Инсулин

Чонгук быстро складывает в спортивную сумку всё необходимое, открывает список, сохранённый в телефоне, чтобы проверить, всё ли он с собой взял.  До отборочных три дня.  Тренировки стали ещё жёстче, длиннее, интенсивнее. Правда, Со сказал, что буквально за день они снизят нагрузку, чтобы взять небольшую передышку, но Чон может обойтись и без этого. Он готов сделать всё, что будет в его силах, чтобы пройти отборочные и попасть на турнир. Этого очень хочет Тэхён, и он уверен, что не подведёт его. Не подведёт тренера, родителей и Юнги. Чонгук обязан справиться. И он точно справится.  Чон быстро наливает в бутылку воду и высыпает туда специальную добавку с белком. Она абсолютно безобидна, содержит в себе лишь полезные вещества и витамины, которые лишними точно не будут. Морально у Чонгука сил уже практически нет — растратил все. Тэхён всё ещё на больничном, он нуждается в его поддержке и пребывает далеко не в самом хорошем состоянии. Ким борется с апатией, пытается хоть что-то делать, однако в открытую говорит о том, что в ближайшее время он не сможет восстановиться полностью.  Это было вполне ожидаемо, и Чонгук прекрасно понимает Тэ, не давит, поддерживает так, как только может. Он видит, что его любимый человек попал далеко не в самую простую ситуацию, только вот пока не знает, как отомстить. Чон думает об этом постоянно и не может перестать — желание уничтожить этих отвратительных людей с каждым днём становится всё сильнее.  Да, он не может просто прийти и разукрасить им всем физиономии, за спиной нужно иметь то, что защитит его самого и оградит от всех возможных последствий Тэ. Но камер на месте происшествия не оказалось, соответственно, никаких доказательств нет, как и того, что сдержит этих ублюдков. Бросаться мстить, не имея никакой подушки безопасности, очень глупо — если они напишут заявление, и Чонгук загремит в полицию, всё станет ещё хуже. По крайней мере, хуже точно будет Тэ, который останется один. Тэхён не доверяет никому так, как доверяет Чону, и они оба это знают.  Внезапно в дверь звонят, и Чонгук даже слегка вздрагивает от неожиданности. Он никого не ждал, а до тренировки всего сорок минут, что не так много. До зала нужно дойти и переодеться, а опаздывать нет никакого желания.  Чон выходит в коридор и берётся за дверную ручку в тот самый момент, когда звонкая трель снова наполняет собой всю квартиру. Он поворачивает замок и открывает дверь, поднимает глаза на пришедшего.  — Суджин?..  Чонгук ожидал увидеть кого угодно, но только не её. Девушка выглядит немного растерянно и, когда сталкивается с серьёзным взглядом Чона, неосознанно делает маленький шажок назад. — Д-да, привет, Чонгук, — она говорит торопливо, губы на мгновение закусывает. — Впустишь меня? Нам нужно поговорить. — О чём? — Чонгук вскидывает бровь. Если Суджин опять пришла к нему по поводу своих чувств, то он её даже слушать не намерен — сейчас вообще не до этого.  — Это по поводу Тэхёна.  Чон напрягается, смотрит на наручные часы, оценивая, сколько примерно времени у него есть: на разговор максимум минут десять-пятнадцать. Он делает глубокий вдох и наконец кивает.  — Хорошо, проходи. Только у меня скоро тренировка, поэтому слишком много времени уделить тебе не смогу. Иди на кухню.  — Да, я понимаю. — Суджин явно суетится, когда входит в его квартиру и быстрым шагом направляется в сторону кухни. — Не беспокойся, я буквально на несколько минут.  Чонгук закрывает дверь и следует за ней. У него нехорошее предчувствие, и, как показала практика, просто так оно не появляется. Он пытается убедить себя, что всё будет хорошо, но не получается. Если Ли пришла к нему спустя столько времени с их последнего разговора, заявляя, что хочет что-то сказать по поводу Тэхёна… Значит, там действительно нечто ужасно важное.  — Говори, что хотела. — Чон складывает руки на груди и опирается плечом о дверной косяк. — Я слушаю тебя.  Девушка разворачивается на каблуках и губы закусывает. Судя по всему, она немного нервничает, и Чонгук понимает почему, однако у него действительно нет сейчас возможности ждать её.  — Я начну без предисловий. Тэхён же сейчас не появляется в университете из-за того, что его избили, да?  Чонгук вскидывает брови, удивлённо смотря на Суджин. Да, Тэхёна после этих дурацких постов на университетском форуме знали в лицо, ну или хотя бы имели представление, но откуда она может знать про драку? Чон следил за постами, и там ничего такого не было. Ей кто-то рассказал? Или Уджин осмелился пиздеть о таком вживую?  — Откуда знаешь? — Он не собирается отпираться — знает, что бесполезно.  — Я сейчас постараюсь объяснить. — Девушка достаёт телефон. — Дело в том, что один мой одногруппник стал свидетелем этого… Он живёт в доме недалеко от места, где эти ребята напали на Тэхёна, и заснял это на телефон. Не всё, конечно, но достаточно большой кусок. Я не знаю, пригодится ли вам это… У Чонгука сердце уходит в пятки. Он так долго искал что-то, что может им помочь, а сейчас Суджин приходит к нему и говорит, что у неё есть видеозапись… Нет, нужно мыслить с холодной головой и не давать волю злости.  — Покажи мне его.  Ли кивает и протягивает ему телефон, руки опускает и сцепляет в замок перед собой.  Чонгук ощущает слабую дрожь в руках, однако на треугольничек посреди экрана нажимает. Перед сидящим на асфальте Тэхёном стоит несколько человек, неожиданно его хватают и удерживают на месте, а Уджин начинает вытряхивать вещи из его рюкзака. В какой-то момент Тэ дёргается, и ему заламывают руки, а спустя буквально мгновение Кан подходит к нему, держа в руке что-то маленькое… Футляр с препаратами. Уджин хватает Кима за волосы и заставляет поднять голову, что-то говорит, а после отходит, высыпает на асфальт шприц-ручки и ампулы, давит их ногами. Тэхён кричит и дёргается, но ему влепляют пощёчину, а потом…  Чон не может заставить себя смотреть дальше. К горлу подкатывает тошнотворный ком, хочется всё бросить и сорваться к Тэ. Да, он примерно представлял, что тот пережил и вынес тогда, но сейчас, когда это можно увидеть, в груди всё сжимается так болезненно, что не получается дышать.  — Почему эту запись передали через тебя?  — Потому что я хотя бы немного общалась с тобой… И этот парень побоялся идти сам, потому что подумал, ты можешь предъявить ему за то, что он не помог и не вызвал полицию. Да и какая разница, кто тебе это принёс? Главное же, чтобы помогло…  Да, Суджин права. И Чонгук буквально на одно мгновение ощущает себя уже не так беспокойно — ведь теперь у него есть козырь в рукаве, которым он обязательно воспользуется.  — Что ты хочешь за эту запись? — Чонгук протягивает ей телефон. В конце концов, ему оказывают услугу, и он должен ответить тем же.  — Я не планировала что-то просить, но раз уж ты заговорил об этом… — Суджин не собирается играть на чужих нервах, выделяет сообщение с видеозаписью и нажимает «переслать». — Просто один честный ответ на мой вопрос.  Чон кивает — это меньшее из зол. К счастью, не шантаж, не попытка поиметь с него какую-то выгоду, а просто обычный вопрос. Наверное, обычный…  — Задавай.  — Вы с Тэхёном встречаетесь? — Девушка видео отправляет сразу же, зная, что, если Чонгук откажется отвечать, настаивать у неё никакого права нет. Это так, формальность, просто действительно интересно. — Просто об этом много слухов было, да и есть до сих пор…  Чонгук цокает языком. Да, он ждал чего-то подобного. Всё равно рано или поздно все узнают правду. Есть ли смысл скрываться? Нет.  — Да, мы встречаемся. — Чон выпрямляется, чувствует, как в кармане спортивных брюк вибрирует телефон. — Только у меня ответная просьба: не трепаться об этом. Я не знаю, с какой целью ты спросила меня про это, но я не хочу, чтобы вся эта грязь поползла снова.  — Ты можешь мне доверять, видео я же принесла тебе, а не скинула кому-то, и тот парень тоже никому не скажет. Я спросила про ваши отношения для себя… Теперь мне не так обидно, что ты меня отшил, — она грустно улыбается, — просто тебе нравился другой человек, это нормально. Беру назад свои слова о том, что ты бесчувственный.  Чонгук усмехается. Он никогда не думал о Ли плохо, но и хорошо тоже… Для него почти все люди были безвкусными, кроме Тэхёна. Такое ощущение, что Ким с самого начала был для него особенным, не таким, как все остальные, кто его окружал. Наверное, это тоже сыграло свою роль.  — Я тебе скинула видео. Надеюсь, ты сделаешь всё, что нужно.  — Спасибо, Суджин. — Чон достаёт телефон и, когда видит уведомление, понимает, что девушка отправила ролик до того, как он ответил на её вопрос. — Сделаю.  Сделает всё, что только сможет, чтобы эти ублюдки ответили за содеянное. 

***

— Они сейчас все у Ёсана. — Юнги напряжённо наблюдает за тем, как Чон бинтует правую руку. — Ты правда этого хочешь?  — А ты бы не хотел на моём месте?  Чонгук сейчас полон решимости, он знает, что не отступится, пока не добьётся своего, пока не докажет, что Уджин совершил самую страшную ошибку в своей жизни. Они все должны пожалеть…  — Поверь, их за такое убить мало. — Чонгук крепит на запястье край бинта, поверх натягивает рукав чёрной зипки. — Ты бы тоже не остался в стороне, если бы это коснулось Чимина.  Он прав. И Юнги прекрасно это понимает, однако ужасно нервничает из-за того, куда Чон хочет влезть. У Сонхва родители очень влиятельные, неизвестно, что в конечном итоге может из этого выйти. Они ведь наверняка не оставят это просто так.  — Я бы не остался в стороне. — Мин садится на кровать рядом с Чонгуком. — Но ты уверен, что это единственный верный способ? Почему бы просто не слить это видео полиции?  — Потому что дело, скорее всего, просто замнут.  — Блять, Чонгук, а если они заявят на тебя? Ты ведь делаешь то же самое, что и они, разве нет?  Чонгук резко поднимается, оборачивается на друга, который под его грозным взглядом даже немного теряется. Да, спорить с ним сейчас точно бесполезно — ничего не добьёшься, потому что всё уже решено.  — Это не то же самое, Юнги, — голос звучит достаточно резко. — Совсем. Они избили человека, зная, что он болен, разбили ампулы, зная, что он может умереть без этих препаратов. Пусть попробуют заявить на меня, тогда о том дерьме, что они сделали, узнают во всей Корее. Я в долгу не останусь.  Чон накидывает на голову капюшон и дёргает завязки. Он знает чего хочет, не остановится, пока не добьётся своего. За любимого человека он готов порвать. Тэхён этого всего не заслужил, он вообще не должен был получать эти побои, насмешки, издевательства с самого начала. Он каждый день борется за свою жизнь, которую пытаются сломать уже не в первый раз, только теперь Чонгук рядом, и он никому не позволит этого сделать. Это его человек.  — Чонгук, — Мин тоже встаёт, руку кладёт Чонгуку на плечо. — Я не пытаюсь тебя отговорить, но не могу не переживать. Пожалуйста, будь осторожен. Знай, что я в любом случае буду на вашей стороне.  — Спасибо. — Они направляются в коридор. — Ты сейчас к Чимину?  — Да.  Прощаются на улице, и, уже садясь в машину, Чонгук чувствует, как вибрирует в кармане телефон. Тэхён. И как он всё всегда чувствует? Как будто заранее знает, куда он едет и зачем. В последние дни Тэ стал будто более взволнованным, от Чонгука буквально не хотел отходить, когда тот был рядом, чаще писал. Он говорил, что это связано с предстоящим турниром, за который сам Чон не так уж сильно и переживал, однако со стороны казалось, что причина не в этом. Только вот… В чём?  Чонгук быстро отбивает сообщение о том, что он уже дома, собирается ложиться спать, и завтра зайдёт к Тэхёну после пар, как он обычно это делал с того момента, как Ким ушёл на больничный. Это уже даже в некую привычку вошло — видеться после занятий, независимо от того, во сколько они закончатся и есть ли у Чона другие дела. Он всегда находил время.  Чон садится за руль, но не пристёгивается, чувствуя, как начинает неприятно давить в груди от подступающей злости. Он просмотрел то видео несколько десятков раз, не мог остановиться, начинал снова и снова, выматывая себя, изводя до трясущихся рук и тахикардии, которая потом не утихала ещё пару часов.  Тэ об этом не знает, он и не должен, из-за этого у Чонгука иногда складывается ощущение, что он его обманывает, хоть на самом деле это не так.  Он пальцами стискивает руль до тихого скрипа, смотрит прямо перед собой. На самом деле, Чонгук хотел бы зайти намного дальше, но пообещал держать себя в руках, хотя за такое и убить мало… Конечно, он видел, что там были ещё двое, имена которых он уже выяснил, и вроде бы эти ребята сейчас тоже должны быть там. Получается, один против пятерых, да?..  До дома Ёсана Чон доезжает минут за двадцать. Нет волнения или страха, одна только злость и предвкушение. Да, он идёт туда ни с чем, буквально с голыми руками, что перемотаны одними бинтами, чтобы без ссадин… И от этого, кажется, вкус мести будет ощущаться гораздо чётче. Он в карман брюк прячет смартфон и, выйдя из машины, ставит её на сигнализацию, направляется к подъезду — Чонгук знает код от двери, но от квартиры не помнит. Что ж, это не такая уж и проблема.  На улице неприятно моросит, и Чонгук быстрым шагом преодолевает парковку, введя код, заходит в подъезд. Шестой этаж, на который он поднимается по лестнице, специально подстёгивая себя, встречает его мигающей лампочкой, от которой в глазах рябит, и она вот-вот перегорит. Главное, не шуметь, чтобы не привлечь внимание соседей — они ведь и полицию могут вызвать, если что-то заподозрят, а ему это не нужно. Чонгук делает глубокий вдох, останавливаясь перед нужной дверью, чувствует, как от быстрого шага в груди колотится сердце, зажимает ладонью глазок и жмёт на пуговку звонка.  За дверью слышна музыка, сквозь которую можно разобрать смех и неторопливые шаги. Кто же из пятерых окажется в поле его зрения первым?  — Блять, Ёсан, у тебя глазок почему-то чёрный, сломался, наверное.  Сонхва.  Отлично.  Дверной замок щёлкает, и дверь открывают изнутри, Чонгук не ждёт ничего, бьёт сразу по лицу так сильно, как только может, отчего Сонхва падает на пол и не успевает схватиться за стоящую рядом вешалку. Чон входит, закрывает за собой дверь, ловит на себе поплывший от удара взгляд и уголками губ улыбается.  — Ты…  Пак не успевает ничего сказать — в лицо прилетает тяжёлым ботинком, и Чон выдыхает, когда его голова отскакивает от массивной подошвы, ударяется о шкаф позади, и Сонхва без сознания сползает по деревянной поверхности. Это лишь десятая часть того, что хочется сделать на самом деле.  — Эй, ну ты что, застрял, что ли?! — Голос Ёсана слышится из гостиной. — Кто там?  Чхве появляется из-за выступа стены, держа в руке банку пива и замирает, когда видит Чонгука, что стоит над его обездвиженным другом.  — Ну привет, — Чон усмехается, пряча руки в карманы, медленно идёт навстречу. — Давно не виделись.  Ёсан смотрит на него во все глаза, пятится назад. Чонгуку ужасно нравится то, что он видит, — и это человек, который, будучи в толпе, избивал того, кто не сделал ему ничего плохого. Теперь он едва ли от страха не трясётся, понимая, с какой целью Чон сюда пришёл. У него не хватит смелости сцепиться с Чонгуком один на один, поэтому Ёсан бросается бежать в сторону кухни, однако Чон хватает его, настигнув буквально в один прыжок.  Он держит Пака за футболку и встряхивает, спиной прикладывает об шкаф, что от такого удара ходит ходуном.  — Уджин, блять!  — Какого хрена сбегаешь?! — рычит, хватая Ёсана за горло, пальцами врезается в кожу и ладонью давит на кадык. — Крыса, блять… Горазды только толпой пиздить, да?!  У Чонгука в ушах от злости шумит так сильно, что он не слышит шагов у себя за спиной, но неосознанно ослабляет хватку, когда его бьют по голове. Ёсан пытается этим воспользоваться, пнуть его и вывернуться, но Чонгук разбирается с ним одним точным ударом в челюсть и сразу же оборачивается.  Уджин и ещё какой-то парень, которого он помнит по видео. Четверо. Всего четверо. Где пятый?..  Что ж, четыре из пяти тоже неплохо... — Какие люди… — Уджин смеётся, складывает руки на груди. — Давно не виделись, Чонгук.  — Я бы ещё столько же тебя не видел.  — Знаешь, было ожидаемо, что ты заявишься рано или поздно. Конечно, мы же в ответе за тех, кого приручили.  Кулаки сжимаются сами собой. Чонгук не понимает, что на данный момент мешает ему прямо сейчас наброситься на Кана и отделать его так, что он сам себя потом пару недель точно не узнает. Он дышит загнанно, смотря в эти насмешливые чёрные глаза, что, кажется, даже всерьёз его не воспринимают.  — Думаешь, тебе всё сойдёт с рук? — Чонгук делает шаг назад, правую руку осторожно вращает в кулаке, разминая, не отводит взгляд. — Ошибаешься.  — Ой, боже, как же самонадеянно… Почему ты так трясёшься за этого уёбка? Аж смешно.  — Смешно? — Чонгук скалится. — Так давай повеселимся вместе.  Он нападает первым, и плевать, что напротив двое. Чон больше нацелен на Уджина, а от другого парня просто отмахивается парой ударов, чтобы не мешался и не путался под ногами. Но этот Джисон оказывается более живучим, чем Чонгук предполагал, и он умудряется с силой ударить Чона в ответ, пока тот пытается пробить поставленные в блок руки Кана. Удар приходится прямо в повреждённое плечо, в то самое место, где остался шрам от операции, и Чонгук рычит от боли, переключается на него и бьёт несколько раз, выпуская из поля зрения Уджина, что, воспользовавшись замешательством, пытается сбежать, рванув к входной двери. Джисон всё же не справляется, когда оказывается с Чоном один на один, и, разобравшись с ним, Чонгук бросается вслед за Уджином. Схватить его получается уже на лестничной клетке. Чонгук игнорирует ноющую боль в плечевом суставе, с размаху наносит несколько ударов по лицу, дезориентируя, и Кан, будучи оглушённым, позволяет затащить себя обратно в квартиру. Чон во рту ощущает металлический привкус крови, но игнорирует его, когда толкает Уджина в кухню с такой силой, что тот не удерживается на ногах и падает на кафельный пол, цепляя рукой стул, который валится на него сверху. Неожиданно Чонгук наклоняется, подхватывает его за грудки и нарочно спиной прикладывает о кухонный гарнитур, заставляя болезненно зарычать. — Ты ополоумел?! — Уджин хватает его за запястья, ногтями пытается надавить на сухожилие, но Чон терпит и пальцы не разжимает. — Блять, да я на тебя заявлю!  — Заявишь?! — Чонгук держит его одной рукой, второй отвешивает несколько пощёчин. — Ты, блять, заявишь на меня?! Ты?! На меня?!  В голове пульсирует от злости, и Чону кажется на мгновение, что он буквально от неё ослеп. Он не контролирует себя, бьёт по этой ненавистной физиономии снова и снова, пресекает все попытки вырваться. Уджин в его руках начинает обмякать, находится в предобморочном состоянии, на удары уже никак не реагирует, не пытается вывернуться, только всё ещё впивается в чужую руку.  Чонгук в какой-то момент резко выпрямляется, в лёгкие набирает кислород, что своей свежестью будто бы приводит в чувства и отрезвляет. Он дышит загнанно, только сейчас начинает в полной мере ощущать, как ноют руки. Наверное, не будь на запястьях бинтов, кожа на костяшках уже давно была бы содрана в кровь.  — А теперь слушай меня внимательно, мудак. — Чон достаёт смартфон и садится перед Каном на корточки, за волосы его хватает, заставляя поднять голову и посмотреть себе в глаза. — Если попробуешь распиздеть об этом кому-то… То видео, как вы избиваете Тэхёна, увидит вся страна. Вас возненавидят, когда узнают подробности, и никакой влиятельный папа не поможет. Я тебе это обещаю.  Чонгук открывает на смартфоне ролик и разворачивает его экраном к Кану. Тот во все глаза смотрит, кажется, он изначально не поверил.  — Хорошо получились, да? — Чон хмыкает, облизывая губы. — Даже лица отлично видно.  — Откуда это, блять, у тебя?..  Уджин кашляет, давясь собственной кровью, смотрит на Чонгука зло, понимает, что у него не хватит сил, чтобы предпринять даже самую ничтожную попытку отбиться.  — Не твоё дело откуда. Ты лучше побеспокойся о том, куда это видео может уйти… Любое телодвижение в сторону меня или Тэхёна, и я сделаю всё, чтобы вы пожалели, что родились на свет. — Чонгук поднимается на ноги и смахивает по экрану вбок, открывая камеру телефона. — А теперь, давай-ка мы с тобой кое-что запишем.  Кан смотрит на него остервенело, дышит с большим трудом из-за, по всей видимости, сломанного носа и крови, что стекает прямо в глотку.  А Чон улыбается. Он почти добился своего — остался один маленький завершающий штрих. 

***

«Я хочу извиниться перед Ким Тэхёном за то, что сделали с ним я и мои друзья. Мне жаль, что так вышло».  — Ты серьёзно заставил его это записать? — Юнги во все глаза смотрит на Чонгука, что сидит рядом, потягивая через прозрачную трубочку холодный бамбл. — Я в ахере…  Чон губы закусывает, кивая. Он думал, что после мести станет легче, однако этого не произошло. Настроение паршивое со вчерашнего вечера. Ещё и плечо тянет от каждого резкого движения, из-за чего с утра пришлось заезжать к травматологу и обклеивать сустав тейпами, чтобы хотя бы двигаться можно было нормально. Скорее всего, это просто ушиб, который наложился на старую травму, однако доктор Шин сказала, что ничего страшного нет, сейчас нужно просто немного дать плечу отдохнуть и не перенапрягаться. У Чона, правда, с этим проблема будет из-за предстоящей сегодняшней тренировки, но он с этим как-нибудь разберётся. — Тэхён не знает об этом?  — Нет, и не должен, — Чонгук говорит тихо, поправляет надетую поверх футболки рубашку. — Не смей ничего ему говорить про это.  Мин вскидывает брови.  — Я не собирался. Как плечо твоё?  Чон предельно осторожно отводит руку назад, поднимает, и разминает сустав примитивными движениями. Сейчас уже не болит, однако приятного всё равно мало. Главное, чтобы не стало хуже, когда он снимет тейпы, а то будет, конечно, очень неприятно.  — Уже более-менее. Главное, чтобы до отборочных всё нормализовалось.  — Два дня ведь осталось… — Юнги заглядывает в телефон, чтобы сверить дату. — Ты смотри поаккуратнее.  — Знаю. Блять, паршиво пиздец… Сейчас ещё к декану идти, а потом к Тэ.  Юн кусает губы, размышляя над тем, стоит ли спрашивать. Вопрос о том, встречаются ли Чонгук с Тэхёном, мучает его уже достаточно продолжительное время. Нет, он, конечно, не слепой, всё прекрасно видит и понимает, но Чон никогда не говорил об этом в открытую, вот и хочется знать точно…  — Чонгук, а вы с Тэхёном… Ну… — Мин пытается что-то руками показать, ловит на себе недоумевающий взгляд друга. — Это… Вместе или как?  Чонгук усмехается. Они столько лет уже с Юнги дружат, а тот всё равно всегда с большой осторожностью задаёт ему такие вопросы.  — Да, Юнги, мы вместе, — он тихо смеётся, передразнивает его махи руками. — Встречаемся. Знаешь, как это?  — Ой, да иди ты. Тихушник! Я-то тебе сразу рассказал, когда мы с Чимином начали встречаться.  — Вы встречаться начали после того, как переспали, а мы, вообще-то…  Чонгук в какой-то момент прикусывает язык, когда понимает, что у них с Тэхёном произошло то же самое. Тут уж нечестно будет подкалывать. Однако он ловит на себе заговорщический взгляд Юнги и понимает, что спалился… Недаром же замолчал.  — Ну? Так что, вы-то? — Мин не может сдержать улыбки. — Судя по тому, что ты задумался, у вас там тоже не всё по книжке было. Или вы только ходите за ручку держитесь? Не поверю.  На данный момент да. Только за ручку. И то не всегда.  Чонгук хитро косится на Юнги, улыбаясь, но ничего не говорит, лишь губы поджимает и отводит взгляд. Тут всё и так понятно.  — А кто, кстати, снизу — Тэхён или ты?..  — Так, всё! — Чон резко поднимается со скамейки и хватает свой рюкзак, пытается не смеяться, ощущает, как у него кончики ушей горят — он не любитель обсуждать подобное. — Ты, Мин Юнги, дуй домой, а я пошёл в деканат.  — А потом к своему ненаглядному поедешь? — Юн не может не подколоть — привык. И Чонгук за это не обижается, лишь морщит нос.  — Да-да, именно к нему.  — Ты смотри с плечом не спались, или байку сочини какую-нибудь.  — И без тебя знаю, всё, давай.  Чонгук направляется к зданию университета, пальцами впиваясь в лямку рюкзака. Ему всё ещё кажется, что он делает недостаточно. Да, он мог бы действительно пойти в полицию и добиться чего-то там, но в ходе любого расследования должны будут задействовать показания потерпевшего, а Тэхён точно не захочет принимать в этом всём участие, да и неудивительно, если учитывать его состояние. Чон не хочет его дёргать.  Навалять вчера этим придуркам сильнее не позволили собственные предупреждения и прекрасное понимание того, что он, как спортсмен, реально может покалечить и довести человека до комы. Чонгуку вообще с самого начала говорили, что боксёры и бойцы ММА не должны вступать в подобные конфликты. Чон это правило нарушал не раз, однако всегда старался держать себя в руках, чтобы не перейти черту разумного. Не перешёл и в этот раз.  Он поднимается на этаж, где расположен деканат. Медлить смысла нет — хочется поскорее закончить с этим всем и выдохнуть. Чонгук стучится и заглядывает в кабинет, тут же сталкивается с вопросительным взглядом декана. Госпожа Пак вскидывает брови, когда видит его — по всей видимости, не ожидала.  — Здравствуйте, можно войти?  — Заходи. — Женщина возвращается к просматриванию каких-то документов. — Что у тебя?  — Госпожа Пак, — Чонгук начинает негромко, пытается подобрать слова, чтобы не вываливать всё сразу, но и не слишком тянуть. — Дело в том, что кое-что произошло…  Декан смотрит на него из-под очков, хмурится, ждёт, пока Чон перейдёт к самой сути, но тот внезапно замолкает, закусывая губы. В чём проблема? Произошло нечто настолько плохое, что он даже выговорить не может? Или кто-то что-то натворил?  Она выпрямляется, складывает ладони вместе и подпирает голову.  — Присядь и расскажи, что случилось. Я внимательно тебя слушаю.  Чонгук садится на стул, что стоит с другой стороны стола и достаёт телефон. Понятное дело, что придётся пройтись по именам, однако приятного в этом очевидно мало.  — Трое студентов нашего университета избили Тэхёна. — Он открывает галерею на телефоне. — У меня есть видео. Я хочу, чтобы этих людей исключили, потому что они, зная о болезни своего одногруппника, нарочно разбили ампулы с инсулином и причинили ему физический вред в достаточно тяжёлой форме. Они поставили жизнь другого человека под угрозу.  — Покажи, что за видео у тебя есть.  Чонгук протягивает ей телефон, и женщина, взяв его, тут же нажимает на треугольник посреди экрана. Чон едва держит себя в руках, чтобы не зажмуриться — он уже знает эту запись наизусть посекундно. И от этого, по правде говоря, уже тошнит.  — Я поняла, — Госпожа Пак откашливается, возвращая Чонгуку телефон. — Скинь мне это и напиши имена тех, кто на видео.  — Вы исключите их?  — Чонгук, дело в том, что не всё так просто. Сначала собирается дисциплинарная комиссия, куда и выносится вопрос о выборе меры пресечения или об отчислении. Я поняла, кто из наших попал на видео, но я не знаю, смогу ли их отчислить.  У Чонгука в груди неприятно вздрагивает.  — Почему?! Разве того, что они сделали, недостаточно? — Он старается не повышать голос, но получается плохо — эмоции рвутся наружу, и сдержать их очень сложно.  — Я согласна с тобой, что это действительно веская причина… Но давай я буду честна с тобой: у каждого из этих парней влиятельные родители, которые платят деньги за их обучение, и я точно знаю, что им такой расклад не понравится. Почему ты не отнёс это видео в полицию?  — По той же причине, которую назвали сейчас Вы, — Чонгук выдыхает. — К тому же, Тэхёна точно в таком случае будут допрашивать, а я знаю, что он не захочет принимать в этом участие — его моральное состояние на данный момент тоже оставляет желать лучшего.  Госпожа Пак быстро переписывает имена студентов на отдельный листок. Она прекрасно понимает, чего хочет Чонгук, и считает его просьбу вполне оправданной, но получится ли… Да, в таких случаях всегда влепляли выговор, который заносился в личное дело, с последующим отчислением, но здесь-то случай не такой уж и простой.   — Давай договоримся с тобой так. — Декан отодвигает лист бумаги в сторону. — Я сделаю всё, что смогу, потому что понимаю твоё желание вершить справедливость и защитить друга. Попробуем схитрить, сделаю вид, что я не слышала про то, что ты не собираешься идти в полицию. Пусть думают, что у них есть выбор: либо тихое отчисление, либо громкое дело, которое с большой вероятностью прогремит на весь Сеул.  Она предлагает интересный вариант, и Чонгук понимает, что лучшего он и не мог ожидать от этого разговора.  — Скажи мне, пожалуйста, родители Тэхёна как, знают о том, что произошло?  — Да, знают. — По-хорошему, надо бы с ними поговорить, — Пак цокает языком. — Но не знаю, есть ли в этом смысл. Да и вообще что-то мне подсказывает, что этот случай не единственный… Не думаю, что эти ребята ни с того ни с сего просто так избили своего одногруппника, вероятно, к этому всё шло уже достаточно давно.  Шло. Да ещё как. Чон прикусывает язык, понимая, что точно не будет и не сможет выкладывать всё, что знает, как их вместе задирали, как поливали грязью на университетском форуме. Потом. Если в этом будет острая необходимость. Но точно не сейчас.  Чонгук выходит из кабинета декана спустя полчаса, когда они обговорили даже малейшие детали. Самое главное — об их разговоре никто не должен знать, как и то, что именно Чонгук принёс этот ролик. Со своей стороны госпожа Пак пообещала, что никто не будет это выяснять. Что ж, так даже лучше.  Вообще, усталость даёт о себе знать уже очень так прилично, и Чон буквально на несколько секунд разваливается в автомобильном кресле. В голове полная каша, он уже ничего не соображает, а сейчас ещё нужно будет объяснить Тэ домашку… Да, большую часть он разберёт сам, но Чонгук никогда не пускал это на самотёк, старался сам всё рассказать по максимуму. Нет, он не жаловался, знал, что случись подобное с ним, Тэхён делал бы то же самое вне зависимости от того, насколько он уставал.  Он заводит двигатель и выворачивает руль. К счастью, одной проблемой стало меньше, что не может не радовать. И снова это чёртово ощущение, что он делает недостаточно… Чонгук, по правде говоря, винит в случившемся себя. Он должен был как-то предвидеть то, что подобное может произойти, и отгородить от этого Тэ, который не заслужил… Чон, наверное, до конца жизни будет помнить, как Тэхён бился в истерике, придя к нему весь избитый, просил расстаться с ним и не мог успокоиться, а потом плакал полночи. От одних мыслей об этом сердце болезненно сжимается.  Да, сейчас Киму уже лучше. Он постепенно восстанавливается, физическое состояние уже практически выровнялось, но Чонгук каждый день видит пустоту где-то на дне карих глаз. Тэхён ещё долго не сможет этого забыть — он почему-то уверен. Да, вероятно, будет делать вид, что всё хорошо, что он принял ситуацию и со всем справился, но это не так. Чон иногда даже думает, что действительно научился Тэ чувствовать, понимать, когда ему плохо, когда хорошо, даже если он врёт или просто молчит.  Чонгук научился понимать его без слов.  Хорошо бы ещё научиться исцелять… Помогать восстанавливаться после подобных передряг, успокаивать и быть настоящей крепкой стеной, защищающей от всех невзгод, что когда-то могут свалиться на голову. Меньше всего Чон хочет оставаться в стороне и просто наблюдать, он готов грудью вставать на его защиту, жертвовать собой и своим собственным состоянием.  Чонгук не эмпат и никогда им не был. Но с Тэхёном всё иначе. Он изо всех сил старается понять и распознать чувства другого, повлиять на них и хотя бы немного стабилизировать.  Чон готов меняться ради него. И он действительно меняется.  Как и Тэхён.