ :(((

Джуен ↪ Или же…?

Джисок

↪ :)

Джуен ↪ Хе-хе (〃 3'〃) ↪ Ладно, извини за панику, надеюсь, я не показался тебе каким-то прилипчивым неудачником или что-то в этом роде ↪ Пожалуйста, лечись и выздоравливай поскорее: ( ↪ Мы увидимся завтра?

Джисок

↪ Может быть

↪ Я все еще очень плохо себя чувствую 😔

— Рассказываешь сказку своему парню? — спросил Сынмин, ворвавшись без предупреждения с дымящейся тарелкой каладриус джук, которая была очень похожа на дакджук, но мясо было немного нежнее и обладало мощными обезболивающими, антибактериальными и противовирусными свойствами. Пораженный, Джисок выронил свой телефон: тот с мягким стуком приземлился ему на колени. — Он не мой парень, — рефлекторно сказал он. — Ну, по крайней мере пока, я полагаю, — сказал Сынмин, ставя миску на тумбочку и садясь на кровать, скрестив ноги, чтобы с улыбкой посмотреть на Джисока. — Не думай, что кто-то из нас забыл, почему ты возвращался домой так поздно в пятницу вечером. Итак? Как прошло твое горячее свидание? Это было действительно довольно горько осознавать, но в голове Джисока продолжала крутиться одна и та же мысль — дело было не только в том, что нападение вампира испортило конец его вечера, дело было в том, что нападения вообще не произошло бы, если бы Джисок не пошел на то свидание. Очевидно, в его жизни просто не было места для приятных моментов. — Все прошло хорошо, — пробормотал он, чувствуя, как у него горят уши только от одних разговоров об этом. — Куда вы ходили? В ресторан? В кино? — Караоке, — сказал Джисок. — И зашли в фотобудку. А потом мы поели жареной курочки. Сынмин скривился. — Жареная курица на первом свидании? Только ты бы на такое пошел. — Это была его идея! — О, правда? Слушай, да вы точно родственные души! — Сынмин улыбнулся, протягивая руку, чтобы сжать колено Джисока. — Ну, если тебе было весело, это самое главное. Тем не менее, я хочу посмотреть эти фотографии с фотобудки. Джисок закатил глаза. — Они в моей сумке. Сынмин послушно встал с кровати, чтобы взять сумку Джисока с вешалки рядом с дверью, поморщившись при виде пятен крови в ткани. — Ты больше не сможешь брать её на занятия, — прокомментировал он, передавая сумку Джисоку. — Я знаю, — вздохнул Джисок. — Завтра Чонсу-хён купит мне новую. По крайней мере, кровь не пропитала содержимое сумки — его учебники, тетради, iPad и, конечно же, вырезанные из четырех частей фотографии с пятницы, спрятанные во внутреннем кармане. Джисок вытащил их и сначала осмотрел сам, защищая фото от внимательного взгляда Сынмина сумкой. Снимки были совершенно хаотичными. Первый кадр был достаточно нормальным: они вдвоем ухмылялись и тянули знаки мира прямо в камеру. На втором кадре у них были высунуты языки, а руки сложили в знаке козы, как начинающие рок-звезды. Головы Джисока даже не было в кадре на третьем снимке, ведь Джуен чуть не швырнул его головой в потолок — было видно только лицо Джуена, смотрящее на Джисока снизу вверх с усмешкой на лице и наполовину извиняющимся выражением в глазах. Затем была четвертая фотография, на которой Джуен обнял Джисока за плечи, улыбаясь так широко, что его глаза почти исчезли, и Джисок был достаточно смел, чтобы поцеловать его в щеку и подмигнуть в камеру. — Покажи мне, — сказал Сынмин почти таким же тоном, каким просят собаку что-нибудь выплюнуть. — Ты покраснел. Ну покажи мне, мне очень интересно. Джисок бросил на него суровый взгляд, но, тем не менее, согласился. Сынмин тихо присвистнул, рассматривая фотографии. — Тебе действительно было весело, — задумчиво произнес он. — Напомни, как его зовут? Джуен? Да, он точно похож на Джуена. Черт, а он красивый. — Почему ты так удивлён? — Это было не удивление, это было одобрение. Ты, должно быть, все еще не в себе, малыш. — Ухмыльнувшись, он вернул фотографии. — Вы двое хорошо смотритесь вместе. Он красавчик, но, похоже, такой же неудачник, как и ты. Идеальная пара. — Ну, — проворчал Джисок, — мы познакомились на гребаной лекции по астрономии, так что поди разберись.

⊰ ≎ ⊱

Джисок и не надеялся, что придёт в норму к понедельнику, но он определённо ещё не оправился до конца, чтобы идти на занятия и слушать двухчасовую нудятину. Зато был хоть какой-то прогресс — он смог самостоятельно встать с постели, но даже пути от своей комнаты в ванную и обратно было достаточно, чтобы заставить дыхание сбиться — он ни за что не смог бы нормально функционировать на занятиях. Он действительно чувствовал себя немного подавленным из-за того, что не смог увидеться с Джуеном, который заверил его, что он передаст профессору свои извинения и сделает для него скрупулезные заметки, чтобы Квак смог всё переписать (чему Джисок не поверил ни на секунду, поскольку он ни разу не видел, чтобы Джуен делал заметки за три недели занятий — единственными записями в его блокноте были рисунки в виде черепов и даты выполнения заданий). Ко вторнику Джисок чувствовал себя почти нормально, разве что лёгкая слабость, но Гониль и Чонсу настояли, чтобы он остался дома еще на один день. Они, по крайней мере, позволили ему отработать последнюю смену с Хёнджуном вечером, хотя Чонсу все это время парил над ними, словно ястреб. Ну, не ястреб — он трансформировался в свою любимую кошачью форму и бродил взад-вперед по прилавку, часто подталкивая Джисока головой, чтобы дать ему понять, что он отлично справляется. Кафе «Фейлайт» закрывалось в восемь вечера, но вторник обычно был тихим днем, и к половине восьмого заведение уже пустовало. — Как ты думаешь, может нам просто стоит закрыться пораньше? — спросил Квак Чонсу, облокотившись на прилавок за кассой. — Я имею в виду, каковы шансы, что у нас сейчас появятся еще клиенты? Чонсу похлопал Джисока лапой по запястью, прямо там, где у него могли бы быть часы, если бы он их носил. Каким-то образом Джисок точно знал, что он говорит: «по расписанию мы работаем с восьми утра до восьми вечера, поэтому мы открыты с восьми утра до восьми вечера.» — Я знаю, я знаю, — вздохнул Джисок. Словно в подтверждение слов Чонсу, дверь открылась, а дверной колокольчик весело звякнул. Джисок выпрямился, подняв глаза, а затем замер при виде знакомых темных волос и угловатых черт с любопытным выражением лица, что появилось, когда тот осматривал помещение, неуверенно сложив руки за спиной. Это была жуткая картина, словно реальный человек попадал в детский мультфильм. Джисок всегда жил частично в обычном мире, а частично в мифическом, но никогда не видел, чтобы эти два мира сочетались. Единственное, что более менее похоже на это явление — это Чонсу, следовавший за ним повсюду в той или иной животной форме, или Гониль на родительских собраниях. Но никогда ничего из внешней жизни Джисока не попадало в его домашнюю жизнь. — Джуен… — это все, что он мог сказать в этот момент. Он был слишком шокирован, чтобы сказать что-либо ещё. Услышав своё собственное имя, Джуен посмотрел на Квака с широко раскрытыми глазами и явно был так же сильно удивлен, увидев Джисока, как Джисок был удивлен, увидев Ли. Его губы приоткрылись, чтобы заговорить, но затем из кухни донесся грохот, дуновение ветра за спиной Квака, размытое движение и Хёнджун уже прижал Джуена к двери, приставив нож к его горлу. — Таким, как ты, здесь не рады, — прорычал Хёнджун в лицо Джуена, когда тот в шоке разинула рот. — И нигде в Сеуле. — Хан Хёнджун, остановись! Это…— Джисок заикался, но его разум все еще обрабатывал то, что только что сказал Хёнджун. — Я не хотел причинить никакого вреда, клянусь! Я… мне сказали, что я могу… — выдохнул Джуен, прерываясь, когда Хёнджун сильнее прижал нож к его кадыку. Чонсу вернулся в свою человеческую форму, спокойно соскользнув со стойки. — Хёнджун, что происходит? — Он обеспокоенно повернулся к Джисоку. — Ты его знаешь? — Это…— Джисок запнулся. — Это Джуен… Глаза Чонсу расширились. — Он вампир, — холодно сказал Хенджун. — Вероятно, он почувствовал кровь Дж… — Хватит, — прогремел по кафе громкий голос Гониля, когда он появился перед Чонсу в вихре пламени. — Хёнджун, отпусти его. Хёнджун бросил недоверчивый взгляд через плечо. — После того, что произошло в пятницу? — Именно из-за того, что произошло в пятницу.— Гунил повернулся к Джисоку. — Джисок? Но в ушах Джисока звенело слишком громко, чтобы услышать, что к нему кто-либо вообще обращался, его взгляд был прикован только к испуганному лицу Джуена. Глаза Джуена метались между ними четырьмя, задерживаясь на Джисоке, как будто отчаянно желая объясниться, но в равной степени отчаянно желая, чтобы ему не перерезали горло. Он вампир. Так сказал Хёнджун. «Быть не может», подумал Джисок. Быть такого не может. — Джисок, — повторил Гониль, но на этот раз более твердо и громко. — Д-да, — сказал Джисок. — Это, эм. Ли Джуен, — он прерывисто вздохнул, — он… тот, про кого я говорил… — Свидание. — прошептал Чонсу, будто бы его осенило. — Хёнджун, — сказал Гониль, хмуря брови. Тон его голоса стал таким ледяным, что по коже каждого в пределах нескольких метров могли побежать мурашки. Хёнджун резко цокнул языком, но сделал, как ему было сказано, опустив нож и отойдя от Джуена одним плавным движением. Ли резко опустился на колени, хватая ртом воздух и хватаясь за горло, как будто хотел убедиться, что оно не перерезано. В этот момент Гониль шагнул к нему с максимально спокойным выражением лица. — Ли Джуен, — сказал он. — Это твое настоящее имя? — Да, это так, клянусь, — прохрипел Джуен, откидываясь на пятки, чтобы посмотреть на Гониля. «Нет, это невозможно» — ошеломленно подумал Джисок, протискиваясь через дверь прилавка, чтобы встать рядом с Чонсу. Он ни в коем случае не мог быть вампиром. Джисок все еще помнил ледяную хватку того вампира в переулке, ледяное дыхание, сверхъестественную силу. Он также помнил тепло Джуена, когда тот прижимался к его боку, руку в его руке, мягкое прикосновение губ к его собственным… Эти две вещи были похожи словно ночь и день. Это просто не могло быть правдой. И в любом случае, Джуен не выглядел и не действовал как хищник. Он не выглядел и не действовал как монстр, который подстерегает кого-то в темном переулке и обескровливает его досуха. Прямо сейчас он выглядел просто как испуганный ребенок. — Мне сказали, что я могу прийти сюда для… для защиты, — тихо продолжил Джуен, но в его голосе до сих пор чувствовалась дрожь. Его глаза снова метнулись к Джисоку. Затем к Хёнджуну. Затем вернулись к Гонилю. — Я… я вампир, — сказал он, — но я не такой, как другие вампиры, клянусь, правда! — Как это так? — спросил Гониль, все еще настолько спокойным голосом, что это звучало почти зловеще. И снова взгляд Джуен метнулся к Джисоку и обратно. — Я… настолько же человек, насколько и вампир, — сказал он. — Мою мать обратили, когда она была беременна мной. Чонсу резко втянул воздух через зубы, касаясь пальцами собственного лба. Гониль на это повернулся к Киму с вопросительным взглядом. — Я слышал, что это происходит в зарубежных ковенах, особенно в Европе, — объяснил Чонсу. — Повелители вампиров превращают беременных женщин так, что яд заражает плод, но это не превращает их так, как это сделал бы прямой укус. В результате получается своего рода гибрид, который может дольше выживать без кровопития, переваривать человеческую пищу, выходить на солнце и видеть свое отражение в зеркале. По сути, это люди с вампирическими чертами характера. Они называют их дампирами. — Выражение его лица стало жалостливым, когда он посмотрел на Джуена. — И как только они достигают совершеннолетия, их яд становится смертельным для других вампиров. Ковены в Европе используют их в качестве слуг и рабов, чтобы высасывать кровь, пока им не исполнится восемнадцать, а затем… они убивают их. — Да, звучит примерно так, — выдохнул Джуен и повернулся обратно к Гонилю. — Большинство вампиров убьют кого-то вроде меня, как только увидят. Вот почему я приехал в Сеул — потому что здесь не должно было быть вампиров вообще. — Он посмотрел на Хёнджуна, вспоминая его реакцию на собственную сущность, а затем быстро отвел взгляд, как только их глаза встретились. — Но это неправда. Здесь есть вампиры, просто нет никакого ковена, и они слишком хорошо умеют прятаться. У меня уже было несколько случаев, когда я чудом спасся от них. Он нерешительно поднялся на ноги, опираясь на свои руки. Ли был выше Гониля, но из-за своей позы в этот момент он выглядел трогательно маленьким и хрупким. Было ощущение, что, если на него подует даже лёгкий ветерок, то Джуён и вовсе развалится, как карточный домик. — Я встретил фею, которая рассказала мне о кафе «Фейлайт». Она сказала, что владелец — феникс, который может защитить меня. Я… Я предполагаю, что это… вы? — Ты угадал правильно, — сказал Гониль, а в его голосе послышались нотки веселья, отчего Джисок почувствовал странное облегчение. — Хорошо, давай поговорим наедине. Пойдем наверх. С этими словами он повернулся, приглашая Джуена следовать за ним, что он и сделал. Все, что Джисок мог сделать, это отойти в сторону, чтобы пропустить их, но его глаза ни на секунду не отрывались от Джуена. Джуен остановился на мгновение, когда проходил мимо Квака. Его рот открылся, как будто он хотел что-то сказать, но так и не смог произнести ни слова. Джисок, в свою очередь, тоже не знал, что сказать. — Вы можете поговорить позже, — тихо сказал Чонсу. Джуен закрыл рот и кивнул. Единственно, что он смог выдавить из себя в тот момент: — Эм, я… рад, что ты чувствуешь себя лучше. А после этого он быстрым шагом последовал за Гонилем через дверь прилавка и вверх по винтовой лестнице, скрываясь на втором этаже. Как только они ушли, Джисок доковылял до ближайшего стула и опустился на него, сложив руки на столе, а голову свою буквально кидая с глухим стуком на них. Было немного больно, но на данный момент ему было все равно. Мысли в голове буквально сводили с ума. — Блять, ну нет… — застонал он. — Нет, блять, не может быть. Через толщу собственных мыслей он услышал тяжёлый вздох Чонсу и почувствовал, как чья-то рука погладила его по затылку, но никто ничего не сказал. Может, оно и к лучшему. Хоть еще и не пробило восьми вечера, но, когда Хёнджун подошел к двери и установил табличку «Закрыто», Чонсу не протестовал. Он начал вытирать столы и ставить на них стулья, чтобы феи без проблем могли передвигаться по полу всю ночь, пылесося и полируя его своей магией, не сталкиваясь с препятствиями в виде плетёных ножек. В конце концов, Джисок встал и как-то на автомате принялся чистить кофемашину и закрывать кассу. Он должен был занять себя хоть чем-то, лишь бы не думать о том, что происходило на втором этаже их дома. Втроем они справились с заключительными делами в рекордно короткие сроки, а потом не могли ничего делать, кроме как стоять и ждать. За все это время ни один из них не произнес ни слова. Джисок понятия не имел, что, черт возьми, он должен был чувствовать. Он думал, что наконец-то встретил человека, который заинтересовался им. По-настоящему заинтересовались им, заметил его, поговорил с ним, захотел познакомиться с ним, провести с ним время, пригласить его на свидание и даже поцеловать его. Где-то внутри него расцветала надежда, слишком маленькая и хрупкая, чтобы даже признать это из страха разрушить, что, возможно, благодаря Джуену он наконец найдет место, которому будет принадлежать. Но он должен был знать. Он должен был знать, что не может всё быть так просто. Возможно, ему не было места в этом мире, потому что он был человеком, потому что он был рождён для обычной жизни, потому что в нем не было ничего особенного, но, возможно, ему также не было места и среди людей. Он должен был догадаться, что Джуен заметил Джисока просто потому, что сам не был человеком. Люди просто не замечали Джисока. Люди просто не интересовались им. Вампир. Точнее говоря, дампир, но это не так неважно. Полувампир. Джисок никогда бы не догадался об этом, даже если бы знал Джуёна миллион лет. Возможно, сам чувствуя этот внутренний конфликт внутри Квака, Ким решил поступить достаточно мудро, ведь не хотел совать нос не в свое дело (по крайней мере, пока), а потому Чонсу медленно подошел и обнял Джисока теплой рукой. Младший уронил свою голову на широкое плечо Чонсу, закрыв глаза и желая, чтобы, как в детстве, объятий Чонсу было достаточно, чтобы почувствовать себя хорошо, будто бы никаких проблем и не существует. Наконец, они услышали шаги, доносящиеся со стороны лестницы, и все трое буквально одновременно повернули головы, чтобы посмотреть, как снова появился Гониль. Идущий по пятам Джуён выглядел заметно менее напуганным, чем раньше, хотя изгиб его бровей свидетельствовал о том, что он все еще встревожен. — Мы пришли к соглашению, — с улыбкой объявил Гониль. — С этого момента Джуён будет под моей защитой. — Ты серьезно? — Удивлённо и даже как-то возмущённо спросил Хёнджун. — Но он же… — Он совсем один здесь, в Сеуле, — перебил Гониль, бросив на Хёнджуна острый, почти испепеляющий взгляд. — Ему нужна наша помощь. — Какие условия? — Выпалил Джисок. — Это касается только меня и Джуёна, — терпеливо сказала Гониль. — Но, в рамках нашего соглашения, Джуён будет работать здесь посменно в пятницу и воскресенье. И мы все поможем с его обучением, хотя я предполагаю, что Сынмин захочет взять это дело на себя. — Заранее извиняюсь, — пробормотал Джуён, опустив глаза в пол. — Я… Как бы это по-мягче сказать? Короче, я действительно до ужаса неуклюжий. Гониль усмехнулся и уложил свою руку на плечо Джуёна. — Тогда это пойдет на пользу твоей моторике. В любом случае, никто не ожидает, что ты будешь идеально справляться прям с самой первой смены. — Гу взглянул на Джисока, что до сих пор не мог отвести своего взгляда от Ли, затем бросил многозначительные взгляды на Чонсу и Хёнджуна, одним только взглядом давая им понять, что нужно делать. — Мы дадим вам двоим поговорить. Не было необходимости уточнять, кого имели в виду под «мы» и «вам двоим». Чонсу еще раз ободряюще сжал плечо Джисока, прежде чем последовать за Гонилем обратно вверх по лестнице. Хёнджун отставал от них совсем на немного, при этом не сводя глаз с Джуёна столько, сколько позволяла винтовая лестница. Теперь они остались вдвоём. Были только Джисок и Джуён, в гробовом молчании сидевшие в закрытом кафе под мягко светящимися фейлайтами. Это просто было несправедливо. Так не должно было быть. Джисок с нетерпением ждал встречи с Джуёном снова, возможно, планировал еще одно свидание на этих выходных, возможно, обсуждал перспективу официально называть друг друга бойфрендами. Но Джуён был вампиром, и Джисок понятия не имел, как к этому относиться. Он глубоко вздохнул и прислонился спиной к стойке. — Так ты вампир. — Вроде того, — застенчиво подтвердил Джуён, все еще глядя в пол. Он взглянул на Джисока только на мгновение. — А ты… — он замолчал. — Человек, выросший в бесчеловечном мире. Кто-то бросил меня перед кафе, когда я был ребенком. Я не знаю, почему Гониль-хён решил воспитать меня, но он не отказался от меня, несмотря на сложности. И вот я здесь. Комок горечи, появившийся в его животе, удивил даже его самого. Но это был не первый раз, когда он чувствовал себя так — чувствовал, что, возможно, было бы лучше, если бы Гониль никогда не находил его, или если бы он просто отдал Джисока в человеческий детский дом и просто покончил с этим. Джисок не принадлежал этому миру и никогда не будет принадлежать, но он начинал понимать, что никогда не сможет принадлежать и к какому-либо другому миру тоже. Это был мир, который он знал и любил больше всего, даже если он никогда не мог по-настоящему стать его частью, и этот диссонанс делал его чужаком в любом мире. — Родители-защитники, — тихо сказал Джуён. — Теперь я понимаю, что ты имел в виду. — Да, — подтвердил Квак. И вот так вся его горечь превратилась в едкое чувство вины. Гониль и Чонсу растили его с гораздо большей любовью и заботой, чем он когда-либо получил бы где-либо еще. Он должен был быть благодарен. Он был благодарен. Это было просто… — Я, эм, — неловко начал Джуён, переминаясь с ноги на ногу. — Я пойму, если ты больше не захочешь иметь со мной ничего общего. Мистер Гониль рассказал мне, что произошло в пятницу. — Он сглотнул, в горле запершило. — Я просто очень рад, что ты в порядке. И мне действительно жаль, потому что… потому что, возможно, это была моя вина, что тот вампир решил напасть на тебя. Возможно, это был тот, от кого я с трудом сбежал на прошлой неделе, а потом он увидел меня с тобой и… решил, что ты идеальная жертва во время его жажды, я полагаю. Но в любом случае, я полностью пойму, если после этого ты захочешь, чтобы я находился подальше от тебя… Это, должно быть, было страшно. — Думаю, на самом деле это зависит не от меня, — сказал Джисок. — Если хён согласился предоставить тебе свою защиту, то все. На этом разговор должен быть закончен. — Это не то, — настаивал Джуён. — Я имею в виду, во-первых… Я действительно… Ты мне действительно нравишься, Джисок. Все это было реально и правда о том, кто я такой, этого не меняет, — его глаза расширились во внезапной панике, — но это не значит, что, типа: «Я хочу сосать твою кровь», а я имею в виду, что «Я хочу ещё провести с тобой время и узнать тебя получше», клянусь. Короче, я пытаюсь сказать следующее: я не хочу ставить тебя в неловкое положение. Если ты не хочешь, чтобы я был рядом с тобой, то я не буду рядом с тобой. Подожди, черт возьми, это звучит действительно плохо. — Он провел рукой по волосам, зарываясь в них пальцами. — Я хочу быть рядом с тобой, очень сильно хочу, но не тогда, когда ты этого не хочешь. Но, в любом случае, другим условием для того, чтобы мне разрешили находиться где-либо тут поблизости, является твое согласие на это, так что… да. После всей этой тирады, Ли громко вздохнул. — Какой же я идиот… Джисок ничего не мог с собой поделать в этот момент: с его губ сорвался короткий смешок. Он вспомнил, почему его изначально тянуло к Джуёну, почему он ему так нравился. Не потому, что Квак думал, что он человек, а потому, что это был Джуён. Вот такой, какой он есть на самом деле: дурной, говорящий невпопад и неловко смеющийся. — Что я больше всего помню о том вампире, который напал на меня, — сказал он, протягивая руку, — так это то, какой холодной была его хватка. Как лед. Поняв, чего он хочет, Джуён медленно протянул свою руку и вложила её в ладонь Джисока. Его пальцы были мозолистыми, кожа чуть прохладной и сухой, но… на этом всё. На ощупь его рука ничем не отличалась от человеческой. — Но ты не такой. — Нет, — подтвердил Джуён. — Я не такой. Я не такой, как они. Я никогда не буду таким, как они.— Он улыбнулся горькой улыбкой, которая что-то всколыхнула в Джисоке. — Я слишком человек, чтобы быть вампиром, и слишком вампир, чтобы быть человеком. Такому, как я, нигде не место, но… — Он на мгновение сжал губы, как будто отчаянно сдерживая что-то. — Но я могу сам найти свое место в этом мире.— Он сжал руку Джисока. — И ты тоже можешь, Джисок. Долгое мгновение Джисок ничего не мог поделать с собой, кроме как смотреть в серьезные глаза Джуёна, пока сложная система чувств боролась в его груди, в то время как стайка бабочек упрямо шевелилась в животе. Знание того, что Джуён был наполовину вампиром, этого не изменило — не изменило необъяснимой связи, которую Джисок чувствовал с ним, магнетизма, который притягивал его, как гравитационное притяжение. Они оба балансировали на грани между обыденным и фантастическим, так и не сумев полностью приземлиться ни по ту, ни по другую сторону. Возможно, нельзя сказать, что они были одинаковыми, поскольку Джисок был человеком, а Джуен — нет, но их обстоятельства в равной степени были результатом их воспитания, их происхождения. — Тогда, я думаю, — тихо сказал Джисок, — увидимся завтра на занятиях. Ответная улыбка Джуёна сверкнула ярче, чем фейлайты, плывущие по потолку.

⊰ ≎ ⊱

Той ночью Джисоку приснился странный сон. Он был окружен светом. Он шел и шел, но не мог видеть, по чему идет и не знал, к чему идет. Он попытался прикрыть глаза ладонями, но его руки были просто призрачными очертаниями. Он исчезал, свет стирал его с лица земли, а его кожа зудела, когда он пытался бороться с этим, но постепенно он просто растворялся, словно дым. «Тебе не следовало рождаться.» Он проснулся с чувством ужасного беспокойства и с неприятным сдавливающим ощущением на шее — что-то вроде зуда, что-то вроде боли. Чувство необходимости сделать что-то одолевало его, хотя он даже не знал, что именно ему было нужно, и незнание делало всё еще хуже. Но к тому времени, как он высвободил руки из-под одеяла и поднес пальцы к горлу, ощущение исчезло. Он снова заснул и к утру забыл обо всем. Был момент, когда на следующий день Джуен скользнула на любимое место рядом с Джисоком в их астрономической лаборатории, где казалось, что ничего не изменилось, хотя изменилось все. Примерно в середине урока, когда Джуён смеялся над чем-то глупым, что сказал Джисок, очки сползли с его носа, а широкая улыбка вновь показалась полностью, как и раньше, из-за чего взгляд Джисока невольно опустился к его зубам. После недолгого рассматривания, с его губ сорвались слова: — У тебя нет клыков. В этот же момент улыбка Джуен исчезла. — Они… есть, — осторожно сказал он, поправляя очки. — Просто они, э-э… Убирающиеся? Да, скажем так.— Он оглядел комнату, чтобы убедиться, что никто больше не обращает на них внимания, а затем наклонился немного ближе к Джисоку, приподняв одну сторону его верхней губы ровно настолько, чтобы обнажить один из клыков. На глазах у Джисока зуб удлинился, став острым, зловещим и идеально заостренным. Джисок мог представить, с какой легкостью этот зуб мог бы вонзиться в нежную кожу его горла, проткнув яремную вену, словно игла. Он неосознанно поднял руку к шее, когда кожа там начала зудеть. Он почувствовал странное затрудненное дыхание, но дрожь пробежала по его спине не от страха. Это было… это было… Взгляд Джуёна метнулся к руке Джисока и, буквально через мгновение, клыки исчезли — на их месте снова были обычные человеческие зубы. — Извини! — быстро сказал он. — Наверное, мне следовало спросить, прежде чем делать это. Ты в порядке? Джисок медленно кивнул, опуская руку. Зуд исчез вместе с клыками Джуёна. Клыки. У Джуёна были клыки. Он был частично вампиром, и у него были клыки. — Ты поцеловал меня этим ртом, — сказал Джисок. — Эм, — сказала Джуен. — Ну… да, но у меня не было клыков, когда это случилось, правда. Честное слово! — Ну, да, я так и понял, просто… — Джисок тяжело выдохнул. — Это так странно. На мне действительно были рты двух вампиров с интервалом в час друг от друга, каковы, блять, шансы на такое? Это что-то типа счастливого билета? Джуен моргнул. Сначала у него вырвалось фырканье, за которым последовал громкий взрыв смеха, заставивший других студентов бросить на них косые взгляды. Джисок не мог найти в себе сил для беспокойства — звук чужого смеха был чистой радостью, а улыбка, расплывшаяся на его собственном лице, была похожа на то, что он наконец-то смог схватить свежий воздух после слишком долгого пребывания под водой. После занятий они отправились за пределы кампуса, чтобы купить ттокпокки в каком-то заведении, которое было настолько вкусным, что Джуён ел там последние десять дней подряд. — Я не могу в это поверить, — размышлял Джуен с набитым ттоком ртом, пока капля соуса стекала по его подбородку. — В течение двух недель я боялся пригласить тебя на свидание, потому что, хотя я был почти уверен, что я тебе нравлюсь, я все еще беспокоился, что, возможно, ты окажешься, типа, гомофобом или что-то в этом роде. Но потом оказывается, что тебя вырастили два бессмертных папаши-гея! — Серьезно, — сказал Джисок, — представь мое удивление, когда я узнал, что это то, что люди частенько дискриминируют. — Он вздохнул. — Мне было шесть лет. Мы должны были нарисовать себя с родителями для урока рисования, и меня отчитали за то, что я нарисовал Гониля-хёна в виде птицы и Чонсу-хёна в виде кота. Учитель заставил меня нарисовать их снова, поэтому я нарисовал их как людей, а потом меня опять отчитали за то, что я нарисовал их обоих как мужчин. Но что я должен был делать? Мне было шесть! Я не знал, что это не распространено. — Это звучит херово, — вздохнул Джуён. — Я даже никогда не ходил в школу, когда была маленьким. Я воспитывался в ковене моей матери, пока мне не исполнилось десять, а затем ей удалось убедить моего отца позволить мне ходить в школу. Я жил с отцом по будням, а в ковене — по выходным.— Он провел пальцем по подбородку, размазывая соус, но не вытирая его полностью. — Они заставляли меня заманивать добычу. Теперь, когда я думаю об этом, мне немного хреново, но… В то время я ничего толком не понимал. Как только я перешел в среднюю школу, моя мама заключила сделку с отцом, и я навсегда уехал жить к отцу, бабушке и дедушке. Как только мне исполнилось восемнадцать, они помогли мне поступить в университет в Сеуле, и… ну, вот я и здесь. — Он пожал плечами. — Это не так безопасно, как они хотели, но если бы я остался жить в Тэгу, ковен мог бы убить меня в любой момент. Мои родители даже разработали целую схему, чтобы инсценировать мою смерть, вот почему… я больше не могу с ними связаться. На случай, если ковен узнает правду. — Ахуеть можно… — сказал Джисок. Джуен невесело рассмеялся. — Да, извини, что вываливаю на тебя всю мою грязную предысторию, это… многовато для одного раза. — Нет, спасибо, что рассказал мне… Я имею в виду, что доверил мне это. Это просто… Жестоко. Очень жестоко. — Джисок закусил губу. Пятно соуса на подбородке Джуёна продолжало мозолить глаза. — Я рад, что ты всё-таки нашёл наше кафе. Сынмин и Хёнджун тоже находятся под защитой Гониля-хёна. Они… ну, по сути, они семья. Сынмин — кумихо, ты познакомишься с ним в пятницу, а Хёнджун… — Тот парень с ножом, — сказал Джуён. — Да, — медленно ответил Квак. — Эм… извини за это. Он не очень хорош в разговорах, но он правда неплохой парень, честно. Он не причинит тебе вреда теперь, когда хён согласился помочь тебе. — Приятно слышать. — с лёгкой улыбкой ответил Джуён. — Так кто он? Он выглядит как человек, но его аура… — Он сикигами, — объяснил Джисок. — Во время Второй мировой войны много онмедзи приехало в Корею из Японии. Они заключили души умерших в бумажных кукол, заставили их выполнять их приказы и увезли обратно в Японию после войны. Я не совсем уверен, что произошло, но Хёнджуну удалось сбежать от своего учителя и вернуться в Корею, и теперь он под защитой хёна. — Ахуеть можно, — сказал Джуён, удивлённо хлопая глазами. Джисок рассмеялся. — Я бы посоветовал тебе спросить у него больше подробностей, если тебе интересно, но я не думаю, что ты получишь ответ. Даже мне он никогда на них не отвечает. — Взгляд Квака снова опустился на растёртое пятно соуса на подбородке Джуёна. Он вздохнул, — Подожди секунду. — Схватив салфетку, он потянулся через весь стол и вытер, наконец, это пятно, стараясь не замечать, как расширились глаза Джуёна, а щеки порозовели, или как его собственные уши внезапно начали гореть. — Спасибо… — пробормотал Джуён. Он откашлялся, — Знаешь, приятно говорить обо всем этом. Я никогда ни с кем не мог быть честным о своей жизни. Это своего рода… освобождение? Есть ли в этом смысл? — Да, — тихо сказал Джисок. — Это так. У меня сейчас то же самое ощущение. — Он уставился на свой ттокпокки, хотя теперь это был скорее покки, чем тток. — Ну так... Я предполагаю, что ты будешь в вечернюю смену со мной и Сынмином в пятницу, а я в первую смену в субботу, но я свободен после обеда и, если ты хочешь… то мы могли бы потусоваться вместе? — Д-да, — сказал Джуён. — Да! Абсолютно согласен. Джисок почувствовал, что невольно начал улыбаться, и когда он поднял глаза, Ли улыбался ему в ответ. Возможно, все изменилось, по крайней мере, то, как Джисок смотрел на всю эту ситуацию, но он подумал, что, возможно, так было даже лучше. Лучше для них обоих. Джисоку не нужно было скрывать то, как он жил, а Джуёну не нужно было скрывать то, кем он являлся. И, возможно, ни одному из них не было места в мире, к которому они по-настоящему бы принадлежали, но, по крайней мере, теперь они не были одни на границе двух миров.