Все псы попадают в рай

      Хёнджин сидел на своём уже присвоенном диване, на котором ему приходилось ютиться, пока не зачислили в больницу, где, казалось, койки были ещё хуже, и попивал растворимый холодный кофе. То, что он бодрит, — полный бред. В первый раз он проснулся в час дня от шума воды в ванной, а потом, выпив полкружки этой дешёвой дряни, почти сразу же отрубился снова. Теперь приходится допивать, через силу: когда он настоялся, он стал ещё противней, во всяком случае по экспертному мнению Хвана.           Его голова раскалывалась, а тело было донельзя тяжёлым: он сильно переспал. Был бы тут Джисон, обязательно бы сказал, что не стоило его успокаивать до шести утра и тогда он проснулся бы  как человек, а Хёнджин обязательно бы возразил, что всё того стоило. Может, они даже немного поцапались бы на этой почве, учитывая, какой иногда Хван бывает вредный, как только проснётся.           Однако, скорее к лучшему, Джисон был сейчас где-то в соседней комнате. Хёнджин ещё не вставал с дивана после второго пробуждения. Да и не особо слышал, как ходит Хан. Был вообще вариант, что его попросту нет дома, но тогда Хёнджин вообще бессилен в угадывании, где он может быть — Джисон настолько редко выходит, что может быть где угодно. Хотя, нужно поправить себя: редко выходил до недавнего времени. Поначалу его стала вытаскивать академия, а после инцидента с психозом — Минхо лично.           Это было странно, потому что Минхо был простым преподавателем, одним из тех, кто последними в списке приоритетов ставил бы студентов. И по сути так и было: вряд ли Минхо может по именам назвать даже половину своей группы, часть из них он даже в лицо, наверное, не знал. Разве что когда просил написать их анкеты про себя, чтобы закрепить их в своём журнале, а потом перенести номера в телефон. И всё. Как и все остальные преподаватели.           Сначала Хёнджина даже напрягало такое повышенное внимание к необычной персоне Джисона, хрупкой и одновременно такой стойкой. А затем ему стало от этого как-то спокойнее. Как там говорится — люди познаются в беде? Такое, конечно, обычно говорят про друзей, да и беды тут не наблюдается, но смысл примерно тот же. Минхо точно не имел плохих побуждений. Да, он был очень и очень странным, его мотивы были не ясны, но абсолютно точно не скрывали ничего плохого. По крайней мере в этом был убеждён сам Хёнджин.           Заставив себя сделать ещё один большой глоток, Хван тут же подавился, услышав пугающий грохот со стороны коридора. Он закашлялся и сразу же вскочил, быстрым шагом направляясь к источнику, выглядывая в коридор. Там никого не оказалось, так что он пошёл дальше, заглянув сначала в такую же пустую кухню, а затем, вынужденно, в ванную. Дверь была приоткрыта во внутрь, так что Хёнджин, предватительно постучав дважды, осторожно начал открывать её дальше, пока не услышал тихое шипение.           — Джисон, это ты? — он спросил, останавливаясь и замирая на месте. Вопрос прозвучал глупо, но его было уже не вернуть.           — Да, — он снова зашипел, поэтому Хёнджин и вовсе отстранился от двери, чтобы не прилагать на неё никакого давления.           — Ты… У тебя что-то случилось? Я слышал грохот и… Ты упал? — он говорил быстро, сменяя в голове одну версию за другой, пока не пришёл к логичному выводу.           — Я… — даже в его голосе ослышались эти нотки шипения, — я поскользнулся…           Хёнджин и сам зашипел, представив это, так что и вовсе отошёл на шаг назад, будто полностью снимая с себя какую-либо ответственность. Затем он как бы рефлекторно поднял обе руки в сдающемся жесте, пусть Джисон его и не видел.            — Сочувствую, Сон-а, — пробормотал он, и сразу услышал ещё один хриплый полустон. — Сильно ударился?           — Да не особо, переживу, — прохрипел Джисон и почти сразу приоткрыл дверь ещё, показываясь как в доказательство перед Хёнджином.            Его тело было обёрнуто большим полотенцем, причём так, как оборачиваются девушки: видно было лишь плечи и кожу чуть выше самых щиколоток. Однако Хвану этого хватило, — заметив торчащее из-за верхнего края полотенца начало крупного шрама, словно на Хана давным-давно упало что-то из необработанного дерева с засечками (края шрама были неровными, поэтому ему такое и представилось — напоминало царапины от старых мольбертов), Хёнджин тут же отвернулся и зажмурился. Ему показалось это слишком откровенным, тем, чего он видеть был не должен, тем, на что он не имел разрешения смотреть. И это тут же было подтверждено шорохом: будто Джисон и сам осознал свою оплошность и накрыл шрам ладонью, испугавшись.           Хван позволил себе приоткрыть сначала один глаз, а затем и нерешительно второй, лишь через несколько секунд, словно постаравшись стереть из памяти этот волнующий вид. Перед ним снова стоял такой же слегка закрытый Джисон, на этот раз полностью завёрнутый в полотенце, едва ли не с головой. Теперь из-под своеобразного подола торчали его красноватые колени, словно истертые мозолями, и на это было смотреть гораздо проще, чем на его встревоженные глаза. Хёнджину никогда легко не давалось наблюдать за его нестабильностью, но сейчас,когда он был полностью перед ним раздет, это отчего-то ощущалось особенно остро.           Джисон выглядел потерянно и отчего-то будто испытывал стыд. Высок был, конечно, шанс, что это было от излишней наготы, — не каждый захочет оказаться практически голым перед лучшим другом, — но Хёнджину показалось, что это было не так. Хан больше походил на провинившегося ребёнка. И это было не к добру.           И тут в голову Хвана вместе с прилившей к щекам свежей кровью ударила мысль: Джисон лишь в спешке накинул на себя полотенце — он собирался в душ. Хёнджину вдруг захотелось просто развернуться, поднять руки и уйти в дальнюю от ванной комнату.           — Ладно, — Джисон, словно ощутив затянувшуюся неприятную сценку, начавшую происходить в голове Хёнджина, шумно вздохнул и немного покачал головой, — я в душ, ненадолго. Перекуси, я оставил на плите рамён.           — Ты готовил? — он приподнял брови. Он находился где-то не здесь; возможно, после небольшой встряски из-за грохота он снова начал засыпать на ходу.           — Нет, это один из пакетов быстрого питания, которые пылятся у нас в нижнем ящике. Те, которые ты давно, ещё летом по пьяни купил "на случай зомби апокалипсиса", — Джисон выделил цитату по-особому, усугубляя присущие пьяному Хёнджину интонации. — Забыл уже?           Хван же сам едва ли не простонал от стыда, навалившегося на него в одно мгновение, стоило вспомнить это недоразумение. Да, воспоминания были отрывочными и мутными, однако этого весьма хватало, чтобы появилось желание срочно провалиться сквозь землю. Желательно так, чтобы из лимба его потом не выпустили.           — Забудешь тут… Недели не прошло с напоминания… — судя по тону, он уже был близок к тому, чтобы взмолиться о божественной каре. — В прошлый раз ты тоже посчитал обязательным написать мне об этом, пока я ждал очереди на забор крови.           — Надеюсь, ты успел рассказать всем остальным ждущим в очереди детям о том, как вредно есть такое, и что в больницу ты попал именно из-за них.            — Размечтался, — Хёнджин закатил глаза с довольной улыбкой. Его всё-таки невозможно радовало, что Джисон наконец вновь расцвёл после инцидента с психозом. — И вообще, в этот раз меня удосужились положить во взрослое отделение.           Видимо, войдя в игривое настроение, Джисон приоткрыл рот, будто бы удивляясь, его оленьи глазки широко раскрылись, но почти сразу вновь приобрели свой прежний спокойный вид. Он знал границы, за которыми крылось неприятное переигрывание.           — Неужели, мой мальчик совсем вырос, наконец стал взрослым, — он проворковал, немного покачивая головой.           Эмоции на его лице сменяли одна другую чехардой, что означало, что ему комфортно, даже несмотря на его не совсем приличный вид. Это тоже не могло не греть душу Хёнджина. Джисон с недавних пор — как вернулся из эмиграции — стал очень странным и хаотичным, особенно когда дело касалось чего-то негативного, но был настолько родным, что Хван мог бы с лёгкостью назвать его своим членом семьи и его совесть даже не шелохнулась бы. Ей незачем. Даже за эти тринадцать лет, что они не виделись, а это почти вдвое больше, чем то, сколько они друг друга знали до этого, Хёнджин не утратил к нему своих тёплых чувств. Напротив, как будто Хан стал ощущаться ещё роднее. Как троюродный брат, которому понадобилась помощь, а ты о нём помнишь только хорошее — как вы играли в детстве с воздушным змеем, пока ваши родители сидели за грандиозным ужином, например.             Хёнджин словно пригрел брошенного всеми птенчика, и тот отплатил ему своей неиссякаемой верностью, пусть и оставался при этом робким и внимательным. Вот каким был в его глазах Джисон. Он соскучился и все свои силы бросил на то, чтобы вновь с ним сблизиться. И вышло даже лучше, чем он предполагал изначально: Хану было комфортно в его компании, он чувствовал, что может снять и опустить на пол свою тяжёлую кольчужную броню, ведь ему не от кого защищаться. Да, бывали дни, когда Хван выпивал и водил домой невесть кого, однако это большая редкость в честь сдачи сложного зачёта или курсовой, к тому же давно не случалось — в прошлый раз они это пропустили. Да и Хёнджин успел за это много раз раскаяться.           — Эй, вообще-то я младше всего на полгода. Ещё заставь меня тебя хёном называть, — Хван скрестил на груди руки и переместил вес на одну из ног. Его взгляд говорил сам за себя: пусть это была и шутка, он всё равно оказался бы недоволен, если бы это обратилось в правду.           — Фи-и-и, — Джисон протянул в ответ, делая шаг назад в ванную. Он, очевидно, разделял его чувства в этом вопросе.           — А препода хёном звать ты не противишься, — он вдруг ухмыльнулся, прикрывая глаза, а затем слегка их прищуривая.           — Эй, когда такое было, чтоб я назвал его так при тебе? — тут же возмутился Джисон, его щёки невольно вспыхнули, но он надеялся, что это не слишком заметно.           — Значит точно называешь, а я ведь лишь предположил, — мечтательно протянул Хёнджин, морально готовясь получить чем-то в грудь или плечо. Пусть Хан и не имеет возможности его коснуться, но врезать ему чем-нибудь подручным — вполне возможно. Ну, если бы Джисон не был законченным пацифистом. — Я видел один раз уведомление от Минхо в твоём телефоне и то, как он у тебя записан.           — You little-… — он пробормотал себе под нос, но был прерван коротким, однако чересчур громким жужжанием телефона на тумбочке. Джисон почти незаметно вздрогнул из-за резкого неприятного звука и неловко обернулся к его источнику.           Хёнджин же только больше ухмыльнулся, покачивая головой. Его настроение всё ползло вверх, возможно, позже он даже выйдет из дома в магазин за чем-нибудь вкусным для них. Ну, для ещё более хорошего настроения.           — Готов поспорить, что это "хён", — он произнёс обращение с небольшим придыханием, за что получил осуждающий взгляд со стороны Джисона и тут же засмеялся. — Ну а кто ещё тебе может писать сейчас?            — Хм-м-м, Феликс? — Джисон высказал первое, что пришло ему в голову, и приподнял бровь.           — Серьёзно? Он до сих пор не оставил попыток до тебя дописаться? — только-только успокоившись от волны смеха, Хёнджин издал ещё один смешок. Будто просто для баланса.           — О, а я уж думал, он тебя поставил в известность, — он не смерил своего осуждающего взгляда. — Ну, знаешь, через тебя пытается выяснить, жив ли я.           — Не беспокойся, он получает эту информацию от "хёна", — заявил он с важным видом, какой-то чарующий сарказм в его голосе не то что сквозил — эта фраза из него состояла.           В этот раз в Хёнджина таки прилетело его полотенце для тела (для лица Джисон бы не взял: он не мудак), оно повисло на его лице как фата, и от этого он разразился ещё более заразительным хохотом. Так, что Хан не смог сдержать и свои пару смешков.            — Я ни разу не писал ему сам, дурак, — он прошептал в свою защиту.           — Зато всегда отвечаешь, — Хёнджин снял со своего лица полотенце, небрежно сжав его в руках, будто готовясь использовать его как щит в ближайшие минуты.           — Ещё б не отвечал! — Джисон вскинул одной рукой под полотенцем, отчего то качнулось и почти что открыло обозрению Хвана его бёдра. — Он наш препод.            — Он хоть раз писал тебе насчёт учёбы? — с хитрой ухмылкой спросил Хёнджин, словно готовясь выиграть в этой затянувшейся перепалке. Он уже ощущал вкус победы на кончике языка, а то, как смутился и призадумался Хан, лишь больше подогревало его предвкушение.           — Ну-у, — протянул он, будто инстинктивно кутаясь в полотенце надёжнее и переваливаясь с ноги на ногу, — сегодня утром?          — Когда он "сошёл с ума"? — Хёнджин без какого-либо притворства от искреннего недоумения приподнял брови. — И в такой интересный "ивент" он всего-то полез к тебе с учёбой?           Джисону вдруг в голову пришло, как он много думал об этом "сошёл с ума", ведь Хван пояснить это ни тогда, ни сейчас себя не затруднял. Ну, либо как вариант Феликс решил не выносить сор из избы и не стал вдаваться в подробности, что казалось крайне маловероятным. Феликс просто не сходился с таким выбором в голове Джисона.            — Ты ожидал чего-то большего? — он эгоистично умолчал о том, что под прикрытием академии в сообщениях Минхо чувствовалось что-то помимо учебных интересов.           — Как минимум чего-то большего, чем просто "когда сдашь долги"…           — Про долги не было ни слова. Я же отчисляюсь, — он настойчиво напомнил, снова поправляя полотенце изнутри. Это было похоже на какой-то способ защиты — надёжно огородить себя ото всех слоями ткани. Ну, хоть маской от Хёнджина прятаться не считал нужным.            — И лишаешь меня хоть малейшего шанса задобрить Минхо перед сессией… — Хёнджин вновь позволил себе быть драматичным. Иногда они с Джисоном друг друга стоили. Особенно во время этой импровизированной сценки и подобных. — Что ж мне делать с его этой напускной строгостью?            — Ты надеялся с помощью меня задабривать Минхо-хёна? — глаза Джисона сначала широко раскрылись, а затем так же быстро подозрительно сощурились. Хван же только коротко хихикнул над тем, как Хан и не заметил, как назвал Минхо своим хёном. — И как?          — Ну, ты ж для него особенный, он от тебя таит на глазах. Такой добряк сразу, шёлковый просто. А на зачётах, я уверен, он и обглодать может… но только не тебя.           — Очень смешно.            — Не, я серьёзно, — уверил Хёнджин и, прежде чем что-то сказать следом, был прерван точно таким же противным жужжанием телефона. Ещё одно уведомление.           Вновь посильнее укутавшись полотенцем, Хан неловко обернулся к телефону. И он тут же вздрогнул, засуетился на месте. Он посмотрел по сторонам и схватился за ручку двери через слой полотенца, намереваясь её тут же захлопнуть. Похоже, он вдруг осознал, что неслабо опаздывает.           — Ты что, мыться собрался, опаздывая? — он схватился за дверь с другой стороны, пялясь на Джисона ошалевшим взглядом.           Джисон выглядел прекрасно: волосы мягкие и пушистые, кожа, где её было видно, тоже казалась мягкой из-за какого-то крема или лосьона. И это наконец натолкнуло Хёнджина на полезную мысль. Сегодня днём, когда он впервые проснулся, Джисон уже был в душе. А сейчас хотел выдраить себя во второй раз за несколько часов? Что могло за них случиться?           Нет, Хан, конечно, был мягко говоря нестандартным, да и пристрастие мыться у него смахивало слегка на нездоровое — периодически он и вправду мог без слов занять ванную во второй раз, но то было только если он чем-то испачкался или сильно расстроился. Это было чем-то вроде его терапии или как-то так это можно было объяснить, но сейчас-то что?           По-видимому, стресс. Ну, учитывая, как он завёлся волчком от мысли об опоздании.           — Забей, ты отлично выглядишь, — шикнул Хван и отошёл ко входу в свою комнату — гостиную (он решил перебраться к себе, когда ему станет немного лучше).            — Ай ладно! — услышал он краем уха и небольшой стук двери.           Пара мгновений и Джисон влетел в гостиную за забытой там сумкой через плечо и, отсалютовав Хёнджину, с той же скоростью вылетел из неё. Затем Хван услышал ещё один хлопок и треск в замочной скважине.           Джисон исчез из квартиры за секунды, оставив Хёнджина в противоречивых чувствах. А ещё в догадках. Как-то он даже не подумал спросить, куда так торопился Хан. Но, в целом, настроение у того было неплохим, так что он мог предположить с вероятностью правильно попасть в почти что сто процентов.            Ах да. Осознал, что хруст упаковки пачки масок с полки он так и не услышал, он только через час. Теперь у него появилась пара поводов для волнения.