Все псы попадают в рай

      Телефон всё продолжал часто вибрировать, даже когда Минхо его уже достал из сумки. Его спешное предположение оказалось верным: Джисону действительно написывали. Пару сообщений, те что пораньше, были от Феликса (это немало удивило), но остальные десятки — от Хёнджина. Также он заметил пару пропущенных. Что ж, ничего необычного в этом не было.        Перебиваемый беспрерывным потоком из сообщений, Ли попробовал разблокировать устройство. Естественно, Ханов телефон не мог оказаться без пароля, так что Минхо был беспомощен: мог посмотреть только последние несколько сообщений — остальные были заблокированы с целью приватности. Что ж, ожидаемо. Джисон выглядит как человек, которому блокировка даже ленты сообщений показалось бы отличной идеей.       Итак, занавес! Феликс [11:41] джисон-хён, мне поавда жаль… я, надеюсь, хо не натвортт делов, и действительно тебе помржет        От этих двух сообщений у Минхо созрело сразу три веских вопроса. Во-первых, с чего вдруг Феликс решил воспользоваться запятыми, которые всегда из принципа игнорировал, так ещё и неверно? Во-вторых, откуда бы у Джисона взяться номеру телефона Феликса? Минхо понятия не имел, в какой момент они успели обменяться номерами.       И, наконец, в-третьих, каких ещё к чёрту "делов" собирался натворить Ли-старший по мнению младшего?        Минхо, кажется, никогда не давал брату никаких даже намёков на разочарование в своих поступках, а тут такой сюрприз… Ладно, ладно, Минхо точно не злится, точно, просто… ну, неожиданно. Ладно, всё. Всё хорошо.        Плохо было бы, если б он реально "делов натворил". Вот тогда было бы действительно всё ужасно. Хотя…        Делов-то он и впрямь, незаметно для себя же, натворил…        Новое уведомление разбудило Минхо: Хён-торшер-Джин [12:02] Джисон, ЭТО НЕ СМЕШНО, ВОЗЬМИ ТРУБКУ умоляю        Да Ли был бы рад её взять, сам бы позвонил, только вот он может сейчас только принять звонок, если таковой случится. А теперь вопрос: позвонит ли паникёр Хёнджин? Загадка.        Минхо, натянутому как по струнке с нервов, начинающих мучительно по-кошачьи точить когти о сердце, оставалось лишь ждать, пока Хван додумается позвонить ещё хоть раз.       Ли стал внимательно рассматривать обои на телефоне, а именно это была фотография. Старая-старая, сделанная ещё явно на фотоаппарат не самого лучшего качества. Она была аккуратно отсканирована, так что выглядела так, словно Минхо нагло заглянул в чей-то пыльный семейный фотоальбом. Оттуда-то, наверное, фотографию и взяли.        Это действительно было фото совсем молодой семьи, эта первая мысль так же была недалека от правды. Первым в глаза бросился, разумеется, малыш, сидящий на плечах у высокого крепкого мужчины. На нём была красочная кофточка с яркими мандаринами, заправленная в тёмный джинсовый комбинезон, а на ногах — крохотные кеды. Ему было около лет четырёх или вроде того.        Рядом с ними, приобняв за локоть мужчину, стояла явно мама этого мальчишки. Он был её копией: такие же мягкие пухлые щёки и округлые внимательные глазки. Она тоже была в комбинезоне, но уже светлом. Это смотрелось так необыкновенно, ведь ещё на ней была кремовая плотная изящная блуза с объёмными рукавами и рюшами на груди и манжетах. Это было такое странное и одновременно стильное сочетание, она точно многое понимала и чувствовала в одежде. Её густые чёрные волосы были заколоты брошью с каким-то ярко-красным цветком с большими бархатистыми, наверняка, лепестками.        И это её от сына отличало: его лохматые волосы были совсем светлыми, как у мужчины, который с гордой улыбкой его держал. Отец был одет не менее торжественно, чем мама: строгие выглаженные штаны и рубашка, поверх красовался чёрный жилет, а на нём — тоже брошь, только в виде журавля.        Это был маленький Джисон и его семья.        Долго ждать не пришлось. На экране загорелось чуть затемнённое фото парня со светлым-светлым свежевыкрашенным беспорядком на голове, попивающего рядом с маленьким, казалось детским в сравнении с ним, мольбертом не кружку с каким-либо напитком, оставшуюся на табуретке с красками, а грязноватого оттенка жидкость в гранёном прозрачном стакане. Он, похоже, перепутал в порыве вдохновения. Фото было из серии "за секунду до…": Хёнджин на нём выглядел невозмутимым, будто кисть в стакане вместо ложки, привычно отставленная пальцами в сторону, никак ему не намекала ни на что. Он ещё явно не осознал, что пьёт то, что в последствии может неплохо напомнить ему о его невнимательности вечером. Хотя, за окном на фотографии довольно темно, так что скорее утром.       Минхо и сам довольно часто в студенчестве (да кому он врёт — и сейчас!) окунал кисточки в свой давно остывший американо или просто не глядя подхватывал не то, а затем давился противным пресным привкусом акварели. Что ж, искусство требует жертв.       Ли действительно позабавила фотография контакта Хёнджина, стоящая у Джисона в телефоне, особенно сравнивая с трогательными обоями. Честно говоря, он и сам бы хотел её поставить тому на контакт, только у него её нет. Да и вряд ли появится. В любом случае, это сосредоточенное и безмятежное выражение его лица, пока он отхлёбывает "акварельного пойла", как это называли особо "умные" в академии, и думает о чём-то, возвышаясь над художественными принадлежностями и одновременно в три погибели сгорбившись... Спина, значит, затекла. Жаль, в кадр не попала причина и, по совместительству, творение: Минхо бы оценил хоть, ему ведь любопытно.        А ещё это название контакта… Хён-торшер-Джин… Это ж надо было додуматься… Ещё и такое точное попадание. Эти двое, похоже, и вправду близки. Минхо, к примеру, только близких записывает по-чудному. Бывшие однокурсники, давние приятели, которых даже знакомыми сейчас не назовёшь, — все записаны по имени, а вот Феликс и Чан… он не мог удержаться. Вернее, он бы не стал себя сдерживать ни при каких обстоятельствах. Они не должны быть просто обыкновенными строчками в контактах, они не должны теряться среди них.        Хотя, надо отметить, Чанбин и Соён тоже не просто позиции "имя-фамилия"… И если со второй всё ещё понятно — сестра всё-таки, — то откуда Чанбин себе на голову словил такое "благословение" со стороны Минхо, он не сможет ответить. Но не суть.        Ли, как только увидел всплывшее окно вызова, сразу ответил.        "Джисон, блять, слава Пусанским чайкам, ты взял, — Минхо даже "алло" произнести не успел, как Хван возбуждённо затараторил; Минхо решил не перебивать: пускай выпустит пар, а то потом как начнётся скандал… — Куда ты умчался? Как ты? Где ты? Минхо группу отпустил, я могу тебя встретить! И где твоя сумка? Всё хорошо? Мне показалось, ты плакал…" — всё продолжал метаться словами он, в его тоне звучало нескрываемое, искреннее волнение.        Когда Ли показалось, что Хван высказался, он сам заговорил:        — Слушай, Хван, это Ли Минхо, — на том конце послышался возмущённо удивлённый вздох или же смешок, а затем оглушающая тишина. Хёнджин был не то в гневе, не то в тихом ужасе, но одно можно сказать точно: был взвинчен этим заявлением донельзя. — Джисон оставил сумку у меня и сбежал.        "На то, наверное, были причины, уважаемый господин Ли! — с приторной сладостью в голосе прошипел Хёнджин, язвительно интересуясь. Да, он определённо был в гневе. Снова Минхо был замешан в истерике Хана. — Вы мне их, случаем, не поведаете?"       — Я не хочу с тобой ссориться, — страдальчески выдохнул старший, — особенно сейчас. У Джисона что-то вроде психоза.        "Джисон тебе не псих!" — напускное уважение в момент исчезло с этим яростным прикриком, хорошо хоть не такой громкости, чтоб весь кампус услышал.       "Да бля-я-ять", — автоматически пронеслось в голове у Минхо. Конечно же, первая и классическая реакция каждого "нормального человека". Когда уже люди перестанут связывать слова родством просто по корню? И что? Теперь ему лекцию проводить? Вот уж, увольте.        — Я этого не говорил, — только холодно процедил Ли. — Нам надо его найти, не стоит оставлять человека один на один с таким состоянием.        "Что с ним вообще?" — в непонимании спросил младший, судя по звукам на фоне собирая вещи. Видно, он куда-то ходил на время перерыва. Может, с друзьями в соседний бар? Так местные студенты сейчас вроде развлекаются?        — Коротко: ему страшно, он подозревает всё и вся в чём-то ужасном, а ещё он без маски.        "Хуёво…" — тяжело протянул Хван. Слов других просто не нашлось.        — Так, где ты? Нам надо пересечься, — твёрдым тоном сменил тему Минхо. Даже его такой мягкий и высокий голос не помешал ему звучать строго и серьёзно.        "В баре "Искра", — быстро ответил младший, тихо попрощался с кем-то из своей компании, почти сразу звякнул колокольчик на выходе из здания, — я пойду по главной дороге до кампуса".       — Понял, — и сбросил.       Ли помчался мимо ярких неоновых вывесок заведений. По сути, это запрещено: недавно Минхо узнал, что академия, когда эта улица только по новой обустраивалась (а академия была далеко не из новых), потребовала, чтобы в довольно крупном радиусе от неё "никаких баров и прочих непотребств". Как видно, всем стало глубоко наплевать на это требование. Тот же Хёнджин сидел в "Искре", а до неё от кампуса дай бог минут семь, да и то если идти медленней некуда.        Он всё думал о той фотографии на обоях телефона Джисона. Чем-то она его задела за душу. Нет, не подумайте, не сентиментален он настолько, чтоб слёзы на глаза наворачивались от одного фото счастливой здоровой семьи в парке. Тут скорее дело в контексте, наверное: это ведь был Джисон. Смеющийся на плечах у отца Джисон, маленький и счастливый. Пожалуй, это слишком перекликалось с умершей надеждой Ли увидеть его улыбающимся ещё хоть раз. Может, оттого эта улыбка с простой старой фотографии и отпечаталась так перед глазами?        Всё же стоит отбросить теорию, что травмировала его семья. По крайней мере это были не мать с отцом.       Довольно скоро (всё-таки торопились навстречу друг другу оба) Минхо различил вдалеке силуэт бегущего не жалея сил Хёнджина. Он и впрямь распереживался за Хана, по всей видимости. "Хороший друг", — промелькнуло в голове Ли.        — Куда он удрал? — даже не остановившись ещё, надрывно прохрипел Хван, задыхаясь от нехватки воздуха. Видимо, бежал он от самой "Искры".       — Куда не знаю, но в сторону ту, — Минхо обернулся и указал на тёмный узкий переулок, до которого не доставало жаркое солнце.       Как только он это сделал, Хван сразу рванул через дорогу туда, однако старший вмиг его осадил, мёртвой хваткой сжав за запястье и потянув на себя. Прямо перед самым носом Хвана со свистом промчался грузовой автомобиль, едва не задев выставленную вперёд его ногу. Минхо ещё раз с силой дёрнул в свою сторону младшего, тот чуть не свалился от страха на землю. Благо ловить его не пришлось.       — Башкой думай, прежде чем под машины кидаться, — вновь строго проворчал Ли, словно отчитывал непослушного ребёнка. — И отдышись наконец, Джисону ты вряд ли поможешь, если упадёшь на него без сил.       Хёнджин нервно ухмыльнулся, чуть разминая кисть второй рукой, отпущенной моментально Минхо. Он бросил неловкое "спасибо", пытаясь дышать глубже. Выходило, правда, не то чтобы хорошо, но он старался.        — Предположим, где он может быть. Знаешь город? — подал на первый взгляд сосредоточенный голос Ли. Только вот в нём можно было кое-как узнать отлично замаскированные беспокойство и нервозность. Они оба были далеки от этого мнимого недостижимого, казалось, спокойствия, и Хёнджина это удивило. Этот ледышка не выглядел взволнованным.        — Знаю, но в той стороне одни только спальные коробки, забегаловки и пара, может, семейных медцентра. Одна травма. Больше не знаю. Вряд ли он побежал дальше, — он по привычке поднял взгляд к небу, пытаясь вспомнить, как тут гулял после пар с товарищами. Вспомнить удалось немного, но то, что окрестности не представляют никакого интереса, неплохо отложилось в голове.        — Как думаешь, он предпочёл бы усесться в каком-нибудь тупичке в тени?        — Определённо, — уже более живо отозвался Хван, делая шаг в сторону светофоров. Минхо последовал за ним.        Пока они медленно брели по одинаковым дворам одинаковых домов безвкусного жилого комплекса, квартиры в котором стоят наверняка столько, сколько Минхо в жизни не видел, не то что не держал, из-за близости к академии — культурному зданию, а ещё, что более важно, и к метро, оба хранили молчание. Тишину поддерживать было проще, чем что-то друг другу объяснять.       И при том обоих съедало изнутри любопытство, интерес, что же они друг от друга скрывают прямо сейчас: когда ищут того, кто является живым мостом не только между ними, но и между темами мыслей в их головах в то же время. Хотелось, невыносимо хотелось спросить, поговорить, выведать, однако собственная гордость была сильней.       И в один момент эта гнетущая тишина была разрушена:       — Такое раньше с ним случалось? — безэмоционально спросил Минхо, словно это его вовсе не интересовало всю дорогу. Он чувствовал, будто обязан открыть какую-то незримую истину, поймать её за ускользающий вечно хвост, разгадать. Это было так наивно и глупо, но, чёрт возьми, важно для него.       — Не замечал подобного, честно говоря, — как словно с лёгкой виной за происходящее с его другом, говорил Хёнджин. — Если и случалось что-то, то он просто закрывался в себе и трясся, а в этот раз…        — А в этот раз он обвинял меня во лжи, — твёрдо, чуть нахмурившись, закончил за Хваном Ли, его челюсть с силой сжалась.       Младший, мгновенно уловив эту сталь в тоне и решив, верно, что Минхо был оскорблён таким поведением Хана, принялся того успокаивать:        — Не злись, слушай. Ты же говорил, что это всё под действием психоза какого-то, он не хотел тебя обидеть, — в его голосе стали проскальзывать нотки испуга. — Я Джисона знаю давно, он бы вообще никогда не захотел никого задеть.        — Да, я заметил, — Ли повернул к нему голову, его слова не показались Хвану издёвкой, поэтому он чуть выдохнул, — я и не злюсь. Просто это довольно резкая перемена. Он до психоза шутил и улыбался, а потом меня будто водой холодной окатили.       — А это… — он явно хотел продолжить, задать какой-то вопрос, но ему стало неловко. Минхо снова обратил на него внимание, качнул головой, как бы в просьбе говорить дальше, и продолжил оглядывать тёмные углы улицы. — Это долго может продлиться?        — Я не врач, Хёнджин. Я не знаю.        И тогда это грузящее молчание снова их сковало. Пару минут ни один не смел его нарушать. Оно было неподъёмным. Но, кажется, Минхо вспомнил того, кто его бы поднял или хотя бы помог бы поднять.       — Один мой знакомый врач, вроде как, говорил, что от нескольких часов до нескольких дней. В особо тяжёлых случаях месяц или несколько, на его памяти. Но я не уверен, — нехотя рассказывал он.        — Ты имеешь в виду Чанбина? Джисон упоминал о нём что-то, не помню.        — Боже упаси, — возмущённо расхохотался Минхо, почёсывая бровь ногтем. Тоже от нервов, наверное. — С Чанбином я б никогда в жизни советоваться на полном серьёзе не стал.        Минхо, видно, позабыл, что буквально какие-то минут пятнадцать-двадцать назад едва ли не консультировался у того насчёт обморока "Питера". Или просто солгал. О Чанбине словно не хотелось отзываться, как о хорошем специалисте, хотя Ли прекрасно понимал и знал, что он таковым и является.        И второй вариант оказался к правде, что иронично, ближе. И так Минхо стало тошно от своей лжи (а уж тем более после недавнего эпизода с Джисоном), что он не мог себя не поправить:        — Вернее как, Чанбин хорош как специалист по теории, но как врач… Он первый год в ординатуре — у меня есть более опытный человек на счету.        — Кто?        — Бывший психиатр моей сестры. Я знаю о его методах и профессионализме. Я ему доверяю, — по его интонации было понятно, что обсуждать он это не намерен.       Оба понимали, какое невысказанное предложение всплыло в голове Хвана. И оба промолчали на его счёт.       Отправить Джисона к психиатру… Джисон не пойдёт. Джисон наотрез откажется. Джисон испугается, Джисону станет плохо.        Оттого Хёнджин допытываться не стал, даже аккуратного вопроса о контактах врача не задал — кивнул и продолжил бегать глазами между невысоких жилых домов.        Не мог ведь Джисон просто взять и испариться. Пусть Хван и был часто не до конца, скажем так, трезв во время тех прогулок с однокурсниками, ошибиться в том, что Хану некуда особо здесь спрятаться, он не мог. Как минимум потому, что однажды, выпив всё-таки чуть больше положенного, Хёнджин с друзьями играл в этом месте в прятки. И найти их, даже пошатываясь на ходу и с плывущей перед глазами планетой, не составляло труда.        А сейчас, будучи трезвым, как стёклышко, он ведь должен по щелчку пальцев высматривать все странности вокруг, с его-то зрением наверняка, но всё равно никак не мог заметить ничего необычного и невписывающегося.        Пока он находил только дворняг грязных, которых здесь часто подкармливали особо сердобольные жильцы (они с приятелями постоянно видели, как женщины, чаще более взрослые, выходили с деревянными мисочками на улицу, сразу собирая вокруг себя целую разношёрстную стаю). От Джисона же не было ни следа. Не полез же он через забор: тут вокруг одни ограждённые комплексы, в какие зайдёшь только по коду за калитку. Джисон не дурак — он бы, не найдя пути дальше, остался бы здесь или стал возвращаться, а раз Ли не сказал, что видел, как он выбегал, то он где-то среди дорогого жилья и бездомных псов, где-то под постыдно-роскошным крыльцом.        — А что могло послужить триггером для Джисона? — серьёзно спросил Хёнджин, вытягиваясь и заглядывая за тёмный угол, что сильно с его голосом контрастировало. Был похож на ласку или хорька скорее, чем на кого-то серьёзного.       — Это я должен бы у тебя спросить, но ты всё равно ничего не знаешь, так что ответ — тоже не знаю, — выкрутился в ответ Ли. Он, честно говоря, совсем не хотел говорить Хвану о том, что касался Хана, это было слишком, он это признаёт.       Признаёт, а не сознаётся.        — Ладно, — расстроенно выдохнул младший, продолжая обыскивать последний двор. Последняя надежда, трепещущая в сердце.        Это самое сердце у Минхо подскочило сначала к горлу, а затем почти мгновенно перекрыло слух, остался только гулкий звук его ускоряющегося ритма.       Он увидел за излишне ветвистыми перилами знакомый капюшон. Голова была накрыта ладонью, почти полностью скрытой толстой манжетой угольной толстовки. Торчали только тонкие пальцы, они казались сейчас такими крохотными. Вторую руку было не видно, наверняка он закрывал ею лицо. Прятался от всего мира.        Джисон был беззащитен перед этим миром в таком состоянии. Казалось, сейчас к нему выйдет одна из жалостливых женщин, вынесет поесть, чтобы он не выглядел таким худым, тощим даже.       Он словно дворовый голодный пёс, ожидал её прямо у двери в подъезд.        — Хёнджин, — шёпотом позвал старший, резко отдёргивая от основной дороги вновь, как сделал тогда, у академии, названного за руку.        Он почти уже упал Ли в своеобразные "объятия" от неожиданности: только-только заметил на конце улицы, в углу, Джисона и хотел осторожно подойти, как вдруг его утянули за ближайший поворот.        Хван лишь удивлённо захлопал широко распахнутыми глазами с пляшущими искорками смешанных чувств, когда его с силой (пусть он и мог легко ощущать и оценивать, что вырваться абсолютно не доставит хлопот: Минхо то ли специально не применял силу, то ли был довольно физически слаб) прижали к стене, перекрыв пути отступления ладонями. Что ж, не этого он хотел.        — Тихо только, — он демонстративно поднёс палец ко рту.       Минхо вообще представляет, как выглядит со стороны? Он, мать его за ногу, прижал другого парня к стене в тёмном переулке, где их никто не увидит, даже солнце над головами, приблизился почти вплотную, роста только не хватало. Он строго, даже чуть властно, смотрел Хвану прямо в глаза, не отводя тяжёлого взгляда.       А ещё он просит быть тише, придурок.       — Я с тобой к нему не пойду, — полушёпотом продолжил он. — Не упоминай, что искал его вместе со мной. Ему не нужен лишний стресс сейчас.        — Стресс? — Хван сглотнул вязкую слюну, глаза раскрылись ещё больше. — Ты что ему сделал? — он помрачнел.        — Неважно, но он в конкретно этом состоянии воспримет это плохо. Дай ему понять, что рядом с тобой он в безопасности, а меня здесь нет, — закончив объяснения, Минхо как ни в чём не бывало отстранился, отряхивая руки от пыли, осевшей на стене. Да уж, а кто Хёнджину спину отряхнёт? — Всё, иди, я вернусь в академию раньше, так что по пути не пересечёмся. Сегодня иди домой, я разберусь: мне всё равно ещё Феликса с его подружкой оправдывать. За Джисоном смотри внимательно, мне про каждый его не такой как обычно чих докладывай. Номер есть, — быстро закончил он, начиная шагать вглубь улицы, чтобы спешно повернуть за другой угол.        Хван пару секунд озадаченно таращился на фасад торца здания, словно в глубине души надеясь, что Ли только глупо пошутил и сейчас вернётся и всё объяснит.       Но Минхо и не думал возвращаться, а тем более о шутках: он прошёл ещё несколько идентичных прошлым дворов и остановился в тупике, в одном из которых, как он представлял, мог оказаться Хан. Ли опустил руку в карман, стараясь нащупать телефон, однако его не обнаружил. Он похлопал ладонями по всем своим карманам, да только так его и не нашёл. Чёрт, забыл в кампусе под деревом. Хоть бы не украли…        Тогда он достал кнопочный, старый, надёжный. Придётся набирать номер по памяти. Как же там было…        Длинные гудки из плохого, шипящего динамика раздражали слух, так что Минхо резко отстранил от уха устройство и продолжил ждать знакомого и такого нужного душе сейчас голоса. И вскоре он его услышал:        "Здравствуй, Минхо. Давно тебя не слышал", — донельзя приятный, тёплый, тягучий, но чуть сиплый, голос.        — Здравствуйте. Вы сильно заняты, дядя Дэшань?