Все псы попадают в рай

      По воздуху мягко парили и от стен резко и резво отскакивали задорные смешки, создающие лёгкую атмосферу домашних посиделок, а с лиц не сползали милые ухмылки. Ну, как сказать… у Чанбина… в голосе, по крайней мере, отчётливо слышалась твёрдая и уверенная улыбка. А вот со вторым собеседником Джисона поинтересней — его можно было рассмотреть: на лице, в особенности на мягких пухлых ребяческих щёчках, Ли от хохота танцевали звёздочки-веснушки; игриво сверкали зубки, в районе клыков слегка заострённые, словно у маленького котёнка, которые тот вечно демонстрировал, заходясь в новом приступе громкого смеха и по-детски жмурясь; добрый взгляд, периодически клеившийся намертво к Хану. Феликс был солнцем, греющим по утрам речки и лица прохожих. Феликс был солнцем, успокаивающим всех вокруг своим ярким и неугомонным характером.        Что же касательно самого Джисона, то всё довольно (даже очень!) необыкновенно: он улыбался. Он действительно улыбался. Искренне. Сколько лет на нём погасшим огоньком "красовалась" фальшивка? А тут, внезапно, пробудилась из глубокого сна настоящая. И он по ней так соскучился.       — Феликс, закругляйся, мы уходим, — из-за спины названного внезапно раздался усталый, однако уже вовсе не сердитый голос, от которого сам младший Ли слегка вздрогнул, забавно и одновременно с этим подозрительно хитро улыбаясь. Он на секундочку обернулся, стрельнул в брата шальными глазками, слегка сощуренными, и вмиг сделался шутливо обиженным. Видно очень уж обрадовался перемене в настрое Минхо, показавшегося спокойно из-за дверного проёма и пропускающего из кухни такого же Хёнджина, чуть ухмыляющегося дружелюбным на вид посиделкам подрасслабившихся с его прихода парней.       Но не стоит забывать, что Феликс-таки игриво надулся, выжидая реакцию любимого старшего братишки.        — Хён, ещё хоть полчасика можно? — пародируя самую карикатурную интонацию ленивого ребёнка, упирающегося на поход в "адскую" школу (хотя нет! детский садик! "адский" детский садик) и отчаянно желающего поспать ещё хоть парочку лишних (никогда не лишних!) минут, протянул Ли-младший, забавно прогибаясь в спине, чтобы вновь заглянуть братцу в глаза. А тот сдержать лёгкую усмешку не сумел, подходя ближе к Феликсу и чуть к нему склоняясь.        — Не-а, мелкий проказник, — его рука мягко приземлилась на макушку младшего, начиная с усилием трепать топорщащиеся волосы, пока "жертва" скручивалась на табуретке то ли от неудержимого смеха, то ли от щекотки, то ли из озорной вредности. Предположения Джисона, пожалуй, ближе всего легли к последнему варианту, что было совершенно ничем не подкреплено. Но просто Феликс уж больно подходил под такое поведение, в особенности сейчас, отчего-то засиявший уже привычным образом хрустальной бабочки на солнечном свету. — Нам пора, не стоит слишком сильно пользоваться и без того излишней гостеприимностью двоих твоих хёнов. Нет, даже троих, — он явно намекнул на Чана, в гостях у которого они уже как второй день находились. — Поднимайся давай.        — Мне семнадцать, не называй меня так по-детски! — он будто бы обиделся только сильней!        — Шестнадцать тебе! И ты всё ещё ребёнок до совершеннолетия! — Минхо специально чуть дёрнул его за волосы, затем их сразу взлохмачивая так, что они полностью теряли своё название — гнездо теперь, не иначе! Только птенцов не хватает. — Пойдём.        "Минхо, не будь так жесток с моим Ликсом!" — воскликнул сбоку Чанбин, голос которого из-за ухудшившейся на мгновение связи, снова восстановившейся сразу же, дрогнул, что в контексте существования его самого звучало довольно забавно.        — Не отдам я тебе его, даже не думай! И не смей просить! — буркнул, шутливо-гордо прикрывая глаза, старший, задирая вверх подбородок и продолжая терзать причёску брата. Наверняка, он просто хотел заставить Феликса сегодня патлы да лохмы свои хорошенько так намыть и уложить, наконец, по-человечески. — И не жесток я вовсе! — вопреки своим словам Минхо намеренно игриво вновь дёрнул Феликса за волосы, отчего тот, так же наигранно, возмутился и сделал вид, что ему, мол, "больно вообще-то", а сам преступник победно и карикатурно посмеялся, как типичный злодей из детских мультиков. А Джисон в ответ на это представление исключительно завораживающе цвёл, как васильковое поле, ярко и незабываемо. Распускал ароматные броские бутоны, однако не красовался ими, а пытался будто спрятать, только вот не выходило у него. Минхо видел. Минхо любовался.        И Минхо был на вид этим чересчур доволен, что не ушло уже от взгляда Хёнджина, бросающего на него смешливые взгляды с искорками в глубине.        — Засматриваемся, да, преподаватель Ли? Правильно, тут есть на что!        Минхо даже отреагировать не успел, как сбоку услышал звонкий хохот Чанбина, будущего не способным явно успокоиться в ближайшее время. Да от него и не требуется, ну, точнее как: старший Ли бы постарался заставить (да, именно так) его угомониться, ведь уже знал причину этого дикого надрывного гогота, однако сделать бы ничего не сумел. Это же Чанбин, его никто не заставит заткнуться, в особенности когда тот неудержимо помирает со смеху.        "А я говорил! Говорил! — по слогам проговорил отчётливо Со, прерываясь на "подышать". Где-то недавно Минхо уже слышал такую фразу… Ах, точно, у Феликса, в академии. Кто у кого выраженьице с интонацией выкрал? Да оба друг у дружки давно воруют, даже думать нечего! — Ты прям как мальчишка мелкий влюблённый! И не я один это заметил!" — Чанбин будто едва ли не визжал от радости. Наверняка, если б не расплылся давно на мягком офисном стуле, даже попрыгал бы на месте, самостоятельно перевоплощаясь во втюрившуюся в паренька из выпускного класса школьницу, стыдливо прикрывающую глазки при приближении объекта воздыхания, а после визжащую на ухо лучшей подружке в туалете о том, что он определённо точно её ответно любит. А подружку эту звать Ли Феликс. Минхо уверен, что они ещё (и не раз) успеют обсудить старшего с совершенно разных сторон.        — Да вы сговорились все что ли? — устало вновь выдохнул с заметной ухмылкой Ли-старший. — Повторю ещё разок для глухих, — он стрельнул молнией в сторону телефона, — глупеньких, — вновь макушка Феликса была атакована юркими пальцами, — и новеньких, — на этот раз взгляд пал на Хёнджина, успевшего поудобней опереться на декоративный уголок выпирающей стены, сложив как всегда руки. Привычка, видать, давняя. — Итак, барабанная дробь… Я натурал. Меня привлекают женщины.        "Да не спорю я, что ты на них западаешь, но так на друзей не смотрят! Ты будто съесть его…" — он оказался спешно перебит.        — Прекращай, я тебе в следующий раз не то твоими же антисептическими салфеточками любимыми, которые ещё ванилью на пол-этажа противно несут, обед заменю.        "Не сможешь", — смешливо прозвучало в ответ.        — Ну, как тебе сказать… — он состроил излишне невинное выражение лица, будто бы не он сейчас потихоньку начинал входить в азарт игривого шантажа, — Хянми, это которая ещё у вас в столовой закрепилась не так давно, мне неплохо вполне знакома. Она, ни много ни мало, была свидетельницей на свадьбе моей и Феликса сестры.        — Какой? — Феликс, округлив в искреннем удивлении глаза, быстро снова поднял голову к Минхо, забавно прогибаясь до хруста. Не припомнит он никаких сестёр у себя в роду, хотя и не спрашивал он о них никогда. Но с другой стороны, Ли-старший мог бы хоть раз и упомянуть пусть одно словцо о её существовании в принципе при младшем.        — Двоюродной, Соён. Ты её не знаешь, Феликс, вы никогда не пересекались. Она так и жила в Корее.        — А может, я хочу узнать! — упёрся вдруг Феликс, чуть надув щёки и губы, а ещё всё так же держа голову задранной. Он начал обиженно жмуриться, всем видом показывая своё детское недовольство. Продлилось оно, правда, совсем недолго: ладошки Минхо с темечка внезапно переместились на шею, начиная неистово щекотать бедного мальчишку, громко захохотавшего чуть высоковато для своего обыкновенного тембра. Он скорее даже заверещал, моля о пощаде, как никогда прежде желанной. Минхо, к великому счастью для себя и такому же величайшему ужасу Феликса, знал все слабые места младшего брата. И одним из таких мест определённо была щекотка, а шея и низ живота, пожалуй, были самыми мучительными для младшенького, над которым, хлебом Минхо не кормите, — дайте поизмываться (по-доброму, не подумайте, что он монстр какой-то!).        — Потом обязательно познакомлю, но для начала… — он победно усмехнулся, не прекращая отнюдь кошмарную пытку, наклоняясь ближе к лицу зажимающегося во всю брата. Он сейчас напоминал, и вправду, коварного злодея из любимых мультиков "эры" старого Диснея, о чём предполагалось и ранее донельзя верно. — Для начала ты научишься вести себя со старшими правильно.        — И насколько она его старше? Трудно будет переучить? — ухмылка в голосе Хёнджина была настолько очевидной, что оборачиваться и в мыслях не было: хотелось только продолжать слышать жалобные мольбы со стороны младшего.        — Разница всего только лишь в три года, но она, поверь, будет очень отчётлива. Слишком. Между ними буквально пропасть, да, Ликси? — на словах "всего только лишь" Хёнджин вновь едва слышно усмехнулся и, как показалось Джисону, даже прошептал себе под нос "эх, иностранцы". Сам же Хан заметно заулыбался снова, невероятно радуя и поражая буквально этим Хвана.        — Ну не… позорь… меня… хоть перед старшими! — прерываясь на истеричное хихиканье, протараторил Феликс, уже начиная и сопротивляться: ослабленной хваткой пытался дёргать руки Ли-старшего, вертелся всяко-разно. В общем, остановить брата вроде и хотелось, а, кажется, и не так плохо было. — Не такой уж… я… и доставучий!        — Ага! Охотно верим! Ты просто сам-то ещё дитя и бомба замедленного действия! Наивный и взрывной, — Минхо сладко это пропел, наконец, прекращая пытать беднягу, начавшего уже было серьёзно отбиваться. — Пожалею тебя, так уж и быть! — старший на мгновенье отстранился, давая Феликсу сбито выдохнуть. Однако радость того долго, увы, не длилась. — Но! — воскликнул внезапно Ли, потягивая младшего за уши, будто пытаясь выдать того за Чебурашку. — Мы уходим, Ликси!        Младший в обиде слегка болезненно простонал, намеренно устраиваясь на табуретке поудобней, с силой вцепляясь в неё пальцами. Жаль только, что сила эта ему не понадобилась, ведь через буквально пару-тройку секундочек, когда Минхо дёрнул его за ярко-алые уши вверх, он сам вскочил с места, снова высоковато пискнув.        Вот вроде бы Минхо в тот момент выглядел для Феликса жестоким тюремным надзирателем, но, видя его лучезарную добродушную улыбку, никто так не посмеет сказать. Скорее уж он нянечка ликсова, а не надсмотрщик: "малыша" не отпускает нигде, одного не оставляет, кормит, играет, учит. Полный совершенный набор, звоните по номеру такому-то и ваши дети будут в безопасности. Ну, или сварены в большой кастрюле с ароматным супом, смотря какие дети попадутся. Повезло же Феликсу не оказаться в первую неделю в курином бульоне, как рассудил Джисон и моментально отбросил следом такие мысли. Ещё чего не хватало — фантазировать на такие темы! Детский сад! Ему самому надо такого "няня"-Минхо нанять, раз на то пошло.        А тем временем "нянь" вытолкнул за порог своего дражайшего подопечного, напоследок громко, так чтобы Хан, так и не поднявшийся с нагретого пятой точкой места, точно услышал, выкрикнул "Спасибо за гостеприимство! От нас обоих!", а затем, чуть на секунду призадумавшись и притихнув, добавил так же шумно: "И за тасик!" Затем послышался лёгкий стук входной двери, наконец, запертой на ключ. Долго же она открыта была — Джисон глянул украдкой на настенные часы над небольшой аркой в коридор, а там, как оказалось, красовалась во всевниманьи благодаря толстым стрелкам цифра семь! Это что же получается: он просидел с компанией Ли (и Чанбином, нельзя забывать и этого оболтуса) что-то около пяти часов? И даже не заметил? Ужас какой! Невозможно! Или всё-таки возможно?..        А что они делали-то? Болтали обо всём, что только есть (ну, и, естественно, о том чего нет никак не могли позабыть — пришельцы с их всемирно известным летательным транспортом не раз были раскритикованы Минхо с подачек Феликса да Чанбина), и… всё? То есть Джисон действительно, вы хотите сказать, проговорил с едва ли не незнакомцами столько времени? Вау! Поразительно. И впрямь поразительно.        Рядом на диван с вымученным стоном устало приземлился Хёнджин, чем вырвал бедного сильно дёрнувшегося Хана из глубоких мыслей. Он крепко зажмурился, вероятно, до излишне ярких фейерверков перед глазами, принявшись обессиленно потирать подрагивающие веки. Похоже он крайне утомился, что было не удивительно совершенно — мало кто будет бодрствовать после четырёх пар, три из которых, между прочим, ещё и на ногах провести пришлось точно! Они ведь практические, во время них твой главный компаньон — высокий мольберт (даже выше Джисона!).        — Как день прошёл? — чуть слышно прошептал Джисон, ещё во время общения с братьями Ли заметивший, как вырывается с голосом хрип да скрип, пусть и почти не говорил вовсе. Вот и приходится полушептаться, а то горло болеть начинает уже.       Ну правильно — накричался, а потом удивляется ещё!        — Ой, Сон, даже не представляешь… — выдох вышел у Хвана таким тяжёлым, что волнения не вызвать у Джисона просто не мог. Он, может, и выглядит как тот, кому дела нет никакого до чувств других, однако всегда ужасно переживал за того же непутёвого младшего с обострённой тягой к справедливости, проявляющейся периодически в спорах с преподавателями (но, зачастую всё-таки, что логично, со сморщенными сливами-профессорами), выливающимися в скандалы, доходящие до кого-то повыше должностью. Достаётся, правда, потом только Хёнджину — он ведь не получал "кандидата наук"!        — Профессор Чхве опять докопался? — пожалуй, Джисон был главным знатоком преподавательского состава и расписаний академии и первых двух её курсов. Даже работников деканата из диспетчерского отдела перегонит в этом "великом" знании!        — Ага, но не до меня. Киниля, бедолагу, я думал, там съест этот старикашка со своими поддакивалками!        Джисон вновь хихикнул, в который уже раз за день!        И это не могло уйти от внимательных чернильных капелек-глаз Хвана.        — Ты сегодня такой улыбчивый и весёлый! Мне это так нравится, не представляешь! — он повторился, видно от больших эмоций, с которыми треснувшее от умиления сердце справится не сумело. — Эти двое постарались на славу, не правда ли?        — Правда, — чуть смущённо Хан отвёл взгляд в сторону. Он аккуратно взялся за туго натянутые края угольной маски, с бесконечной осторожностью снимая её с себя и слегка шипя под нос. И это Хван тоже не мог бы не заметить. Не посмел бы.        — Всё-таки стёр кожу? Дашь обработать? — Джисон слегка помотал головой из стороны в сторону, откладывая маску на столик. — Не волнуйся, я не сделаю ничего плохого: я ваткой, а её саму — на пинцет! — сразу поспешил поправить себя Хёнджин и, не дожидаясь ответа, упорхнул к шкафчику со скромной аптечкой. Вернулся он практически мгновенно — был королём своей квартиры, мог едва ли не телепортацией в ней заниматься, когда спешил. Может, это и являлось причиной практически полного отсутствия его опозданий где-либо. — Оттяни ухо, пожалуйста… и вот резинка! Завяжи волосы в хвостик!        Молчать было неловко лишь немного. Джисон прекрасно знал — Хёнджин и не требует разговора. Младший давно понял, что допытываться до Хана смысла и нет, и мучать его совсем не хочется. Ну очень неприятно.        Но поговорить-то хочется.        — Ты рад хоть, что они решили прийти к тебе в гости? — ответ очевиден, но услышать это от Джисона уж больно хотелось. Убедиться было ярое желание.        — Да, очень, но… знаешь, я бы не сказал, что они в гости пришли…        — В каком смысле? Что ты имеешь в виду? — недоумению в интонации конца и края видно не было (если бы, конечно, можно было посмотреть на голос). — Не взломали же они замок, ха!        Шутка удалась.        — Ну… взломали.        — Чего-чего?!