Инсулин

— Сильнее! Давай, Чонгук, я знаю, что ты можешь ударить сильнее!  Чон дышит загнанно, ещё раз из последних сил бьет ногой в большую макивару, что держит тренер Со, но тот внезапно опускает её сразу после того, как он возвращается в стойку. Ханбин направляется к выходу из октагона, возле которого оставляет снаряжение и тут же оборачивается на недоумевающего Чонгука. — Всё, хватит на сегодня. Иди переодевайся и домой.  — Ещё ведь полчаса. — Чон подходит, смотрит обеспокоенно на тренера, что снимает со своих рук бинты. — Нужно закончить тренировку.  — Чонгук, ты не готов работать сейчас, — Со старается говорить спокойно, пусть и сама ситуация в целом его немного раздражает. — У тебя мысли не о том вообще. Работая в таком настроении и состоянии, ты только травмируешься, и на этом всё.  «А если ты продолжишь в таком духе, даже в полуфинал не выйдешь».  — Но я в порядке! — Чонгук преграждает тренеру путь, не даёт выйти за пределы площадки. — Я могу работать. Да, не всегда концентрируюсь, но…  — В этом и есть твоя проблема. — Мужчина обходит его и открывает калитку. — Ты не концентрируешься. У тебя голова забита другим, не тренировками уж точно.  Это правда.  Чонгук облизывает губы и языком толкается в щёку. Он прекрасно понимает, что Со хочет как лучше, только вот чувство вины из-за своей бесполезности буквально изнутри прожигает. Чон стаскивает перчатки, чувствует на себе внимательный взгляд тренера, что ждёт, пока он подойдёт к выходу из октагона.  — Даю тебе два дня. — Ханбин спускается по ступенькам и отходит в сторону, чтобы дать Чонгуку пройти. — Отдохни, приди в себя и возвращайся работать. Жеребьёвка через две недели, неизвестно, когда у тебя будет первый бой: либо почти сразу же в первых числах августа, либо чуть позже. Но у нас в любом случае не так много времени.  — Спасибо. И… мне жаль. Извините.  — Айщ, прекрати! — тренер Со цокает языком, прикрывая за Чонгуком калитку. — Я знаю, что у тебя там непростая ситуация. Как Тэхён, кстати?  При упоминании этого имени по коже бегут мурашки. Да, они созваниваются каждый день, списываются очень часто, но Чон всё равно ужасно скучает. Не помогли даже совместно проведённые выходные две недели назад — Чонгук сорвался в Берн сразу же, как только закрыл все проекты по работе. Это были те два дня, на которые отпустило, но прощаться потом было тяжело. Чонгук иногда задумывается над тем, что это ненормально… Кто-то не видится годами, и терпят ведь, но у него так не получается.  Может быть, проблема в нём самом? В привычке, что любимый человек всегда был в зоне видимости и к нему можно было прийти или приехать. А сейчас… Тэ для него практически недосягаем.  — Всё хорошо, лечение идёт ему на пользу. Должен вернуться в начале августа.  Ответ стандартный — Чонгук так всем говорит. — Общаетесь?  — Да, конечно.  — Надо бы написать ему, чтобы хорошо тебя взгрел. — Со смеётся, видя, как не сдерживает улыбки Чон. — А то ходишь тут, как будто тебя хорошо побили. Не возьмёшься за голову — так и будет. Всё, давай, до вторника мы с тобой прощаемся. Отоспись хорошенько, отдохни, развейся там, я не знаю. Но во вторник я хочу тебя видеть сильным и готовым работать, а не в режиме энергосбережения.  Чонгук кивает, стараясь не улыбнуться, поджимает губы. Ему тут серьёзные вещи говорят, а он стоит и лыбится. Ханбин всегда был для него человеком авторитетным, тем, к кому он прислушивался, тем, кого считал более опытным не только в делах, что касаются спорта.  Он уходит в раздевалку, быстро принимает прохладный душ и, переодевшись, выходит из зала. На телефоне висело сообщение от Тэхёна, на которое он ответил сразу же, как только увидел, однако ответа от Кима не прилетело. В Берне сейчас только семь утра, так что, вероятно, Тэ уже либо на утренних процедурах, либо написал ему и снова уснул — у него почти каждый день разное расписание из-за множества видов процедур, что начинались не всегда в одно и то же время.  Чонгук сам сейчас с огромным удовольствием завалился бы поспать. Режим и так сбит, так что… Сейчас особо ничего не изменится, если он немного подремлет.  На улице жара — июль в самом разгаре, и Чонгук кепку натягивает, когда выходит на улицу. В два часа дня солнце палит нещадно, и Чон даже чувствует, как солнечные лучи обжигают голые руки. К счастью, до дома идти не так далеко, а там уже можно будет поваляться под кондиционером. Он ускоряет шаг, рукой тянет лямку рюкзака, что в плечо врезается. Сил, по правде говоря, нет. Ни моральных, ни физических. Но Чонгук буквально зубы стискивает, продолжая идти. На самом деле, хочется ужасно поддаться этому дрянному состоянию и просто упасть от бессилия…  Ощущение, что он ничего не может, у него ничего не получается и не получится, буквально разъедает изнутри, а что-то с ним сделать не выходит… На день оно, может быть, и пропадало, пряталось за всей этой кучей дел, но ночью в груди начинало слишком болезненно жечь.  Чон закуривает на ходу, двумя пальцами держит дымящуюся сигарету, стоя на пешеходном переходе. Ничего не хочется. Вот совсем. Ни есть, ни работать, ни посмотреть какой-нибудь фильм или почитать. Без Тэхёна всё не то.  Без него не так.  Домой Чонгук заходит разморенный от жары и сразу же включает кондиционер, холодный воздух от которого стремительно распространяется по небольшой квартире. Он плюхается на диван, какое-то время сидит, смотря в одну точку прямо перед собой. Ещё две недели… Вроде бы не много, но и не мало. Чон берёт с журнального столика свой рабочий блокнот и заглядывает под обложку: там их совместная с Тэхёном фотография лежит. Они сделали её всего за несколько дней до его отъезда, и Чонгук в тот же день распечатал два экземпляра — один себе, а второй для Тэ. Они с Кимом на фото кривляются, Чонгук его одной рукой обнимает, прижимая к себе.  Пересматривал, когда становилось слишком тяжело. Точно так же, как и те фото и видео, что хранились в телефоне. Чонгуку кажется, что их мало… Очень. Пару раз он даже задумывался над тем, чтобы по приезде Тэхёна в Сеул начать больше фотографироваться с ним на память.  Так правда немного легче.  Чон прячет фото и направляется в спальню, где уже стало немного прохладнее, и заваливается на кровать. Мышцы неприятно поднывают от физической нагрузки, и Чонгук максимально расслабляется, закрывает глаза. Осталось совсем чуть-чуть… Они ведь уже вытерпели так много, потерпят и ещё.  Чонгук из последних сил старается в этом не сомневаться. 

***

Сквозь сон Чонгук слышит шаги и тихие голоса, переворачивается на другой бок, думая, что приснилось. Однако спустя несколько секунд пелена сна немного спадает, и Чон неожиданно вскакивает от осознания, что он в квартире, по всей видимости, не один… Задерживает дыхание, прислушиваясь, действительно убеждается, что кто-то ходит по кухне. И кажется, это не один человек, а двое…  Он буравит взглядом стену и не помнит, захлопнул ли за собой входную дверь… Должен же ведь был.  Чон осторожно свешивает ноги с кровати и поднимается, тихо направляется к двери, припадает к ней ухом. Как вообще сюда кто-то пробрался?.. Краем глаза Чонгук цепляет стоящую за шкафом бейсбольную биту и быстро подхватывает её, стараясь сделать это как можно тише. Ему не страшно, нет, в конце концов, подобное могло произойти с кем угодно и когда угодно, и Чонгук просто должен с этим разобраться. Телефона по близости явно не наблюдается, поэтому придётся пока что справляться своими силами. Мало ли, кто это вообще.  Пальцы стискивают прохладный металл, и Чон напрягается, когда шаги раздаются прямо за дверью, чуть отходит назад и замахивается, готовясь ударить того, кто войдёт в спальню.  Дверь открывается и Чонгук с вошедшим оказывается глаза в глаза, летящую в его сторону биту едва успевает придержать, и та с глухим звуком мажет по дверному косяку.  — Ты что, больной?! — Юнги, прижимаясь к стене, держится за сердце, на друга смотрит ошарашенно.  — Юнги?.. Какого хрена ты тут?.. — Блять, приехали, называется, друга поддержать, а он мне чуть голову не разбил! Чимин-а, ты представляешь?!  Пак выглядывает из кухни, с Чоном здоровается кивком головы.  — А я тебе говорил, что о визитах надо предупреждать, — Чимин смеётся и тут же уходит обратно на кухню, чем-то шуршит, видимо, они что-то привезли с собой.  — Вот именно, нужно предупреждать! — Чонгук отбрасывает биту и делает глубокий вдох. — Скажите спасибо, что я полицию не вызвал.  — Да лучше уж ментовка, чем пробитая голова.  Юнги разворачивается и направляется на кухню, всё ворчит насчёт того, что чуть не огрёб за собственную попытку сделать человеку приятно. Чон идёт следом, уже не возмущается, хотя хочется, конечно, пару ласковых Мину сказать о том, что так не делают, однако он решает, что подобная ситуация и так будет ему уроком. Да и если бы набил он Юнги шишку, тот точно бы запомнил, что так нельзя.  — Мы просто хотели приехать сюрпризом, но ты не открывал. — Чимин выставляет в чонгуков холодильник купленное пиво, выглядывает из-за дверцы. — Юнги сказал, что можем так зайти.  — Ага, а потом я пошёл тебя будить. — Юнги садится на стул и недовольно смотрит на Чона. — И, между прочим, чуть не остался с пробитой головой!  — Нечего втихаря по чужим квартирам шастать. Тебе повезло ещё, что у меня травмата дома нет,— Чон хмыкает, садясь на стул, стоящий рядом. — Пожалуйста, впредь предупреждайте о своих намерениях меня проведать.  — То есть в следующий раз мне иметь в виду, что ты меня пристрелить можешь?!  — Ну прекратите! — Чимин неожиданно выпрямляется, хлопает дверцей холодильника. — Мы приехали просто потому, что волнуемся за тебя, Чонгук.  Очевидно.  Чон уже успел заметить, как поменялось к нему отношение друзей. Те стали будто внимательнее к нему относиться, чаще писали, наведывались вечерами, чтобы Чонгук не скучал один. И он им благодарен, по правде говоря. Наверное, если бы не Юнги с Чимином, Чон бы уже вообще зачах под гнётом изматывающих тренировок и работы.  — Спасибо. Но всё же я не болен и не умираю, чтобы слишком сильно за меня беспокоиться.  — Ну это понятно. — Юнги хмыкает. — Никто тебе об этом и не говорит. Как там Тэхён, кстати?  И вот опять…  — Всё отлично, — Чонгук натягивает улыбку. — Осталось всего две недели, так что он скоро уже вернётся.  — Это здорово же! — Пак достаёт из холодильника три банки пива и ставит их на стол, и Чонгук только сейчас замечает крафтовый пакет, что стоит на кухонном гарнитуре, однако Чимин тут же подхватывает и его. — Совсем чуть-чуть осталось, и он вернётся. Предлагаю немного выпить и отдохнуть от всех переживаний.  Легко сказать… Отдохнуть. Чонгук, конечно, может сделать вид, но он не расслабится, пока не ощутит рядом тепло родного человека, не почувствует на губах лёгкое прикосновение чужих, как всегда, едва искусанных. Да, может быть, телом он здесь, однако душой нет. Она там, очень далеко, за девять тысяч километров.  Его душа сейчас в Берне. За разговором время проходит быстрее, чем обычно. Обсуждают всё подряд: учёбу, работу, предстоящий семестр, в котором им обещали сразу несколько курсовых. Чону становится легче совсем немного, однако рука тянется к телефону почти каждые пять минут — Тэхён так и не ответил на его сообщения. В груди неприятно тянет, и Чонгук делает глоток пива, будто бы пытается это неприятное чувство заглушить. Как же хочется, чтобы это всё поскорее закончилось…  Юнги с Чимином уезжают уже около половины одиннадцатого. Мин, конечно, немного противится, буянит в силу выпитых за вечер трёх банок пива, однако Чимин очень ловко с ним справляется. Чонгук даже иногда начинает сомневаться, что Пак из них самый младший. Проводив друзей, Чон начинает прибираться. Быстро весь мусор выбрасывает, с усмешкой отмечает, что пивом ему, оказывается, забили всю нижнюю полку в холодильнике. Ну, так даже будет комфортнее заниматься самокопанием и пытаться прийти в себя.  Неожиданно в гостиной вибрирует телефон, и Чонгук срывается с места, бросает свёрнутую пачку с чипсами на стол. Он едва не спотыкается о кресло, что очень некстати попадается на пути.  Тэхён. Это Тэхён…  Чон быстро смахивает по дисплею, отвечая на видеозвонок, после чего на экране появляется широкая квадратная улыбка. — Привет, родной. — Тэ морщит нос, поудобнее укладывается на подушке. — Как ты?  — Привет-привет. — Чонгук усаживается на диван, откидывается на спинку, тоже не может сдержать ответной улыбки, что так и рвётся наружу. — Я в полном порядке. У тебя как дела? Как ты себя чувствуешь?  — Уже намного лучше. Показатели почти в норме, только по утрам сахар низковат. Хотя знаешь, я после всех этих процедур, массажа и кучи всего даже физически чувствую себя лучше. Будто бы сил больше… — Тэхён неожиданно замолкает, когда замечает на себе тёплый взгляд горящих чёрных глаз. — Эй… Ты чего?  Чон губы закусывает, кончиком языка прокручивает вдетое в нижнюю кольцо. Он ужасно соскучился, просто не может сдержать те чувства, что рвутся наружу, и так ведь происходит каждый раз, когда они созваниваются.  — Я… просто…  — Ты что, пил там без меня?! — Ким вскидывает брови. — А вот сейчас обидно…  — Немного выпил, да. Просто Юнги с Чимином неожиданно приехали, и как-то так получилось.  Тэ переворачивается на спину, держит телефон на вытянутых руках, и Чонгук щёки втягивает, когда видит его с такого ракурса, не может глаз отвести. Он ложится точно так же, морщит нос и нижнюю губу закусывает. Ким смеётся в ответ.  — Боже, я обещаю, что напьюсь с тобой, когда приеду. — Тэхён выдыхает, ладонью прикрывает улыбку и часть лица — Чонгук только сейчас замечает, что он на самом деле выглядит очень уставшим. — Честно-честно.  — Ну, это мы ещё посмотрим.  Знает, что нельзя, и всё равно говорит…  — Как твои тренировки? Чем занимаетесь?  — Да… Нормально всё, работаю потихоньку. — Чон врёт уже неизвестно, в какой раз за этот день. — Сегодня просто отрабатывали технику, ничего особенного.  — Когда там жеребьёвка?  — Шестого августа.  — О-о-о… — Тэхён губы вытягивает трубочкой и брови вскидывает. — Так это я даже успею, может быть. Ну, если нет, то приеду сразу после и попаду на первый бой. Сколько их будет? Четыре, да?  Ага, четыре… Чонгуку с таким настроем хотя бы до середины турнира бы доползти. Какой уж тут полуфинал и финал с его моральным состоянием и готовностью работать… — Если дойду до финала, то да, четыре, если нет, то мень… — Эй! — Ким не даёт ему договорить, перебивает и хмурится недовольно. — Чтобы больше я этого не слышал, у тебя будет четыре боя, и точ…  Неожиданно изображение замирает, и Чонгук садится ровно хмурится, проверяет, есть ли интернет на телефоне. Всё в порядке, однако звонок вдруг вообще прерывается и сбрасывается. Он пытается выйти из приложения и зайти снова, чтобы позвонить ещё раз, однако не выходит — вызов не проходит, а на экране висит проклятое «нет соединения».  — Чёрт… — Чонгук набирает снова и снова, но, кажется, это у Тэхёна какие-то проблемы с интернетом. — Ну нет! Блять! Ну почему именно сейчас?! Какого, блять, хрена?!.  Он отшвыривает смартфон и голову обхватывает руками, опираясь локтями о колени. Сегодня явно не его день, и от этого буквально хочется расплакаться. В горле сидит липкий ком, и Чонгук стискивает кулаки, стараясь держать себя в руках. Он делает глубокий вдох и на диване сворачивается клубочком, подтягивая колени к груди.  Чон ужасно устал, просто смертельно. От всех этих проблем, переживаний, головных болей и неприятного тянущего ощущения в груди, которое сейчас только ещё сильнее стало беспокоить. Хочется, чтобы этот кошмар поскорее закончился. По ногам пробегается неприятный холодок, и Чонгук жмурится, укрывается лежащим рядом пледом по самый подбородок. Сна нет ни в одном глазу, однако сил функционировать и жить дальше тоже не хватает.  Почему вообще они?..  Почему всё это досталось им с Тэхёном? Да, Чонгук знал, на что шёл, прекрасно понимал, какие проблемы и ситуации за собой может повлечь этот диагноз, но как же, блять, тяжело… Тяжело быть именно без Тэ. Было бы гораздо проще справляться со всеми трудностями, будь Ким сейчас рядом с ним. Пусть не постоянно, не двадцать четыре на семь — Чонгук уже согласен практически на всё — но хотя бы раз в несколько дней очень хочется ощущать тепло его рук, смотреть в тёмно-карие глаза и целовать… Целовать, сжимать, обнимать и просто быть рядом.  Чонгука ломает.  Причём ломает слишком сильно и болезненно. Так, как не ломало никогда.  Чон никогда и никого так сильно не любил. Ни одна его влюблённость не сравнится с теми чувствами, что он испытывает сейчас. Чонгука ни к кому так не тянуло, никого ему не хотелось так крепко обнимать и буквально не выпускать из своих рук ни на минуту. Тэхён для него такой один-единственный. Ни на кого не похожий, неповторимый. Да, Ким не идеальный, как и сам Чонгук, однако это не делает его менее любимым или желанным. Скорее, наоборот.  Чонгук переворачивается на спину и руку кладёт под голову. Засыпать страшно — боится пропустить звонок от Тэ… Сейчас, конечно, это уже маловероятно, поскольку, если произошли перебои на линии, их вряд ли устранят так быстро, однако не тешить себя пустыми надеждами всё равно не получается.  Хочется сдаться, просто для самого себя признать, что не вывозишь, но Чон зубы стискивает, смотря в потолок. Держаться нужно ради Тэхёна, которому, он уверен, тоже сейчас нелегко. Они оба друг от друга это скрывают, стараются улыбаться и делают вид, что всё в порядке, хотя на самом деле это совсем не так.  Этот спектакль выматывает ещё сильнее.

***

— Чтобы больше я этого не слышал, у тебя будет четыре боя, и точка!  Тэхён улыбается, смотрит на внезапно застывшего на экране Чонгука, однако неожиданно дисплей мерцает, и звонок срывается. Ким подскакивает на постели, быстро выходит из приложения и, удалив его из истории, заходит обратно, однако над списком звонком висит дурацкое «соединение».  — Пиздец… Почему именно сейчас?! — Тэ переподключается к вай-фаю, однако ничего не меняется. — Блять, да что это такое?..  Видимо, неполадки не у него на планшете, а с самим интернетом в клинике. Он быстро сползает с кровати и, обув тапочки, выбегает из палаты, торопится к стойке ресепшена, что находится за углом.  Завидев его, светловолосая женщина средних лет тут же поднимается со своего места и приветливо улыбается. Только вот Тэхён немного не в настроении улыбаться в ответ.  — Извините, — начинает на английском, видит, как администратор вопросительно вскидывает брови, выражая заинтересованность. — У меня пропал интернет. Как я могу это исправить?  — К сожалению, мы сами ждём, когда проблема решится. Думаю, через два-три часа всё будет в порядке.  Два-три часа… В Сеуле к этому времени будет уже тёмная ночь. Тэхён почти никогда не звонил ночью, максимум писал, чтобы лишний раз не будить Чонгука, хотя тот зачастую и отвечал на сообщения.  — Спасибо.  Тэ кивает и возвращается в палату. Тут он бессилен. Ким садится на кровать и берёт в руки планшет, ещё раз заново обновляет страницу, однако ничего не меняется. Чуда не произойдёт.  Он вздыхает и откидывается на подушку, сворачивается комочком и ноги подтягивает к груди. Тэхён соскучился. Просто до ужаса. Чонгука рядом очень не хватает, пусть он и каждый день себе повторяет, что осталось потерпеть совсем немного. Две недели, и он вернётся в Сеул. Две недели, которые надо пережить во что бы то ни стало.  По правде говоря, Тэ никогда не думал, что по кому-то будет так сильно скучать. Он никогда и ни к кому не привязывался, не хотел быть рядом, не нуждался в чужом тепле и заботе, которые сейчас казались чем-то незаменимым. Чонгука ужасно не хватает. Нет возможности обнять его перед сном, поговорить, поцеловать, да даже просто дотронуться и поймать лёгкую улыбку.  Нет, дело не в том, что Тэхён здесь один. Ему не хватает не просто кого-то, а именно Чона. Хочется быть рядом с ним. А ещё Ким прекрасно понимает, что Чонгуку тяжело из-за предстоящего турнира. Он знает, что возвращаться и догонять всегда сложно, пусть и вполне возможно. Чон в этом плане работает на износ, но никогда не говорит, что ему тяжело, что он устал или больше ничего не хочет.  И он для Тэ является образцом для подражания, если честно.  С этим дурацким отъездом они точно справятся — Тэхён в этом не сомневается ни капли. Да, он знал, что будет ломать, что будет сложно, но выбирать не приходилось. Они обязательно должны вытерпеть. Глупо будет говорить, что Тэ не боится надоесть. Он знает, насколько проблемным человеком является, как иногда с ним бывает тяжело, но для Чонгука он пытается стать лучше. Именно с этим человеком Тэхён научился поддерживать, доверять и учится любить так сильно, как только может. Ким очень хочет, чтобы им обоим было хорошо друг с другом, поэтому готов отдавать столько же, сколько и получает, а иногда даже больше, при необходимости.  Они с Чонгуком никогда не считались, кто сколько для кого делал, просто любили друг друга. Любили создавать комфорт, строить такие отношения, в которых хорошо будет обоим. Это правильно.  Тэхёну этого не хватает.  Тэ кутается в одеяло, чувствуя не самую приятную прохладу от кондиционера, что висит на стене напротив. Объятия Чонгука обычно согревают гораздо лучше.  Ким никогда не думал, что может чувствовать нечто подобное. Не думал, что кто-то сможет заставить его так сильно по себе скучать, так хотеть оказаться рядом. Тэ действительно всю свою жизнь думал, что не способен на подобные чувства, что никогда не сможет построить нормальные отношения, никогда не сможет подпустить к себе кого-то настолько близко.  Тэхён, на самом деле, все ещё не верит, что ему достался этот замечательный человек. Чонгук ведь поистине замечательный. Он самый лучший, самый искренний и самый любимый. Ким будет рядом, что бы у них ни происходило… Да, они будут ругаться, как и все, будут обижаться, спорить, но исход будет другим, не таким, как у всех. Тэ в этом уверен.  Он впервые уверен в ком-то, кроме себя самого. Чонгук с самого начала доказал ему, что необязательно быть всегда сильным, однако в моменты слабости тебя должен видеть только лишь избранный человек. Тот, кому ты безоговорочно доверяешь. И Чонгук для Тэ именно такой человек.  Они открывались друг другу постепенно. Набивали шишки, спотыкаясь о собственные чувства и недопонимания, которые могли иногда возникнуть на ровном месте, о нежелании выслушать другого и осознать, что все люди разные. Не все хотят сделать тебе больно, ранить или обидеть.  Тэхён внушил себе это с большим трудом.  Да, вышло не сразу, однако они с Чонгуком оба приложили все усилия, чтобы доказать...  Они смогли это сделать. Справятся и в этот раз. 

***

Чонгук буквально залетает в квартиру и, сбросив кеды, быстро направляется в спальню. Дело в том, что этой ночью прилетает Тэ. Да, они вытерпели эти два месяца, которые наконец-то прошли. У Чона сердце бьётся, когда он торопливо собирает свои разбросанные по комнате вещи, пытаясь привести её в божеский вид.  От понимания того, что сейчас Тэхён должен быть в аэропорту, а в два часа ночи уже прилетит в Сеул, у Чонгука в груди всё замирает. Он мечется по спальне, как будто у него осталось всего минут десять, и Ким вот-вот позвонит в дверь его квартиры. Не волнует сейчас кроме этого абсолютно ничего. Ни головная боль, что после не самой удачной встречи с заказчиком только усилилась, ни разбитость из-за бессонницы, которая не отпускала уже четвёртую ночь подряд.  Чон на данный момент ощущает себя уже где-то там, на четырнадцать часов вперёд, когда поедет в аэропорт встречать любимого человека. Когда сможет обнять его, прижать к себе и больше не отпускать. От одной мысли о том, что они справились с этим, руки охватывает тремор. Чонгук не может в полной мере понять то, что чувствует. Всё настолько сумбурно, что Чон даже немного теряется в этом шквале эмоций. Из-за этого суетится, всё роняет и спотыкается через шаг, стараясь со всем управиться как можно скорее.  Неожиданно в кармане вибрирует смартфон, и Чон, быстро запихнув в шкаф уже висящую на вешалке куртку, торопливо вытаскивает его. Когда на экране видит контакт Тэ, пытается по экрану смахнуть, чтобы ответить, но получается не сразу, от чего он едва ли на месте не подпрыгивает от нетерпения.  — Да, родной! — Чонгук расплывается в улыбке и понимает, что сказал это слишком громко. — Вы уже в аэропорту?  — Чонгук, это не Тэ, — из динамика неожиданно раздаётся взволнованный женский голос. — Это его мама. Боже, ты только не волнуйся, но Тэхён снова в больнице, мы не сможем вернуться в ближайшее время.  Сердце, кажется, остановилось.  У Чона не получается сделать вдох, он смотрит на своё отражение в напольном зеркале и понимает, что выдавить из себя ни слова не может. Голос Юны в голове звучит эхом.  — Ч-что произошло?..  — По дороге в аэропорт Тэхёну стало очень плохо, и мы еле успели вернуться… Резко и сильно упал сахар, его едва откачали. Он сейчас спит под капельницей, но просил обязательно позвонить тебе.  Чонгук не понимает, что с ним происходит — сил как будто бы нет даже держать себя на ногах, от чего он медленно оседает на пол. Осознания нет, кажется, что это всё не по-настоящему. Как такое могло произойти? Получается, всё лечение было напрасно? Всё это было зря?  — Чонгук, пожалуйста, не волнуйся, сейчас его жизни и здоровью ничего не угрожает. Я не знаю, через сколько Тэ отпустят домой, вряд ли это случится в ближайшие две недели. — Чон слышит, как у Юны дрожит голос, и это заставляет его думать, что там всё гораздо хуже, чем ему описывают. — Я прилечу ближайшим рейсом, — Чонгук выговаривает хрипло, ногтями царапает горящую от лихорадки шею. — Меня пустят к Тэ?  — Нет! Нет, не надо, Чонгук! — Женщина едва заметно повышает голос. — Это ничего не изменит, поверь. Тэхён позвонит тебе, как придёт в себя, и всё объяснит. Всё будет хорошо, пожалуйста, не нервничай слишком сильно…  В висках пульсирует, и Чон жмурит глаза, пытаясь преодолеть липкую тошноту, что подкатывает к горлу. Почему это происходит?.. Он делает несколько глубоких вдохов носом, и это помогает немного успокоиться.  — Чонгук, милый, ты слышишь меня?  — Да, Юна, я вас слышу. — Чонгук отодвигается к стене и ложится на неё спиной, затылком прижимается к прохладной поверхности и прикрывает глаза. — Пожалуйста, передайте Тэ, что я жду его звонка.  — Передам, обязательно передам. Ты только держись, ладно? Не расклеивайся. Мы все сейчас нужны Тэхёну.  Чон хмыкает, губы растягивает в измученной улыбке.  — Хорошо. До свидания.  Всё рухнуло в один момент.  То, ради чего Чон жил последние два месяца. То, ради чего заставлял себя каждое утро открывать глаза и вставать с кровати. Да, быть эмоционально зависимым от одного-единственного человека плохо, но иначе просто не выходит.  На первый план выходит не чувство одиночества, а острое желание, чтобы всё обошлось. Юна права — они Тэхёну сейчас нужны. Он чувствует себя сейчас просто отвратительно, и, насколько Чонгук его выучил, Ким точно будет винить в этом себя. Не врачей, которые, вероятно, где-то ошиблись, не стечение обстоятельств и не волю случая, а себя.  За то, что это он такой.  Не такой, как все.  Неправильный.  Только вот, видимо, неправильный здесь Чонгук. Раз готов всего себя отдать ради этих отношений, против которых порой ополчается весь мир.  Чон подтягивает колени к груди и ёжится от пробегающей по телу дрожи, голову кладёт на согнутые руки и прикрывает глаза. Нельзя себя добивать, нужно держаться. Рано или поздно всё это дерьмо должно закончиться, и тогда станет легче. Им с Тэ обоим будет легче. Вместе.  Чонгук не помнит, что он делал последние три часа. Кажется, минут на сорок смог задремать, однако проснулся в липкой испарине от внезапно накрывшей паники, а после ещё полчаса приходил в себя, смотря в одну точку. Тяжело знать, что твой человек находится очень далеко от тебя, и ты ничем не можешь ему помочь, как бы ни пытался… От этого изнутри буквально начинает сгорать.  Что-то писал Юнги, однако Чон даже смотреть не стал — нет сил, лишь поставил телефон в режим «не беспокоить» и снял его для контакта Тэ во всех мессенджерах. Этого будет достаточно. Да, Чонгук ждёт этого звонка. Ужасно хочет Тэхёна увидеть, услышать его мягкий голос, которым Ким напомнит, что всё обязательно будет хорошо. Чон в этом сейчас нуждается.  Ощущение, что сегодня ему уже никто не позвонит, появляется постепенно: сначала начинает едва заметно душить, потом жжёт в груди, а после неприятной пульсацией время от времени бьёт по вискам.  Чонгук поднимается с кровати и тянется к лежащим на тумбе сигаретам. Из пачки вытаскивает сразу две и, захватив зажигалку, выходит на балкон. Тренер Со твердит, что пора завязывать, однако не получается — сейчас это единственный возможный вариант хотя бы немного расслабиться. От горького дыма приятно вибрируют лёгкие, и Чон на мгновение прикрывает глаза, наслаждаясь этим чувством. Голова кажется очень тяжелой от миллиона мыслей, что роятся в ней и никак не хотят оставлять в покое измученное сознание.  Нервы сдают медленно но верно, и, по правде говоря, Чонгук не помнит, когда в последний раз пребывал в подобном состоянии. Наверное, в средней школе. Он стряхивает пепел в стоящую на подоконнике пепельницу и снова затягивается. У него первый бой на носу, а желания чего-то добиваться и за что-то бороться нет от слова совсем. Будто бы и не было в его жизни этих последних пяти месяцев, на протяжении которых он вкалывал как проклятый, чтобы дойти до этого чёртова турнира. Да а что толку-то теперь?.. Тэхён ведь всего этого теперь с большой вероятностью не увидит.  Да, они оба давали друг другу обещания, только теперь ни одно из них не получается сдержать.  Чонгук скуривает одну сигарету и берётся за вторую, как вдруг из спальни раздаётся вибрация телефона. Он бросает всё, быстро тушит уже зажжённую сигарету о дно пепельницы и спешит в комнату, быстро подхватывает смартфон.  Тэхён.  — Да, Тэ.  Чонгук прижимает телефон к уху и замирает, максимально прислушиваясь.  — Привет, Гу… Занят?  Голос тихий и слегка хриплый, Чону на пару мгновений кажется, что даже слабый…  — Нет, милый. — Он садится на край кровати, ноги поджимает и закусывает губы. — Как ты себя чувствуешь? Расскажи, что произошло. Твоя мама очень сумбурно всё объяснила… — Уже лучше. — Чонгук почему-то чувствует, как Тэхён уголками губ улыбается. — У меня резко упал сахар. Препарат начал действовать не сразу, все перепугались, знаешь… Доктор говорит, что нужно снова проходить обследование, чтобы выявить причину. Господи, Чонгук, я должен извиниться перед тобой…  У Чонгука сердце падает куда-то вниз, и он прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Он боялся этого с самого начала… Знал ведь, что Тэ будет обвинять себя.  — За что, родной? — Чон пододвигается к изголовью кровати и ложится на подушки, пытается хотя бы немного расслабиться. — Ты не виноват ни в чём.   — Я ведь обещал приехать к началу турнира, но теперь не успеваю. — Тэхён говорит очень грустно, его голос едва заметно подрагивает, и, Чонгук, заметив это, губы закусывает. — Прости.  — Прекрати, Тэхён. Прошу тебя, просто поправляйся. Всё будет в порядке. На сколько тебя оставляют в клинике?  — Минимум на месяц… Блять, как же я хотел посмотреть на твои бои…  Чонгук носом втягивает воздух. Он тоже этого хотел, но прекрасно понимает, что никто в случившемся не виноват, и им приходится лишь искать выход из этой не самой приятной ситуации. — Гу, дойди до финала ради меня, — Тэхён просит очень тихо, и у Чона от его голоса в носу начинает неприятно щипать, из-за чего он зажимает переносицу. — Я постараюсь приехать хотя бы к нему…  — Обещаю. — Чонгук пытается держать себя в руках, что даётся сейчас слишком тяжело. — Я обязательно сделаю это, чтобы ты увидел меня в октагоне.  — Не просто в октагоне, а в финале.  Чонгук слышит смех на том конце провода и не может сдержать улыбку. Тэхён всегда такой, даже когда всё плохо и идёт не по плану, с Чонгуком он старается держаться из последних сил.  — Родной, включишь камеру? — Чон спрашивает почти шёпотом, даже не надеясь на положительный ответ, по правде говоря, поскольку Тэ всегда не хотел показываться, если плохо себя чувствовал.  — Включу, но ненадолго.  Чонгук телефон от уха убирает и сам включает фронтальную камеру, видит, как на экране медленно прогружается изображение тэхёнова лица. Ким лежит на подушке и, завидев Гука, тут же улыбается.  — Привет ещё раз. — Тэ укладывается поудобнее и, когда он переворачивается на бок, Чон замечает, что он всё ещё под капельницей. — Привет-привет. Даже не представляешь, как я соскучился.  — Почему это? Вполне себе представляю, потому что я соскучился не меньше.  Только сейчас Чонгук видит, насколько Тэхён бледный, насколько вымученным и уставшим выглядит. Хочется его обнять. Сделать всё, чтобы ему стало лучше, но Чон прекрасно понимает, что не может.  — Ужасно хочу приехать, — выдыхает Чонгук, видит, как в ответ на его слова хмурится Тэхён. — В этом нет никакой необходимости. Я подлечусь ещё немного и вернусь. А ты пока занимайся подготовкой к турниру. У тебя же ещё и работа сейчас есть… Так что не надо.  Работа есть. Много. Чонгук уверен, что если нужно будет, он сможет это всё отодвинуть на второй план, однако знает: Тэ этому не обрадуется — он терпеть не может, когда ради него чем-то жертвуют.  — Думаешь? — Чон поджимает губы.  — Я уверен. Сделай всё, чтобы я смог посмотреть на тебя в финале.  Сделает. Теперь отступить точно никак нельзя.